Сестренка

      Берти разбудили щелчки над правым, а затем и над левым ухом. Еще не проснувшись до конца, юноша ощутил стальной холодок на запястьях. Он попытался поднять руку – и не смог. Что-то холодное и прочное звякнуло на кисти, не давая пошевелиться.       Что за черт?..       Берти хрипло выругался, и в этот миг яркий свет ударил ему в глаза. Сверхъестественно острое зрение оказалось перегружено; свет будто скальпелем резанул по мозгу, заставив окончательно проснуться.       Берти лихорадочно дернул ногами – они-то, по крайней мере, были свободны – рывком попытался сесть, вскинул голову. И онемел.       В ногах кровати, в белом свете лампы, перед ним стояла Гэби.       При взгляде на сестру у Берти засосало под ложечкой и забегали мурашки внизу живота. Темные волосы Габриэллы единой волной сбегали по левому плечу. Сестра была в тугом черном боди из полупрозрачной ткани, которая оставляла видимым все великолепие юного тела от пупка до ключиц. Сквозь темную ткань на Берти прицельно и маняще смотрели груди с твердыми сосками. Длинные стройные ноги отливали природным оливковым загаром – наследие итальянских предков, на которое Берти порой был не прочь разменять свою эффектную вампирскую бледность.       Левая рука Гэби была вытянута вдоль бедра. Правую она держала за спиной.       – Гэб? – спросонья голос Берти звучал хрипло. – Ты че тут делаешь?       – Спасаю тебе жизнь, братишка.       Берти одновременно возбудило и напугало то, каким тоном и с какой интонацией сестра произнесла эти слова. Наедине с собой он часто мечтал, что девушки будут говорить с ним именно так. Но, во-первых, Гэб не была просто девушкой, она была его сестренкой. А во-вторых, она ответила ему… слишком надменно. Как будто имела над ним некую тайную власть.       Посмотрев по сторонам, Берти понял, что особой тайны тут нет: просто его руки были прикованы стальными наручниками к резным столбикам в изголовье кровати. Молодой вампир подергал руками, но ничего не добился: наручники держались крепко, не давая согнуть руки или выпрямить спину. Максимум, что он мог сделать – это опереться на спинку кровати и принять полусидячее положение.       – Не это ищешь?       Гэби плавной, танцующей походкой – так двигаются по сцене балерины – прошла к выключателю и чуть подкрутила рубильник, регулируя яркость. Резкий белый свет сменился мягким желтым. В этой уютной лимонной желтизне Берти как следует рассмотрел сестру сзади. Спина у боди была открытая. Трусиков на Гэби не было.       Мурашки в животе Берти забегали быстрее, и он не сразу понял даже, о чем говорит сестра. Лишь через пару мгновений он смог сфокусировать взгляд на левой руке Габриэллы. Девушка ловко катала металлический ключик между костяшками пальцев. Еще у нее что-то было в правой руке, но перегруженный мозг Берти никак не мог сфокусировать на этом внимание.       – Хочешь это?       Все той же танцующей походкой Гэби вернулась к ногам кровати. Ключ от наручников плясал в ее руке, отстукивая ехидную чечетку на костяшках пальцев.       – Было бы неплохо, – Берти постарался звучать уверенно.       – Отлично.       Габриэлла движением опытной гимнастки – в детстве она занималась с лентами – вздернула босую ногу вперед и вверх, так что ее ступня оказалась на бедре Берти. Прежде чем молодой вампир успел хотя бы выдохнуть, ступня сестры нырнула под резинку его боксеров. Гэби приподняла стопу, подцепив край трусов, и начала медленно, дюйм за дюймом, тянуть боксеры на себя. Изгиб ее подошвы оказался в сантиметре от естества Берти.       Вампир почувствовал, как у него застучало в висках и кое-где пониже. Почти не понимая, что делает, он поднял и вытянул ноги. Гэби одним ловким рывком сорвала боксеры с брата и танцевальным движением – такие делают в румбе – отбросила трусы прочь.       – Отлично, – повторила сестра. – Я буду твоим ключом. Возьми меня, и можешь быть свободен.       Когда Берти залипал в сериалы, его всегда раздражала манера персонажей переспрашивать очевидные вещи. Им говорят как есть, а они такие: что? что? – хотя все же, блин, понятно. Сейчас маленький темный уголок в мозгу Берти подумал, что, возможно, это не так уж и глупо. Переспрашивая, ты как бы даешь себе время справиться с шоком.       – Че?       – Ты меня слышал. Трахни меня. И я отдам тебе ключ.       – Гэб, это не смешно, я не… БЛЯДЬ!!!       Берти сперва не понял даже, что произошло. Резкая боль полоснула по ноге, оборвала фразу на середине и оставила после себя жаркую ноющую пульсацию.       Гэби опустила правую руку. Черная плеть из прочной эластичной кожи змеей закачалась вдоль ее ног.       – ТЫ ЧТО БЛЯДЬ делаешь мать твою… – на середине фразы Берти перешел с крика на скулящий шепот. Даже его притупленные болевые рефлексы оказались не готовы к такой силе удара.       Гэби шагнула на дальний край кровати. Она выпрямила колени и расставила ноги так, что таз и промежность брата оказались как раз между ее ступней. В черном боди, с плетью в руках, она возвышалась над Берти, как знатная римлянка над провинившимся рабом.       – Те девчонки, с которыми ты мутил, – сказала Гэби таким властным и жестким тоном, что мурашки побежали уже по всему телу Берти, – они совершали одну и ту же ошибку. Они расслаблялись и уступали тебе контроль. Но ты не любишь контролировать. Тот единственный раз, когда у тебя встал, это я тобой командовала. Разрешала и запрещала.       – Гэб, пожалуйста, отдай мне ключ…       Новый удар плети, на сей раз по животу. Берти со свистом выпустил воздух сквозь зубы. Вместе с болью и пульсирующим жаром по телу разлилось тягучее, сосущее чувство. Оно сбилось в плотный теплый шар в месте удара и поползло вниз, вниз, вниз. Пока не проникло в пах.       – Ты не в том положении, чтобы что-то требовать, – слова Гэби щелкали по воздуху четко и отрывисто, как вторая плеть. – Ты сделаешь что я скажу, когда я скажу. Ты выпустишь клыки этой ночью. И станешь свободен.       Прежде чем Берти успел издать еще хоть звук, Гэби приподняла левую ногу, и пальцы с шоколадным лаком коснулись твердеющего члена. Ступня заскользила вверх-вниз, от яичек к уздечке и обратно. Гэби пошевелила большим пальцем, продавливая член брата, прощупывая под кожей набухающие кровью сосуды.       – Гэб… – простонал Берти.       Свист плети. Жалящая щекотка на левом плече.       – Молчать.       Гэби еще раз прошлась по всей поверхности члена, целиком накрыла пенис босой подошвой и пару раз нажала большим пальцем на то место, где уздечка переходила в багровеющую головку. Берти выдохнул – осторожно, по капле выпустил воздух, боясь нарушить запрет на молчание и получить новый удар плетью.       Впрочем, нет, не “боясь”. То был не страх наказания, не тот липкий парализующий ужас, который вызывали, например, угрозы родителей. Нет, то был азарт. Искрящее возбуждение нервов от того, что ему отвели непривычную и волнующую роль в этой странной игре, где ничего действительно страшного с ним случиться не может. Это не было похоже ни на что другое, это не хотелось прерывать. Поэтому Берти затих, полностью отдаваясь во власть своей прекрасной мучительницы.       Гэби спустилась с кровати на пол проворно, как дикая кошка. Она упала на колени и крепко ухватила рукой эрегированный член брата. Берти вздрогнул и заелозил в своих оковах. В крепкой хватке сестры его естество забилось, как попавший в капкан зверек.       – Ишь какой трепетный, – Габриэлла тоже вошла в роль, ее голубые глаза сверкали властно и жестоко. – Ты боишься меня?       Остатками рассудка Берти сообразил, какого ответа требует та роль, что навязала ему сестра.       – Да, Гэб! Да, боюсь!       – Потому что твоя мелкая жопа в моей власти?       Не разжимая хватки, Гэби наклонила голову. Ее рот оказался в паре ногтей от алеющей головки Берти. Гэби клацнула ровными белыми зубами, и сладкая судорога азарта пронзила Альберто от макушки до пяток.       – Потому что я могу откусить тебе член, если захочу?       – А-а-а… да-а-а.       – Хочешь, чтобы я откусила?       – Нет, нет…       На лице Габриэллы проступила улыбка, которая сделала бы честь злой королеве из любого мультфильма Диснея.       – Жаль.       Когда сестра распахнула рот и быстро, как акула, бросилась на его естество, Берти почти испугался. На миг ему показалось, что вот это было всерьез, что сестра потеряла голову, и сейчас белые зубы вопьются в его трепещущий ствол.       Но вместо этого Гэби накрыла его пенис ртом, как шатром, пропустила так глубоко, что чувствительная головка уперлась ей изнутри в левую щеку. Рот сестры был тесным, влажным и очень-очень теплым, даже горячим. Все тело Берти напряглось, как струна настроенной гитары. И тут случилось нечто чудесное: юный вампир ощутил колкий толчок в верхних деснах.       “Получается, – ликование бурлящим допамином расплескалось по мозгу Берти. – Черт бы меня побрал, у нас получается!”       Гэби меж тем принялась лакомиться членом брата. Она вбирала его в себя так глубоко, что головка почти касалась небного язычка; вновь выпускала на волю и скользила по стволу цепкими пальцами; жалила и обволакивала языком самые чувствительные места. Молодое семя уже вовсю стучало в чреслах Берти. А во рту все сильнее кололо и тянуло; клыки просились наружу, к аппетитному телу сестры.       