Жизнь моя связана с вами отныне

На следующий день оказалось, что эти двое не разговаривают. Точнее, не так. Волков разговаривал с Серёжей, а отвечал ему только Птиц. А с Птицем Волков говорить не хотел. Игорь впервые стал свидетелем этой сложной цепочки бойкота после первого урока, когда заглянул к девятиклассникам, чтобы пожелать доброго утра Серёже (и Олегу, если тот соизволит хоть как-то отреагировать). Сидя за последней партой первого ряда, эти двое друг на друга не смотрели. Волков заметил Игоря первым. — Серёж, — позвал он хмуро. — Он занят, — ответил Птиц. — Доброе утро, — неуверенно поздоровался Игорь и сел за свободную парту перед ними. Подняв глаза от тетради, Серёжа улыбнулся. — Привет! Ты как после вчерашнего? Игорь почесал синяк под глазом и пожал плечами. — Живой. Вы чего тут? Сложив на груди руки, Волков отвернулся. — Ладно… — протянул Игорь неуверенно. — Хотите прогуляться после школы? Серёжа закивал и выжидающе посмотрел на Олега. Тот молчал. — У меня семь уроков, — продолжил Игорь. — Подождёте? Серёжа снова кивнул. Группа девятиклассников, собравшаяся на третьем ряду, не переставая косилась на них, и разговор становился всё громче. — Псих второго парня завёл. — Походу, Волк больше не даёт. Птиц вскинулся. — Что ты вякнул?! Он повернулся к одноклассникам. Трое отвернулось, а один, белобрысый, только ухмыльнулся. — Интересно просто, сколько ты в час берёшь, если так клиенты потянулись. — Ебало завали. — Отъебись нахуй. Игорь с Олегом заговорили одновременно и, наконец, посмотрели друг на друга. Олег вздохнул. — Пойдём выйдем, — сказал он. — Пошли, хуле, — ответил белобрысый пацан. Олег перевёл на него презрительный взгляд и поднялся. — Кому ты сдался, Малина, — осадил он. — Серый, я сейчас. — Не торопись, — буркнул Птиц и снова уткнулся в тетрадь. Снова вздохнув, Волков кивнул Игорю в сторону двери. Они остановились в конце коридора возле цветочных горшков и посмотрели друг на друга. Олег первым отвёл взгляд. Повисло молчание. — Вы из-за меня так? — спросил Игорь, не дождавшись, пока Волков заговорит. — А из-за кого ещё? — огрызнулся тот. — Он сказал, что я мешаю ему социализироваться. — Игорь с намёком выгнул бровь. — Да, блять, мешаю. И? — А нахуя? — А ты не выкупаешь? Ты же в следующем году уже съебёшься. — И что? — не понял Игорь. — Ты прикалываешься? — Волков становился всё злее и цедил слова сквозь зубы. — Он привяжется. Ты съебёшься. И зачем это всё было? — Привяжется за полгода? Мы ж только узнать друг друга нормально успеем. Волков посмотрел, как на идиота. — Вы знакомы три дня, и ты уже знаешь об этом. О Птице, — добавил он с презрением. — Что за полгода будет? — Ладно, привяжется, — согласился Игорь, всё ещё не понимая проблемы. — Так я тоже. Я буду в армии всего два года — даже соскучиться не успеете. Ну, ты — так точно. — А потом? — спросил Волков хмуро. Их прервал звонок на урок, но никто не сдвинулся с места. — Что «потом»? — переспросил Игорь, когда звон стих. — Какой тугой, — вздохнул Олег. — Вы «дружите», — он скривился. — Ты уходишь в армию. Серый ждёт тебя эти два года. Ты возвращаешься. Тебе двадцать лет, тебе нахуй не всрался какой-то школьник. Ты посылаешь Серого нахуй. Ещё раз: зачем это всё было? — С чего ты решил, что он будет мне не нужен? — Потому что никому он, блять, не нужен! — вспылил Волков. — Никогда не был. А если появляются такие, как ты, — он ткнул Игоря пальцем в грудь, — то быстро отваливают. И Серый не выкупает, что не в нём проблема, а просто вы ебланы. У него сердце нараспашку, а вы… Он отвернулся. Игорь посмотрел на него задумчиво и не спешил отвечать. Он ещё вчера понял, что злость Волкова — от недоверия, что он просто пытается уберечь Серёжу. Но что делать с этим недоверием, Игорь