Двойные проблемы

      Склеп Миллс, мемориальная территория Сторибрука       – Кажется, тут заперто, – сказала Эм.       Она потянула за ручки двойных дверей, преграждающих нежелательное проникновение в склеп.       Ри услышала от Реджины, что там похоронены её родители, её отец со дня существования Сторибрука, и мать совсем недавно. Её старшая "я" не стала вдаваться в подробности ни фактов, связанных с их смертью, ни своих личных чувств по отношению к ним, а Ри в свою очередь с одной стороны была опечалена неизбежной смертью своих родителей, а с другой хотела сходить склеп.       – Давай я попробую, – предложила Ри.       Она взяла на себя проверку замка, и после нескольких попыток он подчинился её воле. Небольшое облачко желтого дыма рассеялось, а затем она приоткрыла дверь на пару дюймов.       – Как тебе удалось? – Эм одобрительно улыбнулась. – Магия?       – Я не уверена, это может быть одной из форм магии крови. Я слышала о таких вещах, как кровные замки, предназначенные для того, чтобы не впускать незваных гостей. Они непогрешимы и не подвержены уловкам или притворству. Их единственным недостатком является предположение, что люди, которых пытаешься не подпускать, не являются родственниками. Иногда опасность поджидает внутри.       – Хм. Похоже, это одна из тех вещей, которые радуют меня в отсутствии семьи. Или дома, – пошутила Эм.       Ри заметила, как стучать зубы у Эм, и когда взяла её за руку, почувствовала, какая та холодная. Чувство вины терзало её, и теперь она жалела, что привела сюда свою девушку в такую холодную погоду, и к тому же поздно ночью. Может быть, следовало пойти одной.       – Эм, ты замёрзла. После мы сразу пойдём домой, и приготовим тебе горячую ванну перед сном, хорошо.       – Договорились. При условии, что ты примешь её вместе со мной.       Эм воспользовалась функцией фонарика на своём iPhone, чтобы пролить свет внутрь, и девушки заглянули в дверной проём. В нишах внутренних стен горело несколько свечей, отбрасывая на них мрачное мерцание теней.       Подростки вошли в пыльный склеп. Их окутал гнетущий запах затхлости и пугающий фактор близости смерти. Каменные стены и пол означали, что внутри так же холодно, как и снаружи. Когда они вошли туда вдвоём, комната стала казаться меньше, потому что большую часть пространства занимал большой каменный саркофаг в центре комнаты.       Внимание Эммы привлекли различные диковинки и артефакты, которые хранились на нишах. Некоторые из них были книгами и склянками с неизвестным содержимым. Другие были узнаваемы, но учитывая контекст, выглядели чертовски жутко. Например, сушёная крокодилья лапа, нож для разделки копыт или большой том, который, как казалось сплетён из настоящей кожи, и издавал лёгкий звук дыхания между страницами.       – Ничего не трогай, – предупредила Ри.       – Я и не собиралась, – сказала Эм, поспешно отстраняясь, чтобы не потрогать последнюю, попавшую ей на глаза, странную вещицу. Без ведома Ри, которая смотрела в другую сторону, опытная воровка что-то украла, и спрятала в кармане своей толстовки. Она не была до конца уверена, что это такое, но если оно из тайного логова Злой королевы, то должно быть это что-то очень крутое.       – Держу пари, ты позже мне пригодишься, – прошептала Эм своему украденному предмету.       