Спи, Дом, а я посижу здесь

День был усталый. Замороченный. Один из тех, когда на ужине тише, чем обычно, а после в коридорах не так много народу. Моя стая тихо курит перед сном. Занавесочно бормочет проигрыватель, подкипает на плите кофе, и даже крыса в углу, про которую ещё никто не знает, затаилась и чего-то ждёт. Ночь приходит, спят машины И игрушки в магазинах. Смолкло всё до самого утра. Слепой со Сфинксом шепчутся на подоконнике. Слышны поскрипывания карандаша Курильщика. Горбач достал бритву и выцарапывает в изголовье свои страхи. Табаки молчит только потому, что нашивает очередную пуговицу на жилет, и его язык высунут от усердия. Лорд мерно пощёлкивает зажигалкой в такт своим вдохам. Его взгляд где-то не здесь – смотрит сквозь этажи и перегородки на сворачивающуюся клубком Рыжую – и от этого во всей его позе проступает мягкость. Залезай под одеяло, Завтра будет всё сначала. Спи. И даже Лэри, наш беспокойный и неукротимо живой Лэри, восприимчив и чуток этим вечером. Сидит на кровати, задумчиво бросая Толстому один за другим разноцветные кубики. Весь понимание и сопричастность. Спит над рекой лес. Деревья за окном застыли и похожи на склоченные низкие облака. Предвещают они бурю или предвещают спасительный дождь в засуху? Я не спрашивал. Я никогда не спрашиваю, и никогда до конца не понимаю ответов, что всё равно приходят. Я не Сфинкс. Мне далеко до Слепого или Табаки. Я не считаю это постыдным. Кто-то учится, кто-то учит. Все приходят в этот мир со своим значением, и все должны его выполнять – одна из тех истин, в которой я согласен со своим сумасшедшим дедом. И я выполняю. Кофе остаётся стыть на плите, потому что моя стая неизбежно проваливается в сон. Тормошу задремавшего на подоконнике Сфинкса и отправляю под одеяло. Табаки с Курильщиком уснули там же, где и остановились, каждый со своим орудием – иглой и карандашом – в руках. Лорд во сне обнимает себя ладонями и выглядит так непередаваемо светло, точно ангел-хранитель. Охраняет известно чей сон. Вытаскиваю несколько кубиков из-под Лэри и он устраивается поудобнее, укутываясь в связанный Спицей свитер. Толстого, упавшего лицом в груду игрушек, переворачиваю и накрываю пледом. Смотрю на Горбача, и он отвечает мне понимающим взглядом. Мы часто засыпаем последними, каждый по своим причинам. Я знаю его. Мою он не знает. Он тоже не из тех, кто задаёт вопросы. Спи… Спи… Спи, а я посижу здесь. Спи, я еще посижу здесь. Слепой тихо ускользнул ещё до моего обхода, как только задремал Сфинкс. Он не любит уходить у него на виду. Это один из ответов, которые я сумел ухватить, хотя, наверное, Слепой этого бы не хотел. Но я не специально. Наступает суббота, и хоть часов нет в радиусе ближайших 100 метров, я чувствую, как Дом вздыхает. Ближайшее время его не потревожат звонки на уроки, возмущения учителей, скрип парт и ручек. Завтра будет всё другое: Новый день, свои герои, Главное — себя не потерять. Он ухватывает пару деньков свободы, когда будет много курить в кофейнике, раскладывать пасьянсы на счастливое будущее, целовать девушек на лестничной клетке и дышать с новым вдохновением расписанными стенами. Нужно только сил набраться, Так что ты теперь давай-ка спать. Минуты капают, моя стая ворочается и вздыхает. Я исполняю своё предназначение. Прости, Сфинкс. Не знаю, как ты, но я ваши ненароком протянутые в ладонях души оттолкнуть не могу. Сдуваю клокочущие вокруг Курильщика сомнения, смахиваю с Лорда налипшую ревность. Его кулаки, судорожно сжимающие рёбра, расслабляются, и теперь он снова держит её в объятиях. Табаки, заслышавший тиканье часов в моих мыслях, хмур, но и для него у меня есть рецепт – щепотка безвременья Леса, оставленная сбегающим Слепым. Спит над рекой лес. До него я и не пытаюсь дотянуться, да и знаю, что ему моя помощь нужна меньше всего. Я уже оказал ему её однажды. И мы никогда не поговорим об этом. У Лэри уже привычно хаотичный бег. Даже сопя под одеялом, он торопится – наш вестник приходящей весны и надвигающихся бурь, изменений погоды, законодательства и божьего присутствия, неповторимый в своей импульсивности и наивности. Слышу позвякивание, и вслед за ним мимо проносится Конь – верный оруженосец и названый брат. К Горбачу подкрадываюсь напоследок, но пробуду возле него дольше всех. Он уплывает дальше в своих страхах, сопровождаемый колющим свитером, ощущаемым не как родные вороньи когти, но как тысяча колющих вязальных спиц. Спи… Спи… Спи, а я посижу здесь. Спи, я еще посижу здесь. Пропускаю себя сквозь Дом. Спит Химера, убаюканная мерцанием девчачьего телевизора. Спят Русалка и Рыжая, в руках последней концы медовых кос лесного подарка. Крыса докуривает в окно, но и она уже в полудрёме, уставшая от встречи с отцом. Рыжий уснул, молясь не видеть снов и никому не присниться. Спит Ральф, положив томик цитат на грудь, в чашке то ли кофе, то ли ром. Уснула и Крёстная, которую я видел лишь однажды, мельком. В её сне призраки, но я не буду им мешать. Она ждёт встреч с ними. Спит Стервятник, измученный болью в колене. Но ему я тоже мешать не буду, потому что он тоже её ждёт. Потому что у него есть спящий рядом Тень. Над волшебною рекой Спит поляна, лес густой, Звери спят и птицы не поют. Ночь уносит всё плохое, Будь уверен и спокоен, спи. Моя стая мерно сопит, мой вожак охраняет Дом. Укладываюсь и я. Спит над рекой лес. Спи… Спи… Спи, а я посижу здесь. Спи, я еще посижу здесь.