Жизнь моя связана с вами отныне

– И сюда пусть тебя тоже ебут, – бормотал он, дорисовывая очередное щупальце.       С тетрадного листка на него смотрела обвитая каким-то недо-осьминогом учительница математики. Все стратегические места её были прикрыты полуразорванной юбкой-карандашом, с которой она, похоже, срослась за свою педагогическую карьеру, и блузкой нежно-блевотного цвета. Одежда, однако, не спасла её от проникновения иноземного рода существа с семью отростками и от гнева обиженного ученика. – Хуй тебе в сраку и твои переменные в ебало, – бормотал он, методично вырисовывая “игреки” и “иксы” на волосах. – Это, что, Марьиванна? – спросил кто-то сзади.       Серёжа вскрикнул и дёрнулся, выпуская из рук тетрадь, которую быстро подняли с земли чужие руки. – Нет, отдай!       Серёжа вскочил на ноги, но было поздно: парень поднял тетрадь над головой и увлечённо листал, пытаясь найти недавний рисунок. – Да тут только она, – присвистнул парень, быстро просматривая картинки. – Ты что, втюрился?       Серёжа подпрыгивал, стараясь отобрать тетрадь, но парень крутился на месте и легко отмахивался. – Верни, я сказал! – не выдержал, Серёжа резко толкнул парня двумя руками в живот, и тот охнул, согнувшись.       Выхватив тетрадь из его сжатых пальцев, Серёжа подхватил с земли свой портфель и попятился. В нём всё ещё пылал гнев, но он умел здраво оценивать силы. Парень был выше него на целую голову и шире в плечах – это была заведомо проигрышная битва, тем более, что на помощь Серёже прийти было некому. – Да ты что, я ж только посмотреть хотел!       Выпрямившись, но всё ещё держась за ушибленное место, парень посмотрел на Серёжу, но не приближался. Не было и шанса, что он испугался следующего нападения. Скорее видел, что добыча даже убежать не сможет. – Это моё, – буркнул Серёжа. – Да я понял, что твоё, зачем так психовать-то?..       И Серёжа увидел красный. Он снова бросил портфель, за секунду оказался возле парня и двинул ему кулаком в скулу. То есть, целился он в скулу, но его руку перехватили. Левой рукой, в которой всё ещё была зажата тетрадь, он нелепо взмахнул, собираясь двинуть куда-то в голову, но её перехватили тоже. Тогда он попытался пнуть в голень, но парень как-то ловко извернулся, повернул Серёжу в своих руках и прижал спиной к своей груди, а обе руки взял в захват. – Да ты чего, всё, стой! – услышал он сквозь шум в ушах. – Да не маши ты крыльями! – Отпусти меня, – сквозь стиснутые зубы смог сказать Сергей. – Всё, всё, отпускаю, не шурши!       Руки действительно разжались через секунду, и Сергей развернулся, исподлобья сверкая глазами, попятился подальше. Парень смотрел на него спокойно, но немного удивлённо. – Ты что полез, если драться не умеешь? – спросил он.       Серёжа нахмурился и не ответил. Очень хотелось оказаться отсюда как можно дальше, но убегать он не будет. Есть принципы, которые сильнее здравого смысла. – Это из-за того, что я сказал? – спросил парень снова. – Ты на “психованного” так дёрнулся?       Если бы взглядом можно было убивать, парень уже горел бы в аду. – Э! Так я – это – не подумал. Моргнув, Серёжа смотрел, как парень неловко пожимает плечами. Когда он снова поднял свою сжатую в кулак руку, Серёжа вздрогнул и отступил, но парень, который, похоже, просто собирался почесать затылок, торопливо сказал: – Не-не, я драться не буду, – он поднял руки ладонями от себя. – Извини, если что, а?       Серёжа молчал. Парень шагнул вперёд и поднял с земли брошеный портфель. Нахмурившись и не двигаясь с места, Серёжа наблюдал, как он протягивает его, но не спешил забирать. Плавали, знаем. – И за рисунки извини, – сказал парень. – Я правда только посмотреть хотел. Я как дурак себя веду иногда, мне уже говорили. – Стоило прислушаться, – буркнул Серёжа.       Он по-прежнему не делал попытки забрать свою сумку и ждал теперь следующей шутки. Обычно это была “ну, если тебе не надо, моё тогда будет”, после чего портфель выбрасывался в ближайшие кусты (если повезёт) или в мусорку (если нет). – Ладно, я пойду.       