Your chemical romance

Ночь. Хорошее время. Время Портовой мафии. Его любимое время суток. Ночью всё приобретает более таинственный и утончённый оттенок, даже то, что в дневные часы кажется таким обыденным и тоскливым. Есть конечно ещё закат во время которого небо окрашивается в чудесный багряно-алый оттенок, но он так короток, а ночь долга, а главное, подвластна ему. А ещё ночь прекрасное время для засады и чтобы подкрасться исподтишка. Холодное лезвие ножа вплотную приставлено к его шее. — Ну наконец-то, долгожданная прохлада, хоть откуда-то, сегодня так душно. Привет, Йосано. — Как ты узнал, что это я? — Ветер сыграл против тебя, я узнал твой парфюм. Табак и вишня, если не ошибаюсь. Тебе подходит. Не думаю, что какой-нибудь амбал в бронежилете стал бы наносить такой аромат на контракт. Зачем ты пришла? — А разве не очевидно? — Отвечает Йосано вопросом на вопрос. — Хочешь, чтобы я показал тебе, где на небе находится ковш Большой Медведицы? Сегодня такое ясное небо, ни одного облачка. Он достаёт, как ни в чём не бывало, сигарету, вкладывает между губ, закуривает. Никотин своим ядом приятно наполняет лёгкие. — Сигаретный дым неплохая альтернатива аромату роз. Будешь? Йосано, в отличии от многих других курильщиков постоянно пытающихся завязать если не с понедельника, то с нового года, была честна с собой и свою вредную привычку любила и бросать не собиралась. — Нож приставленный к горлу ни о чём не говорит? Наводящий вопрос. — Хмм, у меня что-то к лицу прилипло? Извини, не могу рассмотреть в отражении. С годами зрение не становится лучше. Злится. Он не видит этого глазами, но в его голове чётко стоит картинка как в ответ на его реплику тонкие накрашенные бежевой помадой губы искривляются в оскале. Пускай в их связи и был пробел длиною в тринадцать лет, он хорошо помнит её повадки. Такой ничтожной помехе, как небольшое расставание, его воспоминания не затуманить. — Вдруг я пришла тебя убить? И это последние минуты твоей жизни, а ты их растрачиваешь на сигареты и смешки. Он чувствует прикосновение её дыхания. Спереди его шею прижимает холодный твёрдый клинок, а сзади её приятно щекочат выдохи той, которая держит его рукоять. Любопытное сочетание. — Если меня сейчас убьют, от сигарет вреда точно не будет. Да и ты пришла отнюдь не убивать меня. Можно сказать, соврала прямо в лицо, хотя лиц друг друга мы как раз не видим. — Откуда такая уверенность? — Я не настолько плохого мнения о твоих боевых способностях. Если бы ты хотела меня убить, моя дорогая Йосано, я бы об этом узнал по каплям крови стекающим с пореза на шее. Но, если мои ощущения меня не подводят, такого на моём теле до сих пор не имеется. От него должно было бы чуть-чуть щипать по-моему, я прав? Так, может быть, любящая загадки дама всё-таки развеет мрак над целью своего визита? — Сама не знаю. — Признаётся Йосано ему. — Зато я знаю. Одно ловкое движение и приставленный к горлу нож оказывается у него. — Дорогая Йосано, когда я говорил о кровавой ране на моей шее, я опустил деталь, что она там была бы только потому, что я не стал бы тебе оказывать никакого сопротивления. Он кладёт лезвие себе в карман. Она тянется к оружию которое у неё так нагло отняли, пытается его вернуть, перехватить обратно, но всё это только ему на пользу. Она делает рывок вперёд, а он ловко отходит в сторону и оказывается позади неё. Одной своей рукой мужчина берёт её за руку, ту, которую она занесла для удара, а второй обхватывает за талию, разворачивает вокруг оси и прижимает к себе. Она брыкается, оказывает сопротивление, пытается бороться, но, с каждым рывком всё менее и менее