Never Gonna Let You In

Я уже и не вспомню, сколько времени мы потратили, сидя на полу и заливая собственными слезами одежду друг друга, а вместе с этим и горькие истории нашей боли - у каждого своей, но при этом так одинаково ноющей и зудящей где-то в районе сердца. Нико бросало то в жар, то в холод, его тело каждый раз покрывалось мурашками, стоило мне убрать свои руки с его спины, и я чувствовал, что он потихоньку проваливается в сон, несмотря на то, что он всё говорил и говорил, чередуя проклятия в свой адрес с заикающимися всхлипами. Через какое-то время его рыдания утихли — он, кажется, выплакал в ту ночь все свои слёзы на много лет вперёд. – Хей, дружище... – Я глубоко вздохнул, собирая в голове крупицы сильно покалеченного спокойствия, и акуратно, насколько мог, потеребил сонного Нико за плечо. – Я понимаю, на мне лежать, наверное, очень удобно, но может всё-таки пойдешь спать в теплую кроватку, мм? – Ннн-даа, яя щщаас... – он пробормотал что-то невнятное, и я окончательно понял, что Нико уже на полпути к розовым пони царства Морфея. – Горе мне с тобой, – прошептал я себе под нос тихо, – ох горе... Каждая мышца моего тела ныла от долгого нахождения в одном положении, и я с облегчением встал, размяв ноги и прохрустев скрюченной спиной. Затем не без труда взял Нико на руки, сделав про себя пометку всё-таки записаться в спортзал и подкачаться, прислонил его голову к своей груди и отправился в соседнюю комнату — укладывать ребёнка спать. Пока взбивал подушки и подтыкал под сонное тело одеяло (чтобы случайно не продуло!), невольно засмотрелся. Нико был красивым. Я и раньше это замечал, но шанс рассмотреть вокалиста так детально до сегодняшней ночи выпадал мне лишь однажды, и в тот момент я ещё не понимал, насколько ценными в дальнейшем станут для меня эти воспоминания.