пока не понял. Тем более, он и сам не знал, как его судьба сложится после армии. Да, поступит в академию МВД, устроится в отдел, где отец работал. А будет ли у него время на друзей? На Серёжу? У отца и знакомых, кроме Прокопенко, не было. — Я не ебу, как повернётся, — сказал он, наконец, и Волков закатил глаза. — Может, пойду учиться, и только на выходных видеться будем. Может, возьмут в милицию, и меня ёбнут на первом же задержании. И что? Не заводить теперь друзей, потому что они расстроятся? Волков посмотрел хмуро и не ответил. — Я не собираюсь кидать Серёжу. Он захочет — отвалю. Знаешь что? Он захочет — и ты отвалишь, так что не лезь в его решения. Ты защищаешь, это я понимаю. Но от жизни, блять, не защитишь! Так что потерпишь, нахуй, и меня эти полгода, и мои письма с армии. Они уставились друг на друга. Снова повисла тишина, не нарушаемая, на этот раз, звуками школы. Олег внимательно разглядывал Игоря, а тот спокойно удерживал его взгляд. — Философ, блять, — буркнул Волков, наконец. — Ты правда собрался в менты? Игорь посчитал этот вопрос достаточно безобидным на фоне всего разговора, так что даже не обиделся на «ментов». — У меня отец служил. — Дай угадаю. «Ёбнули на задержании»? — Угадал, — съязвил Игорь. — Что ты будешь делать с Птицем? — спросил вдруг Олег. — В смысле? — У тебя появятся полномочия. Захочешь — в психушку Серёжу запихнёшь. — Что? Нахуя?.. — не понял Игорь. — А я ебу? — огрызнулся Волков, но как-то беззлобно. — Ну так хуйню не неси! Пиздец у тебя проблемы с доверием, — добавил он тише. — Ой, завались. Вот и обсудили. Разговор закончился, а урок продолжался, и пришлось разойтись по кабинетам. Игорь ничего не сказал на прощание, и Волков, не оборачиваясь, ушёл на географию. Странное чувство осталось на душе Игоря, и было многое, о чём нужно было подумать, но нельзя было считать случившийся разговор провальным. Они, по крайней мере, поняли друг друга, а с этим уже можно было работать. *** После уроков они действительно прогулялись все вместе. Олег с Игорем сумели спокойно обменяться парой фраз, выбирая маршрут. Серёжа с Птицем прекратили свой бойкот, и как-то даже дышать стало легче. Учебная неделя закончилась как обычно, а в воскресенье Игорь позвал их к себе домой. Ещё не к Прокопенко, хотя они оба были настойчиво не против познакомиться с его новыми друзьями, а на их с отцом квартиру. Готовясь к приёму гостей, Игорь попрятал по шкафам хлам, закинул в стирку найденную грязную одежду и даже прошёлся шваброй по полу в зале, но, быстро поняв, что это гиблое дело, отправился на рынок за ещё одной парой тапочек. Попутно он похватал продукты, какие нашёл (и на какие хватило). Он успел только почистить картошку, когда в дверь позвонили. — Привет, — Серёжа улыбнулся. Олег за его спиной выглядел, как обычно, мрачно. Игорь быстро понял, что это его нормальное выражение лица, если он смотрит на что угодно, кроме Серёжи. — Проходите пока, я картошку варю. Он выставил перед ними тапочки и вернулся на кухню. Из коридора слышался тихий разговор, но Игорь абстрагировался от всего, чтобы не поджечь ничего, кроме плиты. Газ работал с перебоями и мог неожиданно полыхнуть. Но всё прошло гладко. — Чем помочь? — спросил Серёжа, с интересом осматривая овощи на столе. — Помидоры с огурцами в салат покрошите, — разрешил Игорь. — Только руки помойте сначала. Опытным путём с помощью двух пластырей они выяснили, что от Серёжи на кухне толку мало, и усадили того за стол с его рисовательной тетрадью. Олег остался методично нарезать огурец. Получалось медленно, зато ровно. Игорь полюбовался его руками с закатанной до локтей рубашкой и задумчиво предложил: — Не думал на врача пойти? — он кивнул на две идеальные половины огурца. — Очень ровный