убедительно. — Пусти! Пусти тебе говорят! — Зачем? Дама пребывала в растерянности, я лишь дал ей ответ на её вопросы. Неужели я такой злодей? — Мерзавец. — Шипит Йосано как недовольная кошка которой нужно изо всех сил сделать вид, что факт того, что её чешут за ушком ей неприятен. Как же он по этому скучал. — А вот этого не отнять. — Касаясь губами самого её уха, вкрадчиво шепчет он. — Но, по-моему, мне идёт, не находишь? Быть мерзавцем. Прямо как тебе иметь пламя в глазах. Они стоят грудь к груди и он чувствует её сердцебиение, такое быстрое, как будто ещё немного, и сердце Йосано выпрыгнет из груди. Прямо ему в руки. — Заткнись. — Я так и думал. Усмехаясь, мужчина вкладывает нож в её руку. — Возвращаю Ваш сувенир. Обворовывать даму такой низкий поступок. Мори достаёт ещё одну сигарету. — Так что, будешь? Не получая гласного согласия, он подносит сигарету к губам девушки и она принимает её. У Йосано такие проблемы с выражением эмоций. Она никогда не врёт и, тем не менее, её слова никогда не означают её истинных чувств. «Ненавижу» может означать «люблю», а «обожаю» всегда означает «ненавижу», «как миленько» наверняка является завуалированным «ну и мерзость», а «пошёл ты» замаскированным в броню «не уходи». Должно быть, мужчины которым она нравилась, едва ли могли с ней совладать. Йосано не стала бы давать поблажек своему партнёру и того, кто слабее её с собой не потерпела бы. В чём ещё может быть причина того, что красивая умная состоявшаяся девушка на двадцать пятом году жизни так и не нашла своего человека? С ним всё понятно, он всю свою жизнь ни кем кроме неё не интересовался, не считая Элис созданной по её образу и подобию, но навряд ли её одиночество имеет схожую причину с его. Хотя, кто его знает, вдруг все эти годы в своём огненном сердце, она несла помимо ненависти к нему ещё и другие чувства, отличные от неё?.. Пускай шансов на это было немного, но как же сладка была эта мысль для того, чтобы её хотя бы не допускать и не баловать себя ею время от времени. Надо будет поинтересоваться у неё об этом когда их отношения выйдут на более доверенный уровень и за подобные вопросы ему будет грозить только отрубание конечности, а не полноценная смерть. Чем больше будет отрицать и сердиться — тем больше в его предположении правды. Хорошо, что тот, кого она в этот раз пожелала допустить к себе, мастерски умеет улавливать настоящие переживания людей и читать их как открытые книги за какими бы масками они не прятались. Даже будучи открытой, книга Йосано была не лёгкой для чтения — она была написана на латыни и пестрила всевозможными сложными медицинскими терминами. Вот только он, будучи врачом, умел читать на латыни и все эти термины прекрасно знал. Ей повезло с избранником, иначе кто знает, как долго ещё её чувства оставались бы нераскрытыми, хотя её это его умение и злило бесконечно. Кончик одной сигареты соприкасается с кончиком другой и вот во тьме ночной загорается уже второй огонёк. — Ты хотел показать мне Большую Медведицу. — Напоминает Йосано держа в зубах сигарету. — Тысяча извинений, как я только мог забыть. Мори разжимает правую руку в которой он держал ладонь Йосано больше не опасаясь, что она начнёт убегать, но только её одну, ведь когда ещё выпадет возможность прикоснуться к ней без угрозы быть разрезанным на куски мясным тесаком? Когда-нибудь определённо выпадет, но он не собирается коротать время в ожидании таковой сокрушаясь мыслью о том, что упустил предыдущий шанс, о нет. Указательным пальцем освободившейся руки мужчина показывает на один из участков неба. — Видишь вон те несколько особо ярких звёзд?