Парень вздохнул, поставил портфель на землю у Серёжиных ног, выпрямился и отвернулся, будто бы правда собираясь уходить. Только когда он был в нескольких шагах, Серёжа подхватил свою сумку, торопливо сунул в неё помятую тетрадь и снова посмотрел на удаляющуюся спину. – Ты, что, новенький? – спросил он тихо.       Спина обернулась. Парень выглядел удивлённым, что с ним снова заговорили, и Серёжа удивлялся себе не меньше. – Ага. Игорь Гром. Я в одиннадцатом “Б”.       Здорово, теперь его ещё и старшеклассники чморить начнут. – Сергей Разумовский, девятый “А”, – гнев улетучился, и осталось только смущение. – Я не хотел тебя бить.       Игорь ухмыльнулся. – Да ты, в общем-то, и не бил. Ты не обижайся, но у тебя такой удар хилый, что его кто угодно перехватит. – Я в курсе, – буркнул Серёжа, “не обижаясь”. – Зачем лезешь тогда? – Если игнорировать, хуже становится.       Он поймал задумчивый взгляд Игоря и неловко посмотрел на здание школы. Было чудом, что их ещё не заметили из окон и не вышли на шум. Сюда, конечно, мало кто заходил, даже курили в другом месте – подальше, но всякое могло случиться, и при посторонних Серёжа бы одним знакомством не отделался. Тем более, если бы Игорю успели рассказать, кто он такой, и почему “психованный”. – Тебя кто-то достаёт? – спросил Игорь осторожно.       Серёжа фыркнул. Проще было спросить, кто его не достаёт. Поняв его реакцию, Игорь предложил: – Хочешь, удар тебе поставлю? Хотя бы нормально будешь правой махать, а не крыльями. – Не надо, я, вообще, пацифист. – Это что значит? – не понял Игорь. – Драки не люблю, – пояснил Серёжа.       Игорь выгнул бровь, но промолчал. Он задумчиво следил за новым знакомым, как тот сперва неловко переминается с ноги на ногу, потом вдруг дёргает головой, будто прислушиваясь. Игорь прислушался тоже, но ничего не услышал. – Вообще-то хочу, – вдруг сказал Сергей.       Брови Игоря поднялись ещё выше. – Ладно. Тогда, может, после школы? – Завтра.       Сергей выпрямился. Выражение его лица вдруг неуловимо изменилось, стало спокойнее, что ли. Закинув на плечо многострадальный портфель, Сергей уверенным шагом направился мимо Игоря к школе. Поравнявшись, он повернул голову и бросил: – Можешь поспрашивать обо мне пока. А завтра, если всё ещё захочешь, встретимся здесь же.

***

– Ты, что, угашенный? – вылупился на Игоря Лёня после вопроса о Разумовском. – Скипай его, как увидишь. Его недавно наши зажали, хотели хаер попилить, так этот окурок братве чуть зенки не повыдавливал.       Игорь непонимающе нахмурился, силясь разобраться в местном жаргоне. В центре, откуда он переехал, никто так не говорил. А Игорь, на секундочку, дружил с Бустером. – А за что ему хотели… хаер попилить? – уточнил он. – Так а что он как баруха?.. Ещё обсосанный вечно ходит. Ты с ним базарил что ли? – Лёня подозрительно прищурился. – Короче, видел засосы? – Не видел. – Сейчас как – не ебу, но он в начале года как-то привинтил в школу, а на шее – засосы! – И?.. – не понял Игорь. – Ты, вон, тоже с помидором, что такого-то? Ты про то, что он мелкий ещё? Так, вроде, уже нет… – Да не, ты, что, гонишь? – Лёня отмахнулся, но воротник повыше подтянул. – Мне этот, вообще, знаешь, кто оставил? Это я с Ленкой был вчера, с параллельного. У неё такие… – Лёнь, – осадил его Игорь. – Разумовский. – Так я о чём? У него ж и гёрлы-то нет. Говорят, это он Волку дал. – Кому? – Волков. Не знаю, как имя. Но он тип такой. Если что – в репу. Мы с ним закорешиться хотели, нормально всё было, а потом этот псих подошёл. Ну, мы его как обычно, а Волк нам – в репу.       У Игоря начинала болеть голова. – При чём тут Волков и засос? – Так я ж говорю! Кто ещё Психу даст? Ну, или он – Волку. Короче, голубые они.       