From Paris with…

За пару дней, что они готовились к отъезду, ситуация едва ли стала лучше. Между ними постоянно витала эта липкая, мерзкая паутина под названием «мне страшно, но я доведу тебя до белого каления», и оба не оставляли попыток привести угрозу в исполнение. В один из таких дней Олег сидел на краю стола в своем кабинете, его пальцы сжимали край папки так сильно, что побелели суставы. Его лицо было напряжено, глаза беспокойны. Он видел перед собой Швецову, но мужчине казалось, что он сошел с ума и это все галлюцинации. Маша сидела перед ним, перелистывая бумаги с невозмутимым видом и будто не замечала, что мужчина готов взорваться от того, что только что услышал от неё. — Маша, ты что, с ума сошла? — его голос был глухим и резким, и Маша чуть не подпрыгнула от неожиданности. Она подняла взгляд, и его яростный взгляд встретился с её глазами. — Мы готовимся к серьёзной операции, а ты… ты планируешь экскурсии по Парижу, как будто мы едем на отдых! Ты не понимаешь насколько это безответственно?! Она медленно опустила взгляд на документы, почти не реагируя на его слова. Как всегда Маша пыталась скрыть свои переживания за внешней невозмутимостью, но Платонову было известно насколько это фальшиво. — Олег, ты снова за своё, — сказала она, но её голос звучал скорее устало, чем уверенно. Он встал, подходя ближе. Его лицо было искажено разочарованием и яростью, но в глубине его глаз скрывалась также забота и беспокойство. — Я переживаю за нас, Маша! За тебя, за себя. Мы рискуем своей жизнью, и ты… ты не можешь воспринимать это всерьёз? Ты что, не понимаешь, что это не отпуск? Маша подняла глаза, но в них не было той решимости, которая обычно характеризовала её. Он уже привык к спокойствию Марии, даже когда она сталкивалась с трудностями решимости было не отнять. Но теперь это спокойствие было чем-то чуждым. Швецова не могла понять что именно он пытается ей сказать, и в её сердце возникла тревога, которая давила с каждым словом Олега. — Я просто… хочу отвлечься. Это всё, что я могу сделать. Мне страшно, да. Но что мне ещё остаётся? Олег вздохнул, его взгляд стал мягче, но не менее решительным. — Мне тоже страшно. И твое вот это спокойствие, рассказы про музеи и галереи просто добивают меня. Пожалуйста, перестань! Думай лучше над делами, ты же можешь, я знаю. Просто работай, Швецова! Олег смотрел на неё с такой отчаянной болью, что она невольно почувствовала, как её сердце сжимается. Но она ничего не ответила, только сделала шаг назад, тихо сказав: — Мы всё равно поедем, Олег. Ничего не изменить. Мы оба понимаем какой будет конец, но… Давай не будем произносить это вслух, ладно?

***

Через несколько дней, когда Мария сидела с Людой в кафе, она не могла избавиться от мыслей о том разговоре. Люда как всегда заметила её задумчивость, не стала ждать объяснений и тут же спросила. — Ну что, Маш, как идёт подготовка? — Люда говорила неуверенно, понимая, что сейчас это может быть не лучшей темой. — Помощь не нужна? Я могу информацию собрать если вы не успеваете что-то. Маша вздохнула, машинально двигая ложкой в чашке. Её мысли вернулись к тому как Олег накричал на неё, как его глаза были полны тревоги и страха. Сейчас работа уходила на какой-то далекий план, и это Швецову пугало больше всего на свете. — Люд, мне очень страшно… — тихо призналась она, наконец, опуская взгляд. — Я даже думаю, что мы возможно не вернёмся. Мы рискуем, а они… они знают об этом. Это их осознанный шаг. Пожертвовать пешками, чтобы не потерять ни короля, ни королеву… Люда внимательно посмотрела на неё, понимая, что Маша не ищет жалости или сочувствия. Она просто пыталась найти слова, чтобы выразить то, что терзало её внутри. Но как поддержать подругу Колонкова не понимала. Маша снова вздохнула, пытаясь скрыть свои эмоции. Чем больше она думала, тем яснее становилось, что её стремление к нормальной жизни, к простому счастью, было на грани исчезновения. Не было ни сил, ни желания скрывать это. Маша просто хотела прожить каждый момент, не думая о том, что происходит за пределами её возможностей. — Но вы не одни. Мы все с вами, пусть даже на расстоянии! Даже не думай ни о чем плохом, мы не допустим, — Люся подняла чашку и сделала маленький глоточек. Руки предательски дрожали, выдавая её страх. — Я