Нет, Дед Мороз, погоди!

Аня любила Новый год. С детства, и сейчас, в свои двадцать два, ничего менять не собиралась, несмотря на то, что встречать ей его предстояло одной в комнате в компании с маленьким портативным теликом, оставленным соседками, чтобы Никитиной не было так одиноко. И дернуло же ее, девочку с Дальнего Востока, поступать в Санкт-Петербург. Актриса. Загорелась этой идеей, едва её взяли в студенческий театр в Благовещенске, где она и получила своё первое юридическое образование, и на подмостках которого она блистала долгие пять лет скучной учёбы. После диплома всё развивалось так быстро, что Никитина даже и глазом моргнуть не успела - уже числилась в числе студентов Петербургской академии театрального искусства. Родители давным-давно уже встретили Новый год и отправились на боковую, они у неё немолодые и долгие гуляния явно не для них, особенно, когда дочки, способной хоть как-то украсить праздник, нет рядом. У Ани же в Питере до наступления года Петуха оставалось всего-то пятнадцать минут, самое время для того, чтобы укутаться в одеяло посильнее и начать уплетать за похудевшие от стресса и переутомления щёчки яркие и сочные мандарины. Так она и поступила, правда мандаринов в пакете оставалось всё меньше, а губы от кислого сока покраснели и стали печь. На их этаже в общежитии никаких тусовок не планировалось, все разъехались на праздники по домам, этажом выше кто-то яро отплясывал под новогодние хиты и веселился. И Аня вполне могла обнаглеть и присоединиться, но "Голубой огонёк" и пакет мандаринов прельщали её гораздо больше, нежели изрядно пьяная компания с режиссёрского. Наряжаться в красивое платье и делать праздничную причёску и макияж не было смысла, если только для собственного удовольствия. В качестве праздничного наряда была выбрала пижама, в которой Аня валялась на кровати уже несколько часов. В целом валяться в постели без дела было не про неё, но обстоятельства сложились таким образом, что другого выбора у неё не было. Все необходимое было аккуратно расставлено на столе: оливье, мандарины и маленькая бутылка шампанского. Только ёлки не хватало, руки так и не дошли. Закинув оставшиеся дольки в рот, лениво подходит к зеркалу и распускает ранее собранные волосы. Такая роскошь, пару движений пальцами у корней и красота готова, даже стараться не нужно. Пару раз провела гигиеничкой по губам, брызнула на шею духами, сама не знала, зачем. Просто захотелось. Окно задребезжало от пары ударов, будто постучал кто-то. От нарушившего тишину резкого звука внутри все похолодело, ноги приросли к полу, а взгляд замер на занавесках, сквозь которые пробивался свет фонаря и новогоднего убранства города. Подумала, что ветер разбушевался, даже шторы сперва раздвигать не хотела, но когда стук повторился, напрягалась не на шутку и все-таки решила рискнуть. Чего уж терять, вряд ли маньяк полез бы за ней через окно в новогоднюю ночь. У этих ребят есть дела поважнее. - Музыченко, ты совсем больной? Уцепившись одной рукой за кирпичный подоконник, который так и норовил подвести его и обвалиться, а второй за заледенелую водосточную трубу, на парапете здания стоял Юра Музыченко, ее однокурсник, отличающийся своей любовью к приключениям и особо трепетным отношением к самой Ане. За плечами рюкзак, из которого торчит нечто, похожее на зелёные еловые ветки, на голове слегка припорошенная снегом коричневая шапка. Улыбался, как дурачок, едва увидел Анины глаза по пять копеек и её едва не отвалившуюся от шока челюсть. Намело на него, пока шёл до этого проклятого общежития и карабкался, думал, что в снеговика превратится. Из открытого окна повеяло теплом, нужно было пробираться внутрь помещения и при этом постараться не посчитать зубы и рёбра. Оперся о подоконник в комнате, ловко закинул ногу и уже спустя пару секунд, закряхтев, оказался наконец в отапливаемом светлом помещении, в котором, в придачу ко всему ещё и приятно пахло духами и мандаринами. Женская комната, конечно, куда же без этого. Колотить наконец перестало, дышать стало легче. Через окно к девушкам он ещё не карабкался, такое приключение потребовало гораздо больше сил и физической подготовки, чем Юра предполагал. С его куртки мгновенно на пол осыпался снег и мгновенно растаял, оставил