Гарри Поттер и Принцесса Слизерина

На короткое мгновение Гарри подумал, что это какая-то шутка Дамблдора: окунувшись в Омут, он обнаружил, что все еще стоит в кабинете директора, и за окном все еще ночь. Разве что деревья в Запретном Лесу внезапно и неожиданно зазеленели. Основное отличие было в том, что Дамблдор лежал в своем высоком кресле за столом, завалившись на бок. — Похоже, дело было дурно, — заметил бодрый директор, которого Гарри внезапно обнаружил стоящим подле себя. Он наблюдал за своей копией, которой Северус Снейп вливал что-то в горло левой рукой, пока правая рука водила палочкой над помертвевшей и черной рукой. Дамблдор приоткрыл веки и Снейп прекратил бормотание. — Зачем? — сказал Снейп без всяких предисловий. — Зачем вы надели это кольцо? На него наложено заклятие, вы не могли этого не знать… Зачем вам вообще понадобилось его трогать? Гарри тревожно посмотрел на кольцо Марволо Мракса, уничтоженное мечом Гриффиндора. Дамблдор молчал о своей руке, все время откладывая разговор на потом, но говорил об этом так, словно у Дамблдора просто не было времени рассказывать это удивительное приключение. А вот Снейп звучал так, словно речь шла о непоправимой ошибке. — Я… сделал глупость. Не устоял перед искушением… — Каким искушением? Дамблдор не ответил. — Чудо, что вам удалось вернуться сюда! — в голосе Снейпа звучало бешенство. — На это кольцо наложено заклятие исключительной силы. Самое большее, на что мы можем надеяться, — это ограничить его действие одним участком. Пока мне удалось запереть его в одну руку. Дамблдор приподнял свою почерневшую, ни на что уже не годную руку и осмотрел ее с таким выражением, как будто ему показали любопытнейший экспонат. — Вы отлично справились, Северус. Сколько мне осталось, как вы думаете? Дамблдор говорил обычным тоном, как будто спрашивал прогноз погоды. После недолгого колебания Снейп ответил: — Не могу сказать. Может быть, год. Сдержать такие чары навсегда невозможно. Постепенно они начнут распространяться, это из тех заклятий, которые со временем только усиливаются. У Гарри закружилась голова и он отошел к стене, откуда с ужасом продолжал слушать, как Дамблдор вяло объясняет Снейпу, что произошло. — Сэр… — жалобно произнес Гарри, обращаясь к настоящему Дамблдору. — Тсс, Гарри, — тот поднес ко рту почерневшую руку, — ты пропускаешь самое интересное. Гарри попытался сосредоточиться на происходящем и перестать сползать по стене из воспоминаний. — Ну что ж, это сильно упрощает дело. Снейп из прошлого и Гарри из настоящего посмотрели на раненного директора с одинаковым недоумением. — Я имею в виду тот план, который выстроил вокруг меня лорд Волан-де-Морт. План заставить этого бедного мальчика, Малфоя, убить меня. Хмурый Снейп сел в кресло — туда, где, по ощущениям, пару минут назад сидел Гарри. После чего мрачно заявил: — Темный Лорд и не ждет, что Драко добьется успеха. Это просто наказание за недавние промахи Люциуса. Медленная пытка для родителей Драко, вынужденных наблюдать его провал и наказание. — Короче говоря, мальчику вынесен смертный приговор, как, разумеется, и мне, — сказал Дамблдор. — Ну а естественный преемник по этому заданию, после провала Драко, будете вы, если я правильно понимаю? — Да, таков, я думаю, план Темного Лорда. Гарри слушал как Дамблдор обсуждает со Снейпом захват школы Волан-де-Мортом, задание, которое он дал Малфой, и планы, как им спасти не его, Дамблдора, а Малфой и случайных жертв. Он неверящим взором посмотрел на живого директора. Тот благодушно улыбался и развел руками: мол, а ты мне не верил. Гарри вдруг показалось, что в кресле сидит единственный еще живой Дамблдор, а перед ним стоит его призрак. — В конечном счете есть только одно средство, чтобы спасти его от гнева лорда Волан-де-Морта. Снегг поднял брови и спросил саркастически: — Вы намерены позволить ему вас убить? — Нет, конечно. Меня должны убить вы. Наступило долгое молчание. В тишине раздавался лишь странный щелкающий звук: феникс Фоукс клевал скорлупу каракатицы. — Вы хотите, чтобы я сделал это прямо сейчас? — ироническим тоном спросил Снейп. — Или дать еще несколько минут, чтобы составить эпитафию? — Нет-нет, это не так срочно, — ответил Дамблдор, улыбаясь. — Я полагаю, случай представится в свое время. С учетом того, что произошло сегодня, — он показал на свою обугленную руку, — можно не сомневаться, что это произойдет в течение года. — Сэр! — воскликнул Гарри, подбегая к старику. — Это неправильно… невозможно! — К сожалению, это более чем возможно, Гарри, — невозмутимо заявил Дамблдор. — Я такой же смертный, как и все