Вздохнув, Игорь посмотрел на часы. До конца перемены оставалось пять минут, а всё, что он успел узнать – сплетни и слухи. И то, что Волк даёт в репу. – А почему его психом-то зовут? – спросил он безнадёжно. – Так он же псих! – воскликнул Лёня громче, чем следовало, и на них обернулись стоявшие неподалёку девочки. – Наши его как-то впятером зажали, как раз рядом Волка не было, так этот их всех покусал. – Он – что?.. – переспросил Игорь. – Ну, его окружить хотели, так он царапаться начал. А потом кто-то его хаер схватил и получил в жбан. Меня не было, братва рассказывала. Ну, они его, конечно, отпиздили, но потом с зубами ходили по всем рукам. Его потом их воспиталка пиздолила, когда забирала.       Игорь решил ухватиться за знакомое слово. – Какая воспиталка? – спросил он. – Ну, чикса их, детдомовская. – Он из детдома? – не понял Игорь. – Ну да. Волк тоже. Они оба оттуда пришли пару лет назад. Когда их только обратно запрут… – Ладно, Лёнь, спасибо, – Игорь со вздохом поднялся с подоконника и протянул руку.       Пожимая её, Лёня прищурился. – А ты что спрашиваешь вообще? Тебе зачем Псих? – Мы познакомились сегодня. Нормальный вроде пацан.       Глаза Лёни расширились, и он нервно огляделся. – Ты за базаром следи. У братвы на него зуб. Узнают, что ты с ним контачишься – могут и тёмную устроить, – он увидел невпечатлённый взгляд Игоря и, смутившись, добавил. – Я тебя не сдам, если что. Но видишь Психа – скипай по-быстрому. А так, я могила, ты ж тоже кореш мой.

***

      Придя в школу на следующий день, Игорь узнал, что эта “могила” растрепала всем, как Гром корешится с Психом, так что все уроки до перерыва на обед он ловил косые взгляды. В буфет он не пошёл, а отправился за школу, где они вчера познакомились с Сергеем. Того поблизости видно не было, и Игорь, побродив вокруг, положил на землю портфель и уселся на него, скрестив ноги. – Привал? – послышалось сверху.       Игорь испуганно задрал голову и чуть не завопил: на нижней ветке дерева сидел Сергей, с неизменной тетрадью в руке, и, усмехаясь, смотрел вниз. Его ноги свешивались, болтаясь на фоне ещё зелёной листвы, но то ли из-за цвета одежды, то ли из-за собственной рассеянности, Игорь его сразу не заметил. – Ты реально птица, – отдышавшись, сказал он. – Ты что там делаешь? – Это ты что тут делаешь? – спросил Сергей.       Зажав зубами тетрадку, он схватился за ветку обеими руками, повис и спрыгнул, элегантно приземляясь перед Игорем. – Алгебру прогуливаю, – он пожал плечами. – Вообще, я тебя искал. Сегодня всё в силе?       Сергей медленно подошёл ближе и в упор посмотрел на Игоря. – Что тебе успели рассказать обо мне? – спросил он.       Игорь хмыкнул. – Что ты кусаться любишь. И что всем нравится тебя заёбывать. А ещё, что ты с детдома. И у тебя Волков есть.       Прищурившись, Сергей склонил голову набок. – И ничего в этом тебя не смутило?       Игорь помолчал и подумал. – Меня ты ещё не кусал, – начал он, – заёбывать тебя я не собираюсь. Насчёт детдома… – он запнулся. – У меня отец п-погиб недавно. Я поэтому школу сменил. Если б не дядь Федя – он мне не дядя даже, это друг отца – я бы тоже в детдоме оказался, – Сергей смотрел, не мигая и не шевелясь, и Игорь поёжился от его взгляда. – А Волков твой… Я даже не встречался с ним, что я могу сказать. То, что он бьёт всех, кто к тебе пристаёт – так я так же бы делал. Он, кстати, где?       Сергей моргнул пару раз, его брови вопросительно-непонимающе изогнулись, и он отступил, возвращая Игорю личное пространство. Обхватив себя руками за плечи, Серёжа как-то застенчиво улыбнулся. – Олег на соревнованиях, – сказал он, – завтра должен вернуться. Он на борьбу ходит уже третий год. Он там один из лучших. Вот его и выбрали.       Его голос при этих словах стал заметно мягче, даже взгляд изменился. Похоже, правдивы были Лёнины слухи – Разумовский с Волковым действительно… близки. Прозвенел звонок, и Игорь с Серёжей обернулись на школу. Потом посмотрели друг на друга и не сдвинулись с места. – Хочешь сбежать с уроков? – предложил вдруг Игорь.       Серёжины брови вновь выгнулись. – Да?.. – неуверенно согласился он. – Да? – переспросил Игорь, видя недостаток воодушевления.       Серёжа вдруг выпрямил спину и посмотрел уже спокойно, без тени сомнений. – Куда пойдём?

