Через тьму к свету

Гейл сидел в своём кабинете, постукивая пальцами по краю стола. Утренний свет струился через жалюзи, оставляя узкие полосы на тёмном дереве. Кофе давно остыл, но он даже не заметил. Перед ним лежал рабочий телефон, но в руке он держал другой — личный, который он почти не использовал. Гейл поднёс личный телефон ближе, его пальцы чуть сильнее сжали корпус, как будто аппарат мог дать ему ответ на внутреннюю борьбу. Экран потускнел, пока он смотрел на него, не решаясь нажать на единственную кнопку. Его мама. Номер, который он знал наизусть уже много лет, но набирал всё реже с каждым годом. Он глубоко вздохнул, потирая переносицу. Долгие дни, заполненные работой, предоставляли удобное оправдание: некогда. Но правда была в том, что ему не хотелось напоминаний о прошлом. В звонке кроется слишком много вопросов, на которые он не готов отвечать. Или слишком много заботы, которую он боится принять. Но голос матери всегда приносил ему что-то теплое. Даже сквозь лёгкие упрёки и бесконечные расспросы о его здоровье он ощущал это – мягкую ниточку, связывающую его с чем-то постоянным, простым и настоящим. "Ты ведь обещал," напомнил он себе. Мелкий укол совести был сильнее, чем он ожидал. В конце концов, матери нужен этот звонок так же, как и ему, хотя он предпочитал не признавать этого. — Чёрт, — пробормотал Гейл, откинувшись на спинку стула. Он ненавидел это ощущение уязвимости. Но ещё больше ненавидел себя за то, что уклонялся. Снова глянув на экран, он потянулся к телефону, разблокировал его и открыл контакты. Имя матери было наверху списка, словно напоминая, что она всегда ждёт, когда он наберётся смелости. — Ладно, — сказал он себе вслух. Его голос прозвучал тихо, но твёрдо. Он нажал на кнопку вызова, чувствуя, как внутри всё сжимается. Звонок пошёл, и каждое его дрожание будто насмехалось над ним. Один гудок, второй, третий... Гейл уже был готов сбросить, но вдруг услышал голос, который заставил его замереть. — Гейл? — голос матери был сухим, слегка удивлённым, как будто она не верила, что это действительно он. — Привет, мам, — выдавил он, голос его звучал глухо, но внутри всё кипело. — Ну надо же, — в её тоне прозвучал мягкий укор, за которым пряталась искренняя радость. — Неужели вспомнил, что у тебя есть семья? Сколько прошло? Месяц? Два? Гейл нервно провёл рукой по шее, будто пытаясь ослабить несуществующую удавку. — Прости, мам, — пробормотал он. — Работа. — Работа, — эхом повторила она, с лёгкой насмешкой. — Что ж, солидное оправдание. Я ведь здесь просто бездельничаю, правда? Каждое утро встаю с петухами ради собственного удовольствия. — Мам, я... — он попытался что-то возразить, но её голос перебил его, твёрдый, но полный тепла. — Ты даже не звонишь узнать, как мы тут. Рори носится по лесу, как ошалелый, Вик изводит меня, Поззи то и дело сводит меня с ума своим упрямством, а ты... ты где? Его горло сжалось, и он с трудом нашёл в себе силы заговорить. — Я знаю, я виноват. Я хотел... просто... — он запнулся, чувствуя, что любые слова будут звучать жалко. — Просто что, Гейл? — голос её стал мягче, но суровость всё ещё оставалась. — Ты боишься мне позвонить? Боятся чего-то только дети. Ты взрослый мужчина. Веди себя соответственно. Он улыбнулся невольно, несмотря на укол вины. Это была она, та самая Хейзел, которая умела одной фразой заставить его почувствовать себя семилетним мальчишкой, прячущимся за её юбкой. — Как вы там? — наконец спросил он, глотая ком в горле. — Всё нормально? — Рори пытается стать главным добытчиком дистрикта, бегает в лес и что-то там выдумывает, — ответила она, смягчившись. — Вик, как всегда, спорит, доказывает свою правоту. Маленький упрямец. А Поззи... — тут её голос дрогнул, и Гейл услышал улыбку. — Она растёт, Гейл. Тебя напоминает. Тот же характер, тот же взгляд. С таким же упорством идёт туда, куда её не пускают. — Мам... — выдохнул он, чувствуя, как в груди разливается тепло. Он опустил взгляд на свою руку, стиснув ее в кулак. — Я скучаю по вам. — Тогда почему ты всё ещё там? — её вопрос прозвучал неожиданно. Голос был спокойным, но он услышал в нём скрытую боль. — Мы ждём тебя, Гейл. Я жду. Он закрыл глаза, стараясь сохранить контроль. — Мам, я нужен здесь. Ты же знаешь. — Ты всегда был нужен где-то, — ответила она быстро, но мягко. — Но это не значит, что ты не можешь быть с семьёй хотя бы мысленно. Помнишь, Гейл, семью не оставляют. Я тебя этому учила. Он замолчал, не в силах найти слова. Каждый её упрёк был справедлив, но справедливость не делала их менее болезненными. — Ты хоть питаешься нормально? — внезапно спросила она, переходя в привычный для неё тон заботливой суровости. — Или снова на хлебе и воде? — Питаюсь, мам. Всё в порядке, — поспешил заверить он, радуясь смене темы. — Вспоминая тебя, когда видела в последний раз, я бы не сказала, что всё в порядке, — её голос снова стал твёрдым, но он почувствовал тепло. — Ты слишком худой. Если вернёшься таким, я тебе устрою. Гейл усмехнулся, глядя на телефон в руке. Казалось, разговор с матерью должен был облегчить его душу, но вместо этого всколыхнул что-то тяжёлое и не до конца залеченное. — А как там Китнисс? И Пит? — прозвучал его собственный голос, словно издалека, эхом отражаясь в его сознании. Он сам испугался своих слов, словно проговорился в самый неподходящий момент. В груди что-то оборвалось, оставляя за собой глухую пустоту. Разум тут же начал спорить с сердцем: зачем, зачем он спросил? Ответы он и так знал. Он видел это в каждом письме, в каждом взгляде, который отправлял обратно в прошлое. Но, видимо, ему этого было мало. На другом конце провода повисла пауза. Всего несколько секунд, но для Гейла они растянулись в вечность. Он сжал телефон так сильно, что костяшки пальцев побелели. Хотелось прекратить разговор, сбежать от вопроса, от матери, от самого себя. Но голос матери всё же раздался. — Они… хорошо, — сказала Хейзел, и в её тоне он уловил что-то настороженное, как будто она взвешивала каждое слово. — Китнисс вроде бы охотится. Пересекается с Рори в лесу. Пит заботится о ней. Восстановил пекарню своего отца. У них всё нормально, сын. Они вместе. Ты же это знаешь. Я же тебе это все уже рассказывала. "Конечно, вместе", — пронеслось в его голове. Эта мысль была как удар в солнечное сплетение, от которого он не мог прийти в себя. Он молчал, глядя на свои руки, словно они могли дать ответы на вопросы, которые он не решался озвучить. Его голос прозвучал тихо, едва слышно: — Это хорошо. Но даже он сам не поверил в эти слова. Они были холодными, пустыми, почти чужими. — Ты действительно так думаешь? — осторожно спросила Хейзел. Гейл вдохнул глубже, стараясь совладать с собой. — Думаю... да, — ответил он с запинкой. — Просто… иногда я задумываюсь. Как бы всё могло быть. — Задумываешься или сожалеешь? — её голос стал мягче, но сохранял ту суровость, которая всегда была её сильной стороной. — Гейл, ты должен перестать жить прошлым. Ты столько всего уже пережил. Хватит тащить на себе груз, который никто не просит тебя нести. Он нервно провёл рукой по коротким волосам, не зная, как ответить. Она была права, как всегда. Но от понимания этого легче не становилось. — Мам, я стараюсь... — начал он, но голос предательски дрогнул. — Ты должен позволить себе быть счастливым, сын, — перебила она, и в её голосе появилось что-то почти умоляющее. — Пожалуйста. Не для кого-то, не ради долга или памяти. Для себя. Ты так долго всё отдавал, а что взял взамен? Гейл закрыл глаза, пытаясь подавить нахлынувшие эмоции. Он отвык от этого. Отвык, чтобы кто-то заботился о нём. — Здесь... есть человек, — вдруг сказал он, сам не понимая, почему решил это признать. — Человек? — в голосе матери прозвучал интерес, смешанный с осторожной надеждой. — Кто? — Это сложно, — пробормотал он, уклоняясь от прямого ответа. — Жизнь всегда сложная, Гейл, — сказала она мягко. — Но если этот человек важен, не упусти его. И не думай, что ты не заслуживаешь счастья. Это неправда. Её слова проникли в самое сердце, растапливая лёд, который он так долго носил в себе. — Мам, спасибо, — выдавил он наконец, чувствуя, как его голос дрожит. — Ты мне только звони, сын, — добавила она. — И знай, я всегда на твоей стороне. Он повесил трубку, глядя на телефон в руке. Её слова звучали у него в голове, повторяясь снова и снова: "Ты заслуживаешь счастья." Может быть, она права. Может быть, пора действительно начать жить. Гейл вышел из своего кабинета, устало потирая шею. Шумные коридоры второго уровня, словно муравейник, жили своей жизнью: кто-то переговаривался на бегу, стучали ботинки по полу, двери лабораторий открывались и закрывались с сухим щелчком. Вся эта упорядоченная суета всегда казалась Гейлу странно пустой. Он шёл, опустив взгляд, пытаясь игнорировать окружающий его шум, пока его внимание не привлёк громкий смех. Звук шёл из столовой, и он инстинктивно замедлил шаг. Смех был искренним, почти вызывающим для базы. Гейл выглянул из-за угла и увидел свою команду: Томаса, Дэниэля, Алексея, Майкла и Джека. Они сидели за одним столом, сгрудившись вокруг Александра Блэка, который, судя по всему, что-то оживлённо рассказывал. Рядом с ним сидела Эмили, с прямой спиной и сложенными на столе руками, в которых она перебирала документы. Её строгий костюм безупречно подчёркивал фигуру, а холодный взгляд словно сигнализировал всем вокруг, что её время слишком дорого, чтобы тратить его на пустую болтовню. — …ну а что? Турель из консервной банки — раз плюнуть, — уверенно заявил Александр, элегантным жестом поправляя манжет пиджака. Его манеры резко выделялись на фоне остальных. — Из консервной банки, говоришь? — Джек хмыкнул, откинувшись на стуле. — А где ты возьмёшь изоленту, чтобы всё это склеить? Или ты, как в столице, предпочитаешь нанотехнологии? — Изолента? — Александр фыркнул, будто ему предложили чинить часы молотком. — Простите, джентльмены, но изолента — это для любителей. Мне хватит одной стальной чайной ложки и щепотки гениальности. — Щепотки гениальности, — протянул Алексей, качая головой. — А ты скромный, Блэк. Очень скромный. — Скромность — добродетель бедных, — отмахнулся Александр с лёгкой усмешкой. — Но, если вам угодно, могу провести мастер-класс. У кого-нибудь есть сломанный автомат? — Есть автомат, но только руки, которые его собрали, уже на свалке, — буркнул Томас, который явно был не в настроении для столичных шуточек. — Могу ещё гаечный ключ предложить. — Ах, гаечный ключ! — Александр сделал вид, что воодушевился. — Добавим немного кофе, и я соберу вам мини-танк. — С