просто… хочу жить. Я хочу забыть, что может быть конец, что мы можем не вернуться. Я только-только обрела свое счастье, стала спокойнее, увереннее, а теперь всё? Я боюсь, что не увижу своих детей, этого города, всех вас, этой жизни. Я хочу хотя бы на мгновение почувствовать, что могу быть нормальной, что мы просто поехали куда-то, а не на это опасное задание. Люда молча кивнула, понимая, что Маша запуталась в своих чувствах, страхах и решениях. — Мы не знаем, что будет дальше, но мы можем сделать так, чтобы сейчас было немного легче. Нужна безупречная подготовка, тут Олег прав. Маша посмотрела на неё, и на её лице появилась слабая улыбка. — Он всегда прав. Но что делать с этим страхом, с этим ощущением, что всё может закончиться в любой момент? Люда пожала плечами. — Жить. Просто жить. И не думать о том, что будет потом. Маша задумалась, её взгляд потерялся вдали, но она всё равно попыталась сосредоточиться на том, что казалось важным в тот момент — на настоящем. — Если, — тут Мария осеклась и поправила саму себя, — когда я вернусь, то всё. Подам рапорт! Людмила осторожно сжала руку подруги, улыбнулась ей, но ничего не ответила. Она знала что по приезде все поменяется, что Маша успокоится и уже не будет думать об этом ужасе, да и об увольнении позабудет. Но сейчас, в эту самую секунду, все было слишком сложно… Когда они закончили с обедом и Мария уже сидела в машине, мысли её были о том, что ей нужно сделать, чтобы немного разрядить атмосферу между ней и Олегом. Он был прав — они должны быть сосредоточены, а она так легко отвлекалась на вещи, которые казались ей важными. Но ей не хотелось, чтобы между ними оставался этот холод. Её решение было простым: она поехала за примирительными пирожными и кофе. Через час с небольшим она уже стояла перед дверью его кабинета с коробкой свежих корзиночек и стаканчиками с кофе. Маша сделала глубокий вдох и постучала… ногой. Руки были заняты! — Олег, открой, — сказала она, все ещё стоя за дверью. Он сидел за своим столом, не собираясь подниматься. — Маш, входи, не заперто же, — ответил он. — Я принесла тебе кое-что, руки заняты! Мужчине всё-таки пришлось вставать и идти к двери. Он впустил Машу внутрь и, увидев коробку с пирожными, сдвинул брови. Его лицо смягчилось, хотя по-прежнему было видно, что он был очень занят до её прихода. — Пирожные? Спасибо, как раз не обедал, — его тон стал чуть мягче, а в глазах уже не было той прежней сосредоточенности. — Мириться пришла судя по набору? Маша сделала шаг вперёд и поставила коробку на стол перед ним, расплывшись в лёгкой улыбке. — Да. Я обещаю, что берусь за голову, всё. Не заставлю тебя больше нервничать. Олег немного покачал головой, а потом всё-таки взял одно из пирожных и откусил кусочек. — Да заставишь, я тебя знаю. Но… я согласен с тобой отчасти. Надо помнить о работе, но и о том, что мы всё-таки в столицу любви летим забывать нельзя. Маша довольно кивнула, а затем погладила его по плечу и легонько поцеловала в щеку. Он замер на мгновение, а потом, улыбнувшись, сказал: — Неплохо, но теперь, раз уж мы в Париж отправляемся, я признаю только французские поцелуи. Маша засмеялась и потянулась к нему, снова целуя его на этот раз в губы. — Французский поцелуй, говоришь? — её голос стал более мягким. — Хорошо, я подумаю над этим. Олег притянул её к себе, обнимая, и на мгновение они просто сидели в тишине, забыв обо всех своих тревогах и напряжении. Но реальность не оставляла их надолго. Всё равно нужно было возвращаться к работе. Маша отстранилась и взяла из коробки ещё одно пирожное, предлагая Платонову откусить. Мужчина отказался, и тогда Марии пришлось есть всё целиком. — Ладно, хватит отдыхать. Нам нужно вернуться к делу, если мы не хотим закончить это всё гораздо быстрее, чем планировали. Мария кивнула и поставила стакан с кофе на стол. Лицо Платонова снова стало серьёзным, но в его глазах уже не было прежней паники. — Нам нужно сосредоточиться. В Париже нас ждёт настоящая схватка, и чем лучше мы подготовимся сейчас, тем нам будет проще. Поймаем этих ублюдков, обещаю. Всё будет хорошо! Маша улыбнулась, глядя в его глаза. На мгновение она почувствовала, что всё действительно будет хорошо. Никакие страхи не могли сдержать их. Они вместе, и это было важнее всего. Олег