остальные. — Но… — Так уж вышло, Гарри. Я заинтересовался крестражем Волан-де-Морта сильнее, чем следовало. Строго говоря, даже не как крестражем. Гарри с ненавистью глянул на кольцо на здоровой руке директора. — Если вы не против умереть, — резко сказал Снейп на заднем фоне, — почему бы не предоставить это Драко? — Душа мальчика еще не настолько повреждена, — сказал Дамблдор. — Я бы не хотел, чтобы она раскололась из-за меня. — А моя душа, Дамблдор? Моя? В тоне Снейпа была столько горечи, что Гарри невольно вспомнил его слова. «Не всякая помощь вознаграждается хотя бы добрым словом, но от этого она не становится менее нужной». Кажется, только теперь Гарри понимал, что тот имел в виду. Сколько еще таких «поручений» давал Дамблдор Снейпу за эти годы? — Только вам известно, потерпит ли ваша душа ущерб от того, что вы поможете старику избавиться от боли и унижения, — ответил Дамблдор. — Я прошу вас об этой великой услуге, Северус, потому что моя смерть, — такое же решенное дело, как то, что «Пушки Педдл» займут в этом сезоне последнее место в лиге… Дамблдор говорил еще что-то, и Снейп в конец концов кивнул, тем самым поставив директору приговор. — Цыплят по осени считают, Гарри, — невозмутимо произнес Дамблдор, — еще не все.

***

Ребята привели Дракию в пустой класс. Командовала всем Элинор — видимо, по праву открывшей Непреложное Пари. Чэмберс и другие парни, среди которых было порядочно квиддичистов, переговаривались, пихались и беззлобно шутили друг над другом. Здесь было явно много старых друзей и приятелей. Были даже явные парочки. Кто-то был в парадных мантиях, смокингах и платьях, потому что пришел с вечеринки Слизнорта, а кто-то — в обычных школьных мантиях или даже маггловской одежде. Ребята (всего около двадцати) почти сразу стали рассаживаться, образуя подобие рваного круга. Практически все вели себя очень открыто и непринужденно. Среди них выделялось две девичьи фигуры с белыми волосами в зеленых одеяниях. Обе были напряжены. Дафна сидела как полагается аристократочке — ступни и колени вместе, отведены вбок. Как и всегда, она смотрела на окружающих быстрыми, короткими взглядами, тут же упирая глаза в пол — особенно когда очередной когтевранец начинал строить ей глазки. Дракия сидела подогнув ноги под себя. Она мало обращала внимания на сальные взгляды, вместо этого приглядываясь к Дафне. Зачем она здесь? Дафна, чистокровная волшебница из священного рода, у которой почти наверняка были сосватанные ей женихи, не должна была быть здесь. Значит, это бунт. Может, против родителей. Может, против факультета. А может против всего разом. А раз бунт — значит, Дафна в раздрае. И наверняка пожалеет потом о всем, что сейчас необдуманно сделает. С другой стороны, пока она сидит с таким упрямым выражением лица, просто отговаривать ее — бесполезно. — Эй, ребята, — громко спросила Дракия, — а заранее обозначить какие-то границы можно? Большая часть ребят перестала вертеться и притихла, многие с любопытством уставились на Дракию. Дафна явно навострила уши. — Что, Малфой, все ищешь способ отвертеться от самого интересного? — не менее громко спросила Элинор. Она стояла в своей синей юбке с оборочками — высокая, стройная, уперев руки в бока — и производила неожиданно сильное впечатление. — Просто хочу правила знать, — пожала плечами девушка. — Так можно или нет? — Можно, — нехотя ответил Чэмберс. — Когда Малиссон даст команду, сосредоточься на том, чего не хочешь. Но вообще-то так не интересно. — Кому? — холодно бросила Дракия. — Мальчикам, — хихикнула какая-то девочка в желтом платье с огромной лентой на спине. — Не забывайте, что Пари разрешает отказаться заранее от чего-то одного. Ну или кого-то одного, — сказала Элинор. — И вообще, рассаживайтесь уже в круг, время идет. Через пару часов начнет бродить Филч и выискивать нарушителей. Толпа что-то согласно пробормотала, люди стали двигаться, быстро формируя подобие неровного круга. Элинор встала в центре круга. — Те, кто добровольно встали в круг, да будут готовы… Тут вдруг отворилась дверь. — Еще одного возьмешь, Малиссон? — раздался голос Блейза Забини. Дракия не обернулась. Много чести предателю. — Если он играет, то я — нет, — жестко заявила она. Элинор, вставшая в середину круга, только фыркнула. — Конечно, Блейз, — промурлыкала она. — Я только что активировала круг, в него еще можно зайти. Дракия встала, но Элинор тут же выставила руку: — А вот выйти уже нельзя. Дракия села с недовольным лицом. Блейз втиснулся рядом с ней. — Не торопись, — шепнул он ей. Она недовольно покосилась на него. Предательство проигрывающей стороны, конечно, вполне