Overlord

Том молча смотрел на неё. Его лицо, обычно лишённое эмоций, теперь выражало смесь удивления и что-то ещё — что-то тёмное, едва уловимое. Анэйс стояла напротив, её дыхание сбивалось, а сердце бешено колотилось. Она только что произнесла слова, которые долго скрывала даже от самой себя: “Я дочь Гриндевальда.” Том сделал шаг назад, будто ей удалось ударить его чем-то невидимым. Лёгкий ветерок, гуляющий по лесу, шевелил края его мантии, и тишина, прерываемая лишь шелестом листвы, угрожающе давила. — Повтори, — его голос прозвучал тихо, но каждое слово резало воздух, как лезвие. Анэйс сглотнула, пытаясь найти нужные слова. — Я… Я его дочь, — прошептала она, глядя на него широко раскрытыми глазами, полными вины и тревоги. Том коротко рассмеялся, но этот смех не был весёлым. Он напоминал сухой треск поленьев в огне. — Ты думала, что можешь держать это в секрете? Анэйс сделала шаг вперёд, но Том поднял руку, заставляя её замереть на месте. — Это не то, что ты думаешь, — быстро заговорила она. — Я скрывала это ради собственной безопасности. Это никогда не касалось тебя. Том смотрел на Анэйс, его взгляд был напряжённым и холодным, словно он пронизывал её насквозь. Молчание между ними стало невыносимым, пока он, наконец, не произнёс: — Ты не показывала мне письма, потому что там упоминался твой отец. Я прав? Анэйс вздрогнула от его прямоты. Она опустила взгляд, не зная, как правильно ответить, но потом всё же прошептала: — Да. Том сложил руки на груди.  — Что там дословно? — Угрозы, — подтвердила она, глядя на свои руки. — В них говорится, что я умру и… и что все узнают, кто я такая. — Кто их пишет? Это его люди? — его голос был почти шёпотом, но от этого звучал ещё опаснее. Анэйс покачала головой: — Не знаю. У меня нет предположений. Единственное, что я понимаю — это то, что они знают, кто я. Том замер, осмысляя её слова. В его голове закрутилась цепочка возможных ответов, но одна мысль не отпускала его. — Ты уверена, что это не враги твоего отца? Или те, кто хочет навредить ему через тебя? Анэйс подняла на него глаза, её взгляд был растерянным и печальным. — Не уверена. Я ничего не знаю, Том. Всё, что они хотят, — это запугать меня, заставить бояться. Анэйс тяжело вздохнула, чувствуя, как горло перехватило от волнения. — Мне нужно встретиться с отцом. Он зовёт нас. — Нас? — Том резко повернулся к ней, его брови сошлись на переносице. Анэйс нервно кивнула. — Да. Как мне сказал Кориус, он нас видел, когда я… точнее, мы… забирали свёртки у меня дома. Том долго смотрел на неё, как будто оценивая, говорить дальше или оставить всё как есть. Наконец, он хмыкнул, его взгляд стал ещё более напряжённым. — Значит, теперь я тоже вовлечён. Как глубоко ты хочешь меня затянуть Анэйс? Её сердце болезненно сжалось, но она не могла ответить. Слова застряли у неё в горле, потому что она знала — это было неизбежно. Анэйс неуверенно подняла взгляд на Тома, её голос звучал сдавленно, словно каждое слово давалось ей с трудом: — Я пойму, если ты захочешь прекратить всё это. Прекратить… нас. Но у меня только одна просьба — пусть всё останется в тайне. Она почувствовала, как что-то сдавило ей грудь, словно невидимая рука лишала её дыхания. Том молчал, и тишина становилась невыносимой. Он стоял перед ней, неподвижный, как статуя, оценивающий, взвешивающий. Его тёмные глаза, полные огня, пристально изучали её лицо. Но затем он шагнул ближе. — Глупая, — прошептал он, голос его был