открыл папку с документами, и они вместе начали разбирать информацию о банде, с которой им предстояло столкнуться в Париже. — Посмотри, вот данные по последним случаям. Кажется, они продолжают работать в Европе, последний случай был в Берлине — украли картину из частной коллекции. Маша склонилась к экрану ноутбука, где были открыты дополнительные материалы. В её голове начали складываться более чёткие картинки. — Это ещё не всё. Смотри, — сказала она, указывая на карту, — их связи тянутся до Парижа. У нас есть информация, что они используют местные арт-галереи как прикрытие для своих операций. Может… они как-то с этим связаны? Бывшие сотрудники, искусствоведы или что-то такое. Олег задумался, затем, продолжив читать, добавил: — Очень возможно, они ведь осторожно работают. Вряд ли кто-то без связей смог бы продать такую картину на открытом рынке. Маша кивнула, продолжая искать информацию в отчётах: — Похоже, они заранее знают, что именно нужно будет клиенту, а затем делают всё возможное, чтобы перепродать эти подделки в нужные руки. Олег, сжав руки, говорил всё с тем же напряжением, что было у него с самого начала: — Я думаю, это как раз и есть та парижская база, о которой говорил Горчаков. Нужно будет проверить все связи, все входы в этот круг. Мы должны понять, кто обеспечивает их этими копиями. Так рисовать мало кто умеет! Маша быстро набирала на компьютере имена и фамилии, с которыми сталкивались их коллеги. Параллельно она вела анализ информации, которую уже собрали. — У нас есть одно преимущество, — сказала Швецова после небольшого молчания, — Каждый раз, когда они продали одну картину или предмет, им нужно время, чтобы найти нового покупателя. А значит мы можем перехватить их следы. Нам нужно будет сосредоточиться на их сделках, проанализировать скрытые маршруты перепродажи. Олег наклонился к столу и достал ещё одну папку, в которой были фотографии людей, связанных с этим Картелем. Он прокрутил их, останавливаясь на одном человеке: — Я приметил вот этого парня. Его зовут Пьер Дюваль. Он работал на крупных аукционах в Париже. Он как раз тот, кто может быть посредником между коллекционерами и «Северным Картелем». Нам нужно будет проверить его связи и найти с кем он работает. Маша просканировала данные, а затем запустила поисковик для более подробной информации о Пьере. — У меня есть идея, — сказала она, когда на экране появилось его фото с дополнительными данными. — Он регулярно посещает галереи и частные коллекции. Возможно, мы сможем попасть в его круг с помощью французских коллег? Алексей Дмитриевич же обещал помочь. В комнате воцарилась тишина, и Мария, и Олег, погружённые в анализ информации, уже не отвлекались, а под их взглядами листы документов постепенно становились переполненными фактами, уликами и подозрениями. Это было начало их операции, шаг за шагом они узнавали как работает эта опасная банда. Они продолжили копаться в данных, выискивая каждую мелочь, которая могла бы привести их к раскрытию преступной сети. Каждый шаг был важен, и ни одна деталь не могла быть упущена. В этот момент, хотя будущее и оставалось туманным и полным угроз, они оба понимали самое главное — они на правильном пути. Да, в этой борьбе не было места для ошибок, но и они имели колоссальный опыт. Когда они вернулись домой с работы, Швецова была вымотана до предела. Она сказала, что у неё болит голова и просто ушла в спальню, закрывая за собой дверь. Олег, чувствуя, что у неё что-то не так, дал ей отдохнуть, не задавая лишних вопросов. Он решил, что ей действительно нужно время для восстановления, и понял, что лучше будет оставить её в покое. — Шерлок, пойдем гулять, — сказал он своему верному другу, который уже давно скучал в одиночестве. Они оба вышли на улицу, и Олег постарался хотя бы на время переключить своё внимание от тревог, связанных с предстоящей операцией, на что-то более простое. Он всё ещё не мог понять как Маша могла быть такой спокойной. Ведь их поездка в Париж была далеко не обычной, а её равнодушие вызывало у него беспокойство. Он не раз пытался достучаться до неё, но она всегда прятала свои страхи за фасадом спокойствия. Пока Платонов прогуливался с Шерлоком, Мария оставалась в спальне. Сначала она просто лежала в тишине, пытаясь уговорить себя