***

      Пошли они в Макдоналдс, который совсем недавно построили недалеко от Эрмитажа. Добирались туда на трамвае и всю дорогу неловко молчали и смотрели в разные стороны. Денег у Серёжи не было, и Игорь заказал на них двоих. Пока он смотрел, как Серёжа вгрызается в булочку, будто никогда в своей жизни не ел, Игорь исподтишка его рассматривал.       “Хаер” у Серёжи и правда был знатный. Сейчас рыжие волосы были завязаны резинкой, но даже так было заметно, какие они ухоженные. Красивые черты лица скривились в отвращении, когда в бургере встретился лук. Игорь незаметно усмехнулся и продолжил наблюдать. Ел Серёжа аккуратно, даже салфетками пользовался, и создавал впечатление петербургского интеллигента, а не детдомовского восьмиклассника. – Расскажешь что-нибудь о себе? – предложил Игорь, отпивая колу.       Серёжа поднял вопросительный взгляд голубых глаз и смутился. – Разве тебе мало рассказали? – Так то сплетни, – пожал плечами Игорь. – Хотел бы ещё послушать – Лёню бы позвал.       Серёжа вытер салфеткой руки и задумался. – Я о тебе ещё меньше знаю, – он пристально посмотрел на Игоря и предложил. – Давай, один вопрос – ты, один – я. – Погнали, – согласился Игорь и задумался. – Твой любимый цвет?       Серёжа улыбнулся. – Фиолетовый. Он спокойный, но яркий. Как цветы. Только не сирень, а что-то вроде ириса. Или как аметисты. Это камни такие, – пояснил он и смутился. Игорь покосился на его серо-коричневую одежду. Видимо, детдом не предполагал выбор гардероба. – Какой твой? – Не знаю. Наверное, коричневый. Он папе нравится. Нравился, – исправился он и сразу продолжил. – Почему тебе так Марьиванна не нравится? – А кому она нравится? – парировал Серёжа и вздохнул. – В приюте у нас была учительница, её тоже, кстати, звали Марья Ивановна. Она была…       Он поморщился, подбирая слово, и Игорь помог: – Сука?       Серёжа кивнул. – Она как будто с первого взгляда меня невзлюбила. Ей не нравилась моя причёска – я постригся, ей всё равно не нравилось. Я рисовал – она говорила, что я так пытаюсь саботировать её уроки. Когда нас перевели в другую школу, я думал, такого больше не будет. А тут, получается, ещё одна. Вчера, перед тем, как ты меня нашёл, она отказалась ставить мне “пять” за идеальную работу, потому что, я цитирую: “Если ты собираешься так выглядеть, тебе нужна не алгебра, а состоятельный мужчина”. – Реально сука… – протянул Игорь, опешив. – Ей самой мужика хочется, но никто не даёт. Вот она и завидует.       Поняв, что он сейчас ляпнул, Игорь смутился. Но Серёжа только улыбнулся. – Как ты относишься к геям? – спросил он.       Игорь подавился колой. – Меня не ебут. Не ебёт, – исправился он, паникуя. – Меня не ебёт. Геи и геи – ладно.       Он судорожно запил свой позор под тихие Серёжины смешки. Был черёд Игоря задавать вопрос, и очень хотелось спросить “а ты?”, но он сдержался. – Как вы с Волковым познакомились? – В приюте. В первый же день, как меня привели, ко мне начали лезть мальчики постарше, а тут – Олег. Он тоже отхватил, конечно, а потом почти месяц в карцере сидел вместо прогулок, пока от меня не отстали. Вряд ли тогда вообще во мне дело было, – продолжил он задумчиво. – Просто Олег не любит, когда несправедливо. А ко мне тогда цеплялись просто так, я даже сделать ничего не успел. – А потом? – Игорь зацепился за это “не успел”.       Ему всё время казалось, что Серёжа что-то недоговаривает, что эта его застенчивость и беззащитность – только одна сторона, что ли, и есть ещё другая – опаснее, которая “кусается”, о которой предупреждал Лёня. – Моя очередь, – осадил его Серёжа. – Почему ты ко мне подошёл вчера?       Игорь пожал плечами. – Не знаю. Ты сидел один, рисовал что-то. Мне стало интересно. – Всё ещё интересно? – Серёжа заправил за ухо вылезшую из-под резинки прядь и посмотрел исподлобья. – Я могу показать рисунки. – Да, давай, – оживился Игорь.       