From Paris with…

Олег брёл по парижским улицам в одиночестве. Когда он закончил дела, день уже клонился к вечеру: солнце светило мягко, было не жарко. Парижское лето, вопреки ожиданиям, совершенно его не впечатлило то ли из-за погоды, то ли из-за внутренней пустоты, которую он ощущал в последние недели. Он не сразу заметил, как оказался в самом центре города. Этой дорогой он уже ходил, но тогда всё было по-другому. Он вспомнил, как два месяца назад они с Машей впервые прогуливались здесь. Тогда в её глазах светилась радость, несмотря на обстоятельства их приезда. Олегу вдруг стало больно: ведь именно эта беззаботность теперь, казалось, ушла навсегда. Как всё изменилось за эти два месяца! Истина, которой они так долго добивались, наконец-то раскрыта. Но облегчение ли это? Разгадка принесла больше боли, чем они могли представить. Завтра у Марии был день рождения, и она уже заранее дала понять, что не хочет никаких праздников. После того что случилось не следовало полагать, что Швецова изменила свое решение. Олег понимал её, но не мог смириться с мыслью, что этот день пройдёт, как любой другой. После всего, что с ними произошло, он просто обязан был сделать её хоть немного счастливее, дать ей почувствовать, что жизнь ещё может быть яркой и полной тепла. С этими мыслями он вспомнил, как в одной из прошлых прогулок они заглянули в галерею Лафайет. Там, в витрине, стояла сумка, на которую Мария смотрела слишком долго. Тогда она ничего не сказала, но Олег запомнил этот взгляд. Сейчас он знал: это именно то, что он должен ей подарить. Эта мысль заставила его свернуть к магазину. Ещё до того, как он открыл дверь, его сердце вдруг заколотилось быстрее. Он понятия не имел сколько может стоить такая сумка, но понимал, что дешёвой она точно не будет. И всё равно он готов был заплатить любую цену. И хотелось бы верить, что это не была попытка откупиться от Маши деньгами. Когда Олег вошёл внутрь, его сразу окутала атмосфера изысканности и роскоши. Витрины сверкали, вещи выглядели как произведения искусства. Продавец, заметив его растерянный вид, тут же подошёл. — Чем могу помочь, месье? Платонов напряг все свои извилины, собрал в кучу знания французского из прошлого и те, что были приобретены за то время в Париже и заговорил. — Я ищу сумку, — Олег замялся, оглядываясь, — она была на витрине… чёрная, небольшая, с золотистыми деталями. Продавец кивнул, мгновенно поняв, о чём идёт речь. — Ах, конечно. Прекрасный выбор, классика модного дома. Олега провели к стойке, где сумка лежала на мягком бархатном подиуме. Он снова увидел её — элегантную, идеально выполненную. Он представил, как она окажется в руках Марии, как её лицо смягчится, а глаза загорятся тем самым почти забытым светом. — Она, я возьму, — сказал он твёрдо, даже не спрашивая цену. Когда Олег вышел на улицу с аккуратно упакованным подарком он не успокоился. Ему нужно было что-то ещё. Сумка была хорошим подарком, но как они проведут этот день? Что ещё могло подарить Маше радость, хотя бы ненадолго? Он задумался. Париж… Город её мечты, где теперь сосредоточено столько плохих воспоминаний. Что она хотела здесь увидеть, куда сходить? Мысли вернулись к разговору двухмесячной давности. Опера. Она мечтала побывать в Опера Гарнье, но они всё откладывали, находили причины. На самом деле это Платонов откладывал. Олег терпеть не мог театры и прочее, ему казалось, что искусство слишком далеко от реальной жизни, но сейчас всё это не имело значения. Он решительно направился в сторону оперы, чтобы купить билеты на завтра. Когда он подошёл к величественному зданию, сердце у него снова екнуло. Внутри всё выглядело ещё роскошнее, чем снаружи: золото, мрамор, огромные люстры. Это место поражало, и Олегу вдруг стало немного не по себе, что он раньше не ценил таких вещей. — Добрый вечер. Чем могу помочь? — спросила женщина в кассе, улыбаясь профессиональной, но доброжелательной улыбкой. — Мне нужны билеты на завтрашний спектакль, — сказал Олег. Она слегка нахмурилась. — Завтра? О, боюсь, почти всё распродано. — Почти? — Есть ложа на двоих, но… — она замялась, будто сомневалась, стоит ли продолжать. — Это… — Идёт — спросил Олег, не желая слушать лишние детали. Цена была высокой, почти возмутительной, но он