Истории Цыганки

Ты поставил перед собой тазик с горячей водой и чуть скривился, опустив туда руки. Ну, если кровь этого старика будет ещё и долго отмываться с лезвия и твоих рук, ты точно спишешь на него все проблемы твоей никчёмной жизни, в том числе и это чёртово ненастоявшееся зелье. Металл громко звякнул по чугуну, и ты принялся яростно тереть клинок палочкой для зубов одного из слуг (кажется, повара, но разве это важно?) Кровь запеклась и с трудом сходила слишком медленно для твоего терпения, однако, тебе всё равно нужно было время на подумать о житейском, и ты готов с радостью использовать эти мгновения. Жизнь начала кипеть с самого утра, а ты просто закипать от всего насущного, что окружило тебя в одну секунду и требовало решения всё в ту же секунду. Несмотря на потерянное время на выговор всем слугам, часа за два ты успел пробежаться по будничным делам части приобретенных тобой обликов. Ты очень скурпулёзно относился к работе каждого из них: соблюдал график, помнил повадки. Это было важно, дабы сохранить тайну, что на самом-то деле этих людей уже давно нет: всё, что осталось, — это их замусоленные тельца, ну и может ничтожная частичка манер поведения, всё остальное зависело только от тебя. По пути ты заглянул в "Лукоморье", а точнее заглянуЛА, и Алису там приняли, как всегда радостно. Девушка была завсегдатаем этого бара. Ты убил её специально, чтобы иметь неисчерпаемый источник информации. Убил, конечно, не сразу, нет: сначала она продала тебе свою честь за бесценок, считай жизнь за гроши. Даже жаль её немного, хорошая была девчонка, амбициозная, мастерица. Работала у местного часовщика помощницей. Но теперь всё это достояние и амбиции гнили вместе с её косточками где-то далеко в лесу. А вполне ладненькое тело гуляло по деревне, заводило новые полезные знакомства и перевелось от деревенского часовщика в смотрительницу больших часов во дворце. Поближе к дому, так сказать. В часах ты сам ни черта не понимал, но, хорошенько порывшись в приданном Алисы, нашел справочник для начинающего мага времени и понял, почему многие тайны люди предпочитают хоронить с собой. В первый же день "её работы при дворе" ты наколдовал часовых человечков из книжки, пригрозил им скорой смертью, но в более девчачьей манере, и часы во дворце до сих пор не ломались, а Алиса "пропадала неделями на чердаке высокой башни в своей мастерской, лишь изредка появляясь на кухне в том крыле". (На самом деле, ты действительно частенько ночевал на том самом чердаке, желая скрыться от назойливой рутины дня, но не сказать, что это было твоим единственным местом для отдыха.) Было не легко, но спустя час работы на лезвии не осталось и частички красной жижи. Вода в тазике остыла и твоими стараниями приобрела темно-красный, даже несколько бурый оттенок. Достав такого же цвета бинты со дна, ты дотянулся до посоха. Велением твоих умственных движений, бриллиант засиял. Ты раскрыл свою драконью пасть и спалил бинты. Что ж, одна из самых неприятных стадий послеубийственных забот завершилась успешно, и мысленно ты уже поставил крестик на карте в том месте, где располагается хижина старика. Ещё плюс к координатам укромных местечек для того, чтобы залечь на дно. Грязная вода струёй скрылась в сточной дыре, даже каплей не оставшись на камнях вокруг. Чугунный таз тяжело встал в угол к остальной утвари, а эксклюзивная табуретка из черного дерева осталась одиноко стоять посреди уборной. Обернувшись через плечо, ты хмыкнул. — Не хватает только петли. — кинул ты в пустоту, и тяжёлая дверь закрылась за тобой. Ты распахнул окно, стал филином, недавно подстреленным во время охоты, и полетел в деревню через