Хеллоуиновский страсти /Вампир и Ведьмачок/

Любомир Два часа я не бежал, а летел по змеиной тропе к самому красивому замку в наших краях. Приглашение на Хэллоуин от вампира ворон оставил на пороге ещё неделю назад. Все семь дней я почти слёзно уговаривал своих Бабуль-Ягуль сжалиться и отпустить меня на праздник. Моё совершеннолетие вот-вот придёт. Семья перестанет опекать меня и держать при себе, как малое дитя, — я стану взрослым и вольным. — Любомир, ты понимаешь, какая это ответственность? Это твой первый самостоятельный выход, — сказала самая старшая из моих бабушек. — Любим, мы тебе, конечно, доверяем, но там будет толпа нечисти, — добавила вторая бабуля, расчёсывая мои длинные чёрные пряди и вплетая в них заговорённые шнуры и ленты. — Любимчик, вот чует моё сердце, неспроста этот кровопийца приглашение то прислал, — забеспокоилась третья бабушка. — Ты — наше зеленоглазое чудо, таким ладненьким вырос. Вон сам царь морской по ночам вздыхает, и океан штормит постоянно, а леший все поляны оборвал. У нас не изба, а цветочная лавка, скоро задыхаться от этих ароматов начнём. Я сидел, кивал головой и улыбался, пока на меня надевали все амулеты, имеющиеся в нашем доме. Очень хотелось выглядеть красиво и обязательно кому-нибудь понравиться в эту волшебную ночь. Новая рубашка, украшенная тонким кружевом, и зелёная накидка с пелериной, купленная на последней ярмарке, сделали из лесного мальчишки настоящего господина. Дав слово бабушкам, что до первого луча солнца я буду стоять на пороге нашей избы, счастливый помчался на праздник. Замок снаружи был похож на включённый вычурный фонарь, а изнутри сиял как солнце, приглашая войти избранных. Смешные слуги-скелеты носились с подносами из одного зала в другой, предлагая разнообразные напитки и яства. Разношёрстная толпа гуляла и развлекалась с размахом. Весь вечер я шутил, смеялся и танцевал с нимфами и хорошенькими феями. Самоуверенный инкуб решил проверить на мне свои чары. Затащил в альков и попытался облобызать похотливыми влажными руками, за что сразу получил в глаз. Обиженно растворился вместе со своими извинениями в толпе гостей. — Метко ты его. Теперь окосеет бедолага, — рассмеялся чертёнок, подходя ко мне ближе. — Слушай, ведьмак, а давай поспорим с тобой? — предложил он, хитро сощурившись. — На душу мою, что ли, спорить собрался? — Я глянул на молодого бесёнка, который целый вечер пускал слюни на красавицу мавку. — Хочешь, уговорю эту красотку станцевать с тобой один танец? А дальше уже сам будешь действовать, — улыбнувшись, подцепил воздыхателя на крючок. — За эту услугу ты мне в подарок этот замок преподнесёшь. Уж больно он мне нравится, — пошутил я.  — По рукам! — довольно крикнул рогатый, и над нами в воздухе что-то вспыхнуло, щёлкнуло и исчезло. И тут я понял, что договор заключён. Душу уж точно никому не отдам, поэтому рванул сразу к девчонке, включая своё обаяние. Поцеловал ручку, мазнул по запястью зельем согласия, отпустил пару комплиментов, благо бабушки учили обхождению с прекрасным полом, и пообещал, что козлоногий за танец любое её желание исполнит. Мавка обрадовалась и, не теряя времени, помчалась к чертёнышу через весь зал, а я взял с подноса бокал с пуншем и решил найти укромный уголок, чтобы передохнуть. Захотелось уединиться от суеты, шума, яркого света и многоликой толпы. Прошёл через второй зал, обойдя по большому кругу хозяина этого чудесного праздника. Совсем не улыбалось, чтобы вампир меня заметил. Выйдя на широкий балкон, стал рассматривать россыпь звёзд на небе, выискивая знакомые созвездия. Переполненный впечатлениями и эмоциями этого дня, я готов был уже возвращаться в тишину и гармонию своего мира. — Удивительная ночь, счастье моё. — Кто-то сильными руками прижал меня спиной к своей груди. Затылка еле коснулась прохлада губ. — М-м, ты пахнешь весной и ландышами. — А от тебя исходит морозная свежесть, — почувствовав запах первого снега, тихо сказал я незнакомцу. Меня резко развернули к себе лицом и, приподняв подбородок, заглянули в глаза. Теперь стало ясно, что передвижения по дому и попытки быть невидимкой не привели к успеху. Хозяин дома всё-таки вычислил меня и решил познакомиться. Высокий, темноволосый, в