старался не акцентировать внимание на таких вещах. Оформляя покупку, Олег вдруг поймал себя на мысли, что впервые за долгое время чувствует что-то вроде надежды. Может этот жест не вернёт Маше прежнюю радость, но даст ей хотя бы шанс почувствовать себя лучше. С билетами в руках он вышел на улицу, чувствуя смешанные эмоции. Это была радость от того, что всё идёт по плану, и беспокойство на тему удастся ли ему воплотить задуманное. Олег, едва зайдя домой, быстрым движением спрятал пакет с сумкой в шкаф у входа. Он проверил, чтобы его сюрприз был надёжно укрыт, и только после этого направился на кухню, откуда доносился лёгкий шум. Мария сидела за столом с чашкой чая, а на её лице появилась едва заметная улыбка, когда она увидела его. — Ты вернулся, — сказала она, её голос звучал мягче, чем утром. — Как работа, всё изъять удалось? Олег почувствовал тепло от этой простой фразы. Её улыбка была робкой, но он сразу заметил, что что-то в ней начало меняться, будто в сердце Маши снова зажглась маленькая искра. — Да, всё в порядке, забрал и отправил в Питер даже, Горчакову доложился. Но знаешь, есть ещё кое-что… Завтра у тебя день рождения, — сказал мужчина, садясь напротив. Мария тут же помрачнела и отвела взгляд. — Олег, ну какой день рождения? Мне не до праздников. Он понимал её чувства, но был полон решимости не отступать. — Знаю, что не до праздников. Но ты заслуживаешь внимания. И я всё равно кое-что придумал. — С этими словами он достал из внутреннего кармана пиджака конверт с билетами. Мария удивлённо посмотрела на него. — Это что? — спросила она, но в её голосе уже звучал интерес. Олег молча развернул конверт и показал ей билеты. — Завтра вечером мы идём в оперу, — произнёс он спокойно, но с любопытством следя за реакцией Швецовой. Маша на секунду застыла, её глаза расширились, а затем она буквально подскочила с места. — В оперу, ты?! — Она не сдержала улыбки. — Ты же её терпеть не можешь! — Ну и что? — Олег пожал плечами, его лицо оставалось серьёзным. — Ты хотела туда попасть, момент настал. Мария рассматривала билеты с недоумением, пока не заметила, что они в ложу. — В ложу? — воскликнула она, поднимая на него взгляд. — Олег, это же… целое состояние! — Да ерунда, — спокойно ответил он. — Заработаем ещё. Её глаза вдруг наполнились слезами, но в этот раз это были слёзы радости. Она бросилась к нему на шею и крепко обняла его. — Ты сумасшедший, — прошептала она. Олег обнял её в ответ, ощущая, как его собственное сердце становится легче. Платонов чувствовал тепло её прикосновения, её благодарность, и это было дороже любых слов. — Спасибо, Олеж, — сказала она, наконец отпустив его, но всё ещё улыбаясь. — Просто хочу, чтобы ты всегда улыбалась. Она засмеялась — впервые за долгое время, и этот звук был как музыка для него. Её оживший взгляд и лёгкая радость на лице доказали, что он на верном пути. Когда наступила ночь и Маша уснула, Олег долго лежал рядом с ней, наблюдая за её мирным сном. В комнате было темно, и он наслаждался этой близостью, чувствуя как её дыхание с каждым вздохом становится всё более лёгким и ровным. Он чувствовал её впервые за долгое время не просто где-то поблизости, а рядом. Он нежно коснулся её руки, кожа была мягкой и тёплой. Олег не мог уснуть, взгляд его скользил по её лицу, по темным локонам, которые беспорядочно лежали на подушке. Как же он хотел, чтобы она была счастлива, чтобы завтрашний день стал для неё настоящим праздником. Платонов уснул поздно, а уже в шесть утра подскочил как по будильнику. Он тихохонько встал, стараясь не разбудить Марию и решил, что пока она спит можно сходить за цветами. В Европе выбор был небогатым, но всё же оставить Машу без букета он не мог. Силуэты тюльпанов и роз на фоне утренней прохлады были настолько яркими и живыми, что Олег даже не мог выбрать что-то одно сразу. В конце концов, выбрал аккуратный букет белых роз и направился в ближайшую открытую пекарню за круассанами, которые уже стали их традиционным завтраком здесь в Париже. Вернувшись домой, он тихо поставил букет в вазу на кухне, круассаны выложил на тарелку, а пакет с сумкой разместил на столе так, чтобы он сразу привлёк внимание, когда Мария войдет сюда. Время было ещё раннее, и, вернувшись в спальню, Олег замер