на полу лишь несколько лужиц. Скинул рюкзак на пол, снял с себя шапку и довольно, с улыбкой до самых ушей, поглядел на застывшую в непонимании Аню. Никитина сделала несколько шагов назад и теперь придерживалась стенку, наивно полагая, что это поможет ей в случае чего не упасть в обморок. Сложившаяся ситуация была похожа либо на бред, либо на сон, и ни тот, ни другой вариант девушку не устраивал. - Сюрприз удался? - Не то слово, - к Ане наконец вернулся дар речи и она вернулась к чистке зажатого минутой ранее в руке мандарина. Парень тем временем поглядывал на хозяйку комнаты, ее скромную «поляну» и снимал с себя шарф и куртку. Не сказать, что он старался принарядиться, но свитер выбрал самый аккуратный и тёплый, в другом бы просто-напросто замёрз по дороге из Гатчины в Петербург. - Музыченко, я не понимаю, ты чего вообще тут забыл? Ты же говорил, что будешь дома с друзьями. - А я передумал, - ухмыляется и цокает языком, продолжает расшнуровывать ботинки. Час протрясся в электричке, все маршрутки как назло были забиты под завязку, и ему с его роскошным букетом из еловых веток явно не обрадовались бы. Буквально влетел в последнюю в этом году электричку, ехал в прокуренном тамбуре, нанюхался таких ароматов, думал, что не выветрится по дороге, замёрз, как чёрт, но не мог отступиться от своего плана. Приспичило ему отменить все дела, бросить друзей и родителей и уехать в Петербург к скучающей в общежитии Ане Никитиной. - Никифоровна тебя не засекла? - при одной упоминании вахтёрши у Музыченко всё сворачивается внутри. Женщина оказалась крайне принципиальной, не соглашалась его пустить ни под каким предлогом и никак не реагировала на всё его обаяние. - Страшная она у вас женщина, Ань, неподкупная - жуть, я пытался по-хорошему, как белый человек, но она уперлась и ни в какую, пришлось прибегнуть к старому дедовскому через окно. - Юра, третий этаж, ты вообще дурак? А если бы сорвался? - Юре было приятно это беспокойство, хоть какие-то чувства у неё удалось разбудить, а это он только появился в комнате. Развлекательная программа должна была быть спонтанной, чистая импровизация. - Ну не сорвался же, - пожимает плечами, как будто бы, карабкаясь по зданию, не думал о том, какой нелепой в случае чего окажется его смерть и не чувствовал дрожь в коленках. - Анют, не бухти, до Нового года пять минут, а ты без открытого шампанского. Этого Аня отрицать не могла, шампанское и правда стояло закупоренным на ее скромном праздничном столе. Но и праздновать в компании кого бы то ни было она не планировала, а тут Музыченко, как снег на голову. Может быть она и не прикоснулась бы к игристому, если бы однокурсник не влез к ней и не обдирал теперь фольгу с горлышка бутылки. Юра несколько месяцев яро подбивал клинья, а у Ани закончились силы от этих клиньев отмахиваться, поэтому она собственно и сходила с ним на пару прогулок. Предновогодний Питер восхищал помпезностью своего убранства. В день, когда все ее новогодние планы полетели к чертям собачьим, заплаканная из-за того, что не успела купить билеты домой, Аня встретила Музыченко в продуктовом магазине недалеко от общаги. Черт его знает, что Юра там делал, может забегал к одногруппникам и решил заскочить в магазин, а может и специально поджидал ее. Тогда неожиданное появление Музыченко на горизонте было последним, что ее волновало. Он настиг ее у отдела с шоколадными конфетами, которыми Аня планировала снять стресс, и спросил, чего она ревет. Жаловаться не хотелось, но язык развязался сам собой, тёплые чувства, которые она тщательно скрывала, рвались наружу, как бы Аня ни пыталась удержать их обеими руками. Музыченко выслушал, посочувствовал, даже предложил ей встретить в компании его друзей, но Никитина любезно отказалась. Если бы предложил себя в качестве компании, она ещё подумала бы и скорее всего согласилась, но кучу незнакомых парней она явно не вынесла бы. Несмотря на приятную встречу, настроение было безнадёжно испорчено. А тут здравствуйте. 