кофе три-в-одном? — Джек прыснул, прикрывая рот рукой. — А почему не с капучино? Или у нас тут не тот уровень? — С капучино это уже будет элитная модель, — с важным видом ответил Александр. Гейл, наблюдая за этой сценой, невольно усмехнулся. Солдаты, обычно серьёзные и молчаливые, явно расслабились. Их шутки, даже слегка грубоватые, всё же звучали искренне. Лишь Эмили, казалось, оставалась непреклонной. Её взгляд скользил по документам, которые она держала в руках, а пальцы слегка сжимались, выдавая едва заметное раздражение. — Доктор Мур, а вы что скажете? — обратился к ней Майкл, хитро улыбаясь. — Может, подтвердите, что ваш ассистент гений? Эмили подняла глаза. Её взгляд был ледяным, но в нём мелькнула тень сарказма. — Иногда он знает, о чём говорит, — сказала она спокойно. — Но чаще всего его идеи так же далеки от реальности, как ваши шутки от остроумия. — Бах! Прямо в сердце! — Джек театрально схватился за грудь. — Холодная, как всегда. — Холодная? Как будто я не права. Это не я тут обещаю собирать танки из кофе, — парировала Эмили, и её губы чуть заметно тронула улыбка. Гейл, наконец решившись, вошёл в столовую. Он направился к стойке с подносами, но краем глаза заметил, как Эмили посмотрела на него. Её взгляд был коротким, но цепким. В нём читалась сдержанность, смешанная с неожиданной мягкостью. Гейл уловил это прежде, чем она вновь вернула себе привычную маску равнодушия. Гейл почувствовал, как что-то внутри него будто дрогнуло, стоило только заметить её взгляд. Это был короткий, почти незаметный момент, но он запомнился ему с поразительной ясностью. Её глаза, в которых обычно читалась холодная отстранённость, вдруг зацепили его какой-то теплотой, настолько мимолётной, что он едва поверил, что она вообще была. Он остановился на мгновение, делая вид, что выбирает поднос, но на самом деле пытался взять себя в руки. Сердце, которое обычно билось спокойно, вдруг ускорило ритм. Чувство тепла, словно разлившееся из её взгляда, заставило его растеряться. «Что это было?» — подумал он, стараясь разобраться в своих ощущениях. Её взгляд будто говорил больше, чем могла бы любая фраза. Сдержанность, в которой угадывалась неуловимая мягкость, о которой он не смел мечтать. Было ли это просто случайностью? Или она действительно смотрела на него иначе? Он встряхнул головой, возвращая себе привычную отстранённость. «Не глупи», — сказал он себе, направляясь к ближайшему свободному столу. Но её образ никак не покидал его сознание. Гейл украдкой посмотрел в её сторону, стараясь не привлечь внимания. Эмили снова была сосредоточена, её лицо выглядело спокойным и безмятежным, будто этот короткий момент вовсе не существовал. Он усмехнулся, не столько от веселья, сколько от бессилия перед самим собой. Её взгляд оставил в нём странное, почти болезненное чувство. Оно напоминало одновременно укол надежды и упрёк. Надежду — потому что, возможно, она видела в нём не просто сослуживца. Упрёк — потому что он знал, что не имеет права хотеть большего. — О, наш командир пожаловал! — воскликнул Даниэль, обернувшись к нему. — Мы тут выясняем, как с помощью ложки и кофе превратить базу в артиллерийскую крепость. Хотите присоединиться? — Это у вас что, новый план боевой подготовки? — спокойно ответил Гейл, подходя ближе. — Скорее, новый план выживания, — фыркнул Алексей. — Если Блэк прав, мы вообще можем из всего на свете оружие делать. — Но только с изолентой, — добавил Джек, подмигнув. Гейл покачал головой, но на губах мелькнула лёгкая улыбка. — Значит, танки вам доверять нельзя, — сухо заметил он, переводя взгляд на Эмили. Она, как ни странно, задержала на нём взгляд чуть дольше, чем обычно, но тут же отвела глаза. — Хватит развлекать солдат, Александр, — сказала она, убирая бумаги в папку. Её голос звучал ровно, но Гейл уловил в нём намёк на усталость. — У нас ещё есть работа. Много работы. — Конечно, уважаемая доктор Мур, — с притворной покорностью произнёс Александр, вставая из-за стола. — Но я уверен, мои советы сделают из этих солдат настоящих инженеров. — Да-да, мы уже ждём инструкций по сборке ракеты из зубочисток и слюны, — съязвил Томас. Гейл, хмыкнув, стоял, держа поднос в руках, и смотрел ей вслед. Её строгая походка, ровная осанка и собранность буквально гипнотизировали. Но это был не только её внешнем виде. А в том взгляде, который она бросила на него, было что-то глубже, что-то, что задело его так сильно, как давно уже никто не мог. Он не знал, сомневался, что именно он увидел в её глазах в этот короткий момент. Может, это была усталость, скрытая за фасадом холодной уверенности. Может, уязвимость, которую она так старательно прятала. Или, возможно, там было что-то ещё — что-то тёплое и мягкое, что напомнило ему, что за её суровым обликом скрывается человек, которого он хочет понять. Гейл нахмурился, пытаясь выбросить эту мысль из головы. Он невольно вспомнил её руки, то как она аккуратно прижала папку к себе, будто это был щит, защищающий её от мира. Он представил, каково было бы дотронуться до этих рук, почувствовать их тепло. Эта мысль вспыхнула в его сознании так резко, что он почти физически отшатнулся от неё. "Хватит," — жёстко одёрнул он себя. Его пальцы крепче сжали поднос, а внутри всё сжалось от осознания. Он не мог себе этого позволить. Не сейчас. Не с ней. Эмили была умной, сильной, независимой. Она могла быть для него коллегой, союзником, возможно, даже другом. Но не более. Он не мог пересечь эту грань, как бы ни хотелось. Ведь это означало бы разрушить всё, что они с трудом строили. Он напомнил себе, что он не заслуживает чего-то большего. Что его вина и тень прошлого, которая тянулась за ним, не позволят ему быть для неё тем, кто сможет сделать её счастливой. Да и что он мог предложить? Ему нечего было дать — ни ей, ни кому-либо ещё. Гейл заставил себя отвернуться, сделав шаг в сторону стойки, где уже не осталось следа её присутствия. Её тонкий аромат всё ещё висел в воздухе, но он игнорировал его, словно это было ещё одно искушение, которое нужно преодолеть. "Она заслуживает большего," — подумал он, опуская поднос на стойку и опираясь руками о холодный металл. Его взгляд уткнулся в отпечатки пальцев на поверхности, но в голове он видел только её лицо. Мягкий взгляд, который он видел в столовой, всплыл перед его глазами, словно обжигающее напоминание. Гейл стиснул зубы, пытаясь вытеснить это воспоминание. Это была всего лишь благодарность, твердил он себе. Взгляд человека, который ценит помощь и поддержку. Ничего больше. Но внутри что-то противилось этим мыслям. Она смотрела на него по-другому. Этот взгляд был тёплым, но не сдержанным, как у коллег или знакомых. Он чувствовал в нём что-то личное, что-то, что касалось только их двоих. Будто в этом одном мимолётном моменте она открыла ему небольшую часть своей души. Гейл нахмурился, внутренне отбрасывая эту мысль. «Нет, это чушь», — подумал он резко, выпрямив спину, будто это могло помочь собраться. Это был всего лишь мираж, его воображение, сыгравшее с ним злую шутку. Она просто благодарна. Конечно, благодарна. Он заботится о её братьях, защищает их, помогает решать мелкие проблемы, которые могли бы разрастись в большие беды. Её доброта — это нормальная реакция, не больше. Но, как ни старался он заглушить сомнения, нечто глубинное отказывалось с этим соглашаться. Он видел слишком много людей, чтобы не замечать разницы между формальной вежливостью и тем, что заставляло его сердце замирать, стоило лишь вспомнить её глаза. Он чувствовал, как внутри росла тяжесть от осознания того, что он сам себя обманывает. Она смотрела на него по-особенному. И он знал это. Но это не имело значения. Не должно было иметь. Он сделал глубокий вдох, пытаясь подавить неприятное чувство. Конечно, она испытывала к нему что-то. Может, это уважение. Может, благодарность за то, что он всегда рядом, когда ей нужна поддержка. Но ничего больше. «Ничего больше», — пытался убедить себя Гейл, но голос в голове звучал совсем неубедительно. Он хотел снова увидеть этот взгляд. Хотел поймать её глаза, почувствовать, как это тепло окутывает его, словно бальзам на незаживающие раны. Хотел испытать это чувство снова, хоть на одно короткое мгновение. Но он также знал, что никогда не позволит себе этого. Эти эмоции были опасной слабостью. Он не мог позволить себе надеяться, не мог подпустить её ближе. Лучше оставить всё, как есть. Пусть она смотрит так, если хочет. Он поможет её братьям и ей, если может. Но его сердце всё равно сделало маленький, предательский шаг вперёд, будто не замечая его строгих запретов. Гейл выбрал самый дальний стол в углу столовой, надеясь ненадолго скрыться от шума, взглядов и разговоров, которые его утомляли. Еда, как всегда, была посредственной, но горячей, и он механически ел, не ощущая вкуса. Шум голосов, звон столовых приборов и приглушённый гул создавали фон, на который можно было перенести свои мысли. Но уединение длилось недолго. Из-за его стола послышалось скрипение стульев. Гейл мельком поднял взгляд — пятеро его подчинённых, как сговорившись, нагло уселись за его стол, один за другим, даже не спросив разрешения. — Ну здравствуй, командир, — лениво протянул Джек, первым заняв место напротив. — Думал, мы тебя тут одного оставим? — Я, если честно, надеялся, — сухо бросил Гейл, откладывая вилку. — Ага, конечно, — хохотнул Майкл, облокачиваясь на стол. — Ты, может, и командир, но сидеть тут в одиночестве? Прости, так не пойдёт. — Мы тут, понимаешь, для твоего блага, — вставил Томас, улыбаясь. — Одиночество тебе не к лицу. — Или, может, ты ждёшь кого-то? — лукаво спросил Алексей, заглядывая в его тарелку. Гейл нахмурился, чувствуя, как раздражение начинает нарастать. — Что ты хочешь сказать? — тихо, но напряжённо спросил он. — Да брось, Гейл, — хмыкнул Томас, откинувшись на спинку стула. — Ты же не можешь не замечать. — Не замечать чего? — Гейл пытался сохранить спокойствие, но голос прозвучал резче, чем он хотел. — Ну, взгляды. Нашей доктор Мур, — уточнил Джек с широкой ухмылкой. — Ты не заметил, как она на тебя смотрит? — Ещё чего, — Гейл вернулся к своей тарелке, пытаясь показать, что разговор окончен. — Вы что, совсем больше делать нечего? — Серьёзно, командир? — Алексей заговорщически наклонился ближе. — У неё этот её ледяной взгляд для всех. Но на тебя? Она смотрит, как будто ты единственный человек в этой чёртовой столовой. — Хватит, — резко сказал Гейл, отложив вилку. — Ой, не смотри так строго, — ухмыльнулся Майкл, подмигивая остальным. — Мы просто наблюдаем. Это как сериал — интересно