лес. Пешком дорога была долгой, полётом же быстрее, хотя иногда ты специально принимал облик какого-нибудь дряхлого старика, чтобы уныло плестись по крутому подъему до замка и побыть в своих мыслях. Но сейчас ты торопился: через пятнадцать минут в церкви начиналась служба. Придёт много народу, все будут молиться, пить святую воду, крестить младенцев, венчаться, а инквизиция обсудит новый план по поимке четырех бежавших ведьм, чтобы потом согласовать свои мнения с князем — тобой. Ты решил чуть опередить время и не ждать, когда круг их решений замкнётся на тебе. Да и на минуту раньше у Гапона, кем ты там являлся, назначена исповедь. Ты влез в окно давно уже твоей комнатки в церкви и принял его облик — подтянутого бородатого мужчины в рясе. Нацепил увесистый крест из чистого золота с медных рудников. Чтобы вжиться в роль, перекрестился под иконой святого Павла отшельника и вышел, заперев свои покои на ключ. Жизнь Георгия Гапона была не то, чтобы сложна. Ты бы даже сказал, слишком очевидна. За день сто раз ответь на всё "Бог с тобой", одари священным взглядом всех встречных служащих бабулек, сыграй с молодыми монашками в святую невинность и участливо кивай на исповеди всех крестьян. Молись, держи святой обед, вовремя обрызгивай святой водичкой пришлых и прочее, и прочее, и прочее. Скучая в исповедальне, ты зевал, ожидая то непунктуалтное грешное существо, что уже пять минут должно было глаголить про свои земские проблемы. Уже сто первый раз ты отрепетировал самые из банальных ответов на ожидаемые самые из банальных вопросов и немного волновался перед ответами над неизвестными тебе. Но пасовать ты не собирался, нет: служишь ты в церкви в теле Гапона уже пару лет точно, тут хочешь не хочешь, запомнишь пару-тройку фишек святых. Да и, о каких проблемах тебе может поведать какой-то там простолюдин? Да твои проблемы затмят его спустя всего пару предложений, если ты конечно что-то такое скажешь. Но, а это случится только если пришлый чем-то тебя зацепит, тогда ты сможешь ему рассказать что-нибудь этакое, кровь в жилах студящее, убить и занять тело — в поиске новых жертв ты находишься всегда. Быстрое постукивание вывело тебя из мыслей. Ты тихо, устало вздохнул и, продолжая смотреть в шторку, открыл дверцу. — Слушаю. — ты прикусил язык, вспомнив, что здесь тон должен быть не холодным, приказным, а спокойным, масло на душу ложительным. По крайней мере, когда ты делал так, грешники всегда уходили быстрее. Наверное, так им легче. — Д-дитя моё. — Святой отец, эм, у меня б-бывают странные мысли...я..желаю мести, хочу убить человека...эм, скажите, по шкале грехов это...очень плохо? Это можно замолить?... — Скажи мне имя своё, дитя. — ты набрал в рот воды, подперев щеку кулаком. Да-да, сейчас ты, тот самый убийца, серийные преступления которого никак не могут раскрыть, посоветуешь, как нужно справляться с желанием убить. Если честно, удивительно, как твоего терпения до сих пор хватает на службу Гапона в церкви. Скорее всего, ты или убьёшь здесь всех лично, когда шар со всем твоим самообладанием лопнет, либо инсценируешь смерть Георгия и наконец перестанешь сюда приходить. Но, слава Богу, эта крестьянка была напугана и очень сильно нервничала. Ты не хотел смотреть на неё, но зуб бы дал, что под этими глазами были круги: она явно думала идти сюда или нет всю ночь. С такой ты разберёшься быстро, нужно всего-то сказать пару... — Варвара.. Ты резко подался вперёд, когда вода пошла не в то горло. «Колючка, ты что ль?! — успел зажать в зубах ты. — Умереть не встать. Она что, действительно пришла в церковь за десять минут до собрания инквизиции??» — В-Варвара..