Ри осмотрела склеп, но её гораздо меньше интересовали магические безделушки. Не в силах больше этого избегать, её глаза отыскали табличку на гробу, на которой было начертано имя её отца. На ней было написано: "Любимому отцу, Генри Миллсу-старшему". Сверху лежал букет свежих белых лилий, который, должно быть, недавно сюда положила старшая её версия. Она обошла небольшое помещение, рассматривая его со всех сторон. Её рука провела по поверхности, оставляя пустоты пыли. Слёзы навернулись на глаза.       – Папочка...       Эм подошла к ней сзади, чтобы предложить утешительные объятия, но Ри была так погружена в себя, что едва замечала присутствие девушки. С тех пор, как юная Реджина узнала о наложении проклятия на прошлое своего будущего, ритмичность её шагов стала отягощённой, и каждый шаг приближал её к тьме, посягнувшей на её жизнь. Друзья и семья, которых она нашла здесь, в Сторибруке, помогли ей со стольким справиться, но это та часть её будущего, которую ей предстоит пережить в одиночку.       – Ри, ты в порядке? – обеспокоенно спросила Эм.       – Нет, – Ри это поняла, после того как произнесла вслух. – Я не в порядке. Эм, иди, подожди меня снаружи.       – Но...       – Пожалуйста. Я хочу побыть наедине с родителями. Мне нужно им кое-что сказать. Я не хочу, чтобы ты слышала.       На лице Эм читалась жалость и печаль по отношению к девушке, для Ри это было невыносимо. Это было её горе, только её. С тех пор как они встретились, всё было связано с ними обеими, они постоянно были связаны друг с другом. А сейчас, в кои-то веке, Ри предпочла иметь личное пространство. Эм росла, не зная, что такое иметь родителей, и поэтому ничего не знает о том, какого это их потерять. Их смерть ещё не коснулась её мира, и Ри была этому рада. Девушка, которая сейчас создаёт внутри себя новую жизнь, не должна иметь ничего общего с местом смерти.       – Десять минут, пожалуйста? – попросила Ри.       Эм выглядела так, будто умирала от желания поспорить. Ри понимала, что если ситуация изменится, она тоже не захочет оставлять свою девушку наедине со своим горем. Но она будет уважать желания Эм, как сейчас Эм будет уважать её желания, как бы тяжело это не было на практике.       – Хорошо, десять минут, – неохотно согласилась Эм. – Но я буду снаружи, если понадоблюсь.       Ри слабо улыбнулась:       – Я знаю.       – К твоему сведению, если тебе будет необходимо плечо, чтобы поплакаться, так уж сложилось, что у меня их два.       Даже в такую минуту Эм Свон не могла не очаровывать. Она вышла наружу через дверь склепа и напоследок высунула голову из щели.       Как только девушка вышла, Ри рискнула ещё раз взглянуть на гроб, сейчас, когда осталась одна. Её подбородок задрожал, и по щекам потекли слёзы. Сердце наполнилось не просто горем и печалью. Там был гнев.       'Как я могла так поступить с собственным отцом! Я не понимаю. Наложив проклятие, я потеряла больше, чем любая из его жертв. Почему никто не попытался остановить меня от причинения себе вреда?       Папочка, почему ТЫ меня не остановил? Ты пробовал? Или ты позволил мне во всём поступать по своему, также как моей матери? Ты был бы единственным, к кому бы я, возможно, прислушалась. Отец должен защищать своего ребёнка даже от неё самой.       Ты знал, что я планировала с тобой сделать? Попытался бы переубедить меня, если бы знал? Возможно, ты пожертвовал собой, чтобы я могла быть счастлива в новой жизни, которую стремилась создать. Жизнь, в которую вошёл мой дорогой мальчик. Но в то время ты этого не знал! В конце концов, твоя жертва того стоила, но по иным причинам. Смогу ли я жить с тем, что натворила?’       