"Бессонница"

      Желать…       Не любить, не превозносить, не боготворить…       Лишь стремиться, тянуться, чтобы заполучить в пустую давным-давно постель... Иллюзия возвращения к жизни…       Желать…       Запретный плод, взмахом крыла, ресниц, руки, волос, способный уничтожить нечестивого. Куда ты смотришь, ангел, кем ты вдохновляешься? Где твои глаза? Где твоё сердце, если от него что-то осталось после той поганой жизни, что ты провёл на небесах?! На каждом из них, составляющих негласную лестницу иерархии, свергнутый, брошенный, отринутый. Влезший по глупости и велению мстительной, как оказалось, натуры, в план по захвату власти, которая тебя больше и не прельщает вовсе…       Желать…       С обрыва в омут от тайных желаний, долгие годы дремавших, чтобы вот-вот выплеснуться и погрести под собой остатки разума. Зная — кто она, чья она, как она оказалась с тобой рядом… не с тобой. Дьявол, до какой же степени тяжело знать, что она на расстоянии вытянутой руки, но бесконечно далеко: за пропастями искушений, желаний, субординаций, запретов и законов, удерживающих воспалённый разум от очередного шага к собственной погибели…       Желать… болезненно, не праведно, заведомо обречённо…       Заведомо обречённую…       Желать…              От статуи Равновесия уходил всё с теми же крамольными мыслями. Да и кто бы дал отпущение грехов тому, над кем гильотина возмездия подвешена собственными руками? Нет никакого отзыва на молитвы… Быть может, я их не получу больше из-за того, во что влез. Тогда казалось, что сознательно. Казалось, что правильно. На деле же, куда меня понесло, я понял лишь спустя время. Осознавая, что есть утрата, которую я не переживу ни в одном случае из всех, что могут развернуться. И всё же придётся идти на поводу собственного эгоизма и дальше. И я не в праве отступать. Не позволят.       Убить? Легко…       От имени прошибает холодный пот. Но задание предельно ясное. Имя звенит в ушах набатом, колокольным траурным перезвоном. И ещё это нелепое сокращение. Кому приходит в голову сокращать красивые имена?! Да кому бы они не давались!..       Даже ей…       Задание выполнено. Внутренне молился, чтобы всё же не прошла отбор. В ад, в рай… куда угодно. Только не сюда. Только не рядом: как ей в глаза смотреть после всего?! Даже зная, кто она. Доподлинно зная, чего ждать от гнилых насквозь женщин семейства Уокер. От сообщения Геральда о новой непризнанной я вздрогнул, от имени едва сдержал истерический смех… От вида… От вида внутри что-то сорвалось. Я не видел её вблизи, пока был на земле. Запрещал себе. Да и к чему?.. Если хватило пары взглядов, брошенных издалека. Хватило пару раз услышать голос, засевший в голове калёным железом. Не вынуть, не вытряхнуть, не забыть… Жить тебе с этим и дальше, проклятый… ангел.       Занятие подходит к концу… Рука чешется так, что хочется её оторвать себе. Безумно хочется. Возвращается с Дино. Вскидывая бровь проницательно кошусь на сына. Тот в ответ безразлично пожимает плечами. Что ж, тем лучше — одним скандалом меньше. Ещё не хватало, чтобы его понесло по стопам нерадивого родителя. Вики отчиталась о выполненном задании. Наивный чистый взгляд. Об инциденте перед спуском в водоворот и толчок в спину не вспомнила, гнева и отвращения во взгляде не уловил, выдохнул… Но руку продолжало безумно жечь… Шутка издевательского подсознания. Не стоило быть столь жестоким. Не заслужила. Не её вина.       Чистая…       Пока…       Из аудитории вышла в числе последних. Неохотно общается со своими, на демонов не смотрит, к ангелам обращаться почти стыдится. Странная. При этом уже чётко знает, что будет тянуться к свету. Едва не фыркнув от этой напускной скромности с серыми крыльями пустышки, одёрнул себя, уносясь из учебного крыла к жилому, в надежде переварить, усвоить ценный урок жизни. Очередной щелчок от справедливости: твои действия привели её сюда. Теперь будешь страдать.       О, в последнем я не сомневался…       Каждый последующий день — наблюдение. Просто видеть. Изредка говорить. Боится. И есть кого… есть чего. Из сделки не выйти. По крайней мере не выйти живым. Умирать не готов даже в своём положении попирающего дно. То ли со смутной надеждой на чудо и победу в схватке, то ли… то ли просто не готов… И время утекает. Финал близко. Несколько заданий. Но я отвлекаюсь на наблюдение. Каждый день, каждый вечер…       Будь то прогулка, занятия, практика или просто коротание времени за учебниками. Есть на что взглянуть… Скромность, опрятность, наивный любопытный взгляд. Справляется со всем. И даже не знаю — злит это ещё больше или всё же наоборот, заставляет внимательнее присмотреться? Сделать верный вывод?.. Хоть один верный вывод среди тысяч уже сделанных… определённо совершенно не верных.       