31 декабря. Нарисовался, да ещё и через окно. Как в сказке, правда на Деда Мороза он едва ли смахивал, ни бороды, ни посоха. Музыченко был забавным, особенно, когда пытался произвести на неё впечатление, не подозревая, что ему это уже удалось. Влюбилась, как девчонка, так безнадёжно, что страшно было. Постель ее была безобразно расстелена, даже неудобно стало перед Юрой, что собиралась встречать Новый год без праздничной атмосферы и в лёгком бардаке. Она конечно поглядывала на букеты из хвойных ветвей на ёлочных базарах, но купить себе в комнату не решалась. Украшать было нечем, да и долго они явно не простояли бы. Зачем тогда были распыляться на бесполезную атрибутику, даже если очень хотелось? Гирлянды в общежитии были запрещены, а мишура только пыль на себе собирала. - Можно я не буду переодеваться? Юра обращает внимание на ее "прикид" только сейчас. Длинные свободные розовые штаны и серая в цветочек кофта с длинным рукавом, зато причёска красивая. И улыбка тоже до безумия красивая, Юра невольно начинал улыбаться, глядя на неё. - Клевая пижама, мне нравится, - подмигивает, улыбается, а потом поглядывает на отцовские наручные часы. Время бежало неумолимо, президент уже несколько минут что-то вещал, щёки стоящей перед Юрой не накрашенной и дьявольски красивой девушки пылали огнём, а в горле пересохло. Никитина до сих пор не верила своим глазам, хлопала ресницами и улыбалась. Пробка выстрелила в потолок, а Аня застыла в двадцати сантиметрах от Юры с двумя чашками в руках. Шампанское наполнило кружки, его хватило, чтобы заполнить их ровно наполовину, а речи Путина сменились боем курантов. Они так по-дурацки стояли рядом и глядели друг на друга, Аня совершенно растерянная и со скромной улыбкой, Юра совершенно счастливый и без доли смущения. - С Новым годом! - С Новым годом! - откликнулась Аня, чокнулась о его кружку и попыталась найти спасение от неловкого молчания в шампанском. Вкусное, даже несмотря на то, что тёплое. - Загадала желание? - поставил опустевшую чашку на стол и сложил руки на груди. Никитина закивала. Загадала, куда же без этого. Мама приучила, некоторые из них сбывались, некоторые проваливались, но привычке своей Никитина изменять не собиралась. Праздник ведь, самый волшебный день в году. - А ты? - Я не верю в это, но да, - улыбнулся и подошёл ближе, - загадал. От сотен мелких пузыриков щекотало нос. Мандарин попался кислый, а оливье ей удалось на славу, по крайней мере Юра, который, несмотря на Анины отчаянные уговоры не рисковать, если он не хочет отравиться, попробовал салат и не переставал её нахваливать. В комнате запахло елью, ветки теперь стояли в трёхлитровой банке, Юра сидел рядом, не отрывал от неё влюблённого взгляда и увлечённо и долго рассказывал, как с приключениями и в спешке добирался до Питера и что наплёл родителям, лишь бы не ехать с ними на дачу. Выбираться из окна на городскую ёлку Аня отказалась, Юра не растерялся и решил устроить ей собственное представление. Репертуар правда выбирать не пришлось, телевидение решало всё за них и от этого было только интереснее. Один из каналов устроил марафон новогодних советских мультфильмов, Аня радостно захлопала в ладоши. Тысячу лет не чувствовала себя ребёнком. - А ну-ка, давай-ка, плясать выходи! - Нет, Дед Мороз, погоди! - Хоп-хоп-хоп, - Музыченко смешно вторит хриплому голосу поющего волка, а Аня с кружкой шампанского в руке заливисто смеётся, так хорошо он вошёл в роль, прикрыть глаза - и не отличишь. Ноги Юры отбивают в ритм песни, а выпил он всего ничего, вторую бутылку, принесённую самим Музыченко, открывать пришлось для Ани. Кружка опасно дрогнула, розовые пижамные штаны оказались безнадёжно испорчены игристым. От смеха на глаза уже слёзы наворачиваются и скулы сводит, шипучее шампанское чуть носом не пошло. Кружка от греха подальше отставлена на стол, теперь стоит рядом с Юриной. Заметив, что натворила, Аня бросает в Юру маленькой подушкой, буквально первым, что попало под руку. Это он во всём виноват, нечего смешить было! А ей сиди теперь в штанах с мокрым пятном. Тот ловит, отбрасывает на соседнюю кровать и в следующий миг с таким же счастливым лицом, как и минуту назад, когда он выплясывал на ободранном общажном полу, чтобы поднять Ане настроение, протягивает ей руку. Прямо как на их занятиях по танцу, галантно и по всем правилам. Главное, чтобы дама согласилась. А он запыхался, дышал тяжело, ещё и жарко было, топили в общежития не жалея. - Юр, мне дало в голову, я упаду! - мотает головой и улыбается, разбрасывает