* * *

– Парни, вылезаем из машины, быстро! – взволнованно командует Томми на девятый час поездки, припарковывая автомобиль у обочины. – У нас, кажется, колесо пробило. Коллективное «Бляяяядь», последовавшее за данной фразой, беглый осмотр каждой шины на наличие инородных предметов внутри, безнадёжное «Сами не заменим» — и вот мы сидим на окраине какого-то шведского города в ожидании эвакуатора, расстроенные внезапным чп и сильно уставшие. Будь неладен этот пятисантиметровый шуруп! Откуда такие вообще на дороге валяются?? Теперь мы потеряем оставшийся день, а это в наши планы совсем не входит. Мы выехали из Оулу рано утром, пересекли Шведскую границу и теперь держали путь на юг страны, чтобы сесть на паром до Дании, а затем направиться в Германию и выступить на нашем первом международном фестивале. И клял я матом всех полуразваливающихся автомобилистов, теряющих свои запчасти прямо на трассе!! Я сажусь, расстелив на траве старую отцовскую джинсовку, между машиной и небольшой сосновой посадкой. Запах хвои, доносящийся до меня с лёгким ветерком, немного успокаивает нервы, но этого недостаточно, чтобы окончательно расслабиться. – Йоонас, не грузись ты так. Пиво будешь? – Олли, на секунду закрыв мне своим телом вид на солнце, опускается на траву рядом. – До настоящего немецкого ему, конечно, ещё далеко, но на вкус вроде неплохое. Принимаю из рук Мателла жестянку, открываю её и делаю глоток. Освежает, но сильно легче от этого не становится. – Где вы вообще нашли это пиво? Мы стоим уже давольно далеко от города. – Ооо, это Лалли и Хокка постарались, - по другую сторону от меня приземляется Нико. В руках он тоже держит банку с хмельным напитком, судя по этикетке, другого сорта. – Даже удивительно, что их «пивной заговор» прошёл мимо тебя. – «Пивной заговор» ? Нико заговорчески хмыкает, в уголках его глаз прыгают бесята. – Молчу, молчу. Эта тайна уйдёт со мной в могилу. Где-то рядом смеётся Мателла, и я уже почти разворачиваюсь, чтобы дать ему возмущённый подзатыльник, но замираю на месте. Мой взгляд прочно приклеен к шее Моиланена. Парень запрокинул голову, видимо, чтобы сделать последний глоток, но немного промахнулся, и теперь вниз по подбородку стекала тоненькая пенная дорожка, образуя небольшое пятно на вороте футболки. Я завороженно гляжу, как липкая жидкость минует губы и, огибая кадык, останавливается маленькой капелькой на загорелой коже. Красиво... Хочется слизать её языком. Боже, ну о чём я вообще думаю? Какая капелька? Какой язык?? У Нико такая же обычная шея, как и у всех, и сам он – такой же обычный. Нужно прекращать глазеть, это уже как-то не культурно. Из мыслей меня, слава всем богам, вырывает задорный голос Йоэля. – Пьёте, и без меня?? – Тебе нельзя, ты за рулём, – подтрунивает вокалиста Олли. – Ага, а тебе, как-будто, можно, пиздюк семнадцатилетний! – Йоонас, а ну-ка поддержи моё пиво. – В моих руках оказывается ещё одна полупустая баночка алкоголя. – Я чувствую, что кто-то сейчас получит по своей тощей заднице! Напущенно злой Матела поднимается со своего места и, быстро набирая скорость, пытается догнать удирающего Хокка. Где-то рядом хихикает наблюдающий за этой вознёй Нико, и я, заражённный его смехом, вскоре и сам начинаю хохотать. Примерно через час ожидания все облегчённо выдыхают: за нами приехали. Йоэль, как единственный в группе, кто хоть немного владеет шведским, идёт разговаривать с водителем эвакуатора – пузатым мужчиной в возрасте с шикарной бородой. Через мгновение мы все сидим в машине: Томми и Олли впереди, а я и Нико — на заднем сидении. Хокка, вместе с водителем закрепив вокруг машины тросы погрузочного крана, залезает на пассажирское место в салон эвакуатора, после чего наш микроавтобус, как невесомая пушинка, вместе с нами на пару минут зависает в воздухе, прежде чем приземлиться на платформу. Вечереет. Мы отправляемся в ближайшую шиномонтажку. Ощущать, что ты двигаешься внутри автомобиля, который при этом стоит на месте — странно. Картинка перед глазами непривычно дёрганная. Голова начинает болеть при первой же попытке зафиксировать взгляд на одной точке, а смотреть в окно становится тем более невыносимо. Я обвожу взглядом салон и вижу, как парни постепенно закрывают глаза в попытке уснуть. Первым отключается Лалли. Он, уставший после долгой дороги за рулём, тихонечко посапывает, откинувшись почти на максимум в водительском кресле. Мателла, последовав примеру друга, прикладывает голову к холодному стеклу, и уже через несколько минут засыпает сладким сном. – Знаешь, я им даже завидую, – неожиданно произносит Нико. Он придвигается ко мне ближе и говорит шёпотом, боясь потревожить друзей. – Они, будущие медики, уже привыкли отрубаться в любом удобном месте, и это круто. – А ты? Спать не хочешь? – я пытаюсь не смотреть в изумрудные глаза напротив, мне всё ещё стыдно перед самим собой за свои недавние странные мысли. Моиланен снова хмыкает, но уже не весело, как час назад, а устало и немного грустно. – Хочу, даже очень, но ты же знаешь... У меня врятли получится выспаться. Я знаю. Я знаю и всё понимаю, но не могу смотреть на то, как парень рядом со мной мучается, зевая и потирая ладонями полузакрытые веки. Поэтому я решаю поступить иначе. – Сыграем в города? – Перевожу тему и вижу, как Нико мгновенно расслабляется. Он не хочет вспоминать о моменте, в который вся его жизнь пошла наперекосяк. Не хочет снова прокручивать в голове, могло ли всё случится иначе, если бы он не познакомил в тот вечер двух дорогих его сердцу людей, которые позже вставили ему нож в спину. Не желает даже вспоминать о ней — Луизе, своей ненаглядной бывшей, которая порвала с ним по переписке, написав, что тайком встречалась с его лучшим другом уже два месяца. Это было больше, чем первая любовь. Это было больнее, чем просто расставание. – Давай, – губы Моиланена расплываются в благодарной улыбке. – Только ты начинаешь. – Ну, раз ты так хочешь... Осло! – Оулу. – Чёрт, почему я сам это не сказал? – Ураярви. – Има-ат-рааа... – Произносит Нико, зевая снова. Он постепенно засыпает, но упорно продолжает это игнорировать. – Амстердам. – Хм... "М", да? – Мичиган. Может в штате Мичиган и есть город с названием Мичиган, но я решаю не указывать Нико на эту ошибку. Он и так слишком измотан тяжёлым днём и, судя по бледному цвету лица, бессонной ночью накануне, так что грузить его лишний раз я не хочу. – Неа... – Начинаю произносить я, но в лёгких резко кончается кислород. Тёплый лоб друга утыкается в моё плечо, и я замираю, словно статуя, боясь пошевелиться. – ... поль. Неаполь. Лесополоса за окном сменяется пейзажами свежих зелёных лугов, салон микроавтобуса постепенно наполняется светом закатного солнца. А Нико, смешно надув губы, спит на моём плече. Моя уловка сработала - игра, требующая напрягать память, помогла Нико отвлечься от тёмных кровоточащих воспоминаний, и вскоре он заснул. Только вот тот факт, что парень выберет своей подушкой меня, я не предусмотрел. Короткостриженная густая шевелюра Нико немного колет мою шею, но я стараюсь не обращать на это внимание. Если я могу дать другу хотя бы час спокойного сна, я это сделаю, хватит с него бессонных ночей из-за страданий о недостойной девушке. Как вообще она осмелилась его бросить? Его - такого клёвого и талантливого парня? Не сказал бы, что Нико лучше всех на свете, но он явно не заслужил такого отношения к себе. Луиза поступила подло и ушла к такому же подлому человеку, раз он был способен пожертвовать ради неё многолетней дружбой с Нико. Веки Моиланена дрожат, он что-то обеспокоенно бормочет во сне. Наверняка ему снится кошмар. – Тшш, всё в порядке, – шепчу я ему на ухо и вижу, как напряженное лицо парня расслабляется. Мне почему-то кажется, что Нико необычайно красив в этот момент. Черты лица у него очень мягкие, ещё не лишённые детской округлости. Я немного наклоняюсь, чтобы их рассмотреть. Замечаю несколько маленьких родинок, на которые не обращал внимания раньше, чуть вздернутый нос, изгиб густых ресниц, пушок на щеках. Мило. Нико выглядит очень мило. И дуры те девушки, которые не видят того же!