Захлопываю последнее эссе по чарам, понимая, что голова не работает. Перед глазами робкая улыбка в ответ на неожиданно вырвавшуюся похвалу. Если слово «недурно…» можно счесть похвалой… Впрочем, когда я кому-то говорил хотя бы это?..       В саду тихо. Снова статуя. Снова молчаливый диалог с вечной пустотой и всего один вопрос. Даже не Ему, а о Нём. Он вообще кому-то отвечает из тех, кто о чём-то молит?.. Ладно, я — нечестивец, предатель, которого не пощадят явно, при любом исходе. Остальные-то?.. Они ведь тоже не слышали Его… И не потому, что не питают веры. Просто потому, что наши низменные делишки его не интересуют. Это даже не забавно…       Не молюсь. Просто привожу мысли в порядок. Еще стопка пергаментов в кабинете, которые нужно забрать и проверить. Даже смешно… заниматься бумажками особой важности на последнем посту, чтобы сейчас читать бессвязный бред разбалованных демонят и наивных ангелочков. И непризнанные — «вершина» эволюции. Но их эссе хотя бы интереснее. Можно почерпнуть земные мысли, порой приводящие в весьма философское состояние.       «Интересно, что написала она?..» — со вздохом думаю я, поднимаясь с мраморной скамьи. Пары десятков минут хватает, чтобы голова очистилась. Можно вернуться к этим перечёрканным работам учащихся, не способных изложить мысли достойно и качественно, чтобы не пустая грамматика и набор бесчувственных слов, а… — мысли обрываются в дверях кабинета. Вики сидит на подоконнике с учебником. Что-то читает. Обложку не вижу. Только каштановые волосы, переброшенные через серое крыло, только профиль, бегающий по строчкам зрачок в обрамлении голубой радужки. Не вижу радужку отсюда, но цвет глаз я знаю… И бедро… Юбка вполне длинная. Только поза позволяет оглядеть прежде недоступное…       Воздух непроизвольно вылетает сквозь сжатые зубы, кровь закипает и почему-то по спине контрастом бежит холодок.       От звука она резко отрывается от книги, захлопывая её, спрыгивает с подоконника. Так и есть: юбка длинная, всё скрыто. Взгляд виноватый… Торопливо несётся к полке:       — Простите! Я на уроке не совсем поняла, решила… перечитать ещё раз. — лепечет, словно ребёнок. — Сейчас уйду…       — В комнату возьми и прочитай там… — резко бросил я, проходя к преподавательскому столу и сгребая свитки. В уме проносится, что учебники из этого класса забирать с собой нельзя, мешкаюсь, внутренне отмахиваясь: — Если зададут вопросы, скажи, что с моего разрешения…       «Что… ты… несёшь?..» — интересуется внутри нечто её же голосом.       Но Вики улыбается, недоверчиво прижимая книгу к груди, отступая от полок.       — Спасибо! Я после шести принесу обратно…       Пробегает мимо, задевая краем платья мою одежду, шлейфом духов обоняние и улыбкой снова пошатнувшиеся нервы. Последние осыпались карточным домиком, вынуждая до треска стиснуть в одной руке посох, а в другой пергаменты. Добивает перестук каблуков босоножек и хлопок двери. Нос всё ещё дышит этим свежим ароматом, путая… снова путая мысли. Хочется сесть прямо в классе на пол, уняться, успокоиться… Недостойно… Всё недостойно. И то, что с телом происходит, и то, что мелькает перед глазами, как не мелькало давно.       Свернув пергаменты, остатками силы воли покинул кабинет, убираясь к себе. Сбегая, очевидно. По коридору всё ещё растекается аромат. И ещё на два этажа… Потом обрывается. И я, кажется, даже огорчён этим. В комнате привычно тихо и пусто. Эссе с глухим шлепком легли на стол. Я стянул рясу, отбрасывая её на высокое изножье постели. Ходить бы как всем — брюки, рубашки… Нет же, застрял в устоях. То же, что у них, но ещё это… белое недоразумение. Зеркало отразило усталое, знакомое лицо, с удивительно живыми глазами. Я вскинул бровь, рассматривая этот лихорадочный отблеск.       — Н-да… — короткое, но ёмкое резюме.       