Они отодвинули поднос, на котором из еды остался только кетчуп, и Серёжа достал из сумки помятую тетрадь. Подумав и как-то оценивающе посмотрев на Игоря, достал ещё одну, потолще, в красивой фиолетовой обложке. Игорь пересел на Серёжину сторону и взял сначала ту, которую уже видел. Здесь были зарисовки, каракули, наброски портретов и пейзажей. Но чаще всего встречались сценки с учителями, Серёжиными одноклассниками, какими-то людьми, видимо, из приюта. Общее настроение у рисунков было хаотично-раздражённое. И ни одного портрета, в котором можно было бы угадать Олега Волкова. Было очевидно, что он много значит для Серёжи, и эта тетрадь, похоже, была его недостойна. Но если он с таким остервенением вчера защищал её, то что бы он сделал, попытайся Игорь отобрать ту, фиолетовую? – Ты красиво рисуешь, – похвалил Игорь осторожно. – Но они все какие-то плохие. Нет, не в смысле, плохо сделаны, – исправился он поспешно, заметив, как подскочили Серёжины брови. – В смысле, они злые какие-то. Ну, не все, конечно.       Серёжа усмехнулся и пояснил: – Я так расслабляюсь. Чтобы лишнего не наговорить, я рисую. Помогает пар выпустить. – Я там вчера не появился, – заметил Игорь. – Ты меня не разозлил. Просто… удивил. Обычно, если ко мне кто-то подходит, всё знакомством не заканчивается.       Они улыбнулись и посмотрели друг на друга. Серёжа откашлялся и взял вторую тетрадь, но открывать не спешил. – Я покажу только некоторые, ладно? – спросил он застенчиво, как будто Игорь смог бы возразить.       Первый рисунок оказался пейзажем. Детально прорисованный вид из окна на какую-то детскую площадку, окружённую забором. – Это из нашей комнаты в приюте. Тогда место освободилось, и меня к Олегу подселили.       Игорь разумно не стал уточнять, живут ли они в комнате вдвоём, или с ними есть и другие дети. Серёжа перелистнул пару страниц. – Это мои родители. Они погибли.       Бросив осторожный взгляд на Серёжу, Игорь, наконец, посмотрел на рисунок. Женщина с мужчиной в парке на скамейке, сидят, о чём-то беседуя. Их черты лица не были детально прорисованы, но бросались в глаза длинные распущенные волосы у женщины. – Твоя мама была рыжей? – спросил Игорь тихо.       Серёжа кивнул и нежно погладил краешек страницы. – Наверное, я на неё похож.       У вечно спокойного и собранного Игоря защипало в глазах. Свою маму он почти не помнил, но прекрасно мог представить, каково это – терять родителей. У Игоря хотя бы остались дядя Федя с тётей Леной, а маленький Серёжа был совсем один. Окажись на его месте Игорь, его бы не только Психом звали. – Родственников не было? – спросил он тихо. – Не знаю. Наверное, были. Кому-то же досталась наша квартира. Но из детства я никого не помню.       Он в последний раз бросил взгляд на рисунок и перевернул страницу. – Волков? – догадался Игорь.       С рисунка на него смотрел хмурый парень, одногодка Серёжи, но выглядел он старше. Весь в чёрной штриховке: и волосы, и насупленные брови, и кофта. На шее висел волчий клык. – Я сказал ему позировать, а он устал через пять минут.       Серёжа шмыгнул носом и улыбнулся. Игорь снова перевёл взгляд на рисунок. – Красивый, – заметил он. – Если ты ему не сильно польстил.       Тихо рассмеявшись, Серёжа кивнул. – Наши девчонки за ним с детства бегали. – Не догнали? – пошутил Игорь. – Ага. Я вас познакомлю завтра, ладно? Ты ему понравишься, – он окинул Игоря оценивающим взглядом. – Вы похожи чем-то, кстати.       Снова взглянув на рисунок, Игорь прищурился. – Чем это?       Серёжа пожал плечами. – Вы одного роста. Когда молчите, у вас выражение лица одинаковое. И вы, по-моему, характерами похожи.       Игорь задумчиво хмыкнул. Ещё какое-то время они рассматривали рисунки и начали собираться. В школе всё ещё шли уроки, и у Игоря появилась идея. – Пойдём ко мне? – предложил он. – На старую квартиру? У меня ключи есть.