Гэби выпустила пенис Альберто и вновь поднялась на кровать. Ее пальцы скользнули между ног и расстегнули матовую пуговицу в нижней части боди. Сверхъестественно острые чувства Берти уловили терпкий вяжущий запах и влажный блеск. Сестра возбудилась не меньше его самого.       – Хочешь впиться в меня? – прошептала Гэби.       – Да, – клыки надавили на десны в подтверждение.       – Хочешь съесть меня?       – Да!       Гэби согнула колени, в полуприседе ухватила член брата и подняла его вертикально, как колышек.       – Так ешь.       Она вонзила в себя его естество.       Брат и сестра хором застонали, когда их родственные тела соединились. Гэби начала приседать, пронзая саму себя орудием Берти: вверх-вниз, вверх-вниз… С каждым новым толчком темп все ускорялся, пока их слияние не стало похожим на бешеную скачку, в которой Гэби была наездницей, а Берти – оседланным жеребцом.       “Так ешь”.       Возбужденный разум Берти ухватился за слова сестры, воображение охотно нарисовало буквальную картину. Вот он широко распахивает рот и заглатывает сестру. Сперва голову, плечи. Потом груди, они ложатся на язык, как спелые сливы. Затем смуглый зад заполняет рот. Берти задирает голову к потолку, и сестра кверху пятками проваливается, скользит в его глотку, в темные недра его тела. Он поглощает ее всю, целиком, до последней жилы и капельки…       Напор в деснах и чреслах стал почти нестерпимым. Гэби пронзительно закричала. Ее лоно сжало естество брата со всех сторон и содрогнулось, изливая на член Берти соки блаженства.       – Гэби! – простонал Берти, чувствуя, что и сам приближается к финишной прямой.       Габриэлла услышала брата, быстро вынула его из себя и снова спрыгнула на пол. Пара быстрых движений теплой, цепкой рукой…       И рассудок покинул Альберто Гримальди.       Когда фонтанчик молочно-белых брызг ударил вверх, Берти ощутил колючую, режущую боль в верхней челюсти. Что-то одним движением пробило нежную кожу десен и вырвалось на свободу. Сосание под ложечкой сменилось адской сухостью и жжением. Чувство мучительной жажды нахлынуло на вампира, и в этой иссушающей муке сгинули все мысли, сомнения и запреты.

***       Гэби выпрямилась и поглядела на Берти. Рот брата был приоткрыт, он тяжело и гулко дышал, раскинув по кровати руки и ноги. Даже томная слабость после оргазма не смогла удержать сердце Гэби от ликующего скачка в груди: во рту у Берти блестели белым два острых длинных клыка!       Она это сделала. Она спасла брата. Он настоящий вампир.       Он настоящий вампир…       Первое ликование спало, и Гэби посмотрела на брата с тревогой и заботой. Глаза Берти налились кровью и бешено вращались в глазницах. Тело дергалось, будто бы под ударами тока. Челюсти бессмысленно скрежетали друг о друга; острыми клыками брат уже поранил себе в кровь нижнюю губу.       От матери Гэби слышала, что у некоторых вампиров первая истинная жажда сопровождается голодным помешательством. В этом состоянии вампир становится безумен, как хищник от запаха живого мяса. Это была еще одна причина, по которой Гэби решила использовать наручники.       – Я схожу вниз, – сказала Гэби, обращаясь больше к самой себе, чем к брату.       При звуках ее голоса Берти захрипел и забился на кровати еще яростнее, мотая головой, выгибая спину и до упора натягивая браслеты наручников.       – Принесу бычью кровь из холодильника.       Брат наконец сфокусировал на ней взгляд, и от этого взгляда по спине Гэби пробежали мурашки. Берти смотрел на нее не мигая, не отрываясь, как крокодил на антилопу.       “Еще салфетки надо взять”, – подумала Гэби, бросив взгляд на залитый семенем живот брата. Постановка простых последовательных задач немного уняла тревогу. Гэби направилась к двери, все еще сжимая в пальцах ключ от наручников.       “Не буду подходить к нему слишком близко, пока не напьется. Просто вылью кровь ему в рот. Пусть простыни испачкает, можно потом…”       За ее спиной раздался резкий, тугой, бьющий по уху звук.       Так лопается металлическая цепь.       О черт…       Гэби обернулась.       Берти медленно поднялся с кровати. Браслеты наручников так глубоко врезались ему в плоть, что по запястьям бежала кровь. Порванные с чудовищной силой цепи болтались на браслетах, тоскливо покачивая лопнувшими звеньями. В глазах брата плескалась абсолютная пустота, сфокусированная на единственной цели. Из приоткрытого рта тянулись клыки, длинные, как у змеи.       Гэби показалось, будто ее окунули в ледяную прорубь, а потом сразу окатили кипятком. На один краткий и ужасный миг она застыла на месте, не в силах пошевелиться, как олень перед фарами автомобиля.       – Берт?...       С хриплым нечеловеческим криком брат бросился на нее.