по-слизерински… но не прощать предательство — тоже. Заговорила Элинор: — Те, кто попал в круг, — да примут чужие желания. Те, на кого укажет палочка, — да выполнят их. Те, кто боится, — да представят то, чего хотят избежать. На этом моменте Элинор Малиссон сделала многозначительный взгляд. Дракия попыталась сосредоточиться на том, чего она хочет избежать. Поцелуи… руки под юбкой… пальцы, сжимающие ее запястья… слишком много всего! Чувствуя, что время выходит, она взмолилась об одном: «пусть мальчики не смогут со мной сделать ничего неприличного». — Унио Пактум! Вокруг ребят засветился фиолетовым магический круг. Ученики довольно загудели, некоторые захлопали в ладоши — видимо, они наблюдали волшебство в первый раз. Элинор положила палочку на ладонь. Раздались крики мальчишек, требующих поцелуй. — Ладно, ладно, — ухмыльнулась Элинор и убрала за ухо прядь коротких волос. — Уговорили. Держу пари, что поцелую того, на кого укажет палочка. Гоменум алеатор! Палочка на ее ладони крутанулась и уперлась в незнакомого Дракии пуффендуйца. Малиссон жестом пригласила его встать. Он вошел в круг, явно волнуясь и вытирая ладошки прямо об мантию. Элинор положила локти ему на плечи, медленно свела руки за затылком паренька и поцеловала в губы. Послышался свист и крики одобрения со всех сторон. Дракия хмыкнула. Похоже, Малиссон обладала повадками Пэнси, только меньше парилась по поводу того, кого именно она одаряет своим вниманием. Потом слизеринка покосилась на Дафну — та явно побледнела, но держалась. «Надеюсь, ей хватило ума загадать то же самое, что и мне», — пожелала Дракия. — Теперь ты загадываешь, — сказала Элинор пуффендуйцу и села на его место. — По нашим правилам загадывать то, что уже загадывали, — нельзя. Парень вытащил волшебную палочку и положил на ладонь. — Держу пари, что потрогаю чью-то г-грудь, — несмело крикнул он. Палочка завертелась. — Какой смысл? — недовольно спросила Дракия, ни к кому в особенности не обращаясь. — Парни будут все время загадывать что-то подобное. А девочки заранее отказываться. Тупая игра. Палочка вдруг остановилась и показала на девочку в коротком черном платье с оранжево-красным браслетом на руке — явно гриффиндорку. Парни дружно загоготали. — Попалась, — ухмыльнулся ее товарищ. Девочка закатила глаза, но решительно встала. — Не все заранее отказываются от всего сексуального, — сказал Дракии Блейз. — Возможно, она была не против… или была против кого-то конкретного, а не чего-то. Или просто сформулировала что-то другое: например, чтобы не трогали обнаженное тело или что-то еще. Дракия сдержала позыв посоветовать ему заткнуться. Любая информация об игре могла пригодиться. Она только что запоздало сообразила, что ее просьба «чтобы мальчики не могли сделать ничего неприличного» имеет очевидные дыры: например, поцелуй Пари может не счесть «неприличным», да и мальчик может потребовать, чтобы потрогали его, а значит, сам ничего неприличного делать не будет… Пуффендуец несмело прикоснулся к груди гриффиндорки, которая смотрела на него так, словно приказывала превратиться в насекомое, и пару раз сжал. А потом тут же ретировался. Гриффиндорка хмыкнула. — Держу пари, что следующий игрок будет целовать мне ноги! — уверенно заявила она. — Гоменум алеатор! Палочка завертелась и указала на Чэмберса. Гриффиндорка довольно ухмыльнулась. Чэмберс, впрочем, не выглядел очень недовольным, когда снимал с нее обувь и целовал ткань черных колготок. Чэмберс загадал поносить кого-нибудь на руках и, довольный, поносил-таки на руках какую-то четверокурсницу. Та загадала погладить чей-то торс и в итоге проверила крепкость торса Ричи Кута, загонщика Гриффиндора. Ричи предложил кому-то побороться армрестлингом и в итоге победил загонщика Пуффендуя. — Держу пари, что потрогаю девчонку между ног! — уверенно заявил последний. — Гоменум алеатор! И тут же взвизгнул, словно его шарахнуло невидимым разрядом тока. Парни заржали, девочки довольно и мстительно заулыбались. — Что сейчас произошло? — спросила Дракия у Забини. — Он загадал что-то, от чего все отказались еще при вступлении в игру, — пояснил тот. — Если так получается, то Пари тебя наказывает. Так что быть настолько очевидным в своих желаниях далеко не всегда выгодно. — А от чего отказываются парни до игры? — спросила Дракия у Блейза. Тот широко улыбнулся. — Не делать ничего сексуального с парнями, конечно. Дракия хмыкнула. Шарахнутый молнией в итоге загадал пожать ему руку. Пожимать ее пришлось какому-то парню в квадратных очках и обычной школьной мантии. А тот загадал поцеловать кого-нибудь в шею и, ко всеобщему удовольствию