разрез. Скептический взгляд Олега он встретил стойко. — Только если ты пойдёшь на юмориста, — ответил тот. — Не всех тут родители учили готовить, если ты не заметил. Игорь хмыкнул. — Папа вечно на работе пропадал, так что я самоучка. На выбор: картошка варёная, картошка жареная, макароны. Ещё пельмени, но это надо к Прокопенко сбегать. Губы Олега слегка дрогнули. Ещё не улыбка, но Игорь на правильном пути. Какое-то время слышался только стук ножа по разделочной доске и кипение воды в кастрюле, и Серёжа ещё что-то черкал в тетради. — Что рисуешь? — поинтересовался Игорь, когда закинул кусочки картошки вариться. — Ещё не готово, — сосредоточенно ответил Серёжа. — Лучше не лезь, — посоветовал Олег. — Плохой опыт? Бровь Олега выгнулась, и он не ответил. Вот и понимай его, как хочешь. Когда всё было готово, Игорь расставил тарелки, а Олег разложил всем свой ровный салат. Серёжа оторвался от рисунка и сел ровнее, даже ноги из-под себя убрал. «Прямо семейный обед», — подумал Игорь. Мыть посуду хотели отправить Серёжу, но вылез Птиц и заявил, что они ранены, и продемонстрировал пластыри. Пришлось снова работать Игорю с Олегом. Висела тишина, но вполне приятная, только вода в кране журчала. — Если ты живёшь не здесь, то кто за квартиру платит? — спросил вдруг Олег. — Дядя Федя, — Игорь пожал плечами. — Он как-то даже не спрашивал, хочу ли я её продать или сдавать в аренду. Они с тётей Леной заходят иногда, квитанции оплачивают, продукты какие-то оставляют. Чаще консервы или заморозки. Я не часто сюда прихожу. Может, раз в неделю. — Сбегаешь? После секундного раздумья Игорь помотал головой. — Возвращаюсь. У Прокопенко хорошо всегда, а тут всё по-старому: какое-то тревожное, что ли, но привычное.       Олег кивнул и снова отвернулся к раковине, но периодически Игорь чувствовал его косой взгляд. — Готово! — объявил Серёжа, входя на кухню.       Он явно спешил, потому что умудрился споткнуться о свои же тапочки на ровном полу и чуть не упал. Выпрямившись, он продемонстрировал свой рисунок. — Это мы? — изумился Игорь, вглядываясь. — Великие повара, — объявил Серёжа с гордостью.       На рисунке два парня одного роста, с практически идентичными причёсками и фартуками (которых у Игоря и в помине не было) склонились над столом. У одного в руках был нож и невероятно сосредоточенное лицо, а у второго — кастрюля. На том, что с кастрюлей (Игорь не был уверен до конца, что это он — парни отличались только, может, бровями) были большие рукавицы-прихватки. — Ты ему польстил, — заметил Олег, проводя пальцем по фактурно нарисованном бицепсам. Серёжа фыркнул, а Игорь возмутился. — Я вообще-то качаюсь! — На качелях? Игорь фыркнул тоже — не удержался — но заметил: — Сходим на ринг, у меня там друг, и я тебя размотаю. Олег прищурился. — Я в Москве серебро занял. — Не золото же, — хмыкнул Игорь. — Чем ещё померяетесь? — спросил Серёжа, смотря на них со скрещенными на груди руками. — А мне нравится, — заметил Птиц. Когда с посудой было покончено, они с кружками чая и каким-то сомнительным печеньем, которое Игорю отдали почти даром, направились в зал. Игорь огляделся вокруг, пытаясь придумать, чем бы заняться. — Хотите в шахматы? — заметив доску, предложил он. — Я не умею, — Серёжа пожал плечами. — Я умею, — сказал Олег, садясь на пол перед журнальным столиком. — Учись пока. Игорь сел с другой стороны, а Серёжа устроился на диване. Играли с тихим комментированием, чтобы было понятно, что и почему они делают. — Ты сказал, что умеешь, — заметил Игорь, когда Олег проиграл спустя пять минут. — Он же не сказал, что хорошо, — съязвил Птиц. — Давай сам, умник, — Олег закатил глаза и подвинулся. Победить Серёжу было ещё легче, хотя Игорь честно пытался поддаваться. — Ещё раз, — буркнул Птиц, сверля взглядом своего уложенного короля. — Может, ты перестанешь есть каждую фигуру, которую тебе открывают? — предложил Олег. — Может, ты помолчишь? — предложил Птиц. После второго проигрыша он выглядел ещё раздражённее, зато иногда проглядывал веселящийся взгляд Серёжи. Видимо, в его голове Птиц интересно матерился. — Играйте, я в туалет.       