* * *

Сейчас же я смотрел на Нико и видел в нём совсем другого, но всё ещё родного и слишком мною любимого человека. За время, что прошло с той поездки, он успел отрастить волосы, что разметались по подушке, почти до плеч, от чего перестал походить на смешного взъерошенного воробья, а ещё прибавил пару сантиметров в росте. Но главным отличием прежднего, маленького Моиланена от его взрослой версии стала спрятанная в складке меж густых бровей вековая усталость. И, хоть я не знал всех причин её появления, мог уверенно судить по бледной коже, чуть впалым щекам и глубоким теням под глазами, что в последнее время жизнь помотала Нико похуже нас всех. За окном тем временем светало, циферблат электронных часов на прикроватной тумбе бил по глазам ярко-зелёными цифрами - 07:44. Кажется, и мне давно пора спать... Я отошёл от кровати, неохотно отведя взгляд от лежащего на ней парня, и потопал к шкафу, с целью найти на одной из полок чистое постельное бельё. Пока раскладывал и застилал для себя диван в зале, почувствовал острую необходимость в никотине, и только проверив все карманы, вспомнил, что так и оставил пачку любимого "Винстона" лежащей на подоконнике своей стремительно покинутой квартиры. Это было очень некстати - идти в магазин за новой пачкой я сейчас не хотел, да и сил у меня на это, если честно, совсем не осталось... И тут меня внезапно осенило: его бывшая курила! Если она и правда со скоростью пули собирала свои вещи, как рассказывал Нико, могла и забыть сигареты на балконе! Не факт, конечно, что он их не выкинул в мусорку в порыве гнева за эти несколько дней самобичевания, но проверить всё же стоит. Вуа-ля, я оказался прав и спасён! - лишь приблизившись к балконной двери, я увидел на подоконнике по ту сторону стекла помятую пачку, зажигалку и пепельницу с приличной горочкой окурков. Закурив и слегка расслабившись после первых затяжек, я не сразу понял, что именно показалось мне подозрительным в этих сигаретах... Это был синий "Винстон", точно такой же, как у меня. Странно... Элла никогда не курила "Винстон", он казался ей горьким и слишком крепким... Она терпеть его не могла так же, как и меня, а своё предпочтение отдавала всегда более легкому и сладкому "Чапману". И откуда тогда здесь эта пачка?

Глупо предпологать, что человек много лет курил одну марку сигарет, а потом резко перешёл на ту, что ему никогда не нравилась, но думать, что купил их сам Моиланен - ещё страннее. От всех этих размышлений у меня голова пошла кругом, поэтому я решил просто забить, потушил догоревший бычок, которым нечаянно обжёг пальцы, закрыл окно и лег спать, мгновенно провалившись в сон.