и шоку самого когтевранца, палочка указала на Блейза. — Я не сказал, что я тоже боюсь парней, — шепнул Блейз на ухо Дракии, когда вставал. Он уверенно прошел в середину круга. — Ну давай, красавчик, — сладким голосом сказал Блейз и оттянул ворот рубашки под черно-зеленой мантией. Дракия с удивлением поняла, что смеются именно над когтевранцем, который, видимо, не отказался от мальчиков до игры, а над Блейзом — нет. Возможно, потому что он вел себя очень уверенно. Когтевранец спасовал, начал отнекиваться и тут же застонал и схватился за голову, после чего сел на свое место. Кажется, Пари наказало того, кто отказался выполнять собственную ставку. — Держу пари, что станцую медляк, — лениво сказал Блейз. Палочка на его руке крутанулась и уверенно указала на Дракию. Ну, не самый плохой вариант. Но лучше бы не Забини. Пока Дракия поднималась с места, она почему-то подумала, что Блейз наверняка как-то это подстроил. Правда, как, непонятно. Ее проводили криками «давай, Малфой». Блейз взял ее за талию, слегка подтянул поближе и тут же закружил внутри круга. Малфой, к счастью, провела столько времени на званых ужинах чистокровных и просто богатых семей, что даже непривычную пока что женскую партию танца исполняла без явных неудач. — Скажи спасибо, — шепнул ей Блейз. — По правилам Малиссон после первого исполнения пари ты можешь покинуть круг, если захочешь. А то загадают тебе какую-нибудь гадость. — Хочешь сказать, что подстроил это? — шепнула в ответ девушка. — Врешь. — Вовсе нет. Это было не так уж сложно, Малфой. Подумай головой. Забини заставил ее кружиться на месте и плавно провел под своей рукой. Ребята, не избалованные танцами в Хогвартсе, охнули. Дракия успела заметить несколько завистливых девичьих взглядов. — Но твое вызволение с этого мероприятия — не единственная причина, почему ты мне нужна, — сказал он тихо, снова привлекая ее к себе. «Нужна»? — Хотел тебе кое-что передать. — Что? Забини помедлил, словно все еще сомневался. — Темный Лорд, — произнес он одними губами на ухо Дракии, и та ощутила, что ее позвоночник покрывается липким холодным потом, — вынес тебе приговор. Он готовит что-то, и если верить тому, чем хвастаются Крэбб и Нотт в закрытом круге, — это нападение на школу. — Не может быть, — облизнула губы девушка. — Я ведь еще не… Она прикусила язык. — Не знаю, что ты там еще не сделала, но советую тебе закончить свои дела в Хогвартсе побыстрее и уехать. Не дожидаясь церемонии закрытия, — Блейз уверенно наклонил ее назад, почти до горизонтального положения, крепко поддерживая за спину. Его рука мягко скользнула по ее бедру, и Дракия успела только подумать: «Я же не хотела ничего неприличного»… Но то ли действия в танце Пари не считало чем-то неприличным, то ли у Блейза на уме было только предупредить Дракию, а рука темнокожего красавца задержалась на ее бедре на несколько секунд, обожгла сквозь ткань, заставила бледную кожу на щеках раскраснеться. Да что с ней такое? Блейз закончил танец и преувеличенно церемонно поклонился. Малфой, которой ритуал и неожиданно нахлынувшее чувство уязвимости вскружили голову, опустилась в изящный книксен, одной рукой придерживая платье. *** Гарри сразу заметил, что кабинет директора изменился. Теперь в очаге горел огонь, а за окном падали хлопья снега. — Драко по-прежнему отказывается посвящать меня в свои планы, — Снейп вышагивал туда-сюда перед камином, пока Дамблдор сидел на кресле вполоборота к нему. — Я не знаю, чем он занимается, но магия оставляет на нем следы. Все больше и больше. Он изменяется, директор. — Как именно? — Точно не понимаю сам, — раздраженно взмахнул рукавом Снейп. — Возможно, то, что он использует, истощает его. Питается его силой. Он выглядит больным. Уменьшившимся в росте. Чем больше я смотрю на него, тем меньше вижу в нем от Люциуса и тем больше от… Он остановился и помотал головой, точно пытаясь отбросить мысли, которые не был готов принять в голову. — Беспокоитесь, что не разгадаете его планы? Или все-таки за его здоровье, Северус? — Вы сами просили приглядывать за ним, — выплюнул слова Снейп. — Знаю. Просто думаю, не подкладываем ли мы яйцо петуха в жабью кладку, — спокойно заметил Дамблдор и встал с кресла. Он подошел к шкафчику с Омутом Памяти, но вместо каменной чаши принялся изучать стеллаж с виалами, в которых вихрились воспоминания. Кончики его пальцев скользили по стеклянным пробиркам, словно по телу любимого. — Северус, — неожиданно сказал он, — я отлучусь на этой неделе. Присмотрите за школой. И за Гарри с Драко. — Куда? — В Министерство. Пришло время навестить то, что осталось от