А я Люблю и Ненавижу!

       Мы праздновали победу. Впервые. Эта ночка выдавалась спокойней предыдущей. По крайней мере, я надеялся…        Ньют коротко улыбнулся и кивнул головой, когда я присел рядом. Он долго ковырял в костре палкой, а я просто смотрел на пламя. Рядом с ним становилось как-то спокойнее…        Ты даже представить себе не можешь, как я был счастлив, когда там, на входе Лабиринта, ты обнял меня. Пока моя фантазия предоставляла пошлые варианты развития, пока душа парила вверх с восьмого неба в девятом измерении, пока моя внезапно ослабевшая логика считывала внутренний «прогноз погоды», я осознал самое важное в своей жизни. Для меня ты — дар, который я так случайно приобрел и который больше никому не достанется. Я не позволю… Ты только мой! Весь. Полностью. Без остатка. Мой, Ньют!        Белобрысый обидчиво зыркнул: — Теперь поведаешь, какого гривера ты попёрся туда?! — А? — наши взгляды встретились. — Ты что, плакал? — кареглазый изменился в лице, внимательно следя за моими заметавшимися зрачками. — Эм? В смысле? — в моей голове пронеслась мысль, что Минхо меня выдал с потрохами… Кланк! — У тебя следы… — пальцы Ньюта коснулись моего лица. Он медленно провёл ими — Здесь… И здесь. — Просто… Там было… — я хмыкнул. Что-то с ним не так. Что-то в его взгляде стало как-то… Теплее? Хитрее? Страстнее? — Что?        Ты убрал руку, а я молился, что бы твои тонкие пальчики вновь касались меня. И не только они…        Я махнул головой и отвёл взгляд, уставившись на причудливо танцующий огонь: — Прости. Я ощущал на себе его проницательный шоколадный взор. — Томми… — Да? — его тёплая ладонь легла на плечо, призывая посмотреть на него. И я снова взглянул в его янтарные очи. — Я… — он слегка наклонил голову и дерзко ухмыльнулся — Знаешь, мне тоже нравится слушать твои стоны.        Что… Что? Что?! Значит, ты всё-таки слышал… Ах ты падла! И всё это время ты притворялся, что ничего не знаешь?!        Мои щёки и уши яро горели. Я смущённо почесал затылок.        Ньют протянул мне какую-то банку. Я непонимающе вскинул бровь.        Ну что ещё ему от меня надо? Ньют хитро улыбнулся и спокойно ответил: — Будешь? — Эм… Ага. — я отпил глоток… И тут же сплюнул. — Бог ты мой! Что это за гадость? Во рту, глотке и на языке горело просто адски. Ньют пытался безуспешно избавится от истерического хохота. Наконец, сквозь смех и слёзы он проговорил: — Я хз. Рецепт от Галли. — Хм… Галли! И ты дал мне это выпить?! — Галли, может, шанк ещё тот и ему довольно часто хочется съездить, но… Он не так плох, как тебе кажется. — Неужели? Ты, действительно, так думаешь? — Ну разумеется я так думаю! Как же иначе? — Значит, с тебя хватит! — я благополучно вытащил банку из его руки и отставил. Не больно-то сильно расстраиваясь из-за утраты, мой объект воздыхания довольно хихикнул.        Ни с того ни с сего Ньют ловко обнял мою обездушенную тушу. Пока я пытался выдать хоть что-нибудь логичное и членораздельное, белобрысый успел чмокнуть меня в щеку. От этого мысли спутались ещё больше, но, зардевшийся, я всё-таки сумел произнести вертевшееся на языке имя: — Н-ньют? Парень мило нахмурился. Вяло выдал: — Спокойной ночи. И, свернувшись клубочком, положил свою светлую головушку мне на колени.        Мда… Видимо, ты и вправду перебрал бухла Галли.        Я и не заметил, как усталый, но счастливый, забылся в незабываемом сне рядом со своим сокровищем.