Игорь с опаской покосился на пальцы Серёжи, с силой сжимавшие съеденного белого ферзя (ему не помогло) и ретировался. — На звуки внимания не обращайте, — Игорь виновато поморщился, — двери нет. Олег только выгнул бровь, а Птиц отмахнулся. — Что такого интересного я там не видел. — Победы? — предположил Олег и, судя по звуку, схлопотал подзатыльник. Эти двое сосуществовали вполне мирно, и Игорю даже подумалось, что Птиц преувеличивал, когда говорил, что Олег его не любит. Когда Игорь вернулся, и в туалет ушёл уже Олег, Серёжа пояснил, что было заключено перемирие. Только на сегодня. — Я, кстати, выиграл! — поделился он гордо. Игорь скептически посмотрел на доску, на которой действительно побеждённо лежал белый король. Не сильно много ожидая от следующей партии, он едва не пропустил «шах». Игорь всё равно победил, но Серёжа не выглядел расстроенным. — Это проще, чем казалось! — заключил он. Брови Игоря и подошедшего Олега нахмурились. Следующая партия была между Игорем и Олегом, и победитель не изменился. Зато играя против Серёжи пришлось попотеть. Он откуда-то доставал сложные ходы, а один раз выбрал стратегию, которую Игорь вообще видел впервые. Он не претендовал на звание гроссмейстера, но проиграть новичку было обидно. Но смотря на его радостно-взволнованное лицо, Игорь с поражённым вздохом признал про себя, что готов даже поддаться, лишь бы обрадовать ещё сильнее. Поддаваться не пришлось: Серёжа безобидно открыл путь на своего ферзя, а когда Игорь клюнул, поставил мат слоном. — Мат? — спросил он неверяще. — Мат, — подтвердил не менее довольный Олег. Игорь ещё раз оглядел доску, хотя уже прекрасно понимал, где именно просчитался, и вздохнул. — Ты точно раньше никогда не играл? — Это просто вы лохи, — довольно заявил Птиц. — Ой, не пизди, — отмахнулся Олег. — Ты сам играть не умеешь. — Теперь умею! На то у нас и один мозг. Они обменялись раздражёнными взглядами. — Ещё раз? — миролюбиво предложил Игорь. — А давайте на желание? — загорелся Птиц, и Серёжины глаза заинтересованно блеснули. — По очереди? — засомневался Игорь. Олег нахмурился и огляделся. — А есть карты? Играть в «дурака» было интереснее, потому что участвовали все трое, да и шансы были примерно равны, когда почти всё зависело от удачи. Первым выиграл Олег, а Игорь проиграл. — Слушаю, — вздохнул он. Олег задумался и прищурился. — Тридцать отжиманий, — вынес он вердикт.       Пришлось выполнять. На двадцатом руки уже потрясывались, но он честно дожал последние десять, хотя и упал плашмя на пол после. — Ты ж говорил, что качаешься, — заметил Олег, ухмыляясь. — На тебя посмотрю потом, — пообещал Игорь, пытаясь отдышаться. Они действительно поменялись ролями уже в следующем круге, и на полу на этот раз оказался Олег. Он с лёгкостью отжался тридцать раз, потом слегка повернул голову, косясь на Игоря, и отжался тридцать первый. Справедливости ради, это его позёрство даже не унижало: Игорь засмотрелся на рельефную спину, обтянутую чёрной футболкой. — Сразу заявляю: если я проиграю, я не отожмусь ни разу, — предупредил Серёжа, тоже не отрывая взгляда от спины Олега. Они с Игорем переглянулись, поймав зеркальные восхищённые взгляды, и смутились. — Раздавай, — скомандовал не заметивший этого Олег, и отряхнул руки. «Пол всё же нужно было помыть лучше», — подумал Игорь отстранённо. Выигравший Серёжа пожелал, чтобы Игорь принёс ему