***

      Дома ничего не изменилось. Как только Игорь отпер дверь, где-то в коридоре с потолка посыпалась штукатурка. Не много, а так. Папа называл это “чтобы не расслаблялись”. Он всё собирался затеять ремонт, но график работы не позволял. А сейчас Игорю было как-то даже кощунственно о таком думать. Хотелось оставить всё, как есть, даже осыпавшуюся штукатурку. – Проходи, сейчас я тапочки… найду, – пригласил он замершего в дверях Серёжу.       Тот неловко вытер сухие кроссовки о коврик на пороге и шагнул в квартиру. Игорь включил свет: даже в середине дня из-за грязных окон было темно, как вечером. Проверив отрытые из недр шкафа тапочки на предмет заселившихся паукообразных, Игорь протянул их Серёже. – Спасибо. Здесь… интересно, – сказал он, подумав.       Оглядевшись, Игорь понял, что в квартире и правда “интересно”. Только переехав к Прокопенко он узнал, что ванна на кухне – не в порядке вещей, что обычно в гостиной не висит боксёрская груша, а дверь в туалет, когда она начинает выпадать из петель, нормальные люди вешают обратно, а не снимают, как сделали они с папой. – Папа много работал, ему было не до того всегда, – пояснил он, смущённо почёсывая затылок, – а я теперь вроде как хочу всё так и оставить. Может, дверь повешу.       Серёжа перевёл встревоженный взгляд на туалет, потом – снова на Игоря. – Может, тут и не хоромы, но мне нравится, – защищаясь, сказал тот. – Нет, мне тоже! – Серёжа подошёл ближе и заглянул в глаза. – Тут правда интересно! Я нечасто бываю в гостях, мне не с чем сравнивать. Дома всегда мама за порядком следила, ей нравилось, когда всё светлое и аккуратное. А здесь как… берлога. В хорошем смысле! Тебе подходит.       Он смутился и посмотрел виновато. Игорь хмыкнул. Они прошли в гостиную. – Ого! – воскликнул Серёжа, когда увидел окна.       Серёжа обогнул диван, едва не споткнулся о стопку книг на полу и прижался к окну. Подсвеченные, его распущенные волосы казались пламенем. Игорь засмотрелся и застыл на месте. – Отсюда такой вид… – прошептал Серёжа, и Игорь скорее не услышал его, а прочитал по губам.       Он подошёл ближе и тоже посмотрел в окно. Вид действительно был прекрасный. Крыши домов блестели на полуденном солнце, небо было голубое-голубое и, как неожиданно для себя заметил Игорь, отражалось в голубых глазах Серёжи. Тот весь прильнул к окну, даже рот от удивления приоткрыл, и оглядывал пейзаж своим художническим взглядом. – Хочешь порисовать? – предложил Игорь.       Серёжа перевёл на него свой восторженный взгляд, и что-то в Игоре умерло и снова воскресло. – Очень! Но ты хотел научить меня драться?       На его лице, как Игорь ни старался, не смог прочитать ни капли заинтересованности. – А ты сам-то этого хочешь? – спросил он. – Нет, не очень, – честно ответил Серёжа. – Почему ты тогда согласился? Ты иногда как будто… я не знаю, – Игорь замялся, видя, что Серёже некомфортно, – говоришь что-то, а потом наоборот делаешь. Как будто два разных человека.       Глаза Серёжи вдруг расширились, и он отступил на шаг назад. Он обхватил себя руками за плечи и не сводил с Игоря настороженного взгляда. – Я не хотел сказать, что ты двуличный! – поспешил оправдаться Игорь, понимая, что обидел, но не зная, как это исправить. – Я не в том смысле. Просто… извини, – сдался он. – Я не знаю, что за хуйню я несу.       Серёжа смотрел, отступив в угол и нахохлившись как воробей, и молчал. Игорь вздохнул и опустил взгляд. Вот поэтому, кроме Бустера, у него и нет друзей. – Я помню твоего отца, Игорь Гром, – услышал он спокойный голос.       