же. — Вы забываетесь, — жёстко бросил Гейл. — Да ладно, Гейл, — перебил Томас, широко улыбаясь. — Ты даже не пытаешься отрицать, что что-то там есть. — Потому что там ничего нет! — рявкнул Гейл, и вокруг стола на мгновение повисла тишина. — Если ничего нет, то зачем ты так завёлся? — хитро прищурился Джек. Гейл глубоко вдохнул, стараясь подавить вспышку злости. — Это вас не касается, — отрезал он. — И вообще, у вас есть работа. — О, командир, ты такой серьёзный, — Майкл нарочно тяжело вздохнул. — Тебе бы немного расслабиться. Может, доктор Мур тебе поможет? — Я сейчас отправлю вас всех на ночное дежурство, — сухо заметил Гейл, метнув на них мрачный взгляд. — Только если она тоже будет там, — вставил Алексей, после чего вся команда разразилась громким смехом. Гейл сжал челюсти, стараясь игнорировать их подначки. — Всё, возвращайтесь на посты, — твёрдо сказал он. — Как прикажешь, командир, — бросил Джек, хлопнув Гейла по плечу. — Но если свадьба, мы хотим быть шаферами. Они удалились, оставив после себя только смех и напоминание о том, что скрыть от них ничего невозможно. Гейл тяжело вздохнул, вернувшись к своей еде. Их слова звучали в голове, раздражая и сбивая с толку. Он вспомнил взгляд Эмили — короткий, но цепкий. Тепло в её глазах, мимолётное, как солнечный луч сквозь тучи. «Они просто бредят», — пробормотал он, пытаясь убедить себя, что это ничего не значит. Но, может быть, они не бредят? Этот вопрос заставил его отложить вилку. Гейл стиснул зубы, яростно отвергая эти мысли. Это ничего не значит. Ничего. Он позволил себе захватить эту слабость лишь на секунду, прежде чем снова собраться, напоминая себе, что ничего подобного между ними быть не может. В кабинете было тихо, только настенные часы мерно отмеряли секунды. Гейл сидел за столом, неотрывно глядя на кипу отчётов. Бумаги — это была его зона комфорта, его щит. Они требовали внимания, но не чувств. И всё же, сколько бы он ни смотрел на них, слова оставались пустыми, строчки не складывались в смысл. Мысли тянули его в совсем другое место. К ней. Эмили. Гейл раздражённо откинулся на спинку кресла, сцепив руки за головой. Что она делает сейчас? Работает? Смеётся над чем-то, что сказал Блэк? Или снова утомляет до смерти себя работой? Эта мысль кольнула сильнее, чем он ожидал, будто чужая боль нашла путь в его сердце. — Это глупо, — тихо пробормотал он, устало проведя ладонью по лицу. Но с каждым разом её образ становился всё отчётливее. Она появлялась перед ним, стоя где-то в тени, её фигура будто окутана мягким светом. Взгляд, строгий, но в то же время удивительно живой, почти ласковый, когда она смотрела на него. Как же он хотел верить, что это не плод его воображения, что она действительно так смотрит на него. Сердце сжалось. Он сделал глубокий вдох, словно пытаясь вытолкнуть эту боль из груди. Но не успел. Вместо этого дыхание сбилось, а где-то в животе разлилось тепло, пугающее и манящее одновременно. Эта мысль — о них вместе, о том, что она может разделить с ним хотя бы часть своей жизни, — была невыносима. Слишком красивая. Слишком недостижимая. Слишком капитолийка. Гейл резко подался вперёд, опершись локтями на стол и сцепив пальцы так, что побелели костяшки. Он почти зарычал от досады. Что за слабость? Он всю жизнь привык к боли, к утратам, к тому, что всё хорошее либо мимолётно, либо принадлежит не ему. Это чувство не должно было стать исключением. Но она... Её улыбка мелькнула перед его глазами — не та, которой она иногда награждала коллег, а другая, едва заметная, чуть смущённая. Та, которую он однажды увидел, когда случайно сказал что-то смешное. Ему вдруг стало жарко. Он откинулся назад и выдохнул, пытаясь успокоиться. Это была химера, мираж, который он сам создал, чтобы заполнить пустоту внутри. Он знал это. Осознавал каждой клеткой. Но от этого не становилось легче. Почему она? Почему именно она вызывала в нём то, что он пытался похоронить годами? Желание. Не просто физическое, хотя оно тоже било в висках, не давая покоя. Желание быть нужным. Желание быть для кого-то не просто человеком, но опорой, надеждой. Он стиснул зубы, чувствуя, как внутри всё сжимается. Это чувство было мучительным, как рваная рана, но одновременно таким живым, что Гейл боялся отпустить его. «Она не для тебя, — пронеслось в голове. — Она сильная, уверенная, у неё впереди вся жизнь. А ты...» А он — сломанный. Призрак войны и своих ошибок. Гейл закрыл глаза, прижав пальцы к вискам. Казалось, этот внутренний бой с самим собой никогда не закончится. Мысли о ней то обжигали, то становились холодным напоминанием о реальности. — Соберись, — выдохнул он, заставляя себя открыть глаза и снова посмотреть на отчёты. Но даже бумага перед ним, казалось, дышала её именем. Он вспоминал, как её пальцы пробегали по страницам, как её голос звучал — чётко, профессионально, но с лёгкими нотками тепла, которые она, наверное, пыталась скрыть. Гейл встал, резко отодвинув стул. Ему нужно было движение, нужно было что-то, что отвлечёт его от этой одержимости. Он прошёлся по кабинету, остановившись у окна. Холодное стекло под пальцами немного успокоило. Её образ всё равно не отпускал. Гейл закрыл глаза и позволил себе на мгновение поддаться этим мыслям. Что, если всё-таки?.. Но тут же отмахнулся, как от навязчивой мухи. — Ты просто дурак, — произнёс он тихо, глядя в пустоту. Он был готов к боли, к лишениям, к ответственности. Но это чувство — оно ломало его изнутри, одновременно пугая и давая надежду. И в этом, как бы он ни пытался отрицать, была её сила. Гейл поднял голову от бумаг, когда лёгкий стук в дверь вывел его из затуманенного работой состояния. Лоб слабо ныл от напряжения, но он сделал усилие, чтобы выпрямиться и не выдать усталость. — Войдите, — коротко бросил он, голос звучал ровно, но холодно. Дверь открылась, и в кабинет вошла Анна Хейл. Она двигалась быстро и уверенно, словно была убеждена, что каждая её минута на вес золота. Её строгий костюм безукоризненно подчёркивал профессионализм, а холодный взгляд говорил о человеке, привыкшем контролировать всё и всех. В руках она держала стакан воды и пузырёк витаминов. — Подполковник, — ровно начала она, слегка кивнув. — Ваш организм, как и эти отчёты, требует внимания. И он явно его недополучает. Гейл посмотрел на неё поверх бумаг, чуть нахмурив брови. — Я справляюсь, — произнёс он сухо, снова опуская взгляд. — Справляетесь? — Анна слегка приподняла бровь, подходя к его столу. — Это лишь видимость. Судя по вашему графику, вы работаете на износ. А я здесь, чтобы это исправить. Она поставила стакан перед ним, быстро высыпала две капсулы из пузырька и положила их рядом, словно предлагая оружие для сражения с самим собой. — Принимайте, — коротко сказала она, скрестив руки. Гейл медленно отложил ручку, взглянув на неё с лёгкой усмешкой. — Это приказ? — Ещё нет, — парировала Анна спокойно. — Но, если потребуется, я могу обратиться к вашему непосредственному начальству. Гейл выдержал паузу, изучая её лицо. — Вы так внимательно изучаете моё медицинское состояние? — с долей сарказма уточнил он, слегка склонив голову. Анна не моргнула. — Конечно, — ответила она с лёгкой ноткой холодного юмора. — Это моя работа. И, между прочим, я это делаю исключительно ради вашего же блага. — А мои бумаги вы тоже пересматриваете ради моего блага? — Только если там указано, что вы готовы работать ещё неделю без сна. — Она подняла одну бровь, глядя ему прямо в глаза. — Вы сами знаете, подполковник, что истощение снижает эффективность. Гейл смотрел на неё несколько секунд, потом, не говоря ни слова, взял стакан, проглотил капсулы и поставил его обратно. — Довольны? — На этот раз — да. — Анна слегка улыбнулась, но быстро вернулась к деловому тону. — Однако у меня есть ещё одно поручение. Она открыла планшет и несколько секунд проверяла данные. — Сегодня в шестнадцать ноль-ноль вы должны сопроводить доктора Мур в медицинский блок. Вместо тренировки, которая была запланирована. — В медблок? — Гейл нахмурился, его голос звучал настороженно. — Почему? Анна сдержанно посмотрела на него, её тон стал строже. — Врачи считают, что состояние доктора Мур требует вмешательства. Её вес недостаточен для физической нагрузки, и ей назначат программу восстановления, а вам дадут рекомендации, чтобы вы не довели мисс Мур до истощения ещё больше. Гейл внимательно посмотрел на неё, осознавая, что эти слова цепляют что-то глубоко внутри. Перед его глазами возник образ Эмили: хрупкая фигура, усталые глаза, бесконечное напряжение, спрятанное за её неизменно уверенным видом. — Это обязательная процедура, как я понимаю? — Да, — Анна кивнула, подчеркивая важность. — Вы её руководитель, и ваш долг — проследить за этим лично. Или вы предпочитаете, чтобы она шла одна? Гейл напряжённо выдохнул, понимая, что эта миссия для него уже выходит за рамки профессиональной. — Разумеется, я её сопровожу, — спокойно сказал он, подавив внутреннюю волну тревоги. — Прекрасно. — Анна быстро сделала запись в планшете. — Постараюсь в следующий раз предупредить заранее. Она уже повернулась к двери, но на мгновение остановилась. — Ах да, подполковник. Совещание через тридцать минут. Убедитесь, что вы подготовили все отчёты для полковника Риверса. Её шаги, размеренные и уверенные, эхом отдались в комнате, оставляя после себя тишину. Гейл опустил взгляд на стакан воды, но мысли были уже далеко. Он видел перед собой лицо Эмили: её упрямую попытку держаться независимо, скрывая своё состояние от всех. «Я слепец, — тихо пробормотал он, откидываясь в кресле. — Почему я этого раньше не заметил?» Для него это задание перестало быть формальностью. Теперь оно стало важным. Личным. Совещание тянулось, как вязкая тишина перед грозой. Гейл сидел, напряжённо следя за говорящими, но слова плыли мимо, как далекий гул. Виски ныли от перенапряжения, а пальцы невольно сжимали ручку так, что та едва не треснула. Всё его внимание было приковано не к обсуждаемым вопросам, а к тому, что ожидало его позже. Медблок. Эмили. Она выглядела слишком хрупкой в последнее время, будто вот-вот сломается под грузом невидимой тяжести. Зачем ему это? Почему он не мог просто выбросить её из головы? Когда совещание наконец завершилось, Гейл поднялся быстрее остальных и поспешно вышел, обгоняя коллег. Холодный воздух коридора будто вернул его в реальность, но тревога, терзающая грудь, только усилилась. Он ускорил шаг, направляясь к лаборатории, где работала Эмили. Когда Гейл постучал в дверь, ему ответила короткая пауза. Внутри пахло стерильностью и чем-то химическим, а