Отдела Тайн. Реальность снова вспенилась, закружилась и разложилась на темный и неправдоподобно ровный кирпич коридора рядом с Отделом Тайн. Дамблдор в белой мантии шел рядом с каким-то человеком в сером балахоне, из-под капюшона которого торчал массивный подбородок. — Вы же знаете, Дамблдор — не могу говорить о работе Отдела… — Прошу вас, Дойл, — горячо заговорил Дамблдор, хмурясь и шагая рядом с Дойлом размашистым шагом, — это не праздная просьба. Я уже сто раз пересмотрел свои воспоминания, связанные с пророчествами, которые погасли. Я чувствую — что-то идет не так. — Что значит «не так»? — покосился на директора Дойл. — Не так, как я ожидал. Словно я не учел чего-то очень важного, связанного с лордом Волан-де-Мортом. Невыразимец молча шагал рядом с директором Хогвартса. Настоящий Дамблдор воспользовался паузой и склонился к Гарри, чтобы прошептать: — Узор судьбы, Гарри. Он сплетается из прошлого и настоящего, и позволяет заглянуть в будущее куда вернее, чем пророчества. И все же именно они часто оказываются последними кусочками паззла… — Погасшие пророчества не должны зажигаться вновь, Альбус, вы знаете это не хуже меня, — нехотя сказал Дойл. — Чтобы они зажглись, линия времени должна раздвоиться… распасться, чтобы родился новый мир. Таких событий не так уж много. Гарри ощутил, что у него снова кружится голова. — Я знаю, Дойл, — тревожно проговорил директор, сжимая здоровой рукой предплечье левой руки, — и все же. Можете проверить ради меня? Дойл вздохнул. — Угасшие пророчества хранились в дальней секции зала и в основном сохранились… по иронии судьбы, лучше, чем действующие. Только ради вас, Альбус. Снова реальность провалилась в серебристо-серую воронку. Гарри понял, что они вернулись в кабинет — за окном был вечер, на деревьях в лесу еще лежал снег, но с крыши за окном уже капало. — … невозможное, — прохрипел Снейп за спиной Гарри. Тот подпрыгнул от неожиданности, а вот Дамблдор лишь слегка склонил голову. Дамблдор-воспоминание возился с Фоуксом и как будто не слушал его. Профессор защиты встрепенулся, шагнул вглубь кабинета и ударил ладонями по столу: — Директор?! — Уже произошедшее не может быть невозможным, Северус, — проговорил Дамблдор, дразня пальчиком крошку-феникса, — только маловероятным или неверно понятным. — Я держал мальчика на руках, — сказал Снейп, глядя на свои ладони. — Мальчика ли? — в воздух задал вопрос Дамблдор. — Он всегда был мальчиком! — Было бы странно ожидать, что люди будут оставаться теми, кем «всегда» были, когда даже вещи претерпевают самые невероятные изменения, — возразил директор, закрывая клетку. — Я говорю не об изменении во взглядах или… или… характере. Поттер определенно что-то сделал с… его телом! — Бросьте, Северус. Вы не устаете напоминать мне, что Гарри — «посредственный волшебник», но при этом верите, что он способен осуществить полную и, что еще важнее, перманентную трансфигурацию тела? Снейп рухнул в кресло, напоминая выжатую мокрую тряпку. — Тогда что… — он не закончил и всплеснул руками. — Изменения, Северус, — вздохнул старый волшебник, — в мире… и в плане. Снова взбаламутилась, пошла волнами ткань реальности, и вскоре Гарри и Дамблдор стояли в кабинете, но уже днем. Дамблдор-воспоминание только что вскочил с кресла из-за влетевшего в окно Патронуса ворона. — Вы оказались правы, Альбус, — сказал из пасти ворона голос Дойла, — одно из угасших пророчеств вновь зажглось. Второе пророчество Ньялла Куинна. Вы знаете его. Надеюсь, вы также знаете, что делать. Да поможет нам невыразимое. Патронус растаял в воздухе. Дамблдор-воспоминание подбежал к Омуту Памяти, судорожно нашарил рабочей рукой виалу, с трудом открыл ее и окунулся в каменную чашу. К удивлению Гарри, Дамблдор жестом поманил мальчика поближе, и стоило им просто шагнуть к Омуту, как Гарри почувствовал, что его затягивает в новое воспоминание. На этот раз они перенеслись в куда более далекое прошлое. Дамблдор из воспоминания казался моложе — примерно таким его Гарри видел в воспоминаниях о суде над Каркаровым. На этот раз он шагал по темной аллее неизвестной ему деревушки, в которой явно жили волшебники: домики были остроконечные и увенчанные множеством флюгеров, которые явно не реагировали на завывающий ветер. — Это, Гарри, ирландская деревушка Ши Дройм Мор, — сказал Дамблдор, — и на дворе тысяча девятьсот восьмидесятый год. — Тысяча девятьсот восьмидесятый год? — повторил Гарри с замиранием сердца оглядываясь вокруг. — Волан-де-Морт уже… — Знает о пророчестве Сивиллы, да. Я провел значительную часть этого года, собирая любые иные пророчества, которые могли повлиять