Двойные проблемы

      Следующим утром все удивились, узнав, что Эм вернулась в квартиру посреди ночи. Несмотря на расспросы, проблемный подросток не стала объясняться, где была и почему, но родители и без ответов были рады её видеть, поэтому быстро прекратили расспросы. Ри и Генри соскучились по ней больше всех и меньше остальных понимали причину её отсутствия, а когда Эм уклонилась от ответа, те сказали, как сильно по ней скучали и как рады её возвращению.       Эм, должно быть, встала не с той ноги, а завидев, как Эмма и Реджина выходят из спальни, её настроение только ухудшилось. За завтраком она бросала резкие взгляды на всех, кто к ней обращался, даже проигнорировала Ри, когда ладонь той подбадривающее легла на её колено. Взрослые встали из-за стола и принялись готовиться к работе, оставляя подростков одних на оставшуюся часть дня.       Счастливый Генри болтал с Реджиной и Эммой о всяком, пока в ожидании школьного автобуса те собирали его портфель и ланчбокс. Продолжительное напряжение между его мамочками улетучилось, и все трое болтали, смеялись, дарили друг другу улыбки. Хоть Генри не знал истинную причину перемен между ними, мальчик был рад, что они ладят.       Когда Эм заметила, как Ри с обезнадёживающей улыбкой наблюдает за счастливым семейством, её и без того плохое настроение ухудшилось.       – Пацан, ты заткнуться можешь? Голова трещит, – огрызнулась Эм.       Шумно отодвинув от стола стул, она встала.       Все четверо взрослых хотели устроить ей взбучку за подобное отношение к школьнику, но были слишком потрясены её тоном, которого не слышали ранее.       – Не разговаривай с ним так! – Вскочив на ноги, сказала Ри.       Эм подошла и встала к Ри лицом к лицу.       – Или что? Кого волнует, что думает этот щенок?       – Ошибаешься, на себя посмотри, Эм Свон. Он – ребёнок. Ему не нужно твоё отвращение.       – Подумаешь. Когда я была в его возрасте…       – Только потому, что с тобой плохо обращались не значит, что нужно срываться на нём!       Увидев, как подростки глядят друг на друга, вот-вот готовясь взорваться, Мэри Маргарет попыталась вмешаться:       – Девочки, может вам стоит успокоиться и попытаться…       Пропустив просьбу мимо ушей, Эм продолжила гнуть своё:       – Что ты об этом знаешь, Ри? Ты избалованная маленькая принцесса, ничего не знающая об этом мире. Мир- отстой, а люди - идиоты. Никого нельзя спасти от правды.       – Возможно, но я знаю, что единственная причина твоей необоснованной обиды на Генри – это ревность.       – Что? Вовсе нет, – усмехнулась Эм.       – Да, ты ещё как ревнуешь. Ты видишь его жизнь, семью, которую он имеет и злишься из-за того, что у тебя такого не было. Его настоящее – твоя детская мечта.       – Чего я хочу Ри, так это вернуться в прошлое, и никогда не открываться тебе. Я осознала свою ошибку!       Выражения на лице Ри смягчилось, а тон изменился. Опасаясь, что зашла слишком далеко и, боясь быть отвергнутой, она рискнула успокоить девушку. Она разжала кулаки.       – Эм, прости. Я повысила голос, хотя не должна была. Я вовсе не пыталась причинить тебе боль…       – Да, но у вас это прекрасно вышло, Ваше Величество, – выплюнула Эм. – Я буду разговаривать с ним так, как хочу.       Ри упёрла руки в боки:       – Ты этого не сделаешь, Эм Свон. Не в моём присутствии. Легче с детства обращаться с ребёнком хорошо, чем вернуть его расположение, когда он вырастет. Ты не подойдёшь к нему, если продолжишь с ним общаться так, как раньше общались с тобой.       – Хватит с ним нянькаться. Он это переживёт. Но он ничего не достигнет, если будет прятаться за твоей юбкой, и матерью контролирующей каждый его шаг. У тебя ведь тоже была сверхопекаемая мамаша, не так ли, Ри?       – И что ты хочешь этим сказать?       Эм закатила глаза и полу отвернулась, закрыв лицо руками.       – Ладно, не важно. Он твой сын. Делай, что хочешь.       – О чём ты? Нет, – Ри покачала головой. – Он сын Эммы, и его ужасно огорчает подобное обращение. Пора попытаться познакомиться с ним поближе, ведь он твой сын.       – Нет, не мой. С чего бы? Он сын Реджины. Тобишь твой.       Смущенные подростки обратили свой взор к своим старшим копиям, надеясь, что те разрешат спор.       