мягкое гудение оборудования заполняло тишину. Эмили сидела за столом, склонившись над монитором. Свет от экрана резко очерчивал её лицо, подчёркивая тени под глазами. Она выглядела усталой и измождённой, словно ещё немного — и её внутренний резерв окончательно иссякнет. Гейл открыл рот, чтобы позвать её, но его опередил другой голос. — Ах, подполковник собственной персоной, — раздалось с лёгкой, но намеренно заметной насмешкой. Александр Блэк поднялся из-за соседнего стола. Его идеально сидящий костюм словно кричал о капитолийской утончённости, а безупречная укладка волос дополняла образ. Он встретил Гейла с высокомерным взглядом и тонкой, почти издевательской улыбкой. — Скажите, что же привело столь занятого человека, как вы, к нам в это скромное убежище науки? — продолжил он, поднеся пальцы к подбородку в театральной задумчивости. — Или, возможно, это ваш новый хобби — устраивать сюрпризы? Гейл нахмурился, но сдержался. — Я здесь по делу, Блэк, — сухо ответил он. — В отличие от некоторых, мне некогда разыгрывать сцены. Александр вскинул бровь, будто слова Гейла его невероятно позабавили. — Ах, но кто же разыгрывает сцены, подполковник? Это вы вошли сюда с таким видом, будто сейчас начнётся боевое учение. Или... — он сделал паузу, его тон стал мягче, почти шепчущим, — это всё из-за доктора Мур? Гейл напрягся, но не успел ответить — Эмили подняла голову, наконец оторвавшись от работы. — Александр, не начинай, — её голос прозвучал ровно, но твёрдо. — О, доктор, — с лёгкой укоризной произнёс Александр, повернувшись к ней. — Вы же знаете, что я говорю лишь из лучших побуждений. Разве я виноват, что ваш подполковник всегда такой серьёзный? Гейл сделал шаг вперёд, его взгляд стал жёстче. — Хватит, Блэк, — отрезал он. — Я пришёл за доктором. Нам пора. Александр наклонил голову, словно удивляясь. — Пора? — переспросил он, чуть растягивая слова. — Это прозвучало так... властно. Вы уверены, что доктор хочет с вами идти? Эмили устало вздохнула, поднимаясь из-за стола. — Александр, мне действительно нужно идти, — сказала она, глядя ему прямо в глаза. — И давай на этом закончим. Александр прижал руку к груди, изобразив глубокую обиду. — Как скажете, доктор. Я всего лишь ваш преданный ассистент. Правда, я не могу не отметить, что такие разговоры — настоящий подарок для дня. Подполковник, возможно, вам стоит выступать на утренних собраниях. Ваш тон так вдохновляет. Гейл скривился, но не позволил раздражению взять верх. — Если тебе нечем заняться, Блэк, займись своими обязанностями, — бросил он через плечо. — Разумеется, — с показной серьёзностью ответил Александр, поднимая руки. — Хотя, знаете, в вашем обществе я почти начинаю понимать, что такое дисциплина. Эмили кинула на него короткий, предупреждающий взгляд. — Александр, достаточно. — Только ради вас, дорогая доктор Мур, — с улыбкой отступил он. Гейл повернулся к Эмили, жестом указывая на дверь. — Пойдёмте, — сказал он, его голос на удивление смягчился. Она кивнула и двинулась к выходу, а Гейл, проходя мимо Александра, задержался на секунду. — Постарайся держаться подальше от моих дел, Блэк, — прошипел он тихо, не глядя на него. Александр лишь ухмыльнулся, его голос прозвучал почти мелодично. — Ах, подполковник, мне кажется, что ваши дела стали слишком интересными, чтобы их игнорировать. Гейл ничего не ответил, лишь шагнул в коридор вслед за Эмили. На мгновение шум лаборатории остался позади, но слова Александра всё ещё отдавались у него в голове. Гейл шёл рядом с Эмили, стараясь держать ровный шаг. Тишина между ними была почти осязаемой, лишь отдалённый гул лабораторий разбавлял её. Он чувствовал её присутствие: напряжение в её плечах, осторожность в движениях, даже то, как она сжимала пальцы в кулак, будто пытаясь скрыть усталость. Ему казалось, что она готова развалиться, если кто-то надавит слишком сильно. Он искоса посмотрел на неё и, не выдержав, нарушил молчание: — Ты нормально себя чувствуешь? Его голос прозвучал тише, чем он ожидал, почти мягко. Она остановилась и повернула к нему лицо. В её взгляде мелькнуло удивление, но быстро сменилось привычной сдержанностью. — Да, всё в порядке, — ответила она, и он сразу понял, что это неправда. Её слова прозвучали слишком быстро, а тон — слишком натянутым. — Уверена? — Гейл прищурился, будто пытаясь расколоть её этим вопросом. Эмили чуть нахмурилась, но тут же вернула себе спокойное выражение лица. — Уверена, подполковник, — ответила она, добавив в голос едва уловимый сарказм. Он вздохнул, чувствуя, как его собственное беспокойство перерастает в раздражение — но не на неё, а на себя. — Просто иди, над выполнить приказ, — коротко бросил он, пропуская её вперёд к лифту. Они вошли внутрь, и двери закрылись с тихим щелчком. Несколько долгих секунд они молчали, пока лифт не тронулся. Эмили, стоя рядом, чуть склонила голову, будто размышляла. В конце концов, она нарушила молчание: — Почему я должна идти в медблок? — спросила она ровным голосом, её тон был спокойным, но в нём угадывалось лёгкое недоверие. — Я ведь уже сказала, что чувствую себя нормально. Гейл медленно повернул голову, чтобы встретиться с её взглядом. Он видел, как её глаза изучают его, как будто она пыталась понять, что он от неё скрывает. Её лицо, бледное, с тенью усталости, словно бросало вызов его словам. — Потому что это приказ, — ответил он ровно, пытаясь спрятать за этим словом неясный страх, который всё больше сжимал его изнутри. — Врачу нужно убедиться, что вы в порядке. Эмили чуть приподняла бровь, её губы тронула лёгкая усмешка. — То есть это не забота, а чистая формальность? — уточнила она, слегка наклонив голову. — Формальность, — упрямо повторил он, пряча глаза, будто боялся, что она увидит в них нечто большее. Она сделала шаг ближе, её голос стал чуть мягче, а взгляд — почти серьёзным. — А с какого момента мы снова на «вы»? — тихо спросила она. Гейл замер, поймав её взгляд. Он моргнул, ошеломлённый её словами, и кашлянул, чтобы выиграть секунду. — Что? — пробормотал он, не совсем понимая, к чему она ведёт. — Ну, если я правильно помню, минуту назад ты говорил мне «ты». А теперь снова «вы». Это новая тактика? — В её глазах мелькнула тень насмешки. — Или ты просто так путаешься? Он почувствовал, как его щеки чуть нагрелись. — Я просто... — начал он, но замялся, ощущая, как земля уходит из-под ног. — Стараюсь быть профессионалом. Эмили кивнула с преувеличенной серьёзностью: — О, конечно. Тогда, может, мне тоже начать обращаться к тебе на постоянной основе только как «подполковник Хоторн»? Или, может, «господин офицер»? Это будет очень по-профессиональному. — Даже не вздумай, — вырвалось у него быстрее, чем он успел себя остановить. Её тихий смех прозвучал, как неожиданный аккорд. Лёгкий, звонкий, он заставил его замереть. Это был звук, который Гейл не ожидал услышать от неё снова рядом с собой, особенно сейчас, и он понял, что ему точно нравится, как она смеётся. Когда лифт остановился, Эмили внезапно шагнула вперёд, почти вровень с ним, и тихо произнесла: — Если честно, Гейл, я ценю твою заботу. Но в следующий раз можешь просто сказать, что волнуешься. Это сэкономит нам время. Мы же друзья. Он не нашёл, что ответить. Она смотрела на него спокойно, но в её словах была какая-то сила, которая пробила его броню. Он молча пропустил ее вперед, следуя за ней, но его мысли начали крутиться вокруг её слов. Она была права. Он не хотел казаться уязвимым, не хотел показывать, что беспокоится, но это чувство — тревога за неё — вдруг оказалось сильнее страха быть разоблаченным. Когда они подошли к дверям медблока, Эмили внезапно остановилась, заставив Гейла сделать шаг назад, чтобы не столкнуться с ней. Она развернулась к нему, скрестив руки на груди, и посмотрела прямо в глаза. Её взгляд был сосредоточенным, серьёзным, но в нём читалась едва заметная искра. — У меня одно условие, — сказала она, выдерживая паузу, словно готовилась выложить главный козырь. Гейл нахмурился, складывая руки на груди, словно собирался вступить в словесный поединок. — Условие? — повторил он, уголки его губ дёрнулись в слабой улыбке. — Я думал, это не переговоры. — А я всегда ищу компромиссы, — парировала она, её голос звучал спокойно, но решительно. — Ты тоже будешь выполнять рекомендации врача. Он поднял бровь, его лицо на мгновение стало почти ошарашенным. — Ты издеваешься? — спросил он, сдерживая смешок. — Я-то здесь при чём? Эмили сделала шаг вперёд, её лицо было неподвижным, но в голосе прозвучала едва уловимая насмешка. — При том, что ты, кажется, не слышал о заботе о себе. Куришь каждый час, кофе пьёшь, как воду, завтраки пропускаешь... или, подожди, ты вообще завтракаешь? Гейл усмехнулся, его тёмные глаза блеснули. Он облокотился на стену, словно давал ей возможность продолжать. — Иногда, — признался он, пожав плечами. — Когда успеваю. Эмили слегка качнула головой, как строгий учитель, увидевший, что ученик опять не сделал домашнее задание. — Ну вот, — сказала она, её голос звучал мягче, но всё ещё сохранял нотку укоризны. — А если бы я так относилась к своему здоровью? — Ты же не я, — ответил он, чуть прищурившись. — Ты — Эмили, та, кто всегда знает, как поступить правильно. Её губы тронула слабая улыбка, но она быстро скрыла её. — А ты, значит, считаешь, что знаешь всё? — Она склонила голову чуть вбок, её тон оставался серьёзным, но взгляд стал острее. — Офицеры должны быть примером, не так ли? — Ах, так вот к чему всё идёт? — Он сделал шаг вперёд, слегка наклонившись к ней. — Ты хочешь, чтобы я стал образцовым подполковником? Бросил курить, пить кофе и начал есть овсянку? Эмили чуть приподняла бровь, её губы дрогнули, будто она с трудом удерживалась от улыбки. — Это было бы идеально, — сказала она, её голос стал тихим, почти шутливым. — Но хотя бы попробуй начать с чего-то малого. — Например? — Он наклонился ещё ближе, его голос стал ниже, почти интимным. — Может, ты мне дашь список задач? Или начнёшь отслеживать мои привычки? Эмили моргнула, слегка отстранившись, её взгляд стал подозрительным. — Если потребуется, могу и отслеживать, — парировала она с лёгкой улыбкой. — Только будь готов к последствиям. Гейл засмеялся, его смех был тихим, почти хриплым. Он провёл рукой по волосам, наблюдая за ней с явным интересом. — Хорошо, — наконец сказал он, поднимая руки в жесте сдачи. — Договорились. Но с одним условием. Эмили подняла бровь, её лицо стало скептическим. — И какое же? — Ты тоже будешь выполнять всё, что скажет врач. Без хитростей, без «я нормально себя чувствую». Договор? Она задумалась на