д-дитя моё... — ты не смог пересилить себя и всё-таки повернул голову в сторону дверцы, но опустил глаза тот час же, когда ваши взгляды встретились. — Настолько всё плохо?... Чёрт. Чёртово зелье. Чёртов старик. Чёртова Рада. Чёртов Я. Чёртов мир. Да будь всё проклято. — Да... — тихо шепнула она, пискнув от подступившиго к горлу комка. — Изложи подробней. — тон. Тон. Не забыть. Только бы не забыть. Чёрт, она действительно напугана. За то мгновение, что ты смотрел на неё, ты успел заметь всё: от дрожащих пальцев, до дрожащего голоса. Она одета бедно, что неудивительно, но догадалась, молодец, надеть вуаль: закрытое сеточкой лицо сложно узнать. — Я...я... Есть человек... — она заикалась, вздрагивала от каждого шороха за тонкой тканью шторки, что прикрыла её от чужих глаз, но, ты отдал ей должное, быстро выравнивала дыхание и вздергивала нос. Она не хотела показать себя слабой и испуганной, не хотела быть той, кем являлась... Как же похоже на тебя. Ты закусил щеку изнутри, пытаясь болью заглушить скрежет совести, что шипела подобно змее: "Это ты во всем виноват. Ты вынудил её, ведьму в бегах, прийти в церковь. Ты-ты-ТЫ!" — Заткнись. — прошипел ты, стиснув зубы. — Ч-что?... — В-в-в смыле..ээм...за-заткни свою месть в-верой. На земле Бог всё простит, но ТАМ это всё воздастся. П-по шкале грехов это н-не самое страшное, ещё пара сеансов и как рукой снимет. До встречи в следующий четверг! — С-спа-сибо? — Бог с тобой!

***

— Спаси вас Бог, отец! — Что, бабка? — Давеча, дьякона на рынке встретила, условились мы об исповеди у вас, светлейший, сегодня в осемнадцать минут. — Запамятовал. Сейчас уточню. Ты зашёл в свою комнатку, закрыв перед носом бабки дверь. — Дьякон Патрик, встреча сегодня была назначена? Бриллиант посоха засиял. Ты обратился щупленьким стариком с козлиной бородкой и скрипучим голосом. — Не припомню, светлейший. — пропел ты, ухмыльнулся и вновь стал Гапоном, выглянув в коридор, где перед дверью ожидала старуха. — Не знаю, бабка, не ведаю. Ошиблась ты видимо. — Но, отец, всего два греха замолю! — Нет-нет, грешная! Приём окончен, завтра приходи! — А как же сегодня?? — Сегодня Бог тебе поможет! Иди, бабка, иди! Ты захлопнул дверь и осел за тяжёлый дубовый стол. Твой взгляд упал на небольшой букет полевых цветов, что ты собрал с той самой полянки. Сегодня ты или дьякон, в общем вы вместе, действительно были на рынке, и ты не смог присмотреть там ничего стоящего прощения тебя за зелье. Ты побродил по цветочному рынку меж лавок с самыми разными букетами, пытаясь понять всё ли делаешь правильно, а если нет, то что не так? Кроме мыслей о вечном, ты разрывался мыслями о виде цветов, которые любит она. Розы, ромашки, хризантемы, лобелии, гладиолусы, чёрт побери, будь ты проклят за то, что не слушал, когда об этом случайно зашёл разговор. В итоге ты плюнул на рынок и набрал скромненький букет полевых ромашек, крокусов и лютиков с полянки, где вы встретились с Варей крайний раз. Рада сказала, что её спасет только что-то чистое...правда, любовь...что за бред. Абсолютный бред. Ты никогда не любил по-настоящему, тебя не любили. И никогда не впечатляла правда. Ты никогда не хотел завести настоящую семью и саморучно разрушил свою. Любые твои отношения были основаны лишь на чистой выгоде, причем выгода всегда была лишь для тебя. Ласка и прикосновения — средства для достижения цели, а близость — зуд, который нужно почесать. Когда ты получал то, чего хотел — информацию, внимание, тело — ты терял интерес и просто убивал жертву, дабы предостеречься от утечки информации и завладеть новым обликом. Ты подумал, что цветы — вполне себе действенный способ для возврата былых отношении с Колючкой. Их