
Пэйринг и персонажи
Метки
AU
Hurt/Comfort
Нецензурная лексика
Повествование от первого лица
Алкоголь
Развитие отношений
Громкий секс
ООС
Курение
Упоминания наркотиков
Насилие
Изнасилование
Смерть основных персонажей
Психопатия
Songfic
Музыканты
Расстройства шизофренического спектра
Селфхарм
Под одной крышей
Аддикции
Асфиксия
Описание
— Откройте! Прошу, откройте! — я стучусь в окошко черного Убера, потому что это, кажется, был мой единственный шанс на спасение.
Примечания
drowsyy — UBER
TINI LIN, СЛИПИ — UBER на 12
прошу помнить, что Кирилл Бледный не такой, каким я его описываю* спасибо.
!!ничего не пропагандируем!!
!!все персонажи достигли возраста согласия!!
Посвящение
СашеПон и вам! приятного прочтения
Часть 4. «Запах сирени»
04 августа 2024, 02:10
— Собачка?! — я, кажется, даже побледнела от гнева. Какая, нахуй, собачка?
— Собачка, — повторил парень. Клубы дыма заполнили бы вагон, если бы не открытая Кириллом форточка. Он затушил сигарету о свое же запястье, выкинул в окно и повернулся ко мне. — я тебе поводок куплю, хочешь? — его глаза зловеще засверкали. — конечно, хочешь.
— Конечно, хочу! — саркастично восклицаю я, встав с кровати и медленно подойдя к улыбающемуся парню. — Мечтаю!
— Да не кипятись ты так, — закатывает глаза, пихая меня в плечо так, что я чуть не полетела на пол, а потом удерживая меня в своих сильных руках, и кладя сигарету на столик.
— Отпусти! — выбраться из его лап было сложновато, но я справилась спустя несколько секунд, на что он лишь фыркнул. Привык, наверное, что за ним все бегают и на шее виснут. Не дождется. — я спать.
— Снова? — он показательно приподнимает одну бровь, а потом присаживается на мою, да, черт возьми, мою кровать и вытягивает ноги. — ложись.
— Я тут сплю, вообще-то, — сажусь рядом с ним, касаясь его плеча, но он быстро перехватил мою руку, притянул меня к себе и хотел было прошептать что-то на ухо, но я снова оттолкнула его. — да катись ты к черту!
Кирилл сразу помрачнел, посмотрел на меня своим ледяным, пронзающим насквозь взглядом и, неожиданно, навалился на меня всем телом, прижав к раскладушке.
— Не разговаривай так со мной, я уже говорил. В Питере можешь вообще без жилья остаться, и к родителям тоже не попадешь, ёбнутая, — сплетая наши пальцы, он дышит мне прямо в лицо. Быстро у него меняется настроение: он будто бы с биполярным расстройством, будто странный какой-то совсем.
— Слезь, пожалуйста, — решаю состроить из себя невинную дурочку, жертву, но он всё равно не унимается.
— Хватит тявкать, — но с меня, всё же, слезает. Отворачивается, а потом заваливается на свою кровать, пристально посмотрев сначала на меня, затем на потушенную сигарету, а потом и в окно. Никогда не пойму, что в голове у этого придурка.
Внутри меня пылала искренняя ненависть, будто он не спасал меня вовсе, будто уже вышвырнул, как и обещал. Я задрожала от холода, накрываясь его кофтой. На глаза слезы наворачиваются, но нет, я не плачу. И форточку закрыть у него попросить, к слову, не вариант. Наорет в лучшем случае.
Пытаюсь уснуть, но не получается совсем. Будто проваливаюсь куда-то вниз, странная усталость не давала мне покоя, но сон, тем не менее, не приходил. Мысли. Меня убивают мысли о самодовольном ублюдке.
— Чего смотришь на меня? — спрашивает он, увидев мой проницательный взгляд на себе. Да, я вижу его насквозь, ублюдок, которому нужен только секс, тем не менее, являющийся моим единственным спасением.
— А ты? — вопросом на вопрос.
— Хочу и смотрю, проблемы какие-то?
Я вздохнула. Действительно самонадеянный, действительно ублюдок, которому просто с внешностью повезло, да и вся его популярность, наверняка, крутится тоже вокруг этой самой внешности. Песен почти не помню, но наверняка они ни о чем.
— Уснуть не могу, — бурчу в подушку, пытаясь отвернуться, но понимаю, что взгляд мой попросту прилип к Кириллу.