Было странно разговаривать с кем-то, кого, казалось, рядом не было и кто, вероятно уже ушёл слишком далеко в мир иной, чтобы расслышать хоть слово из того, что ему говорили. Она вытерла слёзы и собралась с мыслями, чтобы сказать то, что хотела сказать тому, кого с ранних лет любила больше всех. Начала она дрожащим голосом.       – Привет, папочка. Это я, Реджина. Я так сильно по тебе скучаю...       Ри представила себе доброе лицо своего отца и рассказала ему всё о своих приключениях в Сторибруке. Она улыбалась, рассказывая ему как познакомилась с Эм и, наконец, узнала, что такое любовь, о которой столько мечтала в раннем подростковом возрасте, когда была молода и полна надежд. Если он вообще мог её сейчас слышать, она хотела, чтобы он помнил её именно такой. Вместо той, какой видел её в последний раз.       – Мне так жаль, папочка. Ты, должно быть, умер, думая обо мне как о Злой королеве, дочери, столь сильно жаждущей мести, что... я даже не могу произнести этого вслух! У меня сводит живот при мысли об этом. Хотела бы я, чтобы ты помнил меня такой, какой я была раньше. Сейчас с ней всё в порядке. Это заняло много времени, но, в конце концов, она это пережила. Думаю, она сейчас счастлива настолько, насколько это возможно, и сейчас у неё есть Эмма и Генри, которые ей помогают. Я бы хотела, чтобы у тебя была возможность познакомиться с моим сыном. Он такой красивый и умный. Я верю, что сделала бы всё для своего ребёнка. Убила бы ради него и умерла сама, если бы пришлось... именно поэтому я понимаю, почему ты сделал то, что сделал, потому что ты тоже сделал для своего ребёнка всё что было в твоих силах. Я люблю тебя.       Раздался громкий звон металла упавшего на каменный пол. Ри вздрогнула и посмотрела вниз, на свои ноги, где лежало что-то изогнутое U-образной формы, чего секунду назад там точно не было. Она сразу узнала знакомый предмет. Наклонилась, подняла и повертела в руках. Это не просто старая подкова. Она сделана не из современной стали, а из кузнечного железа, проржавевшего от времени.       – Росинант! – выдохнула она.       Отец приобрёл чёрного жеребца, который стал её любимым конём и лучшим другом. Именно он назвал Росинантом в честь тощей лошади из романа "Дон Кихот", который отец и дочь читали вместе. Именно её отец побудил её научиться ездить верхом, и вскоре это стало её любимым занятием (и предметом бесконечных споров с матерью).       Подковы являлись суеверными предметами, которые использовали на удачу, а иногда и как амулеты для колдовства. Послал ли её отец этот подарок в качестве знака напоминания о счастливых временах? Была ли эта подкова от него знаком означающим, что между ними всё хорошо? Или это было что-то более зловещее, возможно даже предупреждение.       Запах железа передался её коже, и теперь её ладони пахли засохшей кровью.       Ри заметила, что на полу у её ног, где саркофаг соприкасался с каменной кладкой было что-то ещё. Пол покрывали царапины, как будто по нему толкали или волочили что-то большое и тяжёлое. И исчезали следы под гробом.       Под ним что-то есть?       Ри присела на корточки, прислонившись плечом к стенке саркофага. Она надавила на неё, приложив весь свой вес и усилия сдвинуть её с места. Тяжёлый камень поддался и освободил щель на полу, открывая лестницу, ведущую в потайное помещение. Казалось, под поверхностью этого склепа было больше места, чем над ним.       Она была слишком любопытна, чтобы не продолжить исследование.