чёрных одеждах, весь такой отшлифованный и отполированный до блеска. Я бы не сказал, что он прямо роковой красавец и первый парень на деревне, но возникало стойкое желание прикоснуться, почувствовать холод его мраморного тела, шелковистость аккуратно уложенных волос, твёрдость ярко-алых губ. Какие же бархатисто-чёрные глаза у него. В них постепенно, одна за другой, начинали гаснуть звёзды, а темнота вокруг нас сгущалась так стремительно, что не давала вспомнить ни одного заклинания. Я набрал полные лёгкие зимней прохлады. Как же я люблю запах первого снега. Что же такое со мной творится? Чары? Ой, держи меня леший за руку, куда это я падаю и что за непонятный цветок желания распускается у меня в груди? — Отпусти, нечисть, — собрав последние силы, выдохнул ему в лицо и схватился за расшитый серебром камзол. — Пожалеешь. — Не могу, ведьмак, уже не могу. Давно тебя ждал. Мои губы попали в плен, руки перестали слушаться, тело стало невесомым, и я почувствовал, как меня подхватывают и прижимают к себе. Пришёл в сознание от того, что во рту терпкий вкус вина. Попытался выплюнуть, но чья-то ладонь не позволила. Начал вырываться, но держали крепко. — Пей, ведьмак, мне не нужна в кровати тряпичная кукла. Длинные пальцы сжали мои щёки, открывая рот и вливая новую порцию рубинового напитка. Хотел крикнуть, что мне нельзя вина до совершеннолетия или брачного обета, моя кровь чистая, не тронутая любовью и алкоголем, — но мне не давали дышать, и я сделал несколько больших глотков… Наконец-то живительный воздух наполнил лёгкие. — Ну вот и всё, малыш, а ты боялся. Это лучшее вино из моих погребов. — Он медленно повёл кончиками пальцев по лбу, носу, растёр остатки алого дурманящего напитка по губам и слизал каплю с подбородка. — Теперь твоя кровь будет ещё изысканнее, но я узнаю её вкус только на рассвете. — Я не малыш. — Вампир приподнял в удивлении одну бровь. — Меня зовут Любомир. — Он слегка наклонился. — Грегор, если для тебя это важно. Неважно, хотел крикнуть я, но ты запомнишь меня, так и знай. Время до рассвета ещё есть. Сердце забилось ровнее, беспокойство отступало, внутри разливалось приятное тепло — вино делало своё дело. Я осмотрелся, но в темноте различил только очертания огромной комнаты. Из окон лился серебристый лунный свет, озаряя большую кровать под тяжёлым балдахином, застеленную алым шёлком. Не нравится мне это, я люблю белёные льняные простыни и пуховые одеяла. Грегор расплёл косы, освобождая мои волосы от заговорённых лент и шнуров. — Мы не станем торопиться, правда, молодой ведьмак? — Он утверждал, а не спрашивал, и я с ним согласился, хотя тело начинала бить мелкая дрожь. — Сделай меня счастливым. Будь моим долгожданным подарком. Когда не в силах что-то изменить, надо смириться на время. Я глубоко вдохнул и рывком выдохнул страх, отчаяние и нерешительность. — Согласен, — произнёс еле слышно и, не отводя взгляда, медленно, не торопясь стал снимать с себя всю одежду. Я хочу остаться живым. Духи леса, услышьте меня и дайте силы пережить эту ночь. Хозяин дома обошёл меня по кругу, касаясь только взглядом, посмотрел на вену на моей шее. — Такой смелый… Неискушённый… И весь мой. — Довольно улыбаясь, указал рукой на кровать, и я подчинился. Он не был со мной жесток. Его руки не переставали ласкать. Поцелуи были то напористыми, то нежными, боль не переступала границы моего терпения, а потом и вовсе потерялась в ярчайшей вспышке удовольствия. Я не сразу понял, что мои стоны переходят в крик и признания в любви. Жизнь и смерть стали для меня одним целым. Где заканчивалось одно и начиналось другое, уже было не так важно. Он вдруг стал частью моего мира, а я — принадлежностью его. Меня укачивали, как в детстве, повторяя одно-единственное слово: «Мой». Я так устал, что рассыпался на мелкие частицы, которые унёс сладкий и долгожданный сон. Грегор За окнами начинал брезжить первый серый свет. Я смотрел на мой раскинувшийся на постели «подарок», приподнявшись на локте. Дивный, дивный подарок… На щеках ещё цвёл румянец возбуждения, губы цвета того вина, которое я насильно влил ему в горло, припухли от моих поцелуев. Нежный. Сладкий… Ещё вздрагивал от отголосков наслаждения