любят все крестьянки, по крайней мере, все те, с которыми ты имел дело и чьё имеешь тело. Но ты оказался не прав. И очень, очень пожалел потом об этом. Дьякон смешался с толпой и незаметно ушел с рынка. Где-то за домами ты обратился Ваней и наведался к девочкам. Все встретили тебя, как всегда, равнодушно, а когда в обветшалом домишке появился слабый запах шафрана, и за ним в пороге показалась Варя, началось то, чего тебе следовало ожидать, но твоя натура упрямо отрицала случившееся до самого конца. Ты прикрыл глаза, вспоминая те смешанный чувства, что возникли после первого удара этим цветочным веником по лицу. После второго они лишь закрепились в памяти, а желание поджать хвост и убежать, которое ты обычно чувствовал когда-то после наказаний за недовыполненные нормативы или опоздания во дворце, усилилось. Она ненавидела тебя. Она хотела убить тебя любым из способов. Что там Рада сказала?... Или узнает правду или успокоится, свершив месть?.. Ну, ясно, понятно, в общем, в любом случае тебе умирать. Без вариантов. Во многом поэтому ты не хотел жениться, ведь это значило, что либо нужно было искать такую же сумасшедшую, как и ты, чтобы раскрыть ей все секреты, либо скрываться тщательней, а скрываться ещё тщательней ты просто не мог. Бриллиант засиял, — ты стал драконом, спалил остатки букета и вновь стал собой. На самом деле, твоя сила во многом была твоим проклятьем. Ты смутно вспоминал слова мага, что даровал тебе волшебство: что-то там было про время, пророчество, долг и расплату. Но ты не думал об этом тогда и вспомнил только недавно, когда заметил, что с каждым новым образом твой в голове становиться всё более размытым. Ты не мог оставить это без внимания, как и не мог уделить этому должное внимание. Твоя капля крови была первой в бриллианте. Сейчас там уже больше сотни капель. Возможно ли, что твоя кровь постепенно растворяется во всей этой смеси? И что будет потом? Ты исчезнешь? Ты забудешь? Как скоро это может произойти? Когда ты проснешься и не сможешь вспомнить себя? Ты нахмурил брови и прыгнул в окно, за секунду до приземления обратившись филином и воспарив в небо. У тебя нет времени думать об этом. Уже через час к замку придут сотни крестьян, дабы услышать твой новый приказ, нужно было подготовиться к встрече. А завтра ты снова будешь думать и предпринимать попытки добиться вменяемости Колючки. А уже потом, возможно, ты подумаешь и про это проклятье или дар, чем бы оно ни было.

***

Ты смотрел на всех свысока, не только потому что стоял на балконе, а все остальные были внизу, просто это был твой взгляд. Летописец дописывал сказанные тобой секунд пять назад слова, ты сделал небольшой шаг в сторону, уступив место сюзерену. Вполглаза ты наблюдал за придворными, вполглаза за охраной, вполглаза, как реагирует на каждое слово народ, и вполглаза контролировал, что происходит у тебя за спиной. Уши делились примерно на те же сектора. Ты был напряжен, но усиленно делал вид, что абсолютно спокоен и не хочешь сейчас расчленить или повесить больше половины присутствующих. В конце концов, если что-то пойдет не так, у тебя всегда есть больше сотни путей отхода, а если и этого не хватит, то у тебя также есть больше сотни обликов, у каждого из которых, тоже есть по несколько путей назад. Ты думаешь, что души всех убитых, кровь которых давно смешалась в бриллианте на конце твоего посоха, витают где-то в воздухе, совсем рядом, и ты часто слышишь тихое шипение, когда кожа плавиться под их пристальными взглядами. Это жутко. Ты пьешь настои трав, что заваривает придворный знахарь, дабы избавиться от кошмарных снов. Но ныне покойная бабка-ведунья сказала, что ты