***

      Внизу покоился гроб её матери. Именно звук бьющихся сердец привёл её к нему. Сначала ритмы звучали негромко, но по мере приближения Ри перерастали в оглушительное крещендо. Она старалась не слишком задумываться о том, что содержится в стене из маленьких коробочек. Когда она положила руку на золотой гроб, в котором покоилась её мать, шум стих, будто в предвкушении.       Как и в случае с гробом наверху, золотой саркофаг её матери тоже был украшен цветами. На этот раз это были темно-красные розы на длинных стеблях. Ри положила руку на гладкую поверхность гроба и закрыла глаза.       – Мама, – выдохнула она. – Мне жаль, что между нами всё так плохо закончилось. Я не знаю всех деталей, но не могу представить, что всё было как-то иначе, потому что наши с тобой отношения всегда были нестабильными. Я не разделяю твоих мечтаний и амбиций в отношении меня. Никогда не разделяла. Тебе следовало выслушать меня и попытаться выяснить, кем я была на самом деле. В то время я не понимала, что ты не всегда была права в том, что обычно рассказывала мне о мире. Взрослея, я чувствовала, что недостаточно совершенна, что я никогда не стану той дочерью, о которой ты мечтала. Но теперь я знаю достаточно, чтобы понять, что ты тоже не была той матерью, которую я бы хотела иметь. Одна вещь, которую я усвоила на твоём примере - это то, что хочу быть лучше для своего сына.       Ри улыбнулась, представляя реакцию своей матери на её слова, сказанные до сих пор, и на те, что ещё последуют. Впервые она может говорить с ней без перебивания, что предало ей смелости для того, что она намеривалась сказать.       – Я подозреваю, что ты бы была в ужасе от моего выбора спутницы жизни, или, как сказала бы Эм "моей партнёрши по преступлению". Она замечательная девушка, и я так сильно её люблю, что порой мне кажется, что моё сердце может разорваться от переполняющих меня чувств. Мама, ты знаешь кто она? Она - принцесса, наследница престола, хотя и не соответствует традиционному образу таковой. Она сильная и храбрая, и честная. Я верю, что мы будем любить друг друга вечно. Так что, как видишь, в итоге я сделала лучший для себя выбор, чем ты, сама того не желая. Я знаю, ты думала, что делаешь то, что было бы для меня лучше... но ты ошибалась на этот счёт. Я прощаю тебя. Думаю, в жизни тебя часто обижали, мама, и ты сделала делом своей жизни наказывать за это окружающих. Тебя обижали, но ты выпустила из виду счастье, которое было прямо перед тобой: твой муж и твоя дочь. Мы могли бы заглушить твою горькую боль, если бы ты дала нам шанс стать настоящей семьёй. Но ты предпочла месть надежде. Я не повторю твоей ошибки. Я выбираю новую семью - Эмму и Генри. Наследие семьи Миллс... тьма, месть и насилие - всё это прекратится с появлением его. Моего сына.       Ри едва успела закончить свою речь, когда услышала доносящиеся сверху голоса. Было похоже на то, что Эм кричала или спорила с кем-то снаружи, и, по-видимому, довольно громко, раз Ри смогла услышать её, находясь в недрах склепа. Но кто мог оказаться поблизости в такое время суток посреди кладбища? Кто в Сторибруке мог настроить Эм против себя настолько, чтобы спровоцировать подростка на словесную перепалку?       – ...ты спятила, ты злобная старая Гусыня! Как будто я могла это сделать. Зачем мне это?       – Я знаю, что это была ты, юная леди. Тебе больше не удастся меня одурачить. Я точно знаю, кто ты.       – Рада за тебя.       – Что ещё более важно, я знаю, кто твоя маленькая подружка и в какое чудовище она превращается. Вся эта семья прогнила насквозь и была заражена больной магией на протяжении многих поколений. Ты из настоящей королевской семьи. Тебе лучше всего было бы воздержаться от любых связей с фамилией Миллс.       Эм самодовольно произнесла:       – Мы обручились сегодня вечером.       – В таком случае я обязана помешать этому подвергнуть город ещё большей опасности, чем уже есть.       Ри взбежала по каменным ступеням, ведущим в верхнюю комнату, перепрыгивая через две за раз.       – Эм! Ты в порядке? Я иду.       Дверь склепа была приоткрыта, и за ней доносились голоса. То, что она услышала, вселило страх в сердце Ри. Это Эм умоляла нападавшую. Звучало так, словно за дверью шла борьба. Почему Эм не сопротивляется? Она ведь задиристая уличная девчонка, она может постоять за себя. Ри отсутствовала всего десять минут. Зачем, ну зачем она оставила её одну!       – Для училки ты реальная туповата! Потребуется целая вечность, чтобы вырубить кого-то таким дерьмом. Ты украла это из химической лаборатории? Могла бы пять секунд подуглить "как похитить человека", прежде чем сюда заявляться.       – Нет, не надо! Я сама с тобой пойду, если мне не придётся этим дышать. Пожалуйста, я беременна. Это может навредить ребёнку.       – Я не вру. Отпусти меня. Ри! РИ, ТЫ МНЕ НУЖНА!       – ЭМ! – закричала Ри, добежав до двери.       Теперь она была близко. Голоса раздавались совсем рядом. Но как только она подошла к двери, та захлопнулась у неё перед носом. Сила удара отбросила её назад, и она упала.       Её затылок ударился о каменный пол, и она мгновенно потеряла сознание. Она старалась не отключаться, попыталась встать, но её усилия оказались тщетны. Ри боролась с притяжением бессознательного состояния, сжимавшего её в своих когтях и будто утаскивающего под воду. Она проиграла битву, и тёмная пустота целиком её поглотила.