тёмные пряди по плечам, но от резких движений голова только сильнее начинает кружиться. Игристое на практически голодный желудок, конечно, куда же без вертолётов. - А мы вальс станцуем, - вытягивает, Аня легко поддаётся, видимо шампанское и правда сильно дало в голову. Вальс оба танцевали превосходно, а слова Музыченко звучат слишком убедительно, чтобы Никитина продолжала отнекиваться. "Главное - уверенность, Юрий Юрьич!" - Голова закружится, - музыкальный диалог Волка и Зайца продолжается, Юра начинает кружить девушку в вальсе на несчастных и сплошь заставленных старой мебелью шестнадцати квадратных метрах. Свернут сейчас на радостях стул или ударятся об углы кроватей, Музыченко было абсолютно плевать, лишь бы Аня в его руках, радостная и с блестящими глазами. - Я удержу, если закружится, - в подтверждение своих слов уверенно сжал её тоненькую талию одной рукой, хотя прекрасно знал положение рук в вальсе и за такую фривольность на паре получил бы "пару", да ещё и парочку ударов по рукам. Не может и не хочет он держать её согласно правилам. В конце-концов, они не на занятиях в академии, здесь они только вдвоём и преподаватель не вылетит из угла зала, чтобы отругать. Ничего не мог со своей влюблённостью поделать. Закружил в вальсе похлеще метели за окном. Аня не успевала менять положение своих ног, шерстяные носки скользили по скрипучему полу от каждого отточенного Юркиного шага. Раз-два-три, раз-два-три, даже на ноги не наступал. Они танцевали вальс под песню Зайца и Волка из "Ну, погоди!"! Скажешь кому-нибудь - не поверят, пальцем у виска покрутят. Ладони у него сухие и горячие. Голова и правда быстро закружилась, а Юра и правда удержал. Его головокружительные во всех смыслах слова движения сменились томным и спокойным покачиванием, которому она поддалась. Медленно двигался по кругу, трепетно гладил её талию и не сводил взгляда с её пушистых ресниц. Аня сделала вдох-выдох и буквально на долю секунды позволила своим глазам задержаться на его. Из-под тёмных густых бровей на неё глядели самые красивые и добрые глаза на свете, тоже карие, как и её, только гораздо темнее. Щеки вспыхнули, и теперь, кажется, дело было не в шампанском. Сердце умоляло прислушаться к нему и быстро-быстро билось о ребра, дыхание сбилось, голова, кажется, совсем отключилась. Ей было хорошо, отходить от Юры ни на шаг не хотелось. Этот придурок казался таким родным, таким "её", будто всю жизнь рядом. Сославшись на головокружение, опустила голову ему на грудь и глубоко вдохнула. Они почти не двигались, просто стояли, прижавшись, Аня сквозь свитер слышала шумные удары его сердца. Отпустил её ладонь и теперь обнимал её двумя руками. Такая тёплая. - Ждет мои подарочки Ребятня. И тебе достанется От меня! - Наконец, сбываются Все мечты. Лучший мой подарочек - это ты! - Лучший мой подарочек - это ты, - шепотом допевает строчку, без страха быть отвергнутым прижимается губами к макушке и втягивает носом запах ее волос. От Ани пахнет зимой и мандаринами. От Ани веет родным теплом, которым ни с кем делиться не хочется. Всё, как в старой зимней сказке, остановилось, замерло, замёрзло. Пара секунд тянулась целую вечность, а по ощущениям Юры прошло не меньше часа. В голове было пусто, какой-то розовый тёплый вакуум, воздух, казалось, только из какого-то детского счастья, восторженности и влюблённости состоял. Аня подняла искрящийся взгляд и в следующую секунду поймала накрывшую с головой волну нежности в Юриных глазах напротив. Засмущалась, уголки её губ поползли вверх, руки медленно заскользили по шее и задели горлышко его до жути колючего вязанного свитера. Страшно было, поэтому оба инстинктивно прикрыли глаза. Теперь боялись промахнуться. Аня коснулась его губ первой. Почему-то совсем легонько. Неуверенно, смазано из-за того, что ради этого поцелуя ей пришлось встать на носочки, но Юре хватило и пары секунд ее тёплых нежных прикосновений, чтобы понять ее положительный ответ на свой немой вопрос. А там уже взял ситуацию в свои руки, обхватил талию покрепче и трепетно зацеловывал её кислые от мандаринов и мягкие от бальзама губы, пока голова не начала кружиться. За окном лениво сыпал снег, в комнате пахло ёлкой и счастьем, а его новогоднее желание впервые исполнилось.