ещё чая, но встрепенувшийся Птиц остановил. У них, видимо, произошло короткое совещание, внешне молчаливое, но лицо Серёжи хмурилось и краснело всё больше. — Принеси чай, — решил Птиц, — но сначала сними футболку. Игорь с Олегом удивлённо на него уставились, а он только развёл руками. — Выполняй. Своего тела Игорь не стеснялся, но под пристальными взглядами двух пар глаз, естественно, смутился. На кухне пришлось плеснуть на лицо водой, чтобы так сильно не горело. — Теперь можно одеться? — попросил он, ставя перед не менее красным Серёжей его чай. — Да, пожалуйста, — попросил он, пряча глаза за кружкой. Олег молчал. Его лицо снова ничего не выражало, когда Игорь осторожно на него покосился. Периодически отвлекаясь на собственные мысли, он проиграл в следующем круге. Игорь, уже избавившийся от своих карт, задумчиво на него посмотрел. — Ну? — поторопил хмурый Олег. И Игорь решился. — Расскажи Птицу, что тебе в нём нравится. Глаза Олега расширились, а затем сузились так же быстро. Он неуверенно повернулся к Серёже. — Ну, давай, — Птиц уставился на него, улыбнулся и подмигнул. — Ты… — с сомнением начал Олег и замялся. — В подробностях, — добавил Птиц ещё довольнее. — Иди ты нахуй, — буркнул Олег, вскочил на ноги и ушёл. Секунду спустя за ним хлопнула входная дверь. «Хотя бы тапочки не переобул, значит, вернётся», — успел подумать Игорь и обернулся к Птицу. — Зачем ты его дразнишь? Тот больше не выглядел довольным. Насупившись, он бросил на Игоря сердитый взгляд и не ответил. — Вы ж так никогда общий язык не найдёте. А между вами Серёжа. Птиц фыркнул. — Думаешь, он нашёл бы, что сказать? Знаешь, что ему во мне нравится? Это тело, блять. Всё. Он отвернулся и уставился на немытое окно. Игорь вздохнул и тоже поднялся. — Сейчас вернусь. Олега он нашёл на лестничном пролёте между этажами, курящего. Он обернулся на шаги, но, видимо, ждал Серёжу, потому что тут же раздражённо отвернулся. Встав рядом, Игорь отобрал недокуренную сигарету и, подумав, тоже затянулся. От Прокопенко потом прилетит, конечно. — Зачем ты с ним так? — спросил Игорь, возвращая сигарету. Затягиваясь, Олег зло на него посмотрел. — Думаешь, он бедный-несчастный? Защищать его хочешь? А Серёжу от него кто защитит? — Что он сделал? Какое-то время они молча курили, делясь одной сигаретой. Когда она сгорела уже дальше фильтра, Олег достал помятую вторую. — Слышал, наверное, все эти рассказы про Серёжу. Знаешь же, как его называют. Угадай, из-за кого. — Он его защищает, — возразил Игорь. — Он злой и жестокий. Дай ему волю — пойдёт людей резать. — Просто так? — уточнил Игорь. — Или за Серёжу? Олег не ответил. — А ты бы не пошёл? — спросил Игорь тихо. Они встретились глазами. В тусклом свете из немытого окна, да ещё и в дыму, Олег казался слишком взрослым, опасным. Даже тапочки не сглаживали его острые углы. — Пошёл бы, — сам ответил Игорь. — И чем вы отличаетесь? — Из-за него у Серёжи нет друзей, — буркнул Олег. В ответ на неубеждённый взгляд Игоря, он закатил глаза. — Да-да, из-за меня тоже. Отъебись. Игорь хмыкнул. Снова молча курили. — Ты вообще ни с кем его делить не хочешь, да? — тихо спросил Игорь. Олег отвернулся. Уже решив, что он не ответит и разговор окончен ни на чём, Игорь затушил окурок о край подвешенной на перилах консервной банки и выбросил его туда же. Не успел он ступить на первую ступеньку, как услышал тихий голос позади. — У меня кроме него никого нет. Сердце Игоря кольнуло неожиданно сильной болью. После смерти отца долгое время единственное, что он чувствовал — одиночество. Утрата, скорбь, вина — очень много вины — но сильнее всех — одиночество. Он замер, так и не сделав шага. Дышать было больно, и он даже не представлял, как звучал сейчас его голос. — У тебя их двое.