***

      Квартира Нила, Манхэттен, Нью-Йорк       Её жених спал в постели рядом с ней, хрипло похрапывая. Он лежал на животе, а тяжёлая рука лежала на её спине. Тамара не спала, и поэтому увидела, как телефон Нила загорелся в темноте, оповещая о новом сообщении.       Стараясь не слишком толкать Нила, она протянула руку, схватила с прикроватной тумбочки телефон и нахмурилась, увидев высветившееся на экране имя.       1 пропущенный вызов       1 новое сообщение от Эммы       Тамара не была впечатлена личностью отправителя. Она не была поклонницей хорошенькой блондинки с мальчишеской развязанностью, ужасным чувством стиля в одежде и средненьким характером. Её вырвали из реальной жизни в Сторибрук, чтобы встретиться с бывшей Нила и - Сюрприз! его биологическим сыном - не способствующим её свадебным планам. Когда она начала встречаться с Нилом, она испытала облегчение от того, что у него, как и у неё, нет родственников, которые могли бы вмешиваться или усложнять им жизнь. Всё стало сложно, когда в их молодую семью влез посторонний ребёнок. Она надеялась, что им больше не придётся видеться с этим Генри.       Она провела большим пальцем по экрану и ввела пароль Нила. В сообщении от его бывшей было написано:       «Нил, теперь я поняла, почему ты уехал из Сторибрука именно сейчас. Твой отец рассказывал тебе что-нибудь о детстве Генри? Мне нужно задать тебе важный вопрос, пусть он и прозвучит странно. Между нами что-нибудь было в последнее время?»       Тамара тихо усмехнулась. Освободятся ли они когда-нибудь от этих людей? Было ли это слишком большим запросом, найти кого-то одинокого? Предполагалось, что у Нила не должно быть связей. Он работал биржевым маклером на Уолл-Стрит и зарабатывал гораздо больше, чем позволяла его убогая квартира. Она решила, что нужно сделать первым делом. Возможно, им удастся переехать в Бруклин после свадьбы. Теплится надежда, что его отец не захочет заявиться к ним на тождество. Было что-то чрезвычайно странное в этом человеке, да и вообще во всех жителях Сторибрука. Включая бывшую Нила.       Последнее, чего ей хотелось, - это знать о чём угодно, что могло произойти "в последнее время" между её женихом и его бывшей. Неважно. Она положит этому конец, что бы там между ними ни было.       Тамара нажала иконку на экране и осталась довольна собой. Она будет отслеживать дальнейшие сообщения, и была уверена, что Нил об этом не узнает. Все сообщения Эммы будут удалены ещё до того, как он успеет их увидеть.