на решения Волан-де-Морта. Потому что он, несомненно, занимался тем же самым. Они поспешили вслед за помолодевшим Дамблдором, который поднялся на холм по извилистой тропе, к одному из наиболее больших домов. Он был круглым и плотным, словно самоварная баба. Дамблдор постучал в дверь. Дверь приотворилась, в проеме мелькнули рыжие волосы. — Кто? — опасливо осведомилась девчушка. — Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, — учтиво представился волшебник. — Могу ли я увидеть Ньялла Куинна? Девчушка в сомнениях оглянулась, но из глубины послышался голос: — Впусти его! Девочка открыла дверь Дамблдору-воспоминанию, и Гарри с настоящим директором скользули за ним следом. Девочка закрыла дверь, коротко поклонилась и исчезла в соседней комнате. Дамблдор помоложе прошел к комнату. Там лежал мужчина лет тридцати пяти, с длинными, но подстриженными волосами. У каждого виска было заплетено по косичке. — Дамблдор, — выдохнул мужчина и закашлялся. Директор учтиво подождал, пока тот восстановит дыхание и продолжит: — Слышал о вас. Не ожидал увидеть в Тироне. — Я думаю, вы знаете, зачем я здесь, Ньялл, — мягко сказал Дамблдор и коснулся руки мужчины пальцами. — Конечно, — поднял глаза в потолок Ньялл, — пророчество. Должен предупредить, что предыдущее мое пророчество так и не сбылось, — мрачно закончил он. — А! — живо воскликнул Дамблдор и поднял вверх палец. — Не все пророчества сбываются, да-да, но все равно являются пророчествами. Я быстро понял это, когда собирал все пророчества про Темного Лорда. — Все? — вскинул глаза прорицатель. — Все, — подтвердил старый волшебник и его глаза блеснули из-под очков-половинок. — Мое новое пророчество тоже вряд ли сбудется, — кашлянул Ньялл, — а жаль. Я проверил, и уже первая его часть выглядит как… ошибка. Там говорится о наследнице могущественного рода, которая родится в этом году. В роду, который кичится чистотой крови. В роду, который должен был прибыть в Британию на крыльях войны. Только один род подходит под описание идеально, и у них в этом году родился мальчик. — Вы бы хотели, чтобы предсказание сбылось? — внимательно посмотрел поверх очков-половинок директор. — Надеюсь, что сбудется, — наконец ответил мужчина и взял с прикроватной тумбочки волшебную палочку. — Я остаюсь в сознании, когда произношу пророчества, поэтому хорошо помню их содержимое. Полагаю, вы уже знали об этом. У вас есть куда положить воспоминание? Дамблдор быстро достал виалу и поднес ее Ньяллу, а тот аккуратно перенес туда воспоминание. Снова крутанулся серебристо-черный вихрь, и Гарри понял, что они вернулись в кабинет Дамблдора. Директор сидел в своем высоком кресле: он откинулся на спинку и переплел живые и высохшие пальцы. Снейп метался перед ним взад и вперед. Гарри посмотрел в окно: небо было оранжевым и напоминало золотистый пирог. Таким же оно было в вечер, когда они праздновали победу над Когтевраном. — … изменения конечны, никакое зелье ничего не сделает, — тревожно закончил предложение Снейп. — Да, профессор Макгонагалл тоже проверила ее на следующий день после происшествия, — кивнул директор. — Если это и были чары — они уже рассеялись, а изменения стали частью мисс Малфой. — Нет, наверняка есть какая-то причина, — Гарри почти услышал, как мужчина стиснул зубы. — Поттер! Он применил темную магию. Что, если она закрепила изменения, сделала невозможным откат к прежней форме? — Довольно натянутое предположение, Северус. И даже если так — что вы предлагаете с этим сделать? Оставить Гарри Поттера после уроков? Заклятье давно произнесено и рассеялось без следа. Он немного помолчал. — Я отказываюсь это принимать! — воскликнул Снейп. — Я могу составить зелье… оно не восстановит облик навсегда, но если Малфой будет принимать его, скажем, каждый день… Дамблдор чуть подался вперед и направил в профессора взгляд из-под очков-половинок: — Посмотрите правде в глаза, Северус. Хогвартс поменял ее имя на табличке. В будущем году нам придется разместить ее в спальне для девочек. Мальчика по имени Драко Малфой больше не существует. Есть мисс Дракия Малфой, и, судя по слухам, которые ходят по школе, она либо довольна этим, либо принимает изменения с куда большей открытостью, чем можно было бы ожидать. — Ее не оставят в покое, — сдавленно сказал Снейп. — Она станет поучительной историей, которую Пожиратели смерти рассказывают своим детям. Уже сейчас на нее пытаются организовать нападения. — И Гарри, насколько я понимаю, справляется с ее охраной, — возразил Дамблдор. — Он защищает Дракию и тем самым постепенно делает ее нашей союзницей. — Он всего лишь высокомерный подросток! — Он юноша, который хочет больше ответственности, — устало сказал Дамблдор и прислонил лоб к рукам, — в общем-то, он напоминает мне вас. Снейп зло рассмеялся. — Одно из угасших пророчеств о Волан-де-Морте снова источает свет, — вдруг заявил директор, и профессор защиты тут же перестал смеяться. — Невероятное пророчество, которое не могло сбыться в нашем мире… буквально не могло. И тем не менее. — Вы знаете его? — подался вперед Снейп. Руки схватили столешницу. — Да, — Дамблдор небрежно махнул в сторону Омута Памяти и виал с воспоминаниями. — Вы еще не смотрели его? — недоверчиво спросил Снейп. — Нет. Я знаю его содержание примерно. До недавнего времени у меня не было причин полагать, что оно станет чем-то большим, чем одиночный круг на воде. Но после того как вы стали подмечать измения, происходящие с… мисс Малфой, у меня появились первые подозрения. Дойл из Отдела Тайн подтвердил, что именно пророчество Ньялла Куинна вновь стало источать свет. — Достаточно, Гарри, — Дамблдор взял его под локоть и Гарри ощутил, что взлетает вместе с ним вверх, а затем — что шатается рядом со столиком, на котором стоит Омут Памяти. — Гарри, ты готов к еще одному воспоминанию? — тихо спросил Дамблдор. — Я пойму, если ты захочешь отложить это. — Нет. Я готов. Это был очень легкий выбор. К чему Гарри был не готов — так это к мукам «что же было в пророчестве Ньялла Куинна». А еще — к разговору с Дамблдором о его неизбежной смерти. Старый волшебник кивнул, и положил здоровую руку на его плечо — всего на миг. Но мальчику стало легче. Затем Дамблдор взмахнул палочкой, и виала всплыла в воздух, выплюнула пробку и сама собой перевернулась. Серебристое газовое вещество медленно погрузилось в воду. — После тебя, Гарри. Это воспоминание совсем короткое. Мальчик приблизил лицо к Омуту и снова почувствовал, как летит куда-то. Долго гадать, куда, не пришлось: Гарри увидел знакомую кровать и тумбочку. Это был дом Куиннов. Ньялл Куинн бился в припадке на кровати, пока рядом с ним кричала и хлопотала рыжая девочка. Потом рот мужчины открылся и оттуда без видимых усилий гортани и языка пошел грубый, суровый и хриплый голос: — Та, кто станет сторонницей Темного Лорда до совершеннолетия… она родится в июне, в начале восьмого десятилетия, в поместье рода, который прибыл в Британию на крыльях войны… рода, который гордится чистотой крови… проклята она ненавистью Темного Лорда… но выживет, если объединится с тем, кого он отметил, как равного… она сделает Избранного опаснее, чем когда-либо… та, кто приблизила бы победу Темного Лорда… станет той, кто отложит его триумф и даст силам света время подготовиться… в том же месяце, в который она родилась… Далее все потонуло в крике прорицателя. Воспоминание завихрилось и выкинуло Гарри с Дамблдором. *** Когда Блейз закончил танец, а Дракия поклонилась, со всех сторон полетели возгласы одобрения. — Загадай обняться! — попросил кто-то. — Нет, лучше поцелуйчик! — Попроси кого-нибудь сделать массаж ног! — выкрикнул самый смелый. Дракия фыркнула. — Держу пари, что шлепну какого-нибудь мальчика по заднице. Гоменум алеато! Палочка указала на загонщика Пуффендуя — того самого, с которым Ричи уже боролся армрестлингом. «Похоже, что магия может вызвать одного человека несколько раз», — поняла Дракия. Пуффендуец в брюках и рубашке, не очень довольный, вышел в середину, над ним посмеивались. — Ничего, дружище, хуже чем бладжером под жопу не будет! — рассмеялся Чэмберс. — Я же просил — никаких парней, — упрямился мальчик, — это нечестно! Твое Пари ошиблось! — сказал он Элинор. — Пари не ошибается, — холодно ответила Малиссон. — Магия признала в ней девушку. Хватит увиливать. Дракия от души шлепнула его, пацан аж тонко взвизгнул. А потом села на его место. Зажатая между двумя гриффиндорцами, она думала только о предупреждении Забини. Темный Лорд хочет напасть на школу. Мысль эта была настолько непредставимой, что девушка не могла ее как следует осмыслить. Как он планирует это сделать? С Орденом Феникса внутри и на границе? Без ее Исчезательного шкафа? Но он мог. Дракия видела его всего пару раз, и он не задерживался надолго, но аура жестокого, хитрого человека (человека ли?) была настолько ужасающей, а требования к последователям — дикими, что казалось, будто Темный Лорд все время... скучает. Как будто победить любой ценой ему казалось слишком просто, и он сам ставил себе препятствия. На мгновение ее обдало холодом. Что, если Крэбб и Нотт узнали-таки, чем она занималась весь год? Да нет, у них бы мозгов не хватило. Планируют похитить ее, Дракию, и заставить завершить начатое? Возможно, но