Вернулся к работам, разложил по стопкам факультетов, отобрал эссе непризнанных. Хотя бы любопытство я сегодня точно… удовлетворю. Почерки не ровные. Люди… получают и теряют навыки чистописания быстрее, чем запоминают имена своих учителей. Скачущий почерк Энди; убористый, мелкий до той меры, что глаза можно сломать — Лоры, но ищу я другое. С удивлением обнаруживаю… три пергамента, скреплённых свёрнутым уголком за неимением прочего зажима. Вместо подписи — оттиск энергии, как и у всех. Снова подёргиваются какие-то струны внутри от едва уловимого запаха аниса и ещё каких-то трав.       Отложив заветные пергаменты, бегло просмотрел все работы, почти не улавливая мыслей и рассуждений, внося правки на автомате. Взгляд невольно смещается к ровному аккуратному почерку на листах, пахнущих анисом и духами. Одуряюще, зная, кто это писал. Перо порхает под пальцами. Возвращаюсь к старым работам. Отметки расставил так же не особо соображая, по старой памяти, зная, что стоит оценивать в их головах, зная прежние ошибки. Согласно кивая внутреннему голосу, что учитель из меня ещё более паршивый, чем ангел.       Закончив, распахнул окно, впуская свежий вечерний воздух в свою обитель. Эссе Уокер наконец угодило в мои руки, позволяя погрузиться в чтение. На первой половине я отложил перо, не находя ошибок. Даже грамматических и пунктуационных. Читать было интересно. «Свободная тема», пожалуй, излюбленная именно для земных. Ей же пришло в голову проанализировать нашу религию. Небесную, не земную. Впрочем, некоторые пересечения она указала. Детали, нюансы, схожесть некоторых легенд и библейские каноны… Когда работа закончилась весьма достойным выводом об истоках всех земных верований, я даже разочарованно покрутил бумаги в руках, ожидая продолжения. Увы…       К собственному удивлению, выставив высший балл, я убрался в постель, всё ещё пытаясь убедить себя, что она абсолютно такая же, как Ребекка. Но внутри уже совершенно чётко сформировалось, что они совершенно разные. Отложив работу поверх стопки с четкой мыслью, что завтра прозвучит очередное «недурно» и она покраснеет польщенно, внутри глухо стукнуло сердце.       В постель упал, не снимая брюк и рубашки, понимая, что просто нужно всё переварить. Через несколько минут поднимусь, скину лишнее и окунусь в благословенный сон. Хоть там не в её присутствии. Сны оставались только мне самому.       Перебирая память, перебирая воспоминания, которые и вычернили, которые всё ещё острым шилом сидят в голове, заставляя верить, что моя цель благая и не подлежит сомнению. Достигну, добьюсь… Но вот только зачем оно мне теперь?.. Перебесился уже. И давно.       Мысли путались. Образ Вики расплывался, перетекая в черты матери и обратно. Невооружённым взглядом отмечалась живенькая непризнанная и ледяной айсберг спокойствия — тоже бывшая непризнанная. Я отчего-то не мог вспомнить, была ли Ребекка хотя бы первые полгода такой же любознательной и подвижной?.. Или сразу безучастная отстранённость, которая лишь оттачивалась, хоть наедине и превращалась в нестерпимые пожары… И всё же её конёк — именно этот бескрайний внутренний лёд, непоколебимый и безумно обжигающий, стоит загореться тебе самому…       По щеке прохладой скользнули тонкие пальцы и я вздрогнул, отмечая расфокусированным из-за открытого окна взглядом тонкий женский силуэт. Дёрнулся, едва не свалившись, отодвигаясь подальше. Зрение перестраивалось неохотно, привыкая к мраку. Свечи угасли то ли под порывом влетевшего в окно ветерка, то ли потому, что прогорели наконец.       Мотнув головой, я понадеялся, что наваждение рассеется. Не тут-то было. Улыбка на полных губах. В полумраке не видно глаз. Только миниатюрная точёная фигура в тонкой ночной рубашке, серые крылья, густые каштановые волосы. Тихо невероятно… Снова движение ладони от плеча к шее, пальцы, словно змеи, бегут не робко, а уверенно.       — Уокер, ты спятила?.. — почему-то шёпотом поинтересовался я.       Молчание. Улыбка шире. Наклонилась резко до такой степени, что больше смахивало на бросок кобры. Прохладные губы тронули уголок моего рта, парализуя. Толчок в плечи, валящий обратно на покрывала. Тонкая фигура избавилась от рубашки, беззвучно скользнувшей на пол, оставаясь обнажённой. Голубоватая в лунном свете, проникающем из окна, светлая кожа, небольшая грудь. Мысли путаются, одежда испаряется. Сопротивления — ноль. Не от желания… что-то удерживает. Я всё ещё не вижу глаз, даже когда она чуть оборачивается к окну, но при этом уверен на тысячу процентов из сотни доступных, что смотрит в упор.       