Двойные проблемы

      Миффлин-стрит, 108. 6:21 утра       Это была красная кожаная куртка Эммы. Именно она была надета на владелице во время их утреннего веселья, и с тех пор Реджина не могла выбросить её из головы (ни во сне, ни наяву). И она не хотела.       Несколько часов назад ей довелось лицезреть шерифа, распростертого перед ней на кровати. Её почти обнаженное тело - идеальное сочетание твердого и мягкого. Все, что на ней было надето - расстегнутая на молнии культовая красная кожаная куртка. Контраст с бледной округлостью её груди был удивительно соблазнительным. Тогда Реджина решила, что ни одна из веснушек блондинки не останется нецелованной.       Она не торопилась, обводя контуры руками и ртом, пока её послушный объект обожания, наконец, не взмолилась, показывая, что ей отчаянно нужно кончить. Реджина встала на колени у изножья кровати, притянула Эмму ближе за лодыжки, обжигая кожу трением о постельное бельё.       В потемневших зеленых глазах отразилась смесь потребности и желания, прежде чем они закрылись. Реджина набросила пару мокрых от пота бедер себе на плечи и наклонилась, чтобы поцеловать плоскость подтянутого живота. Были более интимные веснушки, которым ей необходимо было уделить внимание. Одной рукой она глубоко проникла между ног, чередуя с поцелуями на искусных изгибах, от которых её партнерша застонала. Другой рукой она надавила на грудь Эммы, чтобы почувствовать стук сердца. Бывшая Злая королева могла бы завладеть её сердцем, чтобы предотвратить его кражу или отдачу кому-либо другому, но ей это было не нужно. Таким образом, оно в большей мере принадлежит ей, так как было отдано без принуждения.       Как удивительно то, что она снова обрела любовь и, наконец, смогла выразить её физически. Эта красивая женщина позволяла ей взять свое тело и делать с ним всё, что пожелает. Фантазию, которую она никогда не позволяла с ним воплотить в реальность, когда они впервые встретились, несмотря на её необъяснимое влечение к новому заместителю шерифа в её красной куртке, узких джинсах и прочим чванством.       'Теперь вы моя, мисс Свон...'       Как обычно, Реджина проснулась первой, когда в окно пробился дневной свет. Она осторожно потянулась, стараясь не потревожить свою соседку по кровати, которая каким-то образом умудрялась занимать больше места, чем требовалось её стройным конечностям.       Без сомнения, Эмма была истощена после того, как воплотила в реальность все её фантазии, и эта мысль вызвала больше, чем несколько сексуальных образов. Реджина убрала светлые локоны с лица возлюбленной и увидела на нем крохотную улыбку. Кто-то почти проснулся.       – Извини, – выпалила Реджина.       Лёжа на спине, она уставилась в потолок, стараясь не двигаться, когда почувствовала, как Эмма придвинулась ближе, чтобы перекинуть через неё руку и ногу.       – Надеюсь, не за секс, – пробормотала Эмма, как всегда, проявляя находчивость. – Доброе утро, кстати.       – Нет, я никогда не извиняюсь за свое участие в сексе.       – Норм. Я поняла. Мы немного повздорили. Теперь помирились.       Она абсолютно не оправилась бы от потери этой женщины. Реджине не хватало слов, она хотела, чтобы Эмма могла читать её мысли и знать всё, что она не может сказать вслух. Как сильно она хотела, чтобы блондинка осталась в её мыслях, в её постели и в её жизни и никогда не покидала ни одно из этих мест надолго.       – Это не нормально, – тихо произнесла Реджина. – Мне очень жаль, что я использовала твои проблемы с опекунством против тебя. Это не твоя вина. Я никогда не должна была заставлять тебя думать, что ты здесь не нужна. На данный момент я думаю, что было бы безрезультатно, если бы я захотела избавить свое сердце от твоего присутствия. Но если ты действительно хочешь уйти...       Эмма кивнула:       – Каждая частичка меня говорит мне бежать отсюда куда подальше. Я чувствую себя ужасно из-за того, что даже думаю о том, чтобы оставить тебя, Генри и моих родителей. Я столько раз думала об этом, о том, чтобы просто… уйти куда-нибудь. Убежать от всего этого.       – Ты хочешь уехать из Сторибрука?       – Кратко ответить? – Эмма задумалась на секунду и честно ответила. Её удивило, что это правда. – Нет.       – А какой длинный?       – Черт возьми, нет.       