и тихо постанывал. И эти короткие, еле слышные стоны прошивали меня чуть ли не судорогой. В голове билось точками: «Мой. Мой. Мой…» С наслаждением втянул в себя его запах… М-м-м… Пахнет сексом, немного вином и… мной. Мой. Мой. Мой… Понял, что не могу отвести взгляда от вены на нежной шейке. Бьётся пульс. Живой. Пока ещё живой… Не хочу. Не хочу, чтобы он перестал дышать, чтобы стал холодным. Как я. Странно… Жажда не мучила. Осознал, что, пока пил ночью его поцелуи и насыщался его любовью, испытывал восторг, как от горячей крови, приправленной вином. Напился и насытился. И хочу этого снова. И снова… О Морана!.. Вскочил с постели и решил пройтись, глотнуть остатки ночного воздуха — пока его не убил рассвет, — чтобы прочистить голову. Вышел на балкон. Что за шум внизу? Перегнувшись через балюстраду, увидел, как во внутренний двор въезжают две кареты. Кого принёс Рогатый? А-а-а… Бабки, чёртовы Яги. Видно, не дождавшись своё сокровище после праздника, домой решили лично наведаться. Старые хрычовки. Не отдам! Моё! Мой! Из рук не выпущу. А это кто? Великая Лилит! Маман собственной персоной. Видно, почуяла что-то… Опять притащила, наверное, брачное предложение от очередного знатного клана. Рогаты-ы-ый! Я же обещал ей дать своё решение на Хэллоуин… Схватил себя за волосы и едва не выдрал клок. Заметался тенью по замку, силясь привести мысли в порядок. Как быть? Уже почти рассвело. А мальчишка ещё жив. Вернуть его я не могу. Из углов стали выползать скелеты-прислужники, закопошились, наводя порядок. Я кинулся к окну, по пути сшиб несколько. Парочка вроде бы рассыпалась. Плевать. На соседнем погосте этого добра хватает. Кости прямо под ноги. Посмотрел, чтобы не споткнуться, и замер… На полу — две перекрещённые костлявые кисти… Брачный символ. У одной на пальце простенькое оловянное колечко. Конечно… Летучей мышью метнулся в спальню. Входил уже красиво, на ногах. Сидит на кровати. Чуть прикрыт одеялом. Зелёные глазищи сверкают. Все слова застряли в горле… Неимоверным усилием приняв как можно более безразличный вид, отрывисто бросил: — Я на тебе женюсь. Пойдёшь за меня? Даю выкуп — бессмертие. И к нему в придачу — всё, что захочешь. Ведьмачонок сразу засиял, глазками заблестел. — Да. Пойду… — Облегчение накатило волной. — Но… У меня одно условие. Я напрягся. — Все ведьмачьи ритуалы должны быть соблюдены. Ты сказал, всё, что захочу, так? На губах хитрого мальчишки появилась шкодливая улыбка. — У ведьм принято, что в брачную ночь старший супруг ложится под младшего. Вот! Ах же ж гадкий пацан… Я про себя усмехнулся. Наверняка соврал… Не меняя невозмутимого выражения лица, ответил: — Всё, что пожелаешь, счастье моё. Всё, что пожелаешь… — и надел ему на палец перстень с рубином. Любомир — Бабули-и! — Я сел на широкие отполированные деревянные перила лестницы и за пару секунд со второго этажа съехал на первый. Лихо спрыгнул и сразу попал в тёплые, родные, столь любимые с детства объятия. — Мальчик наш ясноглазый! Солнышко лесное, — первой поцеловала меня бабуля Марта. — Внук, а ну посмотри на меня внимательно. Ты какой-то бледный. — Бабушка Зоряна прикоснулась губами ко второй щеке и строго глянула на высокого статного мужчину, одетого в белоснежную рубашку и чёрные брюки, заправленные в высокие сапоги. — Если этот вампирюга попробовал хоть каплю твоей крови, я лично устрою ему расстройство желудка на неделю. Я глянул через плечо на закатившего глаза Грегора и улыбнулся ему. — Да ты что, Зоря, мы столькими охранками обвешали ребёнка, что наша сирена самого морского царя под толщей воды заставила бы свалиться с ракушечного ложа, — отдавая остроконечную шляпу слуге-скелету, сказала баба Лада. Сухопарый дворецкий костлявой рукой вновь открыл входную дверь, и я увидел красивую моложавую женщину в иссиня-чёрном наряде, украшенном ярко-алыми перьями. — А вот и я, дамы и господа! — Она плавно, как каравелла в штиль, вплыла в гавань нашего местообиталища. — Грегор! Что за толпа старух-нищенок у тебя в холле? Дай им монету на троих, в честь праздника, и гони взашей. — Это кто ещё старухи? Тебе-то самой лет триста, не меньше, рухлядь самобытная, комариха доисторическая, — парировала бабуля Марта, самая