низким, почти шепотом, но от этого не менее весомым. — Думаешь, я просто так от тебя откажусь? Анэйс едва успела моргнуть, когда его пальцы мягко, но решительно подняли её подбородок. — Я уже никуда не денусь, — продолжил Том, и в его словах звучала абсолютная уверенность. Она едва успела осмыслить эти слова, как он медленно наклонился и коротко, но уверенно коснулся её губ своими. Лёгкий, почти мимолётный поцелуй. Его взгляд оставался прикованным к её глазам, когда он чуть отстранился. — Ты связалась со мной, Анэйс, — сказал он, его тон был одновременно серьёзным и обнадёживающим. — И теперь мне придётся с этим смириться. Её сердце замерло, а потом забилось быстрее, чем когда-либо. Она почувствовала, как уголки её губ слегка дрогнули, выдавая слабую, но искреннюю улыбку. Он засмеялся. — Не смешно, — бросила она раздражённо, глядя на его едва заметную усмешку. — А мне немного да, — спокойно ответил Том, скрестив руки на груди. — Так куда направляться? Анэйс достала из кармана золотую монету и протянула её Тому. — Это портал. Он скептически прищурился, но ничего не сказал. Монета засияла мягким светом, как только Анэйс активировала её заклинанием. Мгновение спустя они оказались в узком, полутёмном коридоре с высокими сводчатыми потолками. Каменные стены излучали лёгкий холод, а воздух был насыщен тонким ароматом старины. Перед ними стояла женщина в строгом тёмном платье, с безупречно уложенными волосами. Её французский акцент был явным, но речь звучала чётко и ясно. Она поклонилась Анэйс, едва склонив голову. — Лорд уже ждёт вас, мадемуазель, — произнесла она, а затем бросила быстрый взгляд на Тома. — А парниша пока может подождать с остальными. Том недовольно приподнял бровь, его губы дернулись в нервной улыбке, но он промолчал. Анэйс обернулась к нему, словно собираясь что-то сказать, но он махнул рукой, останавливая её. — Иди, — спокойно сказал он. — Я справлюсь. Анэйс кивнула, но её взгляд на мгновение задержался на нём, полон тревоги. Том лишь устремил на неё спокойный, уверенный взгляд, не показывая своих мыслей. Она вздохнула и последовала за женщиной, исчезая в дальнем конце коридора. Анэйс вошла в просторную, но слегка мрачную комнату  увешанной старинными гобеленами. Тяжёлые портьеры на окнах почти не пропускали свет, отчего воздух был насыщен запахом пыли и воска. В центре комнаты, у массивного камина, в кресле сидел мужчина. Его серо-стальные глаза, так похожие на её собственные, поднялись от бумаг, и уголки губ дрогнули в лёгкой улыбке. — Анэйс, моя девочка, — произнёс он глубоким, бархатистым голосом, поднимаясь с кресла. — Как же я рад тебя видеть. Он протянул ей руки, и Анэйс подошла ближе. Гриндевальд обнял её на мгновение, его ладони уверенно, но осторожно сжали её плечи. — Здравствуй, отец, — тихо ответила она, чувствуя странную смесь тепла и напряжения. Он отступил назад, оценивающе оглядывая её, словно проверяя, всё ли в порядке. Затем, кивнув в сторону соседнего кресла, предложил: — Садись. Ты, наверное, устала с дороги. Анэйс села, стараясь выглядеть непринуждённо, хотя её сердце всё ещё билось чуть быстрее обычного. Гриндевальд же, сложив бумаги на небольшой столик рядом, присел напротив и сложил пальцы вместе, задумчиво глядя на дочь. — Ну что, рассказывай, как ты провела каникулы? Как прошло Рождество? Анэйс слегка улыбнулась, опустив взгляд на свои руки. — Каникулы были… неплохими. Большую часть времени я провела в Хогвартсе. Там