***

      Мейн-стрит, Сторибрук       Эмма позволила себе стать видимой стоя на тротуаре перед лавкой ростовщика. Темнеющие облака над головой были едва различимы в ночном небе, и скрывали лунный свет. Подул сильный ветер, растрепавший её волосы. Она прищурилась, оглядывая Мейн-стрит сверху вниз в мягком мерцающем свете фонарей. Она могла поклясться, что ветер дует в её сторону с обеих сторон... если вообще не со всех сторон сразу?       Что-то не так и с активностью на обычно тихой улице. Неподалёку завывала автомобильная сигнализация, и ей показалось, что она услышала звуки незначительной перебранки, сопровождаемой громкими голосами. Она не могла видеть автомобильную аварию, так что, должно быть, она произошла на одной из близлежащих улиц.       Эмма была на улице не одна и личность появившегося другого человека ничуть её не удивила.       Она сохраняла нейтральное выражение лица, пока Реджина к ней приближалась своим обычным неторопливым, но целеустремлённым шагом. Несмотря на их ссору, они обе пришли в одно и то же место за помощью в преодолении кризиса.       Эмме пришлось повысить голос, чтобы его было слышно сквозь завывающий ветер:       – Приятно видеть вас здесь, Ваше Величество. У Злого Логова вашего бывшего хозяина.       Реджина указала на дверь магазина, а затем убрала пряди волос, которые ветром подуло ей в лицо.       – Может, пойдём и спросим у Голда, знает ли он, что за чертовщина тут творится? Или предпочтёшь прогуляться, чтобы мы могли перефразировать историю в твоей избитой манере?       – Зачем ты пошла к моим родителям после нашей с тобой ссоры?       С впечатляющим самообладанием Реджине удалось скрыть своё удивление, и не спросить, откуда Эмма узнала. Она ответила своим собственным вопросом:       – Почему ты ушла?       – Я не уходила. Я всё это время была с тобой.       – Ах, теперь понятно. Значит, пользуешься своей невидимой магией, чтобы преследовать меня? Новая галочка в твоём постоянно растущем послужном списке. Поздравляю, шериф.       'О, здорово, "мэр" вернулась,' саркастически подумала Эмма. Так вот оно как. Они вернулись к тому, чтобы огрызаться друг другом и притом так дёшево. Прежде чем Эмма успела возразить, телефон в её заднем кармане зазвонил темой из мультфильма "Белоснежка". На экране высветилось 27 пропущенных вызовов.       – Мэри Маргарет, извини что... – начала было говорить Эмма. Она замолкла, прислушиваясь к встревоженному голосу своей матери. – Подожди. Я включу на громкую. Погода испортилась, так что дай мне знать, если меня будет плохо слышно.       Динамикам телефона приходилось конкурировать с шумом ветра. В голосе Мэри Маргарет слышалось лёгкое потрясение:       – Эмма, где ты? Мы ужасно волновались. Реджина приходила сюда, искала тебя и шшшшшшш расстроена. Ты меня ещё слышишь?       – Да. Реджина тут, со мной. Мы дальше по улице, возле лавки Голда.       – Хорошо. По крайней мере, в кои-то веки вы обе в одном месте. У нас здесь члены Совета. Если у вас двоих есть план, что нам делать, самое время о нём рассказать.       – Что происходит?       – Шшшшш шшшшш сообщения о потере памяти. Кэтрин не единственная.       Эмма нахмурилась:       – Повторишь ещё раз?       – Люди теряют память. В больницу стали попадать пациенты с амнезией, особенно в последние несколько дней. Очевидно, что сами они не подозревают, что с ними что-то не так, но их родственники и друзья сообщают врачам, что те забыли свои сказочные личности. Мы больше не можем держать это в секрете, это стало достоянием общественности. Люди в панике.       Во время своего первого заседания Совета, на котором они обсуждали городскую угрозу, в животе Эммы поселился небольшой комок страха, который с каждым днём становился всё больше, терзая её совесть. Сейчас, слушая отчёт своей матери, ей казалось, что ком весит целую тонну.       Это оно. То, чего они боялись последние два месяца или около того, произошло. До сих пор это казалось таким нереальным.       – Граница здесь? – спросила Эмма.       – Да, она приближается к городу, – ответила её мать. – Мы следим за картой, которую сделала Реджина. Граница не просто снова перемещается, она движется быстрее, чем раньше.       – Она ускоряется по мере приближения к центру города? – уточнила Реджина.       – Возможно, – сказала по телефону Мэри Маргарет. – Почему ты так думаешь?       Реджина принялась объяснять:       – В задании Генри по физике в теме пространства и времени упоминались "чёрные дыры". Чёрная дыра - это область в космосе с такой сильной гравитацией, что ничего находящееся внутри не может вырваться наружу, даже свет. Чем ближе ты приближаешься к одной из них, тем быстрее ускоряешься, чтобы тебя не засосало внутрь. Само время деформируется.       – Получается, сколько бы времени у нас не осталось, на деле его ещё меньше?       – Становится всё хуже, – мрачно продолжила Реджина. – Есть точка невозврата, граница, за которой невозможно повернуть время вспять. Генри говорил, что это называется горизонтом событий. Как только граница сожмётся до определённого размера, её будет уже не остановить.       – Откуда Генри вообще обо всём этом знает? – спросила Эмма. – О физике, чёрных дырах и путешествиях во времени. Ему одиннадцать.       – Санта подарил ему книгу Стивена Хокинга "Краткая история времени" на прошлое Рождество.       Эмма застонала:       – Реджинааа! Я не могу решить, кто из вас хуже. Генри, который всё ещё верит в Санту, или ты, купившая ему учебник на Рождество. Не могла что ли подарить ему машинку с дистанционным пультом управления, как обычному мальчишке?       – Он просил книгу! – в свою защиту сказала Реджина. – Он сам её захотел. Он получил химический набор и ещё несколько игрушек.       – Ага, как-то многовато, судя по его переполненной комнате. Ты его балуешь.       – Книгами или игрушками?! Каким образом я его балую, даю ему хорошее образование? По крайней мере, я не поощряю его плохое поведение и сквернословие, как это делаешь ты. К сожалению, он также унаследовал твою склонность к побегам. Он боготворит тебя и верит каждому твоему слову. Не смей рассказывать ему о Санте, пока он не будет к этому готов, Эмма.       – ЧТО?! – Эмма рассмеялась. – В этом нет смысла! Это ты не хотела, чтобы он верил в нереальное. Например, в сказки. Ты сказала, что ему нужна доза реальности.       – Ты забыла? – Реджина приподняла бровь. – Сказочные истории были на самом деле. Мы настоящие люди.       Эмма усмехнулась:       – Я настоящая. А вот насчёт остальных я не уверена.       – Ты раздражающая, вот ты какая.       – ДЕВОЧКИ! – крикнула в трубку Мэри Маргарет, напоминая, что они тут не одни. – Сейчас не время, чтобы грызться друг с другом. Нам нужно что-то делать с границей. Сейчас же. Но мы не знаем, что происходит. И что нам следует делать?       – Мы с вами свяжемся, – сказала Реджина.       Она выхватила телефон из рук Эммы и нажала на экран, завершая вызов, тем самым прерывая разговор. Однако телефон владелице она обратно не отдала. Вместо этого она начала пролистывать и что-то искать.       – Что ты ищешь, Реджина? – спросила Эмма, раздражённо скрещивая руки на груди. – Я ни с кем кроме тебя не переписывалась, и сейчас не подходящее время для параноидального приступа ревности. Я же говорила, Руби отправила мне сообщение по ошибке.       – Ты ей звонила?       – Кому?       – Эм.       – Нет. Не звонила. Я не собиралась ей звонить и расстраивать обеих девочек. Но не потому, что ты мне запретила. Между прочим, у тебя нет на это никакого права. Ты не имеешь права запрещать мне что-либо делать.       – Зато ты написала Нилу, – сказала Реджина, и это прозвучало скорее как вопрос. – Но он так и не ответил.       – И что?       – Я полагаю, это так и остаётся тайной. Возможно, мы никогда не узнаем правды о зачатии Генри.       Эмма посмотрела на неё с негодованием:       – Ради всего святого, сейчас это не важно! Город исчезает у нас из под ног.       – Очевидно, это достаточно важно для тебя, чтобы меня бросить.       – Реджина, я...       Они обе испуганно обернулись в сторону разбитого стекла. Одна из витрин магазина посреди улицы разлетелась дождём сверкающих осколков. Несколько парней в тёмной одежде захохотали. Они похватали из магазина несколько вещей и в течение двух минут скрылись из вида. До апокалипсиса может остаться всего минута, а мародеры никуда не дернутся.       Внезапный порыв ветра чуть не сбил Реджину с ног, настолько он был сильным. Эмма инстинктивно бросилась к ней, чтобы подхватить на руки, прежде чем та успеет упасть. Как только их тела соприкоснулись, брюнетка высвободилась из её рук, отказываясь от помощи. Реджина ничего не говорила и не смотрела на неё. Тревожно было по нескольким причинам.       Когда ранее вечером у Эммы возникло искушение уйти, так это только для того чтобы сделать перерыв и успокоить свой нрав. Она никогда не собиралась уходить от Реджины. Хотя, возможно, Реджина этого и не знает. Очевидно, что это всё ещё причиняет ей боль. Неужели Реджина думала, что она не защитит её, потому что они находятся в разгаре ссоры? Что бы между ними не происходило, теперь они семья, и Эмма поклялась себе всегда быть рядом с матерью своего сына. Нравится это Реджине или нет.       Эмма протянула руку к скуле Реджины и прижала большой палец к небольшому кровоточащему порезу:       – Ты ранена.       Реджина провела по ней сама, размазывая кровь. Она посмотрела на свои пальцы:       – Ерунда.       – Но ветер. Он принёс стекло...       – Я сказала, что это ерунда.       – Где Эм и Ри? – меняя тему, спросила Эмма. – Неужели они всё ещё где-то гуляют в такое время и в такую погоду?       Реджина покачала головой:       – Их нет дома. И у твоей матери тоже, я только что была там.       – Как и я. Почему у меня такое чувство, что всё происходящее как-то связано с подростками? Неприятности начались, когда они здесь появились. Но я не понимаю, какое отношение их появление имеет к сокращению границ. Теперь они куда-то пропали, и всё вышло из под контроля.       Звякнул колокольчик, когда дверь магазина внезапно открылась, и Голд высунул голову наружу. На шее у него висел шарф Бейлфайера, пахнущий овечьим дерьмом. Эмме известно о нём то, что эта вещица предотвратила стирание его воспоминаний, когда они покинули Сторибрук, чтобы отправиться в Нью-Йорк на поиски Нила. Судя по всему брокер ломбарда был сбит столку странной бурей, назревающей снаружи. Он смотрел на них с лёгким безразличием, как будто ничего странного не происходило.       – Могу я вам помочь с вашей проблемой исчезновения города? – предложил Голд вежливым тоном лавочника, пытающегося втюхать им что-нибудь из своих товаров.       – Откуда тебе об этом известно? – спросила Эмма, сначала шокированная, а после закатив глаза. – Подожди, о чём это я? Это катастрофа, и, разумеется, ты имеешь к ней какое-то отношение. Ты врал. Ты всё это время стоял за этим.       – Ох, я не имею к этому никакого отношения. На самом деле, если бы вы тщательно выполняли свою работу, мисс Свон, мы бы вообще никогда не столкнулись бы с этой проблемой.       – Её работу? – переспросила Реджина.       – Как Спасительница, она должна была вернуть нам счастливый конец. В лучшем случае произошло частичное улучшение. Теперь, когда город сокращается, а люди теряют память, всё пошло наперекосяк, не так ли?       – Н-да, – согласилась Эмма. – Всё возвращается на круги своя. Люди теряют свои воспоминания, за исключением тех, когда они были несчастны и жили во лжи. Предполагалось, что Спасительница предотвратит всё это, разрушив проклятие.       – Почему это происходит, Голд? – спросила Реджина. – Почему мой город катится к чёрту?       Голд улыбнулся волчьей ухмылкой и словесным росчерком выложил карты:       – Всё просто, дорогуши! Проблемы с воспоминаниями, магией и границей... все они вызваны одним и тем же. Проклятие так и не было по-настоящему снято. Теперь всё возвращается с удвоенной силой, и нам предстоит пережить шторм.