мгновение, её взгляд пробежал по его лицу, словно она искала, шутит он или говорит серьёзно. Затем она чуть склонила голову и кивнула. — Ладно, — сказала она, её голос стал мягче. — Но если ты будешь халтурить, я это замечу. Гейл усмехнулся, выпрямляясь. — Не сомневаюсь, — сказал он. — Ты, наверное, начнёшь вести отчёты по моим привычкам. — Конечно, — парировала она, разворачиваясь к двери. — Так что не подведи, капитан. Он следил за тем, как она уверенно вошла в медблок, и тихо рассмеялся, качая головой. Она была необычной. И, чёрт побери, это его привлекало. Как только они вошли в медблок, Эмили почувствовала, что напряжение, сжимающее её плечи, слегка ослабло. Но лишь на мгновение. За столом их уже ждала высокая, ярко-рыжая женщина лет сорока пяти. Её волосы были собраны в небрежный пучок, а в голубых глазах сверкал такой хитрый огонёк, что Гейлу сразу стало ясно: просто здесь не будет. Он узнал её мгновенно. Мисс Блейз. Гейл почти физически ощутил, как внутри что-то неприятно сжалось. Она была именно той врачихой, которая осматривала его в начале года, когда он проходил обязательный медосмотр. Он помнил, как её колкие замечания и язвительный тон вывели его из равновесия. Тогда она с легкостью комментировала его привычки, будто это были не его личные решения, а какие-то серьёзные нарушения устава. — Курите слишком много, пьёте, судя по всему, тоже, — произнесла она тогда, не отрываясь от заполнения бумаг. — Я удивлена, как вы до сих пор держитесь на ногах, подполковник. Вам бы не в солдаты, а в лабораторию на исследования. Будет интересно узнать, сколько ещё ваш организм протянет при таких нагрузках. Гейл тогда лишь плотно сжал челюсти, стараясь не выдать своего раздражения, но её слова ещё долго отзывались в его голове. Она, казалось, наслаждалась своим превосходством, безразличная к тому, что он мог почувствовать. И сейчас, глядя на её чуть прищуренные глаза и еле заметную усмешку, он понял: ничего не изменилось. Мисс Блейз с интересом наблюдала за ними, её взгляд скользнул по Эмили, задержавшись чуть дольше, чем было нужно, а затем вернулся к Гейлу. — О, подполковник лично пожаловал! — протянула она, поднимаясь с кресла с широкой улыбкой. — Это же какой сегодня праздник? Неужели вы соскучились по моим золотым рукам? — Мы по записи, доктор, — сухо отозвался Гейл, предвкушая что-то странное. Врач подошла ближе, проигнорировав его тон. Она остановилась так близко, что Гейлу пришлось сделать шаг назад. — О, не напрягайтесь так, милый. У меня не кусаются, — усмехнулась она и, не обращая внимания на Эмили, продолжила: — Хотя вам бы не помешало расслабиться. Лицо суровое, как у охотничьего пса. Вы хоть улыбаться умеете? Гейл скрестил руки на груди, бросив на неё предостерегающий взгляд. — Давайте просто сделаем то, зачем мы пришли, — произнёс он, уже понимая, что с этой женщиной спорить бесполезно. — Как скажете, ваше суровое высочество, — подмигнула она. Затем повернулась к Эмили и, наконец, удостоила её вниманием. — А это у нас кто? Неужели та самая доктор Мур про которую так судачат? — протянула она, оглядывая девушку с головы до ног. — Признаться, ожидала кого-то… эээ… более впечатляющего. Эмили сжала губы, чувствуя, как к щекам подступает кровь. — Доктор, давайте обойдёмся без… оценок, — резко вмешался Гейл. Эмили сжалась, услышав последние слова врача, и попыталась спрятать растерянность за спокойной маской. Но это было сложно, когда вся комната, казалось, стала ареной для циркового выступления, где главной актрисой была рыжеволосая женщина в белом халате. — О, подполковник, — с показным изяществом сказала она, обводя Гейла взглядом, который заставил его непроизвольно выпрямиться, как школьника на экзамене. — Вы такой напряжённый. Прямо беда. Хотите, я вам массаж сделаю? Для профилактики. А то вдруг из-за стресса здоровье подведёт. О-хо-хо, Ваша должность ведь, наверное, такая... давящая. Гейл окинул её взглядом, который мог бы заморозить реку. — Спасибо, я справляюсь, — ответил он холодно. — Конечно, справляетесь, — проворковала она, снова повернувшись к Эмили. — Мужчины всегда так говорят, пока не валятся с ног прямо на моём пороге, протягивая ко мне свои жалкие руки. Но вы, доктор Мур, выглядите даже хуже. Давайте начнём с вас. Она жестом указала на кресло, явно получая удовольствие от своей «шоу-программы». Эмили села, стараясь не встречаться с ней взглядом, но почувствовала, как её щеки начинают гореть. — Так-так, посмотрим, — пробормотала врач, доставая инструменты и подходя ближе. — Питаемся плохо, спим ещё хуже, — она наклонилась ближе, будто шепча секрет. — А вы вообще когда в последний раз нормально ели? Или у вас, как у всех молодых гениев, кофе и нервный срыв вместо завтрака? Эмили молча смотрела перед собой, пока тонкая игла проникала в её вену. — Всё нормально, — пробормотала она. — О, конечно, всё нормально, — передразнила её врач с насмешкой. — И зубы у крокодила белее белого. Она вставила капсулу с кровью в анализатор, а затем, сложив руки на груди, пристально посмотрела на девушку. — Итак, молодой организм... А вот месячные у вас регулярные? Эмили ошеломленно замерла, не веря своим ушам. Она почувствовала, как по её шее поднимается жара, и на мгновение почти потеряла способность дышать. Её взгляд автоматически скользнул к Гейлу, как будто в поисках подтверждения, что она не ослышалась, но тут же она отвела глаза, заметив, как его черты напряглись. Сердце забилось быстрее, а её пальцы невольно сжались в кулаки, будто пытались удержать то, что уже выскальзывало из-под контроля. Её смущение росло, потому что она вдруг остро осознала его присутствие рядом, как будто между ними была не видимая стена, а что-то гораздо более живое и тягучее. — Простите? — её голос прозвучал чуть громче, чем она хотела. — Ох, не смущайтесь, дорогая, — махнула рукой врач. — Это важно. Я же не просто так спрашиваю. А то, знаете, с вашей худобой и стрессами это может быть первым делом, что пострадает. — Всё в порядке, — быстро отрезала Эмили, стараясь держать голос ровным. — Правда? Ну что ж, удивительно, — она театрально подняла брови. — Вы, наверное, редкий экземпляр. Вот только весом вы точно не блещете. Если так пойдет, ветер подует — и улетите. Или это стратегия, чтобы не привлекать внимание? Эмили открыла рот, чтобы что-то ответить, но врач уже переключилась на Гейла. — А вы что молчите, подполковник? Вы-то замечали, как она себя изводит? Нет? Мужчины такие невнимательные. Хотите совет? Будьте внимательнее. Хотя с такой... коллегой, как доктор Мур, — она выделила слово «коллега» с таким намеком, что Эмили захотелось исчезнуть, — это непросто. Гейл наконец подал голос, его тон был ледяным: — Если вы закончили свои комментарии, можно перейти к делу? — Ой-ой, какой строгий, — врач притворно нахмурилась. — Но вы не представляете, сколько таких «коллег» потом возвращаются ко мне с жалобами на нервы. Вот и вы не расслабляетесь. Хотите, вас проверю? — Мне достаточно знать, что мои люди здоровы, — отрезал он. — Ага, «люди». Значит, заботитесь, — она подмигнула. — Хорошо, подполковник, будем считать, что вы её защитник. Надеюсь, вам это по душе. Эмили, пытаясь унять неловкость, пробормотала: — Думаю, этого достаточно для проверки. — А это я сама решу, моя дорогая, — врач ухмыльнулась. — Запомните: мало работать на износ, нужно ещё и жить. А то все гении, как известно, либо умирают молодыми, либо становятся невыносимыми занудами. Гейл собирался сделать шаг к двери, но врач неожиданно преградила ему путь, скрестив руки на груди. — Куда это вы собрались, подполковник? — сказала она с притворной обидой. — Мы ещё не закончили. Она резко повернулась к Эмили, бросив на неё такой взгляд, будто та только что украла её любимую кружку. — Ну что, доктор Мур, — протянула она с усмешкой, — хватит притворяться невидимкой. В капсулу. — Я в порядке, — возразила Эмили, но её голос звучал так тихо, что могла бы и вовсе ничего не говорить. — Ой, да ладно, — врач картинно вздохнула и театрально хлопнула себя по лбу. — "Я в порядке". Да вы в таком порядке, что мне уже хочется вызвать священника и снять мерки для гроба. Давайте без сцен. Она подтолкнула Эмили к капсуле, игнорируя её слабые попытки сопротивления. — Гений, понимаете ли, — продолжала она с сарказмом, — должен не только умным быть, но и не вырубаться от ветра. А вы на что надеетесь? На энтузиазм и науку? Эмили вздохнула и всё же подчинилась, опустив голову. — Это излишне, — сухо вмешался Гейл, его голос прозвучал, как выстрел. — Если она говорит, что в порядке, значит, так и есть. Врач обернулась к нему, и её взгляд стал хитрым, как у кошки, которая только что нашла птичью клетку. — Ой, какой рыцарь, — протянула она, покачивая головой. — Прямо защитник всех угнетённых. Ну, раз уж вы тут такой герой, может, сами в капсулу? Проверим, не сгорели ли вы от всех этих подвигов. — У нас не было таких планов, — отрезал Гейл, но врач явно не собиралась сдаваться. — А жаль, — она сложила руки на груди и наклонила голову набок. — Хотелось бы посмотреть, что у вас там. Может, хоть вы лучше заботитесь о своём организме, чем наша дорогая доктор Мур. — Оставьте её в покое, — сказал Гейл, его голос стал ещё холоднее. Но вместо того чтобы заткнуться, врач только подмигнула ему. — Ух, вы серьёзный парень. Видимо, тот ещё романтик. Неужели вы до сих пор не видите, что ваша… коллега у нас просто ходячий учебник по стрессу? Эмили уже стояла в капсуле и пыталась не смотреть на них. Её лицо горело от смущения. — Всё нормально, — прошептала она. — Да-да, конечно, нормально, — не унималась мисс Блейз, глядя на экран сканера. — Ну, что я вам говорила? Нервное истощение, бессонница, снотворное каждый день, недостаток веса. А теперь угадайте, в чём причина? Она повернулась к Гейлу и щёлкнула пальцами, будто он был учеником, который не может ответить на элементарный вопрос. — Не хотите помочь даме, подполковник? Гейл сцепил руки за спиной, чтобы не показать, как они сжались в кулаки. — Это не моё дело. — Да ну? — Врач изобразила искреннее удивление, поднеся руку к подбородку, словно раздумывая. — А мне вот кажется, что именно ваше. Вы же такой серьёзный, строгий… — Она нарочито медленно обвела его взглядом с ног до головы. — Наверняка у вас в списке дел стоит пункт: "спасать всех вокруг." А тут — вон она, бедняжка доктор Мур, изо всех сил старается, а вы что? Даже капсулу за неё не протестируете. Гейл молчал, его челюсти были напряжены. Он взглянул на Эмили, которая прикусила губу, явно пытаясь не вмешиваться в этот разговор. — Может, дело