Эмма с Реджиной даже не предприняли попытки уладить спор между своими младшенькими, потому что со стороны это выглядело странно, но забавно. За последний год они сами не раз спорили о сыне, претендуя на звание его матери. Именно чувство дежавю ошеломило их, и как вкопанных заставило наблюдать за тем, что сами не так давно пережили, только с другой точки зрения. Сначала между ними появилось что-то новое, это можно было назвать доверительным отношением, только потом, когда процесс пошел, женщины начали доверять друг другу и делиться сыном. Но как это сейчас объяснить подросткам? Невероятно странно наблюдать за тем как их маленькие копии сорятся.       В тот день, когда девочки очутились в Сторибруке, они разделились и ночевали у старших копий друг друга. Ри, по-видимому, предположила, что Генри является сыном Эммы, потому что они живут вместе, а Эм услышала как Реджина называет Генри сыном, но Эмма отобрала у неё мальчишку. Теперь девочкам предстоит узнать правду... Он сын обеих, хоть женщины до недавних пор даже не были вместе.       – Это правда? – Спросила Ри с надеждой. – Пожалуйста, ответьте, мне нужно знать правду. Он действительно мой?       – Ты моя мама, Ри, – влез Генри.       – Правда? Ах, однажды у меня будет сын, – с блеском в глазах, Ри подошла к мальчику и, сложив ладони в лодочки, коснулась его лица, будто видела в первый раз.       Генри кивнул:       – Ага!       Ри подняла взгляд на Реджину и нахмурилась:       – Но когда я спросила тебя, могу ли я иметь детей, ты ответила "и да, и нет".       – Я не рожала его, когда была замужем. Я усыновила его уже в этом мире, – сказала Реджина.       – Я не понимаю как это, – сказала Ри. – Думала, Генри сын Эммы. Он так на неё похож.       Сузив глаза, Эм сканировала взглядом то Генри, то себя взрослую. Если Ри смущали биологические и социальные последствия усыновления, то её соответственно нет. Она знала, это не вся история. Если ребёнок действительно был усыновлён Реджиной, тогда почему Эмма отняла у неё мальчишку? Кто дал ей право забирать Генри, если он ей не принадлежит? Как он может одновременно быть сыном и Эммы, и Реджины? Если только...       – Малой, тебе сколько лет? – Не показывая никакого интереса, спросила Эм.       – Эм, послушай, всё не так как ты думаешь... – начала Эмма.       – Мне одиннадцать, – ответил Генри. – Эмме двадцать восемь, будет двадцать девять.       Применив элементарную математику и проведя в уме вычисления, Эм с ненавистью взглянула на свою старшую копию.       – Ты его бросила?! – Сердито прокричала Эм. – Как ты могла? Не могу поверить. Я ненавижу ту, кем стала.       Эм выбежала из квартиры, хлопнув дверью, прежде чем кто-либо смог её остановить. Её слова застряли в тишине, которая наступила, так как члены семьи замерли на своих местах как вкопанные, всё ещё поражённые спором подростков и их связью со взрослыми копиями.       Ри всё ещё была загипнотизирована Генри, с новым осознанием того, что однажды этот мальчонка станет её сыном. Обняв его, она заплакала, и зашептала ему на ухо слова поддержки, на случай если его обидело услышанное. И пытаясь его успокоить, она собирала себя по крупицам, после ядерной ссоры с Эм.       – Ты так прекрасен, Генри. Я даже не надеялась. Если у меня будешь ты, проклятие того стоит. Ты замечательный ребёнок. Не волнуйся, дорогой, Эм вернётся. Она просто ещё не знает тебя.       Голос Генри звучал приглушённо из-за того, что он уткнулся носом в плечо Ри:       – Знаю. Эмма тоже вела себя странно, при нашей первой встрече. Ри, всё будет нормально. Вот увидишь. Я всё исправлю, обещаю.       Мэри Маргарет несколько раз то открывала рот, то снова закрывала, пытаясь правильно подобрать слова, чтобы описать увиденное:       – Они же из-за Генри ссорились? Эм думала, что он ребёнок Реджины, а Ри, что он сын Эммы?       Эмма взяла себя в руки, показывая лишь маленькую толику раздражённости, которую чувствовала:       – По всей видимости.       – Это было так знакомо, – сказал Дэвид.       – Да, именно так, – Мэри Маргарет демонстративно посмотрела на Эмму, как на непослушного ученика. – Они выглядели точь-в-точь, как их взрослые копии. Ругались из-за сына.       Реджина с тревогой перевела взгляд на входную дверь:       – Я схожу за ней. Ей нельзя сейчас быть одной.       – Нет, – твёрдо покачала головой Эмма. – Не сейчас. Ты поговоришь со своей, я со своей.       Реджина схватила её за руку, тормозя на мгновенье:       – Будь с собой помягче, Эмма. Ей очень больно. Что ты ей скажешь?       Эмма сжала губы в мрачную тонкую линию:       – То, что ей необходимо услышать.