сейчас тихо. Его глаза сузились, будто он пытался проникнуть в её мысли. — А Рождество? Я, к сожалению, не смог передать тебе подарок. Прости меня за это. — Всё в порядке, — сказала она поспешно. — Рождество было спокойным. Он кивнул, снова задумавшись. — Я рад это слышать. А как школа? Ты ведь продолжаешь показывать себя с лучшей стороны? — Конечно, — подтвердила она. — Всё идёт хорошо. — И как там наш дорогой Альбус? — с усмешкой спросил Гриндевальд, его голос стал чуть холоднее. Анэйс почувствовала, как её плечи невольно напряглись, но она заставила себя говорить спокойно. — Дамблдор всё такой же. Всегда спокоен и кажется, что знает всё наперёд. Гриндевальд усмехнулся, слегка наклонив голову. — Знает всё наперёд… Это было бы в его стиле. А он не проявлял к тебе интереса? Анэйс покачала головой. — Нет. Думаю, я для него просто ещё одна студентка. Гриндевальд, казалось, обдумывал её слова, его пальцы медленно барабанили по подлокотнику кресла. — Это хорошо, — наконец сказал он. — Очень хорошо. Но если он вдруг обратит внимание, ты сразу сообщишь мне, верно? Анэйс кивнула, чувствуя, как напряжение в комнате нарастает. — Конечно, отец. Гриндевальд мягко улыбнулся, но его взгляд оставался пристальным. — Ты умница, Анэйс. Я горжусь тобой. Но не забывай — твоя безопасность превыше всего. И, если потребуется, я сделаю всё, чтобы защитить тебя. Анэйс тихо кивнула, чувствуя одновременно гордость за его слова и тень тревоги за то, что могло скрываться за ними. — Где мы? — спросила она, наконец нарушив тишину. Гриндевальд слегка улыбнулся, как будто ожидая этот вопрос. — Мы в Париже, моя дорогая. — Его голос был мягким, но в нём звучала твёрдость, которая не оставляла сомнений, что всё происходящее тщательно спланировано. — Я хотел поговорить с тобой о предстоящих событиях, которые могут затронуть нас обоих. Анэйс нахмурилась, чувствуя, как внутри всё сжимается. — Каких событий? Гриндевальд не ответил сразу. Он встал, подошёл к окну и выглянул наружу, словно собираясь с мыслями. — Мы обсудим это чуть позже, — сказал он, повернувшись обратно к дочери. Его глаза блеснули. — Но сначала я хотел бы коснуться другой темы. Анэйс напряглась ещё сильнее. — Какой темы? Его улыбка стала чуть шире, но от этого ей стало только не по себе. — Твоего спутника. Она вздрогнула. — Том? — Именно. — Гриндевальд вернулся к креслу и сел, сложив пальцы вместе. — Я видел свою собственную дочь в его объятиях. И мне стало любопытно. Анэйс почувствовала, как её лицо вспыхнуло. Она хотела возразить, сказать что-то в свою защиту, но слова словно застряли в горле. — Любопытно? — с трудом выдавила она. Гриндевальд слегка наклонил голову. — Да. — Он сделал паузу, давая вес своим словам. — И потому я пригласил его сюда. Чтобы поговорить. Убедиться, что он понимает, что значит быть рядом с тобой. Анэйс попыталась сохранять спокойствие, но её голос дрогнул. — Он понимает. — Надеюсь, что так, — мягко, но настойчиво ответил он. — Однако это не исключает необходимости личного разговора. Анэйс хотела продолжить спорить, но поняла, что это бесполезно. Её отец всегда добивался своего. Гриндевальд поднялся с кресла, жестом указав женщине, стоящей неподалёку, чтобы она привела Тома. Женщина молча поклонилась и исчезла за дверью. Анэйс напряглась, сцепив пальцы на коленях. Она уже жалела, что рассказала Тому правду — теперь это привело их обоих сюда, в сердце ситуации, от которой хотелось сбежать. Дверь