в том, что вы просто не замечаете? — продолжала врач, не давая ему ни секунды передышки. — Женщины, знаете ли, существа хрупкие, но гордые. Сами о помощи не попросят. А вы… — она наклонилась чуть ближе, словно рассказывая секрет, — кажется, слишком занят своими мыслями. — Может, вы перестанете анализировать мою личную жизнь? — сухо бросил Гейл. — Личную жизнь? — Врач рассмеялась, откинув голову. — О, нет-нет-нет. Я всего лишь комментирую, что вижу. Например, это… — Она махнула рукой в сторону капсулы. — Это крик о помощи. Но раз вы хотите оставить всё, как есть… пожалуйста. — Всё с ней нормально, — отрезал он, едва сдерживая раздражение. — Она справляется. Но, произнеся эти слова, Гейл почувствовал, как что-то неприятно сжалось внутри. Он знал, что это ложь. Эмили не справлялась. Она держалась из последних сил, и каждый её шаг отдавался в нём тяжёлым эхом. Он видел это в её усталых глазах, в том, как напряжённо она выпрямляет спину, будто пытается скрыть хрупкость, которая рвёт её изнутри. Гейл вспомнил её дрожащие пальцы, бледное лицо и то, как она упрямо сжимала губы, не позволяя себе сорваться. Всё это говорило о том, что она идёт по краю. Но он не знал, как подступиться к ней, как пробиться сквозь эту броню, которой она закрывалась от мира. И эта беспомощность мучила его больше, чем он готов был себе признать. — Справляется? — Врач выгнула бровь. — На снотворном и нервных срывах? Отличная стратегия, подполковник. У вас наверняка так же на войне: "справляйтесь сами, товарищи." — Хватит, — твёрдо сказал он, но мисс Блейз, казалось, только раззадорилась. — Хорошо-хорошо, — она подняла руки, словно сдаваясь, но в её глазах читалась насмешка. — Я молчу. Просто маленький совет, чисто от профессионала: может, ей не снотворное нужно, а что-то другое? Например, внимание. Тепло. Забота. Ну, или хотя бы регулярное… — она сделала паузу и многозначительно улыбнулась. — Общение. Гейл сжал кулаки, его лицо оставалось бесстрастным, но внутри всё кипело. — Вы переходите границы. — Границы? — Она сделала вид, что задумалась. — Знаете, а у вашего лица есть граница? Такое ощущение, что оно не умеет улыбаться. Вот вы попробуйте! Вдруг сработает? А то смотрите на меня так, будто хотите взорвать, а может быть даже и придушить. Эмили не выдержала и вмешалась: — Доктор, давайте вернёмся к делу. — Конечно, дорогая, — врач мило улыбнулась, заглянув в капсулу. — Ну что, гениальный мозг пока ещё на месте, сердце бьётся, но батарейка уже садится. — Всё в порядке, — повторила Эмили, её голос был твёрже, но всё ещё тихим. — Конечно, в порядке, — отмахнулась врач. — Вы у нас чемпионка по "всё в порядке". Ладно, я всё записала. — Она посмотрела на Гейла, сверкая глазами. — Ну что ж, подполковник, берегите свою даму. И да, попробуйте всё-таки улыбнуться. Это, знаете ли, полезно для здоровья. Гейл стиснул челюсти, его взгляд потемнел. Голос был тихим, но холодным: — Эмили — моя подчинённая, доктор. — Правда? — Доктор подняла бровь и с притворным удивлением наклонила голову. — А вот мне кажется, она для вас кое-что большее. Хотя… удобная позиция, не правда ли? Держать её на дистанции, прикрываясь должностью. Но знаете что, подполковник? Для её здоровья такая отговорка мало что даст. Она замолчала, намеренно давая ему время переварить её слова. — К примеру, её вес, — продолжила она, помахивая планшетом, словно это был указатель. — Она должна набрать десять, а лучше пятнадцать килограммов и как можно скорее. Ей нужно немного жирка на животик. Организм измотан, ресурсы на исходе. Но знаете, что хуже всего? — Она резко повернулась к нему, глядя прямо в глаза. — От неё пахнет выгоранием, подполковник. Не от работы, а от жизни. А это уже ваша зона ответственности, если уж вы так переживаете за её состояние. Гейл нахмурился, стараясь не выдать внутреннего напряжения. — Это не в моей компетенции. — Конечно, нет! — Доктор Блейз хлопнула в ладоши, как будто он наконец-то понял очевидное. — Ваша компетенция — это дисциплина, приказы, контроль. Всё, что требует железного порядка. А вот поддержка, забота, внимание — это для вас чужая территория, так? — Вы переходите черту, — жёстко ответил Гейл. — А вы не замечаете очевидного, — парировала она, улыбнувшись своей фирменной дерзкой улыбкой. — Вот вы, например, думали когда-нибудь, что быть лидером — это не только руководить, но и… скажем так, поддерживать? Даже если это значит выйти за рамки привычной роли? Она скрестила руки на груди и наклонилась чуть ближе, как будто бросая вызов. — Что ж, раз уж вы решили оставить её просто подчинённой, могу дать бесплатный совет: вместо снотворного добавьте в её жизнь что-то более эффективное. Скажем, полноценное питание, отдых, и… ну, вы понимаете, — она многозначительно замолчала, затем добавила, выдержав паузу: — Живое общение. Желательно, чтобы оно включало больше, чем сухие рабочие обсуждения. Гейл прищурился, его голос стал ниже: — Вы слишком много говорите. — А вы слишком мало делаете, — тут же отрезала она, не моргнув глазом. Эмили, до этого молчавшая, неожиданно встряла: — Доктор, пожалуйста, — её голос дрожал от напряжения. — Это неуместно. Мы чужие друг другу люди. — О, дорогая, я как раз о тебе забочусь, — врач смягчила тон, но её глаза всё ещё лучились ехидством. — А вот кое-кто другой явно не справляется с этой задачей. Она смерила Гейла быстрым взглядом, затем сделала шаг к капсуле и подмигнула Эмили: — Ладно, не буду вас больше мучить. Но помните, доктор Мур, если хотите продержаться ещё хоть год — найдите себе того, кто будет за вас не просто переживать, а действительно действовать. Доктор Блейз аккуратно вытащила Эмили из капсулы, поддерживая её за локоть, словно боялась, что та может упасть. Затем она повернулась к Гейлу, и в её взгляде зажглась лёгкая насмешка. — А теперь ваша очередь, подполковник. — Её голос звучал слишком решительно, чтобы с этим можно было спорить. Гейл отступил на шаг, едва заметно нахмурившись. — Проверка мне не нужна. Доктор подошла ближе, её движения были быстрыми, но плавными, как у хищницы, подкарауливающей жертву. — О, подполковник, — протянула она с дьявольской улыбкой, — вам-то она нужна больше, чем всем остальным. И прежде чем Гейл успел ответить, она неожиданно схватила его за бедро и резко ущипнула. Он дёрнулся, глядя на неё с недоумением. — Что вы делаете? — спросил он, но доктор уже, как ни в чём не бывало, толкала его в капсулу, будто это была её давняя привычка. — Убедилась, что вы живой, — усмехнулась она. — А теперь внутрь. Гейл бросил короткий взгляд на Эмили, будто искал в ней поддержки, но её лицо оставалось непроницаемым. Лишь лёгкое движение плеч выдало её реакцию: она пожала их, словно показывая, что вмешиваться не собирается. Её глаза, обычно мягкие и тёплые, сейчас были холодны, как сталь, а в уголках губ мелькнуло что-то похожее на мимолётное удовлетворение. Доктор, заметив эту сцену, победоносно кивнула, захлопнув за ним капсулу с глухим щелчком. Гейл внутри тихо выругался, но его недовольство утонуло в звуке герметизирующегося механизма. Эмили же почувствовала странное, почти детское удовлетворение. Она отводила взгляд, чтобы не встретиться с его глазами, полными скрытого негодования, но уголки её губ едва заметно подрагивали. Это был момент небольшого торжества, который она позволила себе за его постоянное упрямство. "Вот теперь пусть немного остынет," — мелькнула у неё мысль. Конечно, она знала, что это неправильно — радоваться, глядя на то, как Гейл оказался в ловушке, но всё же не могла подавить это чувство. Однако радость была мимолётной. В груди затеплилось лёгкое беспокойство, стоило ей задуматься, как он воспримет её безразличие. Доктор, тем временем, повернулась к Эмили, её улыбка стала ещё шире, словно она наслаждалась этим небольшим спектаклем. Врач взглянула на Эмили с таким выражением, будто знала, о чём она сейчас думает, что заставило девушку слегка напрячься. — Ну что, доктор Мур, — начала Блейз, её голос капал ядовитой издёвкой. — За вашим подполковником нужен глаз да глаз. Такой мужчина, а вы позволяете ему так себя запускать! Эмили напряглась, но, как всегда, сохранила спокойствие в голосе: — Подполковник Хоторн прекрасно справляется сам, доктор Блейз. — Справляется? — Рыжеволосая подняла одну бровь, словно бросая вызов. — С этим вечным усталым взглядом и сутулыми плечами? Простите, но это выглядит как откровенное пренебрежение. Эмили сжала пальцы в замок, скрывая раздражение, которое поднималось внутри. Её голос был ровным, но холодным: — Его здоровье — это его личное дело. И, как я уже сказала, мы коллеги. — Коллеги, конечно, — протянула Блейз с насмешкой, опираясь на край стола и прищурив глаза. — Доктор Мур, неужели мне придётся вас учить? Такие мужчины, как Гейл, не бывают просто коллегами. Или вы серьёзно хотите убедить меня, что не замечаете, кто сидит у вас под носом? Эмили подняла взгляд и встретила её глаза. Там, в этих ярко-голубых огоньках, сверкала уверенность охотника, знающего, что жертва рано или поздно оступится. Но она не позволила себе дрогнуть: — Вы заблуждаетесь. Блейз усмехнулась, её тон стал мягче, но не утратил своей издёвки: — Ох, доктор Мур, неужели вы не видите, как он на вас смотрит? Высокий, сильный, прямо из тех историй, где герои спасают мир. А вы вместо того, чтобы поддержать его, увлеклись своими пробирками и отчётами. Печально. Эмили резко вдохнула и снова выдохнула, как будто выдыхала раздражение вместе с воздухом: — Спасибо за заботу, доктор Блейз, но я уверена, что ваши предположения не входят в ваши профессиональные обязанности. — О, это вы напрасно, — ответила та с лёгким смехом. — Давать советы, даже такие… личные, — моя сильная сторона. Вот, например, я вижу, как он на вас посмотрел, когда вошёл. Мужчины, как Гейл, всегда ищут того, кто способен быть для них больше, чем просто коллегой. Эмили холодно улыбнулась, её тон стал ледяным: — С вашим проницательным взглядом, доктор, вы могли бы сменить профессию и заняться гаданием. Блейз рассмеялась, теперь уже громко, в голос, как будто слова Эмили её только забавляли: — Ох, доктор Мур, не злитесь. Я ведь просто советую. Если уж вы не хотите прислушиваться, пусть будет по-вашему. Только потом не жалуйтесь, что кто-то другой заметил его первым. Она бросила быстрый взгляд на капсулу, где сидел Гейл, и направилась к своему столу, напевая что-то себе под нос. Эмили стояла неподвижно, наблюдая за ней и борясь с желанием закатить глаза. Вместо этого она вздохнула, мысленно напоминая себе, что главное сейчас — сохранить