Игорь удивлённо поднял голову и растерялся. На него смотрел Серёжа, но опять как будто не он. Взгляд сильно изменился. Голубые глаза, секунду назад испуганные, смотрели прямо и с каким-то вызовом. Голова склонилась набок. Руки свободно висели вдоль тела. Ни намёка не стеснение или неловкость. Забывшись, Игорь не сразу осознал услышанное. – Ч-что? – переспросил он. – Константин Игоревич Гром, да? – Когда вы?.. – Он меня опрашивал, – перебил Сергей. – Я был свидетелем пожара. Трое погибших. Твой отец приехал на вызов, мы поговорили. Он тебя упоминал. Если, конечно, у него нет другого сына. – Что ты?.. При чём тут мой отец?       Нахмурившись, Игорь смотрел, как Сергей как ни в чём не бывало обводит взглядом его квартиру, но абсолютно без эмоций на этот раз. По спине пробежал холодок. – Почему ты это говоришь? – спросил Игорь настойчивее.       Взгляд Сергея, наконец, снова сфокусировался на нём, но какой-то другой, незнакомый. – Ты же сам спросил, – он дёрнул плечом. – Ты же хочешь узнать, почему меня называют Психом? Почему я такой “двуличный”?       Его губы растянулись в какой-то хищной улыбке, и Игоря бросило, на этот раз, в жар. – Только если ты хочешь рассказать, – осторожно ответил Игорь.       Разговор стремительно зашёл не туда, и нужно было как-то вернуть всё к зарождающейся дружбе, к тому, как хорошо всё было пять минут назад, пока Игорь всё не испортил. Но его чутьё, привитое отцом желание дожать, докопаться до правды, подводило. Спас, на удивление, Серёжа. – Не хочу! – воскликнул он чересчур громко, отчего они оба вздрогнули.       Будто очнувшись, он вдруг заморгал, неловко дёрнул руками, задвигался как будто весь, даже дышать начал шумнее. – Извини, я… – начал он, но Игорь перебил. – Нет, подожди, вернись!       Он сам не очень понимал, куда и кого просил вернуться, но Серёжа понял. Он нахмурился, посмотрел затравленно и обречённо, снова вздрогнул и… вернулся. Секунду спустя перед Игорем снова был не-Серёжа. – Как ты это делаешь? – выдохнул он поражённо. – Ты не похож на актёра, ты не притворяешься, а как будто… тебя два. – А ты сообразительный, – похвалил не-Серёжа, – раз понял это за один день, – он вдруг шагнул вперёд и протянул руку. – Можешь звать меня Разум. Назовёшь хоть раз Психом – сожгу.       Игорь как будто со стороны смотрел, как пожимает чужую руку. – Разум?.. – переспросил он потрясённо. – Сокращение от “Разумовский”, – он прищурился. – Рано я тебя сообразительным назвал. Нас двое в одном теле. Два сознания. – И вы так просто… меняетесь? – Ну, не просто, – он прошёл к дивану, скинул тапочки и с ногами уселся на подлокотник. – Серёжа меня к людям не подпускает. Обычно. – А ко мне пустил? – уточнил Игорь, очень стараясь всё осознать. – Я сам напросился. Ты мне понравился. – Ты поэтому со мной дрался?       Сергей рассмеялся, но его выражение лица сделалось не весёлым, а хищным. – Нет, это Серёжа сам. Боялся, что я тебя покалечу.       Игорь вздохнул и тоже опустился на диван. О таком он слышал впервые, и теперь не знал, как нормально реагировать. А можно ли было нормально реагировать, когда из одного рта с тобой разговаривает два разных человека? Он посмотрел на Сергея. Тот беззаботно рассматривал ногти на руках. – Извини за скептицизм, но можно как-то проверить то, что ты говоришь?       Бровь Сергея надменно выгнулась. – Не-а.       Игорь задумался. – Олег знает? – спросил он.       Сергей фыркнул. – Знает. Он меня ненавидит. – За что? – удивился Игорь. – За то, что я не его Серёжа.       Он пожал плечами. Пытаясь усесться поудобнее, он чуть не упал с подлокотника и по-птичьи замахал руками. Игорь потянулся помочь, но Сергей уже поймал равновесие и теперь смотрел, нахмурившись, на диван, как на предателя. Игорь истерично хихикнул с его выражения лица. – Ты не Разум, ты Ворона, – произнёс он не думая.       