Смутная череда событий… прохладная кожа, скользящая по телу, щекотка волос. Запах остаточный. От неё в действительности энергией пахнет более чётко и резко… Анис сейчас звучал тоже, но отголосками. Словно улавливая мыслительный процесс — удар по сознанию, выбивающий все мысли, снова погружая в желания. Руки слушаются, как и всё тело… но не меня. Скользят объятиями по прохладной коже. Словно шарят бездумно, сжимая, сдавливая так, как того хочется. Тишина давит на уши — только грохот крови, шелест покрывал и собственное дыхание. Больше ничего…       Совершенно ничего. Кроме целующих прохладных губ, кроме плавных движений опускающихся девичьих бёдер, запрокинутой головы. Просто желанный силуэт на фоне распахнутого окна и собственные предательски громкие стоны, срывающиеся с губ, улетающие в улыбку, стоит ей ускориться. Чувствует всё, каждый отзыв. Но холодная… словно летала долго, замёрзла и пытается… отогреться…       Утро тараном ударило по нервам. Так же в одежде, на спине. В голове предательский звон… Я не помнил ни единой в своей жизни попойки, чтобы всё ломило до такой степени. В спальне холодно до безумия. Окно было открыто всю ночь. И я… одет. Приснилось. С нервным смехом удалось кое-как сползти и опустить ноги на пол. Уговорить себя сходить в душ, анализируя произошедшее. Всего лишь какой-то сон. Дурной, но от этого не менее приятный. Впрочем, кто знает… Кто может знать, какие ещё бредни способно подбросить подсознание.       Выбрав сменные вещи, я переоделся и выбрался из своего убежища.       — Ты какой-то дёрганый… — Геральд задумчиво покосился на меня после планёрки, — И серый… Не приболел часом?..       «Если только у ангелов бывает помешательство…» — со вздохом подумал я, выдавив судорожную улыбку:       — Не выспался. Ерунда какая-то снилась… даже не запомнил.       Демон вскинул бровь:       — Поосторожнее со снами. Не мне тебе рассказывать о последствиях. Сходи в лазарет.       Я сморщился, выходя из общего кабинета, забирая пергаменты с эссе. В аудитории уже дым столбом. Ведут себя, как земные подростки. Только непризнанная, как отщепенец, подальше от балагана, опять с той же книгой. Снова взгляд по строчкам. Стоит войти, грохоча посохом по полу, все затихают, рассаживаясь по местам. Давя насмешку, окинул взглядом застывших учащихся. Вики захлопнула книгу, сдвигая её на край стола. Глаза скользнули по свиткам передо мной… По уголкам отметила свои сверху, сглотнула.       — Недурственно, Вики…       Вспыхнула до ушей. Умилился бы где-то внутри, если бы не жгучий стыд от одной мысли, одного воспоминания о собственных снах. Зато срезонировал анис, став более насыщенным. Амулет, блокирующий собственную энергию и чужие, в кармане работает бесперебойно. Но её проносится даже через него. Хочется вскинуть брови, но изменять привычному образу нельзя. Как нельзя и привязываться. Я знаю, что её ждёт. И в какие-то мгновения от этого становится даже страшно до безумия.       «Нельзя жалеть… Меня не жалели…» — озвучивая остальные оценки и ошибки, думал я. Шелест пергаментов, скрип перьев. Конспект… Кто-то коротко хохотнул, но быстро умолкли, стоило оторваться от методички. Взгляд нервно мечется от строчек к девушке, старательно пытающейся успеть всё записать. Подло усмехаясь внутри, диктую быстрее. Начинает сокращать слова, не успевая… Ученики начинают едва ли не ворчать от непривычной скорости записи. Она стоически терпит.       — Помедленнее, Ангел Фенцио, пожалуйста… — чуть ли не с мольбой долетело с галёрки.       Чуть свесившись со стула, взглянул на наглеца:       — Эту тему спрошу дополнительно и персонально. — хотелось продолжить, что бывшая земная девушка успевает, в отличие от разгильдяев. Сдержался.       Урок закончился. Аудитория стремительно опустела. Недовольное ворчание студентов. Вики поставила книгу обратно на полку, чуть ли не на бегу бросив:       — Спасибо.       — Задержись. — «Зачем?!», — Э-эм… Пара вопросов по эссе. Не более.       Она сглотнула, оборачиваясь:       — Ошибка?.. Я исправлю.       — Всё нормально. Нестандартное рассуждение. С этой стороны ещё никто не присматривался к религиям. Однако, есть несколько вопросов. Какие источники ты использовала для подбора «небесных рангов»?..       Вики вспыхнула, но чуть сверкнули глаза:       — Фома Аквинский и Данте Алигьери. Первого я в университете на философии проходила, а второго читала незадолго до… — она осеклась, дрогнув, сглотнула шумно, — до смерти. М-можно я пойду?..       Снова удавкой стянувший горло стыд.       «Отвечать на вопросы собственного убийцы… Если бы ты только знала…» — эхом на её дрожь и попытку сбежать отреагировал я.       — Второй вопрос короткий: почему у всех три ступени?..       — Ответ не короткий… — Вики улыбнулась, сквозь панику, — Три ветки от трёх ступеней: воины, созидатели и властители. Религия строится на базе государства. Армия, производства и правительство… Мне так кажется. Остальные — народ.       Я вскинул бровь — низшие ангелы — «народ»?.. Я — «народ»?.. Впрочем… отвоевался. Скорее, теперь «народ», по глупости всё ещё стремящийся когда-то получить доступ к той самой пресловутой «армии» из простого подножного корма иерархов.       Уловив перемену на моём лице, девушка робко отступила, расценив готовый выплеснуться яд. Пришлось себя осадить. Она опустила голову, рассматривая потрескавшийся за века пол аудитории. Я невольно залюбовался, уже предвосхищая очередную бессонную ночь. Либо как раз вполне сонную, но…       — Ступай.       Кивок и выскочила, будто ошпаренная под насмешливым взглядом. Длинные юбки едва успели скрыться за дверью прежде, чем та захлопнулась. Я откинулся на спинку стула, задумчиво водя пальцами по ребру стопки пергаментов. Из головы не шли ночные события. Привязываться к ней я не в праве. В конечном итоге её предначертание — положить начало правлению Мальбонте. «Предначертание» — громкое слово, оправдывающее собственную неадекватность. Кто предначертал? Павший тысячи лет назад монстр?.. Дитя союза, запрещённого по итогу?.. Хорош предначертатель… Опаснее другое: дремавший после предательства Ребекки интерес к «прекрасному полу» вылез очень не к месту. Не говоря уже о том, что поздновато до неприличия.       — И что делать?.. — риторический вопрос пролетел в воздухе.       Я поднялся из-за стола, шагнув к полке, вытягивая книгу, которую она сегодня читала перед уроком: «иерархия демонов». Взлетевшие брови: собиралась быть ангелом… Почему-то мысль отрезвила и даже несколько успокоила и развеселила — тем меньше соблазнов. Другая сторона: равновесие я не собирался нарушать… Неприкосновение нарушил единожды. Больше не хочется, хотя и терять-то в общем-то уже нечего.       Пролетевший день привёл в свои покои. Книга, постель… сегодня было спокойнее. Хотя разговор был более прямой… Кто знает, чем в итоге обернётся эта словесная дуэль?.. Перед глазами всё ещё стоял силуэт. События прошлой ночи. От чего-то было невероятно неуютно от того до какой степени её тело было в том сне холодным. Невероятно холодным. Будто действительно долго летала. Попала через окно… Только какого дьявола ко мне?..       «Уймись, это просто сон… Устал… Просто устал. Стыд, что убил, а она привлекательна: глаза, которые, как ты надеялся, закрылись навсегда, смотрят на тебя, впитывая открывающиеся знания нового мира. И тебе льстит, что девчонка, невзирая на чины, заглядывает в рот, ловя каждое слово с бесконечным энтузиазмом… Не так, как её мать, делавшая упор на власть в твоих руках, а на знания в твоей голове и на твою мудрость. Если она есть, конечно… А в итоге выучится, поднимется выше и…».       — Не поднимется… уже не поднимется… — я со вздохом закрыл книгу, так и не прочитав ни единой строчки.       Темнело. Пройдя по комнате, задвинул до упора все шпингалеты на окне, засов на двери, скинул одежду, и потушил свечи. Выспаться за две ночи не мешало бы.       Кажется, что голова только коснулась подушки… Только смежились веки… И снова.       Скольжение тонких пальцев по спине меж крыльев. Дорожка поцелуев прохладных губ от поясницы вверх, щекотка длинных волос. Я зажмурился крепче, в надежде глубже провалиться в сон и прогнать наваждение. Тело реагирует раньше, вызывая желание такой остроты, что «сон» улетает в трубу. Укус в плечо вынуждает дрогнуть и всё же развернуться. Слова возмущения из-за такого кощунства прерываются поцелуем, утягивающим всё сильнее в водоворот.       Одеяло сбивается в ноги быстро, позволяя невесомому почти силуэту знакомо скользнуть на бёдра. Глаза прикрыты из-под ресниц сверкают искрами, кажется. То ли фосфоресцируя, то ли отражая… но что? Темень в комнате. Поцелуй, граничащий с укусом, заставляющий до первого звука в её исполнении сжать руками простынь от боли и удовольствия на остром лезвии. Ровные зубки оттягивают нижнюю губу, вынуждая шире открыть рот — снова пронизывающая прохлада. Усмешка… отстраняется, стягивая ночную рубашку. Совершенное тело под пальцами прогибается, позволяя с возбуждённым стоном сжать упругие полушария груди.       «Грех…» — почти лениво проносится в мыслях, почти сразу стираемых прикосновением к прохладной плоти распалённой части тела, на которой она восседает будто королева. Смешно и нелепо… «Куда тебя несёт, ангел…». Снова движение, заставляющее со стоном изогнуться, сминая кожу её бёдер ладонями. Соединение… Я зашипел сквозь зубы, чувствуя, что сознание снова уплывает безвозвратно. Перекат… ночная гостья подмята под моё тело, нетерпеливо поводя бёдрами и требуя продолжения. Судорожная попытка разглядеть глаза. Я даже не понимаю почему это важно. Жмурится, подаваясь вперёд. Снова поцелуй… Сжимаю губы, разрывая это сладкое холодное прикосновение, стискивая пальцами тонкую шею искушения, в надежде хотя бы уловить пульс… В ответ тараном по нервам едва приметный аромат аниса. Страх сделать больно… Рывок вперёд, притягивающий за шею ближе. Нарастающая скорость…              Неделя недосыпа. Злость… Бесконечные попытки не видеть больше вообще ничего ночами, взятые в лазарете порошки для крепкого сна. Только хуже сделал. Теперь как безвольная кукла. Даже запертая комната не останавливает. Ничего… ничего не останавливает. От девчонки шарахаюсь, словно от огня. Пугает не столько она сама, сколько обнаруженный синяк на плече. Подвержены ли небесные обитатели безумию, или всё же?.. Или все же да.       Студенты разошлись. В аудитории тихо и клонит в сон невероятно. Геральд уже прошёлся со свойственным юмором, что в мои годы недосып опасен для нервной системы. Знал бы, что «в моём возрасте», как оказалось, вытворяет всё остальное.       Из размышлений вывел робкий стук в дверь. Я еле отлепил лоб от стола, с тоской предвкушая очередное нытьё о том, что кто-то не выполнил задания по самостоятельной подготовке.       — Входи…       В кабинет просунулась голова Вики. Взвыть захотелось ещё больше. Столько времени избегать контакта, чтобы пришла сама… Неслыханная издевка судьбы.       — В чём дело, Уокер?..       Она скользнула в кабинет, опустив глаза:       — Я могу ещё почитать?..       — Опять про ад?.. — хмыкнул я, — а ведь уверенно говорила, что ангелом будешь.       Ясные глаза неожиданно лукаво сверкнули:       — Решение не изменилось. Просто… — она оглянулась через плечо, запирая дверь в общий коридор, — просто хочу знать врагов в лицо…       «Ого… Не так проста, как прикидывается…» — почти с восхищением подумалось мне. Взгляд скользнул по миниатюрной тонкой фигуре с заинтересованностью. Ожидая вердикта стояла, опустив голову. Приглашающий жест в сторону полки. Благодарная улыбка, торопливые шаги, из-за рассекаемого воздуха платьем из струящейся синей ткани очертило стройное тело. Вики несмело шагнула к полке, перебирая пальчиками по корешкам, задумчиво кусая губу.       — Уокер, тебе… ничего бредового ночами не снится?.. — неожиданно спросил я.       Она чуть обернулась:       — Вроде бы нет… Просто пока не очень привычно.       Я хмыкнул:       — Ладно, иди.       — У меня… вопрос. — неожиданно выпалила Вики, — Мы ещё не спускались в адскую библиотеку, а словарь есть только у Люцифера, просить у него я не хочу. А перевести кое-что… надо.       — Давай…       Силясь скрыть изумление, я приглашающе махнул рукой, потирая пальцами глаза. Перевести с демонического она сама сумеет без словаря года через полтора… «Твою мать, уже скоро она ничего не сможет!» — отбилось кувалдой в и без того раскалывающейся от недосыпа голове, — «И между прочим, твоими стараниями…». Перед носом открылся один из талмудов. Девушка почтительно стояла чуть поодаль, выискивая нужную страницу. Я невольно прислушался к ощущениям. От неё веяло… теплом. Даже сглотнул от неожиданности.       — Вот… — тонкий палец уткнулся в строчки.       Для стоящей всё удобно. Для меня, всё ещё сидящего… не очень видно. Зато, удачно подвернулась возможность убедиться. Осторожно обхватив её запястье пальцами, я отвёл его в сторону. Действительно тёплое. И кожа мягче, чем… по спине пробежал холодок. Под пальцами ускорился пульс — нервничает ощутимо.       — «Услышь Голос ужасного Гастура, услышь скорбные вздохи вихря, безумный свист Запредельного Ветра, кружащегося во тьме среди безмолвных звезд. Услышь Его, змеезубого, завывающего в недрах подземного мира; услышь Его, чей неумолчный рык заполняет вневременные небеса потаенного Лэнга…». — перевёл я, неожиданно добавив: — Это лишь отрывок. Демон Берит — один из создателей первого Некрономикона. Уже позже была утечка на землю… и люди получили какую-то псефдофантастическую книжонку о структуре общества обитателей ада. Да и не только…       Вики вскинула бровки:       — Говард Лавкрафт. Но книга, действительно, так себе… — она вздохнула, смущённо вывернув запястье из моих пальцев, — спасибо. Я… верну книгу, как в прошлый раз, после шести вечера.       