профессионализм. Эмили наблюдала, как доктор Блейз отошла к столу, напевая себе под нос, и её взгляд скользнул к капсуле, где находился Гейл. От слов Блейз что-то неприятно кольнуло внутри. И хотя она знала, что это было всего лишь очередное язвительное замечание, картина того, как кто-то другой улыбается Гейлу, касается его руки или вызывает тот редкий, почти неуловимый блеск в его глазах, вызвала странную тяжесть в груди. Она быстро одёрнула себя, как будто поймала на нелепой мысли. "Глупо. Совершенно глупо. Как будто он когда-либо посмотрит на меня иначе, чем на коллегу или соседа по дому." Эмили стиснула пальцы, заставляя себя прогнать нарастающий комок эмоций. Она была ему не пара, и думать иначе — значит терять рассудок. Гейл Хоторн — подполковник, человек, привыкший к действиям, а она... учёная, застрявшая между реальностью и своими страхами. Нет, она не позволит себе утонуть в этих мыслях. Глубоко вдохнув, Эмили выпрямилась и посмотрела на доктора Блейз с холодной решимостью. Доктор активно что-то записывала в свой планшет, затем, словно невзначай, бросила через плечо: — Знаете, доктор Мур, у вашего подполковника показатели просто отличные. Такие данные редко встретишь. Эмили не ответила, но настороженно подняла взгляд. — Сердце как у марафонца, лёгкие почти без повреждений, несмотря на курение и работы в шахтах, а мышцы — ну просто эталон для донора. — Донора? — Эмили нахмурилась, не понимая, к чему она клонит. Доктор повернулась к ней, улыбаясь так, будто обсуждала что-то совершенно обыденное. — Ну, вы понимаете, в медицинском смысле. Кровь, ткани... и, конечно, генетический материал. Эмили застыла, её лицо стало бледнее. — Вы серьёзно? — спросила она тихо, не в силах поверить, что это действительно звучит. — Абсолютно, — подтвердила врач, подойдя ближе. — Представьте себе: ваши дети с генами подполковника Хоторна. Высокие, сильные, выносливые. Да вы только подумайте, какая комбинация с вашими мозгами! — Доктор! — рявкнул Гейл, выскочив из капсулы, даже не дождавшись, пока процедура завершится. Его голос прозвучал резче, чем он хотел, но это явно подействовало. Мисс Блейз посмотрела на него, совершенно не смутившись, и слегка приподняла бровь. — Да, подполковник? Что-то не так? — Ваши... предположения. Они... неприемлемы. Она вскинула руки, делая вид, что защищается. — О, простите, если я задела вас. Но это ведь просто факт. Вы — идеальный кандидат. У вас всё, что нужно: здоровье, гены, внешний вид... — Она повернулась к Эмили, словно приглашая её поддержать. — Вы ведь тоже это видите, доктор Мур? Эмили стояла, сжав губы, пытаясь вернуть себе самообладание. — Я думаю, что ваши комментарии выходят за рамки профессиональной этики, — наконец произнесла она, стараясь, чтобы голос не дрогнул. Доктор кивнула, будто соглашаясь, но её улыбка осталась такой же насмешливой. — Профессиональная этика, конечно, важна. Но согласитесь, это всё равно интересная мысль, не так ли? — Нет, не так, — ответил Гейл, его голос звучал жёстко, но спокойнее. — И я требую, чтобы вы прекратили. Доктор остановилась, разглядывая его с явным удовольствием. — Знаете, подполковник, вы такой... Папочка - защитник. Это, конечно, похвально, но зачем так переживать? Или... — Она прищурилась, будто разгадывая его секрет. — Может быть, вам есть что скрывать? Гейл нахмурился, не зная, что ответить, но её тон явно выводил его из равновесия. — У меня нет никаких тайн, — отрезал он. Доктор фыркнула, бросив взгляд на Эмили. — Что ж, это вы говорите, подполковник. Но знаете, иногда даже самые крепкие люди бывают уязвимы, когда дело касается чувств. Особенно, если они пытаются их скрыть. Её слова повисли в воздухе, заставляя Эмили и Гейла замолчать. Блейз резко шагнула к Гейлу и с неожиданной силой надавила ему на плечи, толкая обратно в капсулу. — Ладно, подполковник, хватит возмущений. У нас тут процедура ещё не закончена. Ваша попытка сбежать — это нарушение протокола! — сказала она с тоном строгого учителя, указывая на капсулу, как на детский уголок для провинившихся. Гейл попытался выйти из капсулы, но она ловко захлопнула крышку капсулы перед его лицом, щёлкнув замком. — Эй! — выкрикнул он, стукнув кулаком по прозрачной поверхности. — Доктор, откройте это немедленно! — Извините, подполковник, но я вас не слышу, — ответила она, склонив голову с явно притворным сожалением. — Пока не закончится сканирование, вы остаётесь там. Всё ради вашего здоровья, понимаете? Эмили шагнула вперёд, её лицо побледнело. — Это уже слишком! Выпустите его сейчас же! — её голос был острым, как лезвие. — Успокойтесь, доктор Мур, — произнесла доктор с беззаботным тоном, направляясь к панели управления. — Сканирование займёт всего пару минут. Не беспокойтесь, я не причиняю ему вреда. Это исключительно для его же блага. Вы же сами видите, что выглядит он не очень. Она наклонилась к панели, вводя данные, словно не замечая недовольства Эмили. — Да вы хоть понимаете, что делаете? — раздался приглушённый голос Гейла из капсулы. Доктор обернулась и улыбнулась, как будто слышала детский лепет. — Конечно. Я заботюсь о вашем здоровье, подполковник. А то кто-то же должен, если ваши «коллеги» не справляются. Её взгляд метнулся к Эмили, добавив масла в огонь. — Вы... — начала Эмили, но не успела продолжить, как доктор подняла руку, будто предлагая ей замолчать. — Доктор Мур, не переживайте так. Может быть, вам стоит подумать, как сделать своего «коллегу» немного более послушным? Иногда мужчины нуждаются в... правильной мотивации. Эмили шагнула ближе, её глаза горели. — Если вы не откроете капсулу прямо сейчас, я немедленно доложу о вашем поведении начальству. Доктор прищурилась, но улыбка не исчезла. — Ладно, ладно, не надо так драматизировать. — Она нажала на кнопку, и крышка капсулы с шипением начала открываться. — Всё, подполковник, можете быть свободны. Гейл с яростью вырвался из капсулы, его взгляд сверлил врача. — Если вы ещё раз попробуете что-то подобное... — Ой, да расслабьтесь, подполковник, — перебила его доктор, отмахиваясь. — Вы такие напряжённые, просто беда. С вами же работать — одно удовольствие. Доктор Блейз ловко зафиксировала кисть Гейла и, прежде чем он успел сказать что-либо, взяла кровь быстрым, отточенным движением. — Вот и всё, подполковник, — сказала она, заклеивая место прокола. — Даже не моргнули, а ведь некоторые ваши коллеги падают в обморок. Гейл нервно усмехнулся, но ничего не ответил, наблюдая, как она приступила к анализу. Эмили стояла неподалёку, скрестив руки на груди, и, судя по её выражению лица, она явно боролась с раздражением. Врач продолжила работать в тишине, будто давая обоим шанс успокоиться после недавней сцены. Только приборы издавали лёгкое жужжание. Наконец она подняла голову и, расставляя оборудование на столе, как бы невзначай бросила: — У вас, кстати, с Эмили отличная генная совместимость. — Она перевела взгляд на Гейла и добавила с лёгкой улыбкой: — Если оба восстановитесь, в ближайшие полгода можно подумать о детях. Воздух в комнате мгновенно стал натянутым. Гейл застыл, словно его ударили током. Лицо его побледнело, а рот слегка приоткрылся от удивления. Эмили, напротив, задохнулась, словно захлебнувшись воздухом. Она заставила себя сделать глубокий вдох, а потом выдохнула так резко, что это прозвучало почти как крик. — Что?! — воскликнули они одновременно, переглянувшись, причём их голоса звучали почти одинаково громко и возмущенно. Доктор, казалось, ожидала подобной реакции и наслаждалась моментом. — Да, всё верно, — спокойно подтвердила она, будто обсуждала погоду. — Ваши гены идеально сочетаются. Высокая вероятность здорового потомства с хорошими данными. Это редкость, знаете ли. Гейл открыл рот, но сразу же закрыл, пытаясь подобрать слова. Эмили, напротив, мгновенно выстрелила: — Мы не пара! — Мы просто коллеги! — чуть позже добавил Гейл. Он замер, услышав свои собственные слова. Они прозвучали как защита, как отголоски привычной дистанции, которую он всегда держал между собой и любыми потенциальными близкими людьми. Но вот эта мысль — о том, что у него и Эмили могут быть дети... Она ворвалась в его сознание неожиданно, как удар молнии. Он почувствовал резкое учащение дыхания, и внутри что-то зацепилось, словно нить, что его раньше никогда не тревожила. Дети. "Как это было бы... "— мысли ворвались, как буря. Ещё вчера он никогда бы не подумал, что эта идея может пробудиться в его голове. Гейл всегда хотел детей — маленьких, здоровых детей, которые могли бы бегать по дому и наполнять его смехом. Он мечтал о том, чтобы однажды быть рядом с ними, быть тем отцом, который учит их рыбалке, уходит с ними на прогулку в лес, который защищает, несмотря ни на что. И вот эта мысль о детях, о которых он мог бы заботиться с Эмили... она заставила его сердце биться быстрее. Гейл почти почувствовал, как они сидят в уютном доме, и он держит на руках маленького ребёнка, а Эмили рядом, улыбается... Но тут же он отогнал эти образы. Это невозможно. Он не мог позволить себе подобные мечты. Даже если бы они когда-то и стали парой — а этого, конечно, не будет, — он не знал, сможет ли быть хорошим отцом. Он был военным, привыкшим к жестким реалиям, к риску и утратам. Он не был уверен, что его жизнь могла бы дать детям ту стабильность и безопасность, которую они заслуживали. Гейл стиснул челюсти, подавив раздражение. "Зачем вообще думать об этом? "— он напомнил себе, и его взгляд на мгновение снова встретился с глазами Эмили. Эмили молча наблюдала за Гейлом, не в силах скрыть чувства, которые внезапно закрались в её сердце. Мысль о совместных детях... это ощущение было таким чуждым, что ей стало трудно дышать. Она почувствовала, как холодная волна страха прокатилась по её телу, заставив всё внутри замереть. Почему это так сильно её пугает? Почему её желудок сжался, а на груди стало тяжело, как будто камень упал ей прямо на сердце? Она всегда держала всё под контролем, скрывала свои эмоции, но теперь их будто рвали на части. В её памяти вдруг возникли образы прошлого: как она, ещё подростком, боролась за выживание, как день за днём пыталась дать своим братьям хоть немного стабильности в этом мире, полном разрушений. Она вытирала их слёзы, кормила, лечила, но дети… Эмили замерла. Мысль о собственных детях казалась ей абсурдной. Она не представляла себя матерью, не видела себя в этой роли. Забота о своих братьях, особенно о Даниэле, который был ей так дорог, была чем-то другим — она была готова нести эту тяжесть. Но маленькое существо, которое потребует не только её