у двери, поглядывая на свою любимую. Она всё ещё спала, её лицо было спокойным и безмятежным, как будто ничего не тревожило. Он ощущал, как по всему телу растекается нежность, когда смотрел на неё. Сердце билось быстрее, но теперь не от тревоги, а от чувства глубокого тепла и любви. Он сел на край кровати, прикоснувшись к её руке, и чуть наклонился, чтобы тихо прошептать её имя: — Машенька… Она не проснулась, не ответила, лишь слегка подвинулась в его сторону, словно во сне интуитивно искала его. Олег почувствовал, как его сердце наполняется, и стал осторожно проводить пальцем по её запястью, шепча снова: — Именинница, просыпайся… Она всё ещё не реагировала, и Олег, не в силах больше ждать, решил действовать. Он мягко наклонился к ней и поцеловал её в шею, нежно, почти не касаясь кожи, но так, чтобы её дыхание изменилось. Его губы коснулись её кожи, и он почувствовал, как она вздрогнула и чуть приоткрыла глаза. — Олег… я сплю, — прошептала она, ещё не проснувшись окончательно, её голос был сонным, но всё же тёплым. Он снова поцеловал её, на этот раз в уголок губ. Легкий поцелуй, который быстро перерос в нечто большее, когда её губы встретились с его. Маша застонала, слегка приоткрыв глаза, и с улыбкой отодвинулась от его поцелуев. — Ну что ты делаешь… — начала она, но не успела договорить, потому что Олег снова поцеловал её, на этот раз более настойчиво, но с такой нежностью, что она не смогла сопротивляться. Его поцелуи были мягкими, как будто он боялся нарушить её покой, но всё же не мог остановиться. Она чуть-чуть подалась в ответ, её пальцы слегка прикоснулись к его шее, а затем она, наконец, открыла глаза, улыбаясь ему. — С ума сошел, выспаться уже нельзя, — произнесла она, её голос теперь был более ясным, но полным той нежности, которую она не могла скрыть. Олег засмеялся, но когда её губы снова прижались к его, он почувствовал, как собственное сердце начинает биться быстрее. — Ты же сама знаешь, что не могу оставить тебя спать, когда там на кухне тебя что-то ждёт. — Он сказал это шёпотом, но в голосе чувствовалась вся его решимость и нежность. Маша откинула одеяло и приподнялась, взглянув на него со слегка растерянным выражением лица. — Ты правда что-то приготовил? — Она посмотрела на него с лёгкой улыбкой, и его сердце буквально растаяло от этого взгляда. — Ты же меня знаешь, — ответил он, целуя её в лоб. — Сегодня твой день, и я собираюсь, чтобы ты его запомнила. Теперь закрой глаза. — О, с удовольствием! — Рассмеялась Маша и рухнула обратно в кровать, но Олег тут же потянул её обратно на себя. — Вставай, а потом глаза закрывай! Ишь какая хитрая. Он встал с кровати и, бережно поддерживая её за локоть подвёл к столу, где всё уже было готово. Когда она открыла глаза, то замерла. Перед ней был стол, на котором стояли белоснежные цветы, круассаны и пакет очень хорошо известного Маше бренда. Швецова медленно шагнула к столу и замерла, она посмотрела на Олега, чтобы понять, что всё-таки уже проснулась, а не видит сны. — Ты что, серьезно? — спросила она, и в её голосе было не только удивление, но и некое смешанное чувство тревоги и радости. Она уже догадалась, что в пакете та самая сумка, которую она так долго рассматривала в галерее Лафайет. Платонов подошёл ближе, аккуратно взял её за руку, поцеловал и с тихим смешком сказал: — Ты тогда сказала, что просто посмотрела. А я знаю, что когда ты вот так «просто смотришь», то это вещь, которую тебе очень хочется. С днём рождения, родная! Она посмотрела на него, и её глаза наполнились слезами, но это были слёзы счастья. Она поднесла руки к лицу, не в силах скрыть свою благодарность. — Ты точно с ума сошел, — прошептала она, но в её голосе была та теплота, которая Олегу всегда казалась самой дорогой. Он ответил ей нежным взглядом и тихо произнёс: — Просто хочу, чтобы ты была счастлива, Маш. Маша держала сумку в руках, её глаза чуть прищурились, и на лице отразился восторг, который она не могла скрыть. Она медленно провела рукой по мягкой коже, поражаясь её изысканности и элегантности. Каждая деталь, каждая строчка, каждая золотистая деталь, как она и мечтала — всё было безупречно. — Олег, — произнесла она с легким ворчанием, не отрывая взгляда от сумки, — ты что, так хорошо вжился в