успокоиться, но постепенно тревога начала разъедать её изнутри. В голове постоянно вертелись мысли о предстоящей операции, о том, что всё может закончиться трагически. Она знала, что они идут на риск, и глубоко внутри чувствовала, что всё может быть намного хуже, чем они себе представляли. Но что делать с этими страхами? И вот в тишине комнаты эта невыносимая тревога вырвалась наружу. Мария начала плакать, слёзы катились по её щекам и она не могла остановить их. Когда Платонов вернулся домой, он сразу почувствовал что-то неладное. Он открыл дверь в спальню и увидел Машу, сидящую на кровати, её лицо было залито слезами. — Машенька… — его голос был мягким, но полным беспокойства. Она подняла голову, встретив его взгляд, и вдруг выпалила: — Олег, я не могу больше… я не могу притворяться, что всё нормально. Я боюсь. Я боюсь, что нас подставляют, что нас отправляют туда, зная, что мы не вернемся… и я… я не могу это пережить! Мы на грани смерти, а ты всё это время думаешь, что я просто спокойно всё принимаю! Ты думаешь, что я такая дура, что я согласилась на эту командировку только из-за желания поехать в Париж… Но это не так! Я все понимаю, но… Олег в недоумении стоял у двери, совершенно ошеломлённый её словами. Он замер на мгновение, потом наконец скинул обувь и подошел ближе. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы переварить то, что она только что сказала. — Ну вот, наконец-то прорвало, — произнёс он с облегчением, хотя его голос был пропитан какой-то горечью. — Я так и думал, что ты всё это держишь в себе. Твои страхи, твои переживания… Я видел, как ты просто закрывала это в себе, как будто это не имеет значения. Она продолжала плакать, всхлипывая, и Олег сел рядом с ней, обнимая её. Он прижал её к себе, не зная что сказать. Всё, что он хотел это чтобы она перестала чувствовать себя одинокой в своих переживаниях. — Маша, ты думаешь что я не переживаю? Ты же видишь как я переживаю за нас обоих! Я не могу просто притворяться, что всё будет хорошо, но я также не согласен с твоими мрачными мыслями. Ты сама меня убеждала, что мы вернемся целыми и невредимыми, и что теперь? Она кивнула, но слёзы продолжали стекать по её щекам. Маша тяжело вздохнула, пытаясь собрать мысли в голове. — Я боюсь, Олег. Боюсь, что это конец. Боюсь, что я больше не увижу своих детей, что я больше не увижу тебя, что я больше не увижу этот мир… и я не могу это больше скрывать. Олег нежно погладил её по голове. — Милая моя, глупенькая девочка, я тебя так долго ждал, чтобы позволить кому-то отнять у меня самое дорогое? Ни за что на свете, перестань думать о смерти, ты что? Да, задание, да, непростое, да, вдали от дома. Но мы пройдем через это, вернемся и получим столько наград, что внукам хватит, чтобы погоны носить! Маша прижалась к его плечу, как никогда ранее доверившись ему, и в её сердце что-то начало успокаиваться. Она понимала, что Олег прав. Она не могла продолжать жить в этом страхе, но в этот момент ей было так нужно почувствовать его поддержку. — Так страшно, что я даже не знаю как это всё пережить. Я такая дура… надо было послушать тебя и правда тогда. Он поцеловал её в лоб и продолжил: — Маш, а кто кроме нас? Нам доверили такое дело, подвести мы не можем. Олег, заметив, как сильно Маша переживает, легонько улыбнулся и, немного нахмурив лоб, сказал с доброй, даже игривой ноткой в голосе: — Ладно, хватит плакать! Дай лучше я на тебе французский поцелуй отрепетирую, а то французы сразу спалят, что мы не умеем. Маша, сквозь слёзы, слабо усмехнулась и кивнула: — Ну, вряд ли этот навык нам пригодится на работе… Она не ожидала, что его слова смогут хоть немного отвлечь её, но как только Олег наклонился к ней, она почувствовала его тёплое дыхание, все стало как-то сразу проще. Поцелуй выдался коротким, и Мария, все ещё не отстраняясь, прошептала в самые губы: — И как тебе, правдоподобно? — Ну, не очень… — Ответил мужчина и тут же получил по плечу Машиной ладошкой. — А что дерёшься сразу! Слёзы твои соленые всю малину обломали. Маша прыснула смехом, смущённо вытирая глаза. В этот момент её чувства постепенно утихали, а на лице появлялась лёгкая улыбка. Это было именно то, что ей было нужно — немного легкости и заботы, чтобы хоть ненадолго забыть обо всех своих переживаниях.