грешный до кончиков ногтей, и даже если сжечь деревню в жертвенном огне этого не хватит. Ты не избавишься от кошмаров и ведений пока не очистишься, а этого не произойдет ни-ког-да. Уж больно грешная ты скотина. Жаль. Не мешай тебе эти ведения жить, ты бы даже не поморщился, но полученная тобой магия требует жертв, причем буквально. Поэтому ты продолжаешь убивать и плохо спать, видишь, слышишь голоса и игнорируешь, в темноте натыкаешься на их живые, искаженные трупы и уходишь, стараясь не поворачиваться спиной. Твоя жизнь — полный Ад, и ты ненавидишь эти счастливые улыбочки на лицах простолюдин. В такие моменты, тебе кажется, что во всем мире страдать должен только ты один, и эти мысли приводят в бешенство. Ты не позволишь своим лживым подданным жить в радости, когда твоя грусть достигает апогея ночью. Слава Богу, рождение хладнокровия в тебе, совпало с датой твоего рождения. И знаете, что? Лучший способ заглушить собственную боль — услышать истерические крики и плачь от чужой. Поэтому ты убил отца и стал князем, поэтому отравил мать и часть верной ей прислуги, поэтому рабы стонут под твоим окном, поэтому в подвале умирают дети и женщины и только поэтому улыбка с твоего лица сходит только, когда в полумраке ты видишь их глаза... На казнях ты, конечно, пытаешься скрыть этот оскал, но после, закрываясь в своих покоях, неудержимый смех одолевает тебя, и ты рвёшь глотку, не стараясь зажать смех в зубах и, не прикусывая изнутри щёку, смело обнажаешь улыбку счастья и истерики: сегодня кто-то умер и это был не ты. Ведьмы прекрасны. Ты любишь смотреть, как их платья развиваются на ветру, обугленные тела уже не сопротивляются огню, а из глаз перестают течь слезы, когда на лицах уже навсегда застывает ужас. Да. Да! Именно такие эмоции становятся последними у всех после встречи с тобой! Именно их ты боишься каждую ночь! Так пусть же твои страхи сгорят! Пусть эти молодые и не очень девушки принесут себя в жертву ради тебя! Пусть все умрут ради тебя. Ты стиснул зубы, чтобы скрыть оскал и, с силой сцепив за спиной руки, попытался переключить внимание на происходящее вокруг, чтобы ничто не могло застать тебя врасплох. До твоих ушей донёсся гул. — Ведьма! Ведьма! Вон там! Смотрите! Ты растерянно забегал глазами по толпе. Нет..нет! Она не могла прийти сюда. Пожалуйста, нет! Взгляд остановился на пытающейся пробиться сквозь окружившую её толпу молодую девушку в старой дырявой накидке. В какой-то момент капюшон слетел, накидку содрали, а её тело также уже были готовы разодрать в клочья. Она пустила поток ветра, закружив ураган вокруг себя, что смогло отделить её от общей массы. Твоё сердце бешено колотилось в груди, пробуждая те эмоции, что ты смог заглушить, когда видел её впервые. Ведьма была напугана не меньше людей вокруг неё. Но толпа не разбегалась в стороны от страха, а лишь сгущалась, как предвестник чего-то страшного. Она сумбурно размахивала руками, пытаясь отбиться. Её губы очень быстро шевелились: она пыталась разговаривать с ними, она пыталась доказать, что не хочет причинять вреда. Кому..кому ты пытаешься это сказать?? Тем, кто не принял тебя? Тем, кто только подложат щепки в твой костёр!? — Ваше Величество! Ваше величество! Нужно послать за инквизицией! Ваше величество! — слуга тянул тебя за куртку, на коленях моля послать буквально гонца смерти. Твои губы скривились, глаза налились кровью. Ты сжал кулаки так, что побелели костяшки. — Закрой свой поганый рот! — рявкнул ты, дав слуге затрещину, тот отлетел к балюстраде. Твой разум помутнился. Ты не видел и не слышал уже ничего, кроме плача волшебницы и её отчаянных попыток отбиться. Она извинялась каждый