роль богатого любовника? Что за акты неслыханной щедрости второй день подряд! Ценник он оторвал… Да я и так знаю сколько она стоит! Она в удивлении подняла взгляд на него, но даже её недовольство было легко замаскированным. Ведь, как только она снова вернулась к сумке, все ворчания моментально теряли силу. — Ты же знаешь, что я могла бы и обойтись… — начала она, но её голос уже звучал мягче, и взгляд снова опустился на сумку. — Кто бы мог подумать, что ты такой транжира, а… Опера, сумка, что дальше по плану? Эйфелева ещё не мне принадлежит, а? Олег рассмеялся. Это ворчание от Маши было крайне милым, чтобы воспринимать его всерьез. Её недовольство было лишь лёгким прикрытием для того восторга, который она испытывала от подарка. В этот момент все слова Швецовой теряли силу, разбивались о сияние и элегантность этого подарка, как о волшебную стену. Она повернулась к Олегу с мягкой улыбкой, уже не пытаясь скрыть своей радости, и с шутливым укором в голосе добавила: — Я тебе обещаю, если ты продолжишь так транжирить семейный бюджет, мы поедем домой на ослах, а не на самолете! — и, не дождавшись ответа, рассмеялась. После того как Маша с восторгом еще раз осмотрела сумку, она, наконец, отложила её в сторону, но её взгляд продолжал блуждать туда, где она стояла, а в голове вновь и вновь прокручивались образы этого роскошного подарка. Олег тихо наблюдал за ней, его сердце переполнялось нежностью и гордостью за то, что он сумел подарить ей этот момент счастья. — Ну что, — сказал Платонов, когда завтрак был закончен, — давай наряжаться, нам предстоит прогулка. Мария скривилась и плюхнулась обратно в постель. — Не хочу я наряжаться. Зачем? Мы же просто гулять идем, вечером может быть в оперу и надену платье… Олег встал с места и подошёл к ней, а затем уселся рядом. — Маш, ну какой день рождения без наряда? Хочу, чтобы мир увидел как ты прекрасна, — сказал он с лёгкой улыбкой. Маша повернулась к нему, и её глаза встретились с его, в которых было столько любви, что ей трудно было устоять. Но, несмотря на это, она всё ещё упрямо качала головой. — Мир увидел? А где, где ревнивые выходки? Что-то тут нечисто, Олег… Платонов наклонился, его руки нашли её талию, он притянул её к себе, чтобы быть на одном уровне с её лицом. — Так ты подожди, мы же ещё из дома не вышли. Он поцеловал её в носик, а затем, приподняв её лицо, поцеловал в губы. Это был поцелуй, который сказал гораздо больше, чем слова. Олег почувствовал, как её тело расслабляется в его объятиях, как она, наконец, теряет свою настороженность. Он не торопил её, и просто растворялся в поцелуе, передавая всю свою заботу, всю нежность. Когда они, наконец, оторвались друг от друга, он с лёгкой улыбкой сказал: — Вот видишь? Один волшебный поцелуй и ты уже на всё согласна. Маша, немного подумав, наигранно вздохнула. — Ну да, такие они эти французские поцелуи… Платонов с улыбкой покачал головой. — А что будет, когда мы вернёмся в Петербург, волшебные поцелуи пропадут? Маша подняла взгляд, её глаза заиграли хитрой искоркой. — Почему, там будут петербургские поцелуи, — сказала она, немного прищурив глаза. — Интересно, — с любопытством ответил он. — Покажи как это, а то я должен убедиться, что обмен будет равноценным. Она замотала головой, смеясь, но вдруг её глаза наполнились чем-то совсем другим, более нежным и загадочным. — Поцелуйте меня, пожалуйста. Олег замер, не зная, как реагировать. Он держал её в своих объятиях, чувствуя её дыхание, слыша, как оно учащается. Эти слова напоминали о чём-то таком далёком и родном, что согревало безо всякого сомнения. — Маша… Ты меня убиваешь, — сказал он, почти шепча. Она лишь усмехнулась, не выпуская его из своих объятий. — Всё? Фраза больше не работает, целовать не будешь? Платонов с укоризной взглянул на неё, а затем притянул к себе и примкнул к губам. Это был долгий, медленный поцелуй, наполненный ощущением дома, в нём было что-то особенное, невообразимо чувственное и трепетное, словно он возвращал их в те самые моменты девятнадцатого года, где они ещё не знали что ждёт их впереди. — Я не уверен что это замена французскому, — проговорил Олег с ухмылкой, не отпуская её, — но это определенно нечто, что я хочу испытывать гораздо чаще. Маша засмеялась, отстранившись, и