Глаза Сергея сверкнули. – Можешь называть меня Птиц, – разрешил он, поразмыслив. – Или Птица, но Птиц – круче. – Ладно?.. – с сомнением протянул Игорь, и повисло неловкое молчание. – Так ты… э-э-э… хотел научиться драться?       Птиц фыркнул. – Я умею драться, – сказал он. – Просто хотел выманить тебя куда-нибудь.       Прозвучало так себе. Оглядываясь назад, Игорь осознавал, что остался один на один с малознакомым человеком, у которого вместо тараканов в голове вторая личность, причём не сильно адекватная. Но сейчас Игорь просто истерично переваривал происходящее. – Серёжа хотел тебя нарисовать, – сказал вдруг Птиц. – Меня? – не понял Игорь. – Ну, вид у тебя из окна, конечно, красивый, но ты нам больше понравился. – Э… – Игорь смутился. – Спасибо? Птица вдруг дёрнулся и вскочил с дивана. – Нет, не говори этого! – воскликнул он.       Спустя мгновение непонимания Игорь понял, что это уже Серёжа. Начинала болеть голова. Смотря, как нервно Серёжа мнётся с ноги на ногу, Игорь вздохнул. – Какой-то пиздец, – вынес он вердикт. – Вы с рождения так?       Переставая нависать, Серёжа опустился на диван, уже как нормальный человек, а не как ворона, на подлокотник. – Как себя помню, – он тоже вздохнул и осторожно посмотрел на Игоря. – Ты думаешь, я ненормальный?       Игорь опешил и ляпнул первое, что пришло в голову: – Ещё бы! Нормальные люди обычно одни в своей голове.       Серёжа вздрогнул всем телом и встал. Игорь перевёл на него взгляд: глаза Серёжи были крепко зажмурены, а сжатые в кулаки руки тряслись. – Нет, подожди, я не это хотел сказать! – попытался он, но Серёжа вдруг зажал уши руками. – Я пойду, – сквозь зубы сказал он. – Он хочет тебя ударить.       Не давая себе времени оценить риски, Игорь тоже поднялся и в два больших шага оказался перед Серёжей, преграждая ему выход. Осторожно он обхватил чужие запястья и развёл руки в стороны. – Я правда не это хотел сказать, – виновато сказал он. – Но ты имел это в виду, – Птиц сверкнул Серёжиными глазами. – Ну, да, – Игорь пожал плечами и продолжил, не обращая внимания на гневный взгляд. – Ты спросил, считаю ли я тебя нормальным – я не буду тебе врать. Ты… Вы… Это не очень нормально. Я такого никогда не встречал. Я, честно говоря, в ахуе. И немного паникую, поэтому хуйню несу. – Ты всегда хуйню несёшь, – буркнул Птиц чуть более миролюбиво. – Есть такое, – согласился Игорь. – Я имею в виду, что, ну, не нормально – и ладно!       Птиц посмотрел на него скептически, стряхнул с запястий пальцы, которые Игорь, наконец, додумался разжать, и отошёл на шаг, ожидая, видимо, дальнейший поток хуйни. Игорь вздохнул. – Я на второй год оставался, – ляпнул он, видя, как брови Птицы поднимаются выше. – Это не нормально. У дяди Феди и тёти Лены своих детей нет, а им уже почти пятьдесят. Ну, примерно. Тоже не нормально, короче. Вас вот двое в одной голове – точно не нормально. Ну и похуй?..       Он оборвал свою речь и замолчал, осторожно поглядывая на Птица. Тот молчал тоже, всё ещё с сомнением во взгляде. – То есть, ты не против, что я… вот такой? – спросил уже Серёжа.       Игорь усмехнулся. – А что я сделаю-то? Возражать начну?       Серёжа его веселья не разделил. – Расскажешь всем в школе, кто ещё сам не догадался, и меня упрячут в психушку.       Игорь изумился: – Вот это ты всё продумал.       Серёжа молча ждал ответа. – Конечно, я так не сделаю! – возмутился Игорь. – Я хотел с тобой дружить… – он смутился, – а в психушку передачки носить неудобно, наверное. – И сейчас хочешь? – тихо уточнил Серёжа.       Его беззащитный взгляд что-то сложное делал с сердцем Игоря. – Хочу, – он кивнул несколько раз для верности. – И сейчас хочу.