раз, когда использовала магию. Ты был зол на это. КАКОГО ЧЁРТА ТЫ ВООБЩЕ СЮДА ПРИШЛА, КОЛЮЧКА!? Ты прыгнул с балкона, обратился филином и нацелил острые когти в голову того урода, что яро драл волосы твоей ведьмы. Он закричал и упал. Ты стал собой, вынув кинжал из ножен, и скрыл Колючку за своей спиной. По толпе прошёлся шёпот, переросший в гул, а после в крики. — Это Морок! Всё это время нами правил Морок! — Он с этой ведьмой заодно! — Зовите инквизицию! Их нужно сжечь! Морок в тебе скривился. Ты резал и резал, безжалостно вонзая нож в просто тела, что мелькали перед глазами, и поражался настойчивости и глупому бесстрашию народа: по головам, по трупам, но они всё равно пытались дотянуться до вас. В какой-то момент ты понял, что это бесполезно, обратился драконом, вспорхнул над всеми, и смертоносный огонь вырвался из пасти вместе с животным рёвом. Да, это был лучший из всех вариантов: толпа стала стремительно редеть, земля почернела, загорелось даже пару деревянных изб, что стояли поблизости. Краем глаза ты наблюдал за Колючкой. Её глаза прожигали тебя, зрачки внутри дрожали, слизистая высохла, ей надо бы моргнуть, но она не могла оторвать от тебя взгляд. Чёрт, она всё поняла. Ты опустился на землю, когда из тысячи людей осталось около ста, и пространство вокруг вас было заложено трупами и пропахло гарью. Ты подбежал к волшебнице, схватив её за плечи и встряхнув. — Варя, беги! Ты развернул и толкнул её в сторону леса, что отделял замок от деревни, но она лишь пошатнулась, продолжая пронизывать тебя широко распахнутыми глазами. Толпа снова начала сгущаться и топить вас. Ты отбивался от крестьян, тянущих тебя за одежду вниз. — Беги пока можешь! — снова выкрикнул ты, освободившейся рукой толкнув её сильнее. Варя проморгалась, её глаза широко раскрылись. Она сделала шаг к толпе, схватилась за твою руку, и ты почувствовал облегчение. Почувствовал, как толпа перестала рвать тебя на части. Всё твоё внимание теперь приковано к всадившей свои ногти в твою ладонь ведьме и её большим сверкающим глазам. Краем уха ты уловил вспышку, краем глаза ты увидел лес. Инквизиция пришла в аккурат, когда вся ересь в твоём с ведьмой лице ретировалась с поля боя. — Т-ты...ЭТО БЫЛ ТЫ! — Теперь ты не ненавидишь меня?! — отчаянно выкрикнул ты, сжав её ладони в своих. Взгляд Вари метался от твоего лица к замку ваших рук. В один момент зрачки сузились, она громко втянула воздух, разорвала ваш замок и влепила тебе пощёчину. — Поганец! — проорала она, прижав дрожащие кулачки к телу. — Ты-ты обманывал нас всё это время! — Но я ведь помогал вам! — Если бы не ты нам бы и не требовалась помощь!! Зачем?! Зачем ты приходил к нам?! А следом удвоил вознаграждение за наши головы!? — Варя, пойми, я должен был хранить тайну! Представь, что могли подумать о князе, что защищает ведьм! Церковь бы восстала! — И ценой всему этому были мы?... Ты бы продал нас за свою ложь?? Ты сглотнул ком в горле, не в силах больше смотреть в эти глаза с застывшими слезами, что жгли твою кожу сильнее взглядов убитых, царапались внутри сильнее совести. Чёрт, ты думал, что похоронил в себе эти чувства давно. — Я не хотел...я не хочу... — Поздно. Твоё сердце пропустило удар. Ты растерянно поднял взгляд на неё, обиженную, оскорблённую, скрестившую на груди руки и закусившую губу до крови. Ты бы хотел убрать эту кровь с её губ, эту грязь. Она не должна быть грязной...не должна... — Не смей больше приближаться к нам. Приближаться ко мне. — Варя... — НЕНАВИЖУ ТЕБЯ, МОРОК! Её голос сорвался, она разрезала пространство между вами рукой, второй зажав себе рот, чтобы всхлипы реже вылетали наружу. Последним, что ты видел была вспышка.