младшая из сестёр. — Нам от вас ничего не надо. Мы за своим пришли. — И бабушка Зоряна выставила меня вперёд, как щит, положив руки на плечи. — А за свою монету купили бы лучше прислуге одежонку. Срам-то какой, бродят по дому голозадые и костями звенят. — Сама небось как павлиниха вырядилась, — подлила масла в огонь баба Лада, — везде себе перья повставляла и трясёшь ими, аж перхоть сыплется, а обглоданные пацаны даже портков не имеют. Я стоял молча и не лез в женские разговоры, помня, что на ярмарке такие беседы заканчивались визгом, битыми горшками, вырванными клоками волос и поцарапанными лицами. — Грегор! — заверещала несолидно дама, а я с осуждением глянул на довольную родню. — Это кто? — И она с пренебрежением махнула чёрным зонтом в сторону трёх самоуверенных старушек. — И почему у этого мальчика наш родовой перстень? Мой ночной соблазнитель не торопясь, с достоинством, которому могли бы позавидовать правители любой страны, спустился по широкой лестнице в холл. Подошёл к недоумевающим бабушкам, взял меня за руку и торжественно произнёс: — Уважаемые дамы, хочу представить ещё одного хозяина этого поместья и моего… — Он не успел договорить, как его перебили: — Погодь, Гришка. Что значит твоего? — Бабуля Марта всплеснула руками. — С каких таких дел наш внучок твоим стал? — Сегодня утром я сделал вашему внуку… — Грегор опять не закончил и вздохнул. — И чаво это ты сделал нашему внуку, аспид бледноликий? — И бабушка Зоряна полезла за каким-то своим зельем в саквояж. Вот любит она в обидчика чем-нибудь плеснуть, а тот потом ходит или пятнистый, как мухомор, или с проплешинами. — Так, брюквы скоропортящиеся, а ну молчать! Какой он вам Гришка! — зло прошипела моя новая родственница. — Сын, ты что, мальчика усыновил? — Голос леди стал по-матерински мягким. — Всю ночь думал об этом, мама, — быстро ответил на такое странное предположение мой вампир. Ага, как же, думал он, дипломат хренов. Я потупил глаза, но предательница улыбка разъезжалась на лице. Сжал руку Грегора, давая понять, что пауза затянулась, а терпение у наших дам на грани обморочного состояния. — И решил не усыновлять, — как можно жёстче, чтобы сразу до всех дошло, сказал мой вампирюга. — Представляю моего супруга. Сегодня вторая ночь Хэллоуина будет открыта объявлением о нашем браке. Разновозрастные дамы стали медленно оседать на вовремя принесённые скелетами банкетки. — В вашем распоряжении дом и все слуги. Мы прибудем к торжеству. — И меня буквально выдернули за парадную дверь. — Уходим, пока они не пришли в себя. — Хахх! Грег, ты их боишься? — спросил я с улыбкой у грозы местной нечисти. — Нет, конечно, — соврал мой ночной Кошмар и вдруг слегка порозовел. — А теперь поехали купим тебе к торжеству самый красивый наряд, который только сможем найти. С наступлением ночи парадный зал поместья был украшен бесчисленным множеством свечей. Ко всем украшениям добавились гирлянды из тёмно-бордовых и белых роз — это точно постарались мои бабули. На небольшом возвышении рядом стояли два трона. Нас как супругов гостям представила Кара, моя всеми уважаемая свекровь. Три её новые верные подруги стояли рядом и внимательно взирали на прибывших гостей. С этими всадниками апокалипсиса в женском обличии связываться точно никто бы не стал, тем более за их спинами стояли кланы ведьм и вампиров. Грегор во всём чёрном взирал с холодным безразличием и выслушивал поздравления. Я в серо-зелёном камзоле, расшитым серебряной нитью, сидел рядом и выглядел как настоящий лорд. — Ты доволен, счастье моё? — наклонившись к самому уху, спросил мой вампир. — Не пожалел, что приехал ко мне на праздник и стал для меня подарком? — А ты уверен, что это я был твоим подарком? — сдерживая счастливую улыбку и косясь на чертёнка, обнимающего мавку у мраморной колонны, ответил вопросом на вопрос. — Говори, — добавляя голосу холодной строгости, поинтересовался мой вампир. — Вот выпьем твоего волшебного вина, ты пообещаешь не сердиться, потом дашь клятву, что мои бабули никогда не узнают про мой спор, — я наигранно тяжело вздохнул, — и выложу тебе всё как на духу, по рукам? — Ты попал, ведьмачок. — Грегор, смеясь, звонко стукнул мне по ладони. — По рукам.