Реджина закатила глаза и повернула голову в сторону, чтобы посмотреть своим классическим взглядом, говорящим: "Тебе повезло, что я люблю тебя, идиотка".       Эмма улыбнулась в ответ.       – Честно говоря, я устала бегать. Я всю жизнь этим занималась. Это забавно, потому что ты - Злая Королева, и все остальные с криком убегают от тебя, кроме меня. Я же, наоборот, иду, даже бегу к тебе. Хочу оказаться в твоих объятиях. А может быть, и в твоих ногах. Часть со стонами не обязательна, но очень приветствуется.       – Я тебе устрою. Если потеть не будешь.       – Вруша, – обвинила Эмма. – Я всё время потею в твоих объятиях, и ты, кажется, не возражаешь.       Именно так и закончились действия прошлой ночи, вернее, сегодняшнего утра. В потном сплетении конечностей. Если последние несколько недель были эмоциональными американскими горками, то последние 24 часа были одним волнующим пиком. Все началось с ссоры, а затем Реджина не спала большую часть ночи, готовя любовное зелье и занимаясь любовью с Эммой. Несмотря на то, что она мало спала, бывшая королева чувствовала себя более отдохнувшей и энергичной, чем за долгое время.       Реджина была твердо убеждена, что её счастливому концу вот-вот придет внезапный конец. Она слишком долго была злодейкой, чтобы верить в обратное. Каждый раз, когда она вступала на путь счастья, за углом её ждало разбитое сердце. Это случилось с Даниэлом. Теперь на очереди Эмма, и на этот раз все будет по-другому.       Стены её жизни в буквальном смысле сомкнулись.       Если бы только она могла перестать думать об этом и сосредоточиться на том, что говорит женщина в постели рядом с ней. Она действительно задаётся вопросом, как Эмма может говорить так, будто жизнь будет продолжаться вечно. Очевидно, она переняла слепую веру в то, что все закончится благополучно, от своих родителей… или, скорее всего, попросту обманывает себя.       Эмма прислонилась головой к голове брюнетки и уткнулась носом в её кожу. Теперь она заговорила об их ссоре более серьезно, заставляя Реджину радоваться, что она нашла в себе смелость поднять этот вопрос, хотя могла бы и оставить его без внимания.       – У тебя есть эта сверхъестественная способность обнаруживать все мои кнопки побега и нажимать каждую чертову кнопку. Было бы легче уйти, если бы мне было все равно.       – Меня нелегко любить, – призналась Реджина. – Однажды я сказала Генри, что не очень хорошо умею любить, и, возможно, это до сих пор является правдой.       – Я обожаю то, как ты меня любишь.       – Ты после оргазма, дорогая, это ожидаемо. Вчера вечером, когда ты была зла, ты была честна. Я не хочу тебя прогонять, в чём хочу добавить, ты меня обвинила.       – Прости за это. Когда я уходила вчера вечером, я не собиралась тебя оставлять. Я хочу, чтобы ты поняла, что мне просто нужен был перерыв. Потому что мы причинили друг другу боль.       – Знаю, – согласилась Реджина. – У нас это хорошо получается. В глубине души я знаю, что мы трое всегда будем связаны. Но когда ты пригрозила забрать Генри… я запаниковала. Я так волнуюсь за него, что не могу думать ни о чем другом. Я плохо отреагировала.       – Все в порядке. – Эмма улыбнулась и пошутила, чтобы разрядить обстановку. – Никто не винит медведицу за то, что она защитила своего детеныша. Думаю, ты на самом деле неплохо себя сдерживала – даже не метнула в меня огненный шар. Ни разу.       – Очевидно, я становлюсь слабой. Со мной такое обычно случается, когда я влюбляюсь. Ты меня погубила.       – Это последнее, кем ты являешься, Реджина. – Последнее, что сказала Эмма, прежде чем замолчать и снова погрузиться в сон.       Вскоре на одном из лежавших на тумбочке телефонов сработал будильник. Всё, на что была способно блондинка, это простонать, что ещё слишком рано, пока Реджина переворачивалась, чтобы отключить звук устройства перед третьим звонком. Эмма уткнулась головой в подушку, чтобы вздремнуть и уйти от реальности ещё на десять минут.       Мэр сбросила одеяло и выскользнула из кровати, чтобы поднять свой халат, валяющийся на ковре неподалеку. Она пошла в ванную, чтобы освежиться и поправить прическу. Хотя она не собиралась в офис, в преддверии выборов её выступления на публике подвергались усиленному контролю, и она отказалась доставить Сидни удовольствие распечатать её фотографию, застигнутую врасплох и без помады. Если бывшая королева проиграет, она, по крайней мере, будет при этом хорошо выглядеть.       