***

/Пару дней спустя/

Звериный взгляд метнулся в сторону прочёсывающей лес толпы. Их факела безжалостно жгли деревья, а грязные руки сжимали вилы. Не зря Морок в тебе был давно разочарован в людях. Филин полетел к церкви. Гапон величаво прошагал к большому столу посреди комнаты и принялся впитывать всё, что вложит инквизиция в его уши. — ...ведьмина изба была сожжена. Сердце вновь пропустило удар. Скорей бы оно остановилось. — А как же сама ведьма? Поймана? Гапон стиснул зубы, сдержав порыв дать в челюсть этому ненасытному поганцу. — Нет, Григорий, к сожалению, им удалось скрыться. — ИМ?! — воскликнул очередной прислужник. — Неужели столько ереси ходило среди нас всё это время??! Чёртов урод. Ни сердца, ни мозгов. — Да, можете себе представить. Слава Господу, что их что-то удерживало от нападения на мирный народ наш. ВАШ!? Да кто ты такой?! Именно, никто! Ты не нужен даже такому, как Морок. Абсолютное ничтожество. Гапон зажал в ладонях крест, чтобы выглядеть убедительно напуганно. "Ваш мирный народ" хочет сжечь таких же напуганных, бедных людей, как вы сами же. — Таки где же эти четыре ведьмы, ваше Преподобие? Там же, где и Морок — в полном ажуре, очевидно. — Ох, даже не знаю, как правильно изложить, отец Диякон. — Но умоляю! Как-нибудь уж! Паршивец. — Испарились, Диякон, испарились! Вот оно - проявление нечистой силы! — безмозглое поганое создание. — Ваше Светейшество... Внутри Гапон вздрогнул, но поднял уверенный взгляд на архидьякона. — Не могли бы вы осветить место, где находилась изба нечистых? Понимаете же, соседи волнуются, переживают, что черная энергия и их затянет в свой омут. Болото тебя не затянет, пока ты сам туда не прыгнешь. — Всенепременно. — Гапон примкнул губами к кресту не в силах больше это терпеть. — Незачем время терять, прямо сейчас и начну. Он резко встал, выпрямился и покинул это провонявшее грязной праведностью место. Ты больше не хочешь в этом жить. Ложь на которой строилась вся твоя жизнь будет изодрана. Ты лично растерзаешь её в клочья. Гапон нацарапал на церковной колонне "архидьякон осёл", вышел в прицерковный дворик, обратился драконом и спалил святыню до основания. Ты сжёг последний мост. Теперь путь назад был только один.

***

— Отчего не в себе сегодня ты, Княжич? — сипло прошептала Рада, когда в разодранный облик Вани явился в её лавку. — А то не ведаешь ты крайними событиями. — Ведаю-ведаю... — Что же тогда спрашиваешь? Поиздеваться решила? Валяй. Скажи пару ласковых мне напоследок. Ваня подошёл к бочке с водой, задумчиво вглядываясь в чужое отражение. Он стиснул зубы, расплескав водную гладь. — Скажи, Рада...как я выглядел? Печаль стала только больше, когда цыганка ахнула, всплеснув руками. Проклятье. Взгляд снова метнулся к отражению. В голове было сотни тел тех, кого ты убил недавно у дворца и тех, кто был с тобой уже много лет, но не было твоего. Ты забыл себя. Этим утром ты проснулся в холодной землянке, в теле того старика, что готовил тебе зелье, и не смог вспомнить себя. — Те ведьмы сегодня прошли сквозь портал в Сказочный мир, про это не хочешь спросить? Кулаки Вани бессильно сжались, он стиснул зубы и мотнул головой. — Мне нужен тот, кто дал мне эту силу. Ты знаешь, где его искать? Морок в тебе смутно помнил, что много лет назад на рынке колдуна величали Повелителем. А позже тот исчез. — Поговаривают, его стали разыскивать, и он скрылся в Сказочной стране. Большего мне не известно. — Рада подошла к Ване ближе, накрыв его напряжённый кулак ладонью. — Куда теперь лежит твой путь? Он немного подумал, принял облик юноши выше цыганки и свёл брови к переносице. — Я должен найти Повелителя и вернуть своё тело.

***