Я разочарованно выпустил узкое запястье, устало отмахнувшись:       — Утром вернёшь, только не светись с ней.       Благодарный кивок, она вспорхнула, захлопывая томик и торопливо шагая в сторону двери. Взгляд проводил развевающийся за её спиной шлейф, волосы, убранные в хвост, крылья. Перед глазами проплыли идиотские сны последней недели. Снова бурлящая в венах кровь, нервы, натянутые до предела. Злость на себя самого…       Я поднялся со стула, подходя к окну. В голове роились мысли одна другой отвратительней. И снова подводило тело. Снова весь идиотизм собственного положения. Ещё и эти метки… Что играло со мной? Что подбрасывало эту блажь в голову, заставляя мучительно желать издохнуть то ли от стыда, то ли от ненависти к себе самому?.. Лоб вжался в стекло, пытаясь охладить мысли. Скверно. Всё было невероятно скверно…       Ударив несколько раз в стену кулаком, чтобы кровь отлила под влиянием боли откуда не следовало бы, я сцепил зубы, давя ругательства и хмуро глядя на сад Адама и Евы.       Дверь распахнулась без стука, когда я потряхивал отбитыми костяшками, ругаясь, что перестарался, выплёскивая пыл. Уокер уткнувшись носом в книгу, влетела не видя ничего. Едва удержавшись от недовольства, я скривился, со вздохом думая, как теперь выкручиваться. С разбитых костяшек текла кровь.       — Ещё вот эта строчка… Пож… Ой… — она хлопнула глазами, рассматривая «повреждения», томик выпал из рук, ударившись о пол и смяв страницы.       Собираясь разразиться ругательствами на тему порчи школьного имущества, я отметил, как девица скользнула вперёд, без раздумий обхватив пальцами мою руку. Осмотрела, вздохнула, недоверчиво вскинув глаза. От дыхания, прошедшегося по коже, пошли мурашки и стало невероятно трудно «держать лицо». Она свела брови к переносице. Щекотка энергии — пахнуло анисом. Сильно, пряно, сладковато… Захотелось проверить блокировщик энергий. Разбитые костяшки начали медленно затягиваться под её взглядом.       «Три недели в школе, а уже достойно освоила восстановление… Очередное «недурственно» в копилку Непризнанной и щелчок по моей надменной роже, считающей, что она такая же, как её мать… Уокер, ну какого дьявола ты вернулась?..» — с тоской думал я, чувствуя, как её энергия ласково проходит по коже, заживляя травмы от самобичевания.       — Зачем вы это сделали?.. — всё ещё сведённые насупленные брови.       Я вынырнул из созерцания её трудов и собственных мыслей, тяжело уловив вопрос:       — Боль делает нас сильнее. Почти всегда… А если не делает — пусть лучше убьёт. — сорвалось хрипло, — спасибо, я бы справился сам. Что ты хотела?..       Она задумчиво склонила голову на бок, в глазах отразилась усиленная работа мысли, анализа сказанного. Захотелось от чего-то улыбнуться. А после… после снова себя прикончить. Красота, желающая своего развития, помогать другим. Жить дальше, пусть и здесь, пусть и под гнётом правил, которые были до неё и будут после неё. Ладонь всё ещё держала в своих руках. Палец нервно дёрнулся, чуть погладив её, выдернув из этого созерцательного размышления. Дрогнула, спешно отступив и врезавшись спиной в парту.       «Два сапога пара…» — со вздохом подумал я, удерживая её за предплечье и не позволяя упасть. Опять застыла, как испуганная лань. Только глаза пробежали от места скрещивающейся ладони до моего предплечья к лицу, на котором уж не знаю, что было написано, но вывернулась, подхватывая книгу и рванула из аудитории так, что пятки сверкали. Рука опустилась, стоило двери хлопнуть. Следом плечи… «Что ты со мной делаешь?..» — устало подумал я, забирая свою ношу из очередных работ, посоха, стыда и раскаяния… всё же раскаяния.       Анисом в аудитории пахло почти приторно. Паникуя плещет энергией, как атомный реактор. До головокружения: невероятно сильно. А ведь я никогда не любил его привкус… Даже в случае питания… Слишком терпкий. Но тут… тут, как с парфюмерией, очевидно. Зависит от того, на чьей коже или где почувствовал аромат чужой энергии… Чужой?.. Снова коридоры, два этажа… Свежие духи, анис, флёр запретов и отвращения. Уже не от меня. Скорее ко мне самому… Перед глазами вереница событий в аудитории, которая никак не желает пересечься с тем… существом, что лишает меня сна уже столько времени.       