как они планируют обойти Поттера, который вечно следит и оказывается там, где его не ждут? Правда, вот прямо сейчас Поттера рядом с ней нет. Возможно, он думал, что Дракия останется на вечеринке, где она в безопасности, и поэтому ушел? Наверняка он накричит на нее, когда узнает, где она была вместо этого. Она представила, как он хватает ее за запястья, приближает сердитое лицо к ее лицу… От размышлений ее отвлекло то, что девочка в желтом платье с бантом загадала, чтобы следующий участник на ухо шепнул ей какую-то правду о себе, а ее палочка указала на Дафну. — И помните, что врать не выйдет! — крикнула Малиссон. Дафна очень аккуратно поднялась с пола. Каждое ее движение было исполнено отточенной, хладнокровной грации — словно змея скользит сквозь препятствия. Она подошла к девочке и, отгородившись от мира ладошкой, прошептала ей что-то. Девочка покраснела. Дафна была явно взволнована, но владела собой. Она встала в центре круга, гордо выпрямив спину. — Поцелуй, — тихо сказала она. Послышались крики одобрения. — Уже было, — покачала головой Элинор. — Ну сделай исключение! — крикнул какой-то парень. — Все правила я вплела в заклинание уже, — огрызнулась когтевранка и гневно сверкнула взглядом из-под своего карэ. — Извини, Гринграсс, придется тебе придумать что-то еще. Дафна задумалась. Тонкие белые пальцы сжали палочку. — Держу пари, что приму поцелуй... в шею, — упрямо сказала она. Все взгляды обратились к Элинор. Она кивнула. Дафна подняла рука и разжала ладонь: палочка замерла в равновесии. — Гоменем алеато. Палочка закрутилась и остановилась… на Дракии. Девочка в желтом платье с бантом ахнула и тут же зажала рот руками. «Что бы ей ни сказала по секрету Дафна, подруги выпытают это из нее еще до полуночи», — отстраненно подумала Малфой. Игроки зашумели. — Так не интересно, это же по сути две девушки! — крикнул женский голос. — Нет-нет, пусть продолжают, — тут же возразил когтевранец в квадратных очках, который все еще страдал от головной боли. — Что вы там думаете, совершенно неважно, — рявкнула Элинор. — Пари есть пари. Дафна загадала, что позволит себя поцеловать в шею. Выпала девушка — будет делать девушка. Толпа замерла, ожидая, что сделает Малфой. «Дура», — думала Дракия, поднимаясь с пола и делая первый шаг. — «И я, и она. Мне надо было загадать не только мальчишек. Хотя может быть Пари все равно выбрало бы меня, ведь поцелуй — не что-то неприличное. Но чем вообще думала Дафна?» И только когда она подошла к ней вплотную — настолько, что могла ощутить запах жасмина, исходящий от Дафны — она сообразила, что Дафна и не пыталась отвертеться от поцелуя. Она смотрела на Дракию прямо и твердо. Она знала, чего хочет. Черт. «Этого следовало ожидать», — вяло подумала Дракия, пока ее правая рука скользнула за шею Дафны, а левая легла на плечо. — «Слизеринка в раздрае настолько, что готова рискнуть репутацией на какой-то дурацкой игре в желания? Почти наверняка дело не в том, что ей не нравится сосватанный мальчик. Скорее в том, что это вообще мальчик». Она приблизила лицо к шее девушки и краем глаза увидела, как та сглотнула комок в горле. Вдохнула аромат жасминовых духов и медленно коснулась губами мягкой, словно лепесток розы, кожи. Слегка прикусила зубами, заставляя Дафну резко выдохнуть, расслабить шею, покрыться мурашками. «Ты ведь этого хотела», — про себя сказала ей Дракия. — «Хоть раз ощутить, каково это?» Сама она целовала девушку без единой эмоции. Все это напоминало ей поцелуи с Пэнси — она, конечно, хвасталась вниманием, но про себя думала только о том, как быстро они начинают надоедать. Она целовала ее так, чтобы ей понравилось. Так, словно это была работа. И в этот самый момент Малфой вдруг словно бы положила последний кусочек паззла в большую картину, которую она так долго собирала. Она вспомнила все разом. Электрический ток в пальцах Поттера. Запах отшумевшей грозы, исходящий от него, который кружил голову. То, что она подумала только о мальчиках, когда загадывала, чего ей не хочется. И теплые, жаркие руки Забини, которые будили в ней желание. Равнодушие, которое она испытывала и к Пэнси, и к Дафне. Правда навалилась на нее — резко, без спросу. Затуманила и закружила голову, выбила почву из-под ног. Она хотела, чтобы ее целовали. Хотела ощутить упругость чужого тела и запустить пальцы в чужие волосы. Желала утыкаться носом в чью-то шею. Хотела, чтобы на ее бедра легли знакомые руки. Просто не Дафны. И не Забини. «Мне нравятся мальчики», — с ужасом подумала Малфой, оставляя отпечаток своих зубов на тонкой белой коже Дафны, — «и я влюблена в Гарри Поттера».