приоткрылась, и вошёл Том, спокойный, почти бесстрастный. Он окинул комнату внимательным взглядом, чуть задержавшись на фигуре Гриндевальда. — Том, прошу, присаживайтесь, — Гриндевальд указал на кресло напротив себя. Том коротко кивнул и сел, стараясь держаться ровно, но настороженно. — Я чувствую, молодой человек, что вы не боитесь меня, — начал Гриндевальд, наблюдая за ним с прищуром. Том слегка усмехнулся. — Я не думаю, что вы сделаете что-то со мной на глазах у вашей дочери, — ответил он с долей вызова. Анэйс ахнула, чувствуя, как кровь отливает от её лица. Гриндевальд, напротив, улыбнулся шире, даже одобрительно. — Дочка, — обратился он к Анэйс, ни на секунду не отводя взгляда от Тома, — этот парень давно знает о нашем родстве? Том ответил ровным голосом, тон которого был полон уверенности: — Это ничего не меняет. Ваше имя — часть её, но оно не определяет её полностью. Гриндевальд рассмеялся, его смех эхом разнёсся по комнате. — Даже чувства, Том, не должны превышать собственную безопасность, — произнёс он, обращаясь к обоим. — О безопасности Анэйс вы можете не переживать. Гриндевальд поднял бровь, его взгляд заиграл опасным интересом. — В таком случае, — медленно начал он, — вы не против показать свои намерения? Том выпрямился, его взгляд был прямым, не дрогнувшим. — Нет, не против. Гриндевальд встал, приближаясь к Тому. Его палочка скользнула в руку, но он двигался спокойно, почти лениво, как хищник, играющий с добычей. — Не двигайтесь, — предупредил он. Он поднял палочку, направив её на голову Тома. Тот не шелохнулся. В следующий миг воспоминания Тома, словно потоки воды, разлились перед сознанием Гриндевальда. Образы Анэйс мелькали на переднем плане: как Том наблюдает за ней в библиотеке, их первый спор, моменты ревности. Но Гриндевальд не задерживался на них. Он углублялся, копая глубже. Ему открылись амбиции Тома, его мысли о власти, о магии, о том, как он видит себя лидером. Лишь один раз воспоминания Тома дрогнули, словно он пытался скрыть что-то. Гриндевальд замер, изучая этот момент. — Вы умеете защищать свои мысли, — заметил он с лёгким одобрением. Том молчал, его взгляд был спокоен, но Анэйс видела, как напряглась его челюсть. — Что ж, — сказал Гриндевальд, отступая. — Вы впечатляете, Том Реддл. Том ответил ровным голосом: — Я не ищу вашего одобрения. Гриндевальд улыбнулся. — Тем не менее, вы его получили,—жестом указывая на двери. Гриндевальд проводил Тома взглядом. Когда дверь за ним закрылась, он вернулся к креслу, сел и, сцепив пальцы, пристально посмотрел на Анэйс. — Ты так осуждаешь моё мировоззрение, моё видение волшебного мира, что, похоже, нашла себе… прототип, — сказал он, голос звучал мягко, но в нём сквозила усмешка. Анэйс нахмурилась, сцепив руки на коленях. — Том ни разу не говорил мне о важности чистоты крови, — твёрдо ответила она. Гриндевальд чуть наклонил голову, наблюдая за её реакцией. — Анэйс, то, что он не говорит, не означает, что он так не думает, — заметил он спокойно. — У юноши свои амбиции. Ему нужен только толчок. Но не будем об этом. Он махнул рукой, словно отметая эту тему, и сменил тон на более деловой. — Давай поговорим о главном, — начал он, поднимая одну из папок с бумагами, лежащих на столике рядом. — Эти документы, которые ты недавно передавала… Они — начало пути. Анэйс нахмурилась, но не перебила. — Здесь подписанное согласие министра магии Германии. Он поддерживает моё восхождение и готов помочь мне, когда