Из-за двери спальни послышался приглушенный голос, сопровождаемый стуком дверной ручки.       – Мама, мама? Почему дверь заперта?       – Подожди минутку, Генри, – крикнула Реджина.       Убедившись, что оба взрослых выглядят прилично, Реджина открыла дверь и увидела своего обожаемого сына, ожидающего с другой стороны, всё ещё одетого в пижаму. Надеюсь, он не будет слишком настойчиво расспрашивать о том, почему от него снова заперли дверь спальни. Обычно к этому времени она уже просыпалась и была готова, когда сын приходил искать своих матерей, но это утро стало исключением. С подростком в доме двум влюблённым было нелегко найти время для уединения, и часто им приходилось довольствоваться поздними вечерами или ранним утром.       Если им все-таки удавалось поспать, запертая дверь была единственным, что могло помешать Генри войти в комнату и запрыгнуть на кровать. То, что оба его родителя вместе находятся дома, все ещё было для него в новинку. Реджина не хотела, чтобы её сын чувствовал себя замкнутым в собственном доме, но в отношениях его матерей были некоторые особенности, которые она действительно не хотела объяснять ему в его юном возрасте.       Когда она появилась в дверном проёме, волнение Генри невозможно было сдержать.       – Ты приготовила зелье, мама? Оно уже активировано?       – Шшш, дорогой, – шёпотом сказала Реджина. – Не так громко. Твою маму вызвали на работу посреди ночи, и она очень устала.       – Ой, прости. – Генри приглушил голос и подошел к кровати, где всё ещё дремлет комок в форме шерифа. Он наклонился, чтобы поцелуем пожелает ей доброго утра и попытаться обнять. – Привет, мам. У тебя выдалась тяжёлая ночка?       Эмма ответила одноруким объятием:       – Да. Привет, пацан. Я по тебе скучала.       Генри криво ухмыльнулся, намекая, что она не так давно его видела:       – Я спал, поэтому не скучал по тебе.       – Ха. Думаешь, ты остряк?       – Ага!       Решив дать родителям провести время вместе, Генри обнял Реджину, а затем она подтолкнула его к двери.       – Иди надень форму, а я приготовлю тебе завтрак перед школой. Я не хочу, чтобы ты снова опоздал на автобус.       – В школу? – Генри запротестовал. – Но город ведь может исчезнуть! Я могу помочь с зельями и магическими штучками.       – Мне все равно, даже если это последний день вселенной, ты не пропустишь школу, – сказала Реджина.       Генри не потребовалось много времени, чтобы понять, что двух мам не так-то легко использовать в своих интересах, торгуясь или умоляя, если они встают на сторону друг друга. Но, к счастью, одна его мать всегда готова немного пошалить и не была так строга к соблюдению правил. Он с надеждой обратился к всегда снисходительной Эмме за "вторым мнением". Она ухмыльнулась в ответ.       Восприняв это как сигнал, одиннадцатилетний мальчик объявил, что им следует проголосовать за то, идти ли ему в школу или нет. Он был очень разочарован, когда Эмма встала на сторону Реджины, сказав: «Хорошая попытка, малыш, но здесь не демократия. Здесь мамократия, и ты идёшь в школу».       В итоге Реджина вывела Генри из комнаты и повела по коридору, чтобы убедиться, что он соберётся вовремя. Она улучила минутку, чтобы поблагодарить его за помощь в приготовлении зелья прошлой ночью, и ей понравилось видеть, как просветлело после этого его лицо. Он довольно хорошо развивает свои магические способности. К сожалению, это заставило его ещё больше захотеть помочь, и единственным способом убедить его сегодня не мешать, было объяснить, что его матерям всё ещё нужно активировать зелье и разобраться с границей.       – Всё будет хорошо, мам, – сказал ей Генри, собирая свой школьный рюкзак, пока она стояла в дверях его комнаты. – Не волнуйся.       – Как мать и мэр этого города, я должна волноваться, – сказала Реджина. – Магия не прощает ошибок.       – В жизни всё наоборот. Вот увидишь.       