снова кокетливо прищурила глаза. — Так ты хочешь петербургские поцелуи каждый день? Тогда нужно скорее вернуться домой. — Я готов, — с улыбкой ответил Олег. — Но нам нужно больше практики. И, пожалуйста, не забывай, что мне будет не хватать парижских воспоминаний, — добавил он, немного притягивая её обратно. Мария снова засмеялась, а его руки снова замкнулись вокруг её талии. — А я тебя не разбалую? — спросила она, её голос был тихим, но в нём слышалась игривость. — Вот ещё, — с искренней улыбкой ответил Олег. — Ты знаешь, что мне этого не достаточно. И снова их губы встретились, но в этот раз поцелуй был более лёгким, как обещание чего-то большего, что ждёт их впереди. *** Вечер в Оперном театре Гарнье был прекрасным. Маша, как и обещала, нарядилась как подобает имениннице. Лёгкое струящееся платье подчеркивало её изысканность, а на её лице играла чуть заметная улыбка, но глаза всё же выдали ту неизгладимую грусть, которая была с ней всё это время. Олег, напротив, заметил, как её взгляд иногда теряется, словно она что-то ищет, но, в целом, она старалась выглядеть довольной. — Ты выглядишь потрясающе, — сказал Олег, нежно поправив ей волосы, когда они стояли на лестнице перед главным входом в театр. — Спасибо, Олеж, — Маша улыбнулась, но в её глазах было что-то, что говорило о том, что этот вечер не мог полностью вытеснить всё, что они пережили. Это не было желанием концентрироваться только на плохом, просто это потрясение стало чем-то глубоким, что всё ещё оставалось в её сердце. Олег почувствовал это, но не стал акцентировать внимание. Он просто взял её за руку и повёл через залы, пытаясь быть как можно более внимательным. Опера была безусловно красивой, и здание, и сама атмосфера завораживали. Платонов даже умудрился оценить великолепие архитектуры, хотя и не совсем понимал, что здесь такого особенного. Мария же ходила по коридорам с восхищением, как ребёнок, которому только что показали волшебный замок. — Вижу, тебе нравится, — сказал Олег, улыбнувшись. Он не мог не заметить, как она смотрела на огромные люстры, на роскошные картины на стенах, как будто впервые в жизни была в таком месте. — Это просто… невероятно, — вздохнула она, остановившись перед одной из фресок. — Я никогда не думала, что буду здесь. Олег наблюдал за ней с улыбкой, но всё равно чувствовал, что эта атмосфера не затягивает его. И вот, когда они заняли свои места в ложе, ему стало ещё сложнее. Он оглядел зал, где всё мерцало от золота и света, и пытался вникнуть в происходящее. Когда началась опера, Олег пытался сосредоточиться. Он слушал музыку, видел движения артистов, но его мысли постоянно блуждали. Это не было скучно, но и не было тем, что он мог бы назвать своим любимым времяпровождением. Он искренне пытался найти хоть что-то, что могло бы его тронуть, но пока лишь терялся в этом искусстве. — И как тебе? — спросила Маша, повернувшись к нему во время антракта. В её голосе не было обычной игривости, скорее в нём звучала забота, она ждала искреннюю оценку от мужчины. Олег совладал с собой. Он знал, что Маше важно это время и не хотел испортить настроение, а потому надо было немного слукавить. Платонов задумался на секунду, подбирая слова. — Это… интересно, — сказал он, стараясь найти что-то позитивное в своих ощущениях. — Довольно впечатляюще, всё это… движение, музыка, костюмы… Маша, не ожидавшая такого от Олега, удивлённо взглянула на него. — Ты это серьёзно? — В её глазах мелькнула искорка удивления. — Ты не скажешь, что тебе скучно? Олег не сдержался и улыбнувшись сказал: — Нет, нет, я не сказал бы, что мне скучно. Я просто… думаю, что мне нужно ещё немного времени, чтобы почувствовать всю эту атмосферу. Маша посмотрела на него с неким сомнением, но её улыбка всё же не исчезала. — Ну на это у тебя будет целый акт! Мне так приятно, что ты согласился на такие скучные вещи ради меня, — сказала она, прижимаясь к нему. — Я очень это ценю, спасибо тебе. Олег был рад, что хотя бы так смог ей сделать приятно, и вдруг понял, что ради неё готов был сделать гораздо больше. И хотя опера не была его выбором, она стала для него не просто местом, где они провели Машин день рождения, а ещё одним шагом в сторону того, чтобы по-настоящему отпустить всё плохое.