Ввалившись в комнату, привычно скинул работы на стол, отставив в сторону посох. На кровать покосился с тоской. Спать становилось страшно. И после сегодняшнего ещё страшнее. Следовало перерыть комнату, поискать подложенные талисманы с чарами, одежду, вообще всё… Неделя. Ладно бы кошмары… но это?.. Если бы не ощущения, если бы не отметины на коже после нескольких визитов, признал бы дурными снами, основанными на нереализованном желании. Но едва ли таковым было бы…       К делу преступил немедленно, считая, что проверка работ учащихся не в приоритете, если и без того ненавистное преподавание становится пыткой от усталости — пусть меня ещё и из школы выкинут. Перетряхнутая до нитки постель. Простучал все стены, все поверхности, все части мебели, шкафы, собственную одежду. Ни единого следа.       Устало опустившись на пол, прислонившись к изножью разворошённой постели, я оглядел учинённый погром и уже с тоской предвкушал, что предстоит очередной сладкий кошмар с непризнанной в главной роли и с собой в качестве безвольной марионетки, если сам не повинуюсь желанию обладать этой женщиной. Попытки отстраниться и избегать уже не раз приводили к тому, что в абсолютно трезвом сознании меня просто выбивали, кажется, от управления телом, почти вынуждая поддаваться неизвестным чарам. В последнем я не сомневался. Вопросов было всего два…       Каким образом, я — лучший в амулетах и чарах на всю эту паршивую школу — не могу найти и различить их в собственной одежде и комнате?.. И каким образом можно избежать дальнейшего влияния? Как вообще вывернуться из этого замкнутого круга???.. Руки прошлись по лицу, силясь смахнуть усталость.       Не выходило.       «Хм… А если не ночевать здесь?.. А, собственно, где?..» — я вскинул бровь, задумчиво выбравшись из своих комнат и побрёл в сторону парка. Даже если ничерта не придумаю, хоть голову проветрю перед возвращением. Спать на скамейке возле статуи равновесия пока не казалось избавлением. Впрочем, если так всё продолжится и дальше… Ученики повеселятся, а Дино решит, что у меня окончательно повредился рассудок. Но больше всего пугало от чего-то не это, а то, что девушка сочтёт меня окончательно ополоумевшим. То руки разбиваю, то несу околесицу, то…       Крылья распахнулись на крыльце, поднимая в воздух. Я не летал достаточно давно и сейчас испытал чуть ли не восторг. Словно вернулся туда — в неимоверную даль прошлого, когда это было такой же потребностью, как воздух, еда и вода. Даже эти хилые белые крылья низшего были чем-то сродни спасательному кругу. Достаточно, чтобы подняться в воздух, но бесконечно мало для манёвра, для молодости, для юности… которая давно канула в Лету. Сейчас… довольствуемся тем, что есть. И я даже не знаю — так ли меня уже всё не устраивает с учётом той цены, что предстоит заплатить…       Сделав несколько кругов вокруг башен на достаточном расстоянии, чтобы никого ненароком не напугать, я задумчиво воспарил над школой, решая куда направиться дальше. За садом было поле. Можно пройтись и… вернуться пешком. Бонус к усталости и возможно, только лишь возможно, сегодня я смогу уснуть. Силы не бесконечны…       Несколько рывков и ноги коснулись земли. Прохлада ночного воздуха скользнула лезвием по нервам — знакомый ветерок. Голова кружится от нереально свежего воздуха. И через поле, заросшее высокой травой, приближается тонкий серокрылый силуэт. В голове уже с истерическим смехом проносится мысль: «Хоть не в ночнушке…». Попытка раскрыть крылья и улететь — провал из всех провалов этого дня. Идёт не спеша, глядя в упор. Ночь ясная. Есть шанс увидеть её глаза… А есть ли?..       Есть. Белый ореол и чёрная точка зрачка. Снова холод прикосновений. Усмешка и падающее на траву платье. Давящая тишина, заставляющая остатками сознания попытаться воспротивиться и хотя бы уйти… Умом понимаю, что это не предмет моих исканий. Не та, кого я желаю. Всего лишь желаю… Не люблю, уже даже не ненавижу. Её невозможно ненавидеть. Закрываю глаза, чувствуя на сей раз абсолютно ледяной поцелуй. И памятуя тепло тела из реальности. Пальцы, скользящие по ладони, тёплое запястье с грохочущей под кожей кровью. Лазурь голубых любопытных глаз…       Толчок в плечи заставляет рухнуть на траву…       Туман…       Я всего лишь… желаю… её…