— Спи, пока можешь, — вздыхает. — концерт скоро.
Он переворачивается на спину, смотрит в потолок. Выглядит он так, будто ему очень грустно, но с чего бы ему грустить? Всё у него есть, и друзья, и карьера, и море девушек. Мне никогда его не понять.
С этими мыслями я и уснула.
***
Утро, точнее, вечер, выдался не очень-то добрым. Я проснулась уже в отеле, а над моим телом стоял разозленный чем-то Кирилл и, эмоционально жестикулируя, общался с кем-то по телефону, а если быть точной, просто кричал в трубку. — О, проснулась, наконец! — сбросив звонок, воскликнул он, наклонившись ко мне. — Тебя запереть, или сама изнутри запрешься? Я потерла ладонью свой горячий лоб, а потом медленно проговорила: — Запирай. Кирилл отвернулся, направился к входной двери и принялся открывать ее, даже слова мне не сказав. — У вас концерт сейчас? — на улице было уже темно, точнее, солнце только заходило, да и окна были на запад, так что всё было прекрасно видно. Я встала с кровати, обняла себя за плечи и глянула в сторону парня, который даже и не думал повернуться ко мне лицом. — Да. — А я? — Ты правда думала, что я тебя с собой возьму? — поправляя волосы, надменно говорит Кирилл. — Ну… да, — я подхожу к нему совсем близко, кладу руку на плечо, но он резко поворачивается, сбрасывая мою ладонь. — Размечталась, — сказал, как выплюнул. — я на тебя билет не взял, в гримерке сидеть не будешь. Так что оставайся тут, — это были последние его слова. Он ушел, хлопнув дверью. Я подошла к маленькому столику, что был посередине комнаты. Осмотрелась вокруг. Двуспальная кровать, напротив большой телевизор, рядом — шкаф, напротив шкафа вход на балкон, куда я и пойду прямо сейчас. Остальное пространство пустое, в целом, типичный отель. Я посмотрела на свои ноги. Почему-то, в одной только футболке и носках. Становится мерзко от одной только мысли о том, что Кирилл касался моего тела и, тем более, переодел меня. Тем не менее, в отеле жарковато. — Черт, — шепчу себе под нос, а потом смотрю на столик. Стоит две бутылки вина и, думаю, принадлежат они Кириллу, да и алкоголь я не сильно люблю, значит, не притронусь к нему. Рядом лежит пачка красных Мальборо и такая же красная зажигалка. Дрожащими руками беру коробочку в руки, оглядываю её со всех сторон и тяжело вздыхаю. Вытаскиваю одну сигарету, аккуратно, чтобы не сломать. Сжимаю в руках, беру зажигалку и направляюсь на балкон. На балконе, к сожалению, холоднее некуда, тем не менее он чистый, с махровым ковром под моими ногами. Поджигаю сигарету и закуриваю. Пусть никотин разъест мои органы изнутри, пусть проникнет в кровь. Плевать на всё. Дым заполняет балкон, и я, встав на носочки, открываю окно. Опираюсь о подоконник руками. Нет, прыгать я не буду. Не сегодня. Мысли о суициде часто посещают мою больную голову, не покидают ее днями и ночами, но они всё равно не подтолкнут меня к этому. С сожалению, нет у меня никого, кто бы плакал, если бы я умерла, ни друзей, ни подруг, ни родителей. А Кирилл и вовсе забудет через день — да и похуй на него. Красивый он только снаружи, а за оболочкой скрывается зловещая пустота. Собачкой меня своей назвал. Какая же из меня собачка? Я за ним, вроде, не бегала, хозяином его своим назвать уж точно не смогу — только паспорт мой у него. Вот это уже беда. Минуты идут, часы на стене громко тикают. Сигарету я свою докурила и, не парясь об экологии, выбросила в окно. Красивый, алый закат закончился, и наступила темнота. Я поспешила включить свет. Темнота… такая же, как и нутро моего сожителя. И только маленькие звездочки несут свет, казалось, благодаря им он может чувствовать хоть какие-то эмоции. Луна — сердце. Только сегодня её не видно. Скоро зацветет сирень. Красивая, нежная такая. Сиренью пахнет и Кирилл. Честно, этот запах из тысячи узнаю. Закрыв окно, я вышла с балкона. В комнате темно. Нажимаю на кнопку выключателя. Осматриваюсь. Рядом с кроватью лежит чемодан Кирилла, в котором есть и мои вещи тоже. На чемодане — рюкзак. