оторви и выкинь

за последние два года градус спонтанности в жизни кости широкова взлетел до небес. и зачастую это была не приятная, по-детски наивная спонтанность, а скорее липкая, страшная и грузная. во взрослом мире это называют неопределённостью.  эмиграция, рандомные, никак не запланированные траты больших сумм, разъезды, «костян, съёмки переносим на послезавтра, войди в положение» и прочее. этого «прочего» и неопределённого было бесконечное количество. иногда косте казалось, что он потихоньку тонет в этом. скорее, вязнет — ироничная метафора, учитывая внутреннюю тоску по питеру, — как в болоте.  но это лирика. это что-то, что мало-мальски, но вписывалось в широковскую картину мира. в отличии от его нынешнего положения.  он полулежит на ступеньках какого-то заброшенного здания на какой-то рандомной улице тбилиси — бетон холодный и твёрдый, а одежда, вероятно, уже вся в пыли.  его шорты спущены до колен, а между ног красуется илья овечкин. почти как тогда, на тейбле с колей, единственное отличие — в этот раз он делает косте минет по-настоящему.  на ступеньках заброшенного здания, чёрт знает где. как ебучий, совершенно безбашенный и бессовестный подросток.  сюжет дешёвый, хуже просто не придумаешь.  начиналось всё достаточно прилично — мол, костян, пойдём прогуляемся немного, видишь, какая погода хорошая! и плевать, что на улице +40 в тени, и плевать, что у ильи дедлайны по монтажу, о которых он жалуется, кажется, уже месяц, и плевать, что им лет не столько, чтобы бездумно прогуливаться по заброшенным и тихим улочкам после рабочего дня. рабочий день, кстати, был абсолютно удачный, что и склонило широкова к согласию с предложением. сил осталось много, стрим запланирован на глубокий вечер… все сомнения улетучились как-то сами по себе.  что между ними происходило? ни костя, ни илья не дали бы правильного ответа на этот вопрос. его попросту не было. концепция? затянувшийся пранк? пост, хотя, скорее, метаирония? да называйте как хотите, но когда чужие глаза с другой стороны стола смотрят неожиданно искренне, случайные касания вызывают перегрузку всей внутренней системы жизнеобеспечения, а дыхание постоянно норовит сорваться… характеристику этому хотелось дать, да вот только времени особо не было ни на рефлексию, ни на разговоры словами через рот.  к слову, рот был что надо.  изначально костя не сомневался — опыта в этих делах у ильи не было никакого. максимум подсмотренное в порнухе, или воспоминания о своих отношениях с девчонками и неловкие попытки передать дрожащему под ним широкову те же самые ощущения. но по прошествии буквально пары минут илья набрал нужный темп, перестал использовать зубы и даже ловко орудовал языком. костя был удивлён, невероятно сильно удивлён. так удивлён, что в какой-то момент стон слишком уж ярко отразился от каменных стен заброшки. овечкин поднял голову, выпустив член изо рта. посмотрел на покрасневшего костю: — район тут, конечно, малопроходимый, — его голос хрипел из-за собственного напряжения и недавних действий, и боже, у широкова постепенно сносило крышу, — но я бы на твоём месте был потише, кость. и смотрит своими огромными щенячьими, блять, глазками.  сам притащил, сам прижал к пыльной стене, сам залез языком в глотку и так приятно схватил за волосы на затылке. сам целовал тёплую шею, сам стянул штаны и теперь просит быть тише. ну дурак же. совсем дикий.  вместо всей этой тирады широков смог ответить только: — заткнись.  — как скажешь, костян, — прилетело в ответ и илья вновь склонился над ним.  рефлексию никто не отменял, вероятно, даже во время оральных ласк. так много всего просилось в голову, мол, обдумай, костенька, нынешнее положение своей жизни, пожалуйста. объясни сам себе своё участие в тейблах и абсолютно дурацких авантюрах овечкина, объясни концепцию ваших с овечкиным взаимоотношений, объясни колкие фразы на стримах и отвращение к себе по ночам. объясни, будь добр, забей на факт ильи овечкина, который находится у тебя между ног прямо сейчас.  забей на факт того, что тебе пиздецки это нравится. забей даже на то, что ты представлял себе это, кажется, не один раз.  овечкин сжимает чужие бёдра пальцами, — костя надеется, что там останутся синяки, — берёт глубже и даже, скотина, не давится. у широкова глаза сами собой закатываются, так ему хорошо сейчас. больные мысли лезут наружу, костя пытается воспротивиться, закрывается от них, словно маленький мальчик в шкафу тёмной ночью.  концентрируется на ощущениях. находит шевелюру овечкина, вплетает пальцы в беспорядочно лежащие волосы. хватает, тянет, утопает будто. пальцы ног сжимает, прикусывает губу, издаёт всхлип и проваливается в прострацию.  краем уха слышит, как илья присаживается рядом с ним, вытирая рот рукой. у него на лице — привычная усмешка, и эти большие щенячьи глазки вновь смотрят в самую душу.  — ну как? — он слегка наклоняет голову, продолжая смотреть на костю. обратную связь ждёт. — ахуй. мы можем как-то… — костя потерянно озирается по сторонам, пытаясь одновременно с этим застегнуть молнию на шортах, — обсудить это? илья прыскает.  — без проблем. встаёт со ступенек и протягивает широкову руку.  закатное солнце красиво обрамляет его силуэт, думает костя.  возможно, из этого может что-то получиться, надеется илья.