Реджина изумленно на него смотрела, когда он вернулся к запихиванию тетрадей в свой рюкзак. Когда её одиннадцатилетний сын успел стать таким мудрым? Не то, чтобы это было внезапно. Он всегда был интуитивным и таким всезнающим ребенком, вот почему он смог разгадать уловки, созданные проклятием Злой королевы. Она постоянно восхищалась им и тем, как чудесно было наблюдать, как он растет. Технически, само существование её сына было "ошибкой" результатом случайной подростковой беременности, хотя сама Реджина не считала это таковым. Генри был настолько необходим в её вселенной, что казалось невозможным, что он существует только по счастливой случайности.       – Как?.. – Реджина подыскивала слова для ответа на вопрос, который так и не прозвучал. – Неважно. Увидимся внизу за завтраком через минуту. Мне нужно снова пойти разбудить твою маму. Сегодня у нас кое-какие дела.       Вернувшись в королевскую спальню, Реджина направилась прямиком к своей гардеробной, чтобы одеться. Когда она вышла, то увидела, что Эмма уже проснулась, но прежде чем встать, решила понежиться в теплой постели. Мэр подошла, чтобы встать рядом с бодрствующей красавицей, надев комбинацию из белой рубашки и жилета, которая, как нестранно, была любимой у одного знакомого ей шерифа. Наряд не остался незамеченным.       – Он назвал меня мамой, – с улыбкой пробормотала Эмма. – Обычно он этого не делает, когда ты рядом. Очевидно, теперь мы обе "мамы".       – И тебя это устраивает? – спросила Реджина.       – Ага. По какой-то причине это странно, но мне действительно приятно. Очень приятно. Тебя это устраивает?       Легкий изгиб губ - вот и вся реакция, которую Реджина выразила в знак согласия:       – Год назад я бы убила тебя за то, что ты присвоила мой титул.       Реджина наклонилась, чтобы чмокнуть в щеку смущенную блондинку. Она постучала пальцами по стопке бумаг, которая со вчерашнего дня лежала на прикроватном столике. Либо Эмма не потрудилась обратить на них внимание, либо решила, что это просто дела мэрии и проигнорировала бланки. Если шерифу когда-нибудь придёт в голову правильная идея, ей необходимо будет намекнуть на это мэру.       – Если хочешь сделать это официально…прочти их. – Реджина хотела, чтобы слова прозвучали интригующе, поэтому только намекнула и выпрямилась.       Эмма оторвала голову от подушки и схватила стопку бумаг, внезапно ощутив, как любопытство словно рукой смахнуло усталость. То были страницы за страницами, заполненные пронумерованными блоками юридических параграфов и приложенными бланками. Одна только мысль о необходимости их заполнения, чем бы они ни были, заставляла её мозг хотеть отключиться. Внезапно несколько ключевых слов соскочили со страницы и попали ей прямо в сердце.       – Это то, о чем я думаю? – Эмма ахнула и подняла глаза, но Реджина уже вышла из комнаты.

***

      Квартира Мэри Маргарет       Дэвид думал, что он единственная ранняя пташка, когда спускался, чтобы приготовить кофе для себя и своей жены. Ожидаемо, что пришедшие ранним утром подростки будут отсыпаться до обеда, чтобы наверстать упущенное за ночь. Но одна из них уже проснулась.       Ри стояла у кухонной стойки спиной к нему и пила воду из высокого стакана. Её темные волосы были заплетены в косу, а одета в небесно-голубое пальто, брюки для верховой езды и кожаные сапоги. Это тот самый наряд, который был на ней, когда та впервые появилась в Сторибруке девушкой с широко раскрытыми глазами, которая боялась поступить неправильно и избегала неприятностей. Одежда больше не пахла лошадьми, поскольку Мэри Маргарет её стирала.       Дэвид предупредил о своем присутствии, поприветствовав её:       – Доброе утро, Ри. Тебе удалось немного поспать?       Ри обернулась, и он увидел, что она прикусывает нижнюю губу. Её ответ был произнесен так же мягко, как и все остальные до этого.       – Да, спасибо тебе, Дэвид. Мне жаль, что мы с Эм разбудили вас так рано утром.       – Это не проблема. Мэри Маргарет и я рады, что вы пришли. Ты же знаешь, что вы можете прийти к нам в любое время, особенно если у вас проблемы.       Девушка кивнула:       – Да. Я буду иметь это в виду.       – Что произошло прошлой ночью? – спросил Дэвид.       – Мы с Эм провели некоторое время вдвоем в доме Реджины, а потом пошли прогуляться.       Внезапно помощник шерифа понял, что разговор походит на допрос. Он всё ещё озадачен ночной выходкой девочек и тщательно продуманными ответами Ри. Он не был уверен, что об этом думать.       – Вы случайно не были на Тремонт-стрит, не проходили мимо дома директора Гандер? Вы видели или слышали что-нибудь странное в этом районе?       – А что?       – Миссис Гандер попала в больницу. Она сообщила, что кто-то ворвался в её дом и напал на неё.       – Какой ужас, – произнесла Ри с должной долей беспокойства. – Ну, я полагаю, плохие вещи случаются с теми, кто этого заслуживает. Она нехороший человек. Вы бы слышали, как Эм твердить о том, как ненавидит старую Гусыню за то, что она говорит о Генри.       'Она не стала отрицать, что была там,' сделал для себя пометку Дэвид. Возможно ли, что в этом были замешаны девочки? Даже если они недовольны обращением директора с их будущим сыном, маловероятно, что они пошли бы и напали на старушку в её собственном доме. Но что, если одна из них сделала это, а другая её прикрывает? Кто кого защищает?       А возможно, их там вообще не было. Подростки всегда что-то скрывают от взрослых, боясь их разозлить. Возможно, они вышли прогуляться, чтобы «побыть вдвоём», поэтому не хотят рассказывать, где были.       Дэвид внутренне упрекал себя за подозрительное отношение к собственной дочери и девушке, у которой, насколько он знает, самое доброе сердце. Нет абсолютно никаких оснований полагать, что кто-то из них способен на насилие. У их взрослых версий совсем другая история… Принц видел деревни, которые были сожжены Реджиной в её бывшем воплощении Злой Королевы, и видел достаточно, чтобы понять, что Эмма может держать удар, когда разозлится.       Девочки скоро повзрослеют. Несправедливо путать их со взрослыми копиями, которые уже приучены к непредсказуемым невзгодам жизни и в гораздо меньшей мере лишены свободы воли, чем любой подросток.       Ри поставила пустой стакан на раковину и объявила о своих планах на утро:       – Я ухожу.       – Тебя подвезти? – предложил Дэвид. – Куда идешь?       – Мне нужно проветрить голову.       Бывший принц напомнил себе, что она не его дочь. Ри достаточно взрослая и технически он не имеет права настаивать на ответах, как бы ему ни хотелось, чтобы девушка доверяла ему настолько, чтобы добровольно поделиться информацией. Она по непонятной ему причине пресекала его попытки расспросить её о прошлой ночи. Он предпринял последнюю попытку, напоминая ей об осторожности и предложив немного денег, от которых та отказалась.       – Ты хочешь, чтобы я что-нибудь передал Эм? – спросил Дэвид, когда миниатюрная брюнетка направилась к двери. – На случай, если она проснется до того, как ты вернешься.       Ри улыбнулась:       – Передай ей, что мы скоро увидимся.

***

      Миффлин-стрит, 108. Фойе особняка       – Что это за чертовщина?       Закрывая входную дверь, Реджина услышала возмущенный голос Эммы у себя за спиной. Генри уже ушел. Она только что отправила его на остановку школьного автобуса во второй раз, так как в первый он забыл свой ланч-бокс с завтраком и домашнее задание. Очевидно, сейчас ей предстояла очередная жаркая дискуссия со своим любимым шерифом в фойе особняка.       'И снова за старое.' Она должна была знать, что бывшая сирота может так отреагировать. Юмор, возможно, единственный способ сбить её с толку.       – Я думала, там всё написано чёрным по-белому, дорогая, – сказала Реджина и повернулась, чтобы посмотреть на стопку бумаг в руках Эммы. – Ты потеряла способность читать? Возможно, тебе нужно проверить зрение.       – Нет, проблема не в этом. – Эмма подняла первую страницу и указала пальцем. – Видишь? Тут написано: Последняя воля и завещание Реджины Коралайн Миллс.       – Для меня звучит довольно понятно. Как правило, завещание - это юридический документ, который предусматривает распределение имущества и активов человека в случае его смерти или недееспособности. Как судебный исполнитель ты должна знать о таких вещах.       – Забудь о юридическом трали-вали. Что я хочу знать, так это почему эта вещь в настоящее время находится в открытом доступе, вместо того, чтобы быть похороненной в твоём сейфе или храниться в офисе какого-нибудь юриста в течение следующей пары десятилетий. Итак, Реджина Коралайн, мой вопрос остаётся прежним: Что. Это. За. Чертовщина.       – Моя жизненная ситуация изменилась. Принимая это во внимание, я обновила свое завещание, когда недавно встречалась с мистером Голдом.       Эмма приподняла бровь, в этом действии промелькнула искорка веселья.       – Я предпочитаю игнорировать тот факт, что ты только что назвала меня "это". Мистер Голд - твой адвокат? Даже несмотря на то, что он двуличная змея, которая никогда ничего ни для кого не сделает, если только не может каким-то образом обернуть это себе на пользу?       – Да, – без колебаний признала Реджина. – Он просто-напросто лучший в городе. Моя воля крепче, чем любой корсет, который я носила, будучи королевой, - и это о чем-то да говорит.       – Что ж, убедись, что она тебя не задушит, – мрачно сказала Эмма. – Я достаточно знаю о Голде и законе, чтобы понимать, что ему нельзя доверять. Закон тоже не всегда друг.       Реджина проигнорировала её и начала объяснять условия составленного ею завещания.       До того, как в Сторибруке её настоящая личность была неизвестна и её бессмертие было гарантировано, не было никаких причин задумываться над серьезным вопросом о том, что станет с её ребенком, если с ней случится худшее. У неё не было семьи или друзей, среди которых можно было бы выбрать крестных родителей, и теперь её беспокоило представление о том, что осиротевший Генри выживает в проклятом городе один, как Эйва и Николас, без взрослых, которые знали бы правду. Кроме того, существовала вероятность того, что если бы проклятие осталось нетронутым, мэр никогда бы не состарилась и в конечном итоге пережила бы своего сына. Ничто из этого не приходило ей в голову, когда она усыновляла Генри. Всё, о чем она могла думать - это ощущение крошечного веса новорожденного на её руках и то, как идеально он в них поместился.       Реджина завершила свой рассказ самыми важными частями.       – Документ на дом и всё остальное переходит к Генри, а ты в качестве душеприказчика и опекуна действуешь от его имени до тех пор, пока ему не исполнится 25 лет. Я назначила тебя своей гражданской супругой, чтобы гарантировать, что у тебя не возникнет проблем с доступом к наследству. Здесь есть все необходимые средства для тебя, а также для получения Генри высшего образования.       – Меня не интересуют твои деньги, – сказала Эмма. – Я до сих пор не понимаю, почему тебе нужно беспокоиться об этом сейчас. Завещания составляют пожилые или умирающие люди.       – Именно. Я могу не выжить после того, как проклятие будет уничтожено. Я не знаю, что со мной произойдет. Нет ничего важнее нашего сына, поэтому мне нужно знать, что ты справишься с этим одна, Эмма. Мы должны обсудить это как ответственные взрослые люди.       – Нет, – возмутительно фыркнула Эмма. Она скрестила руки на груди и отошла на несколько шагов, прежде чем снова приблизится. – Мы не станем об этом говорить, потому что ты не умрёшь.       Реджина подавила желание закатить глаза из-за её ребячества и продолжила:       – Это вполне возможно. В моем завещании ты назначена законным опекуном Генри, но... я думала об этом некоторое время. Я хочу, чтобы ты официально его усыновила.       Эмма в ужасе на неё уставилась и покачала головой, переваривая услышанное. Женщина, которую она любит, не только спокойно обсуждает свою собственную смерть, теперь она говорит о том, как воплотить в жизнь свой самый худший кошмар.       – Ты не можешь говорить серьезно! – сказала Эмма. – Это стало бы для тебя кошмаром наяву. Это всё, чего ты боялась, когда я появилась в городе. Ты вчера взбесилась из-за того, что я могу похитить Генри. Я ни за что не позволю тебе отказаться от своих прав на него. Я не буду этого делать. Ты никогда больше не сможешь мне доверять. Я не хочу терять это доверие, на нем построены наши отношения.       – Это даст нам равные права на нашего сына, – отметила Реджина. – Как ты и сказала, мы разделим обязанности касательно этого вопроса. Как партнеры и законные родители. Я бы не просила, если бы не доверяла тебе. Ты сделаешь это, потому что я прошу. Кроме того, это больше для безопасности Генри, чем нашей.       – Ты нужна нам, Реджина. Я уже говорила тебе, что не хочу быть родителем без тебя.       – Это может оказаться невозможным, независимо от того, чего ты хочешь. Всё, чего хочу я - позаботиться о своей семье как можно лучше.       Эмма заерзала, покачивая верхней частью тела:       – Дай мне подумать об этом, ладно?       Реджина кивнула, а затем добавила предупреждающе:       – Не откладывай надолго, как ты обычно делаешь с документами, Эмма. У нас мало времени.