заботы, но и её любви, её времени, её жизни? Это было чем-то гораздо более пугающим. А потом её взгляд вновь встретился с Гейлом. Он смотрел на неё с такой странной уверенностью, будто в их будущем была не только работа, не только коллеги, но и нечто большее. Что-то, что могло бы стать реальностью. Это ощущение было таким странным, таким новым и абсолютно невыносимым. Гейл, с его взглядом, полным чего-то тёплого, что вряд ли было знакомо её жизни. Почему именно он? Почему её сердце забилось быстрее? Почему мысль о том, что у них могут быть дети, вызывала такой острый холод, что она едва не пошатнулась? Но нет, она не могла позволить себе этого. Эмили мысленно сжала кулаки. Всё это было невозможным. Они не будут вместе. Это не для неё. Это не было частью её плана, её жизни, которую она так тщательно выстраивала. Но даже когда она пыталась прогнать эту мысль, когда старалась вернуть себе контроль, страх не отпускал её. Он растёкся по венам, холодный и железный. И, несмотря на все её усилия, эта мысль продолжала звучать в её голове, как тяжёлый, неумолимый грохот. Доктор посмотрела на них обоих с лёгкой усмешкой, прищурив глаза. — Конечно, коллеги, — протянула она с иронией. — Но знаете, даже коллеги иногда… неожиданно становятся чем-то большим. — Мы не встречаемся! — выкрикнул Гейл, глядя на неё так, будто она только что предложила немыслимое. — Никаких детей! — почти одновременно добавила Эмили, сжав руки в кулаки. — Я понимаю, я понимаю, — продолжила доктор, улыбаясь, как кот, который только что поймал мышь. — Но я просто констатирую факты. Гены не врут. А вдруг вы передумаете? — Никогда! — резко отрезала Эмили, но голос её дрогнул. — Мы даже не близки! Гейл почувствовал, как его сердце на мгновение замерло, и весь мир, казалось, замолчал. Эмили произнесла «никогда» так, что эти слова буквально пронзили его, как ледяное лезвие. В её голосе звучало не просто отвержение — это было что-то гораздо глубже, невообразимо холодное и неумолимое. Она не просто сказала «нет». Она сказала «никогда», как если бы она уже заранее решила, что не существует даже малейшего шанса. Как будто для неё это было не обсуждаемо, и всё, о чём он мог мечтать, не имело значения. Его пальцы сжались в кулаки, и боль в груди была настолько острой, что он едва мог дышать. Это не было из-за неё — нет. Это было из-за того, как легко и решительно она поставила точку. Как если бы она уже закрыла для него все двери, и он не имел права на их существование. В глазах Эмили не было ни сожаления, ни сомнений — только холодная уверенность, что её решение абсолютно правильно. Она не увидела его боли, не почувствовала того, как эта фраза разрушила всё, что он пытался себе представить. «Никогда…» — эти слова эхом звенели в его голове, как удар молота по камню. Они не уходили. Они не стирались. Они прокрались в каждую клеточку его тела, и боль в груди усиливалась, сжимая его, лишая всякой уверенности. Он всегда знал, что ему будет сложно, но не думал, что всё окажется так жестоко, так окончательно. Гейл пытался скрыть свою реакцию, но комок в горле мешал ему говорить, и, несмотря на все усилия, что-то внутри него буквально треснуло. Это не была просто обида. Это была пустота. Он всегда знал, что Эмили не будет с ним. Что он ей не пара. Но вот сейчас, в этот момент, в её словах он услышал ту неизбежность, которая разорвала его. Он был ничего, просто «не близким», а её взгляд, её уверенность в этом, заставляли его сомневаться, стоит ли вообще продолжать что-то пытаться. Её слова звучали в его голове снова и снова, как тупые удары. Он молчал, не в силах найти в себе силы что-то сказать. «Мы даже не близки» — её слова продолжали резать его изнутри. Вся картинка, которую он пытался сложить в своей голове — их будущие разговоры, её поддержку, даже простое понимание — рухнула, и он не знал, как собрать её обратно. Доктор кивнула, будто соглашаясь, но в её глазах читалась неприкрытая насмешка. — Ну конечно, коллеги, — ответила она с подчеркнутой серьёзностью. — Но на вашем месте я бы подумала. Совместимость такого уровня — это подарок судьбы. Эмили стиснула зубы и сделала шаг вперёд. — Может, хватит уже? Доктор, не обращая внимания на её раздражение, вручила Гейлу бумаги с рекомендациями. — Вот, подполковник. Убедитесь, что ваша «коллега» — тут она сделала акцент на слове — хорошо питается. Ей нужно восстановить силы. Ну и, конечно, активная личная жизнь никому не повредит. Все добавки и витамины вы получите после работы сами знаете где. — Это уже перебор, — пробормотал Гейл, забирая бумаги и бросая на неё взгляд, полный раздражения. Доктор повернулась к Эмили и протянула ей листок. — А вам, доктор Мур, рекомендую больше отдыхать. И меньше волноваться из-за таких... мелочей. Эмили хотела что-то сказать, но передумала, стиснув зубы. — Отлично. Спасибо за помощь, — сказала она холодно, хватая листок и разворачиваясь к выходу. Когда они вышли из кабинета, Эмили сделала шаг в сторону, словно по невидимой команде. Ее тело сжалось, а лицо стало закрытым, будто бы невидимая стена, резко и безжалостно, возникла между ними. Она не взглянула на Гейла, и каждый её шаг, который становился чуть быстрее, заставлял его сердце сжиматься. Это было не просто отчуждение, это было как стальное кольцо, постепенно сжимающее его грудь. Гейл замер на месте, ощущая, как тяжело становится дышать. Он следил за её спиной, её напряжёнными плечами, и в тот момент ему казалось, что между ними не просто расстояние, а целая пропасть. Раньше, даже когда всё было сложно, они как-то оставались связанными — может быть, не словами, но каким-то неуловимым, естественным образом. Но теперь это ощущение исчезло. Эмили ушла в свою оболочку, в свой мир, и оставила его стоять на краю этого пропасти, с пустотой внутри. Он сделал шаг, попытался назвать её имя, но слова застряли в горле, как если бы его голос превратился в камень. Он почувствовал, как по коже пробегает холодок, а внутри его что-то сжалось, как будто все силы покинули его. Невозможно было нарушить её молчание, невозможно было вернуть что-то, что ушло. — Эмили... — выдохнул он, но она не обернулась. Её шаги становились всё более размеренными, но в них не было ничего успокаивающего. Она продолжала двигаться вперёд, закрываясь от него, будто бы каждый её шаг был попыткой уйти в ещё более темное место, скрыться от всего, что происходило между ними. Он почувствовал, как его грудь сжалась, как будто этот шаг был для него ударом, разрушением какой-то невидимой связи, которую он не осознавал, пока она не исчезла. Тишина между ними становилась невыносимо тяжёлой. Как будто время замедлилось, а воздух стал тяжёлым, как свинец. Гейл ощутил, как холод разливается внутри, как будто что-то уходит и оставляет его одиноким в этой пустоте. В горле появился горький привкус. Он не знал, что делать с этим ощущением — этим страшным, давящим чувством, которое как будто изнутри разрывает его на куски. Он сделал ещё один шаг, и всё-таки попытался заговорить. Он хотел сказать что-то, что сняло бы эту стену, но его голос звучал чуждо, теряя уверенность. — Эмили... ты... ты в порядке? — проговорил он, но её молчание было как удар. Она не ответила. Её лицо оставалось бесстрастным, а глаза — безжизненно холодными. Всё в её теле говорило о том, что она хочет уйти ещё дальше, стать невидимой, раствориться в этой стене молчания, которую она построила. Гейл почувствовал, как его сердце сжимается. Внутри его снова поднялась та же пустота, которая уже не раз заставляла его терять опору под ногами. Он пытался держаться, но её молчание как будто всё больше вытягивало его из реальности. Он не знал, как бороться с этим, как вернуть её, как вернуть себя. И с каждым мгновением он всё больше ощущал, как его мир снова рушится. Когда лифт заскользил вверх, Гейл ощутил, как его тело сжалось в этот момент — мгновенное, но болезненное ощущение. Тишина в лифте была плотной, почти осязаемой, и каждый её взгляд, устремлённый в пустоту, казался холодным ударом по его нервам. Эмили стояла у стены, неподвижная, как статуя, и её игнорирующий взгляд заставлял его сердце биться всё медленнее. Он мог ощущать, как её закрытость расползается между ними, вытягивая последние ниточки связи, которые когда-то были между ними. Она словно растворялась в этом напряжённом молчании, и Гейл внезапно осознал, что потерял её, даже не зная, когда именно это случилось. Он смотрел на неё, но всё вокруг начинало расплываться, как туман, который не удавалось разгадать. Никаких признаков жизни в её лице, ни малейшего намёка на ту мягкость, что была раньше. Он почувствовал, как его дыхание сбивается, как тяжёлый груз внезапно оседает в его груди. Всё внутри него сжалось, как будто его пытались раздавить. Тот взгляд, который она когда-то бросала в его сторону, наполненный невыразимой теплотой, теперь казался ускользающим, как песок сквозь пальцы. И этот осознание наполнило его странной, тупой болью. Страх, холодный и беспокойный, накрыл его, как волна, не давая ему дышать. Он не мог поверить в это, не мог принять, что она может исчезнуть, раствориться, оставив после себя только пустоту. Он был словно в ловушке, в клетке, из которой не было выхода. Эмили могла уйти, и он не мог бы ничего с этим сделать. Она была слишком далека, и все его усилия были напрасны. Его пальцы нервно заскользили по карманам, пытаясь найти что-то, что вернёт его в реальность, в момент, когда она всё ещё была рядом, когда у них было что-то большее, чем просто работа. Но ничего не было. Он оглядывался на неё, не зная, как прорваться через этот барьер, как найти тот единственный взгляд, тот жест, который мог бы всё вернуть. Но её лицо было пустым, закрытым, как если бы она спрятала всё, что когда-то было между ними, в самой глубине. Лифт стал тесным, как маленькая клетка. Шум закрывающихся дверей казался слишком громким, слишком окончательным. Гейл чувствовал, как его тело теряет контроль, как будто что-то в нём рухнуло. Он не мог найти ни сил, ни слов, чтобы вырваться из этого момента. Всё, что оставалось — это молчаливый взгляд на её уходящий силуэт, как она исчезала в коридоре. Это был последний взгляд, и Гейл осознавал это слишком поздно. Двери лифта с глухим щелчком закрылись, и с этим звуком словно исчезла вся его жизнь, всё, что он знал. Он стоял, не двигаясь, в пустом пространстве, как если бы весь мир внезапно опустел. Его рука не смогла дотянуться до неё, и это чувство потерянности накрыло его с головой. Всё, что осталось, — это пустота, в которой он оказался один.