придёт время. А время приближается. Анэйс сжала губы, раздумывая над его словами. — И как это связано со мной? — спросила она осторожно. Гриндевальд усмехнулся. — Прямо — никак. Но ты моя дочь, Анэйс. А значит, косвенно — всё. Тебе придётся понимать, что этот мир изменится. Ты станешь частью этого изменения, хочешь ты того или нет. Он наклонился ближе, вглядываясь в её лицо. — Но это не значит, что всё будет легко. Есть одна проблема, которую мы оба знаем. — Дамблдор, — тихо произнесла она. Гриндевальд кивнул, его взгляд потемнел. — Да, Альбус. Он всё знает. Он понимает, что я близок к своей цели, и попытается помешать. Его рука скользнула к запястью, и он приподнял рукав, обнажив старинный амулет, висевший на цепочке. На первый взгляд это выглядело как безделушка. — Что это? — спросила она, вглядываясь в предмет. — Клятва на крови, — объяснил он. — Она запрещает нам убить друг друга. Дамблдор и я дали её много лет назад. Анэйс нахмурилась ещё сильнее. — Но если он не может убить тебя, как он собирается остановить? Гриндевальд усмехнулся, его улыбка была холодной и даже чуть презрительной. — Он найдёт способ. Альбус всегда был мастером обходных путей. И хотя он не сможет причинить мне прямой вред, он способен разрушить мои планы. Анэйс молча обдумывала услышанное. — Ты хочешь, чтобы я что-то сделала? — осторожно спросила она. Гриндевальд покачал головой, снова улыбнувшись. — Нет, моя дорогая. Сейчас — нет. Всё, что я прошу, — это быть готовой. Его слова повисли в воздухе, словно предвещая бурю. Анэйс внимательно рассматривала амулет на запястье отца, чувствовала исходящую от него мощную магию. — Почему я никогда не видела этого раньше? — спросила она, всё ещё пытаясь понять, как такой предмет мог оставаться незамеченным. Гриндевальд мягко усмехнулся и опустил руку, скрывая клятву под рукавом. — Потому что я предпочитал, чтобы ты этого не видела, — спокойно ответил он. — Эта клятва — напоминание о времени, которое давно ушло. Она мало что значит теперь, но в те дни… Он откинулся на спинку кресла, его взгляд затуманился, как будто он смотрел куда-то далеко, в прошлое. — Это было лет сорок назад. Мы познакомились, когда я был всего лишь молодым, но уже амбициозным волшебником. Я сбежал из Дурмстранга, недовольный их ограничениями, и отправился в путешествие по Европе. В Годриковой Впадине я встретил Альбуса. Он был немного старше меня, но нашёл во мне родственную душу. Гриндевальд улыбнулся, его голос на мгновение стал теплее. — Мы оба мечтали об изменении мира. О том, чтобы волшебники встали над магглами, чтобы освободить наш народ от их страха и угнетения. Мы много говорили о “великом благе”. Анэйс молча слушала, не решаясь перебить. — Мы поклялись друг другу, — продолжил он, подняв руку. — Клятва на крови. Никогда не вредить друг другу и идти к общей цели вместе. Его голос стал более холодным, когда он произнёс следующие слова: — Но затем случилась трагедия. Его сестра Ариана… Всё пошло не так, как мы ожидали. В ту ночь мы потеряли доверие друг к другу. Альбус отказался от наших идеалов. Анэйс нахмурилась. — Почему? Гриндевальд усмехнулся, но в его глазах было что-то горькое. — Потому что он боялся. Боялся власти, боялся ответственности. Альбус выбрал свой путь, стал защитником слабых, тогда как я продолжил идти к цели, несмотря ни на что. Теперь он пытается остановить меня, хотя знает, что не может убить меня. Он снова поднял руку, показывая клятву. — Эта клятва на крови, Анэйс, — это то, что связывает нас. Она была создана в порыве юношеской мечты, но теперь она — просто цепь, которая ограничивает нас обоих. Анэйс задумалась, её мысли метались между воспоминаниями о Дамблдоре и рассказами отца. — Но если вы когда-то были так близки, почему он стал твоим врагом? Гриндевальд вздохнул, его лицо стало серьёзным. — Потому что мы стоим по разные стороны истины, — сказал он тихо. — Он верит, что магглы и волшебники могут жить вместе, равными. Но я знаю, что это ложь. Волшебники должны править, чтобы спасти этот мир. Его глаза загорелись. — Альбус видит во мне напоминание о том, что он не смог достичь. Поэтому он хочет уничтожить мою мечту, чтобы сохранить свою иллюзию. Анэйс чувствовала тяжесть в словах отца, осознавая глубину конфликта между двумя великими волшебниками. Гриндевальд наклонился ближе к Анэйс.  — Но я рассказываю тебе это не просто так, дочь, — сказал он, его голос стал ниже, почти шёпотом. — Очень скоро состоится встреча. Это будет… скажем так, собрание людей, которые разделяют наши идеалы, готовых поддержать великие перемены. Анэйс внимательно слушала, не перебивая. — Но есть вероятность, — продолжил он, выпрямляясь в кресле, — что кто-то захочет вмешаться. Его рука снова слегка коснулась амулета на запястье. — Ты знаешь, Анэйс, что есть магия, которая может разрушить клятвы на крови. Это крайне сложный и древний процесс, но он существует. И я уверен, что Альбус попытается пойти этим путём, чтобы окончательно устранить меня. Анэйс напряглась. — Значит,ты думаешь, что Дамблдор попытается уничтожить вашу клятву? Гриндевальд кивнул, его лицо стало суровым. — Это единственный способ для него покончить со мной. Он знает, что не сможет победить меня в честном бою, не нарушив нашу связь. Анэйс нахмурилась. — А зачем я это слушаю? — Если кто-то попытается разрушить клятву или вмешаться в наши планы, мне нужно будет знать, на кого я могу положиться. Ты готова, дочь? Анэйс почувствовала, как по её спине пробежал холодок. Она знала, что эта встреча станет поворотным моментом, но что именно ждёт её там, она могла только догадываться. Гриндевальд откинулся в кресле, скрестив пальцы перед собой, и пристально посмотрел на Анэйс. Его голос звучал спокойно, но за этой мнимой непринуждённостью скрывалась твёрдость. — Ты должна кое-что понять, Анэйс. В ближайшее время Дамблдор может обратиться к тебе. Анэйс подняла взгляд, её брови слегка приподнялись. — Зачем? — Он попытается вытянуть из тебя информацию, — Гриндевальд склонил голову вбок, внимательно наблюдая за реакцией дочери. — Возможно, будет задавать вопросы о встречах, о том, что ты знаешь обо мне и моих планах. Анэйс нахмурилась, её губы сжались в тонкую линию. — Но я действительно ничего не знаю. — Именно это ты и должна помнить, — сказал он. — Даже если он начнёт говорить тебе о том, что якобы знает, даже если попытается убедить тебя, что он хочет только помочь. Дамблдор — искусный манипулятор, и он прекрасно умеет заставлять людей верить ему. Анэйс почувствовала, как у неё перехватило дыхание. —Ты думаешь , он уже что-то знает? — Альбус всегда знает больше, чем кажется, — с лёгкой усмешкой ответил Гриндевальд. — Но, что более важно, он не упустит возможности использовать тебя. Ты мое слабое звено, Анэйс, и он это понимает. Анэйс посмотрела в пол, обдумывая его слова. — И что я должна делать? Гриндевальд встал с кресла и подошёл к окну. Его тень вытянулась на полу, когда он посмотрел на зимний пейзаж за стеклом. — Ты должна быть осторожной. Если он спросит, скажи, что ничего не знаешь. Держись своей роли, не подавай вида, что что-то скрываешь. Он может попытаться сыграть на твоих чувствах, вызвать у тебя чувство вины или страха. Но ты, Анэйс, не слабая. Его взгляд снова остановился на ней. — Помни: ты — моя дочь. Никогда не забывай, кто ты, и не позволяй никому, даже Альбусу, убедить тебя в обратном. Анэйс медленно кивнула. — Я постараюсь. — Не постарайся, Анэйс, — перебил он, его голос снова стал ледяным. — Сделай это. Его слова повисли в воздухе, и Анэйс почувствовала, как внутри её разгорается смесь гордости и тревоги. Она знала, что отец был прав, но осознание того, в какой опасной игре она оказалась, заставляло её сердце биться чаще. Анэйс встала с места, её взгляд задержался на отце, который снова погрузился в бумаги. Он выглядел спокойным, но её сердце продолжало тяжело биться. — До свидания,пап, — сказала она тихо. Гриндевальд лишь слегка кивнул, не поднимая глаз от документов. — Береги себя, Анэйс. И помни, что я сказал. Она вышла из комнаты, стараясь не шуметь, и сразу заметила Тома, который ждал её в холле. Он стоял, прислонившись к стене, с едва заметной усмешкой на губах. — Всё нормально? — спросил он, поднимая на неё свой проницательный взгляд. — Да, всё хорошо, — ответила Анэйс, поправляя мантию.— Как тебе знакомство? Том усмехнулся, пожав плечами. — Да так… Ожидала худшего. — Парень наклонился, легко чмокнув её в макушку. — Это радует. Она посмотрела на него, ощущая, как напряжение внутри постепенно уходит. — Наверное, нам нужно забрать вещи и возвращаться в школу, — сказала она. Том кивнул. — Да, чем раньше выберемся отсюда, тем лучше. Они направились к лестнице. Анэйс обернулась на мгновение и увидела, как женщина, которая встретила их при входе, сдержанно поклонилась, провожая их взглядом. Этот момент показался ей странным, но она ничего не сказала. Когда они появились в холле поместья Розье, Том произнес: — У тебя десять минут, — сказал он с едва заметной усмешкой. — Иначе останешься здесь до завтра. Анэйс закатила глаза, но поспешила подняться наверх, чтобы подготовиться к отъезду. Когда она вернулась, Том уже стоял у входа, скрестив руки и лениво оглядывая поместье. — Готова? — спросил он, не отрывая взгляда от дверей. — Готова, — подтвердила она, поправляя ремень своей сумки. Анэйс взяла его за руку, и в следующий миг они исчезли, оставив за собой только лёгкий порыв ветра, нарушивший тишину пустого холла. Когда они трансгрессировали в Хогвартс и добрались до комнаты Тома, уже была глубокая ночь. Анэйс остановилась у двери, бросив взгляд на него. — Я пойду к себе, — тихо сказала она, стараясь звучать уверенно, но голос слегка дрогнул. Том усмехнулся, лениво прислонившись к стене. — Зачем? — его взгляд скользнул по её лицу. — Можешь переночевать здесь. Анэйс чуть нахмурилась, но ничего не ответила, только смотрела на него. Том, заметив её молчание, едва заметно приподнял бровь, потом ухмыльнулся ещё шире. — А что в этом такого? Сегодня останешься у меня, а там, может, привыкнешь, — его голос звучал легко, как будто речь шла о чём-то обыденном. Анэйс продолжала молчать, раздумывая, но потом всё-таки ответила: — Ну… наверное… хорошо. Том сделал шаг ближе, его пальцы коснулись её подбородка, мягко поднимая её лицо так, чтобы она смотрела ему в глаза. — Вот и ладно, — он коротко поцеловал её в губы, затем ухмыльнулся, отпуская. — Тогда располагайся. Анэйс закатила глаза, но сквозь это попыталась скрыть слабую улыбку.  Том открыл дверь своей комнаты, перехватив сумку Анэйс и, не говоря ни слова, положил её на кресло у стены. Анэйс, не глядя на него, медленно опустилась на край кровати. — Том, скажи честно, — нарушила она тишину, подняв на него взгляд. — Тебя вообще не смущает, чья я дочь? Он остановился, обернулся к ней, скрестив руки на груди. Его лицо оставалось непроницаемым, но в глазах читалась лёгкая задумчивость. — Твой отец… — Том сделал небольшую паузу. — Немного смущает, да. Но лично ты — нет. Анэйс подняла бровь, словно требуя объяснений. — С самого начала, когда ты только появилась в школе, я почувствовал, что с тобой не всё просто, — продолжил он, с лёгкой усмешкой. — И начал копать. Но ничего. Абсолютно ничего. Это ещё больше меня заинтересовало. А потом… — он замялся, отвёл взгляд, словно подбирая слова. — Всё между нами так быстро завертелось. Я готов был к любой информации. Но, честно, не к такой. Том присел рядом, взял её ладонь в свои руки, его пальцы были тёплыми и уверенными. — Но знаешь что? — тихо произнёс он, глядя ей прямо в глаза. — Это не меняет моего отношения к тебе. Никак. Он коротко сжал её руку, затем встал и направился к шкафу, явно пытаясь сменить тему. Анэйс немного выпрямилась, наблюдая за ним. — А можешь рассказать о своей семье? — нерешительно проговорила она. — О детстве? Том замер, его плечи напряглись, и когда он обернулся, его взгляд был холодным, почти колючим. — Нет. Это короткое слово прозвучало так резко, что Анэйс невольно дёрнулась. Но, заметив её выражение лица, Том вздохнул, сдерживая раздражение. — Не сейчас, — уже спокойнее произнёс он. — Придёт время, и я всё расскажу. Анэйс кивнула, но её взгляд оставался внимательным. Том, скрестив руки, лениво облокотился на стену, глядя на Анэйс. — Завтра первый учебный день, — сказал он, вытянув каждое слово так, словно это был самый важный момент их разговора. — Пора ложиться. Он открыл шкаф и достал свою белую рубашку, бросив её на кровать рядом с Анэйс. — Вот, надень. Анэйс взглянула на рубашку, затем на свою сумку, которая всё ещё лежала в кресле. — У меня есть пижама. Я могу достать… — Нет, — отрезал Том с лёгкой ухмылкой, глядя на неё снизу вверх. — Я хочу, чтобы ты была в моейрубашке. Она покачала головой, но всё же взяла рубашку. Встав с кровати, Анэйс направилась к свободному углу, чтобы переодеться. Том, конечно, не двигался. — Ты мог бы отвернуться, — заметила она, глядя на него с прищуром. Том слегка поднял бровь, явно издеваясь над её попыткой сохранять границы. Но в итоге всё же вздохнул и отвернулся. Анэйс быстро переоделась, натягивая на себя слишком большую для неё рубашку, которая почти полностью скрывала её фигуру. — Всё, можешь поворачиваться. Том развернулся, и его лицо тут же озарила лукавая улыбка. — Что? — настороженно спросила Анэйс, заметив этот взгляд. Она проследила за его глазами и тут же заметила зеркало на стене за его спиной. Сердце у неё рухнуло вниз. — Ты что, всё это время смотрел в зеркало?! — А ты думала, я правда отвернусь? — Том скрестил руки на груди, не скрывая своей самодовольной усмешки. — Ты… — начала она, но не смогла подобрать слов, её щеки вспыхнули румянцем. — Спокойной ночи, Анэйс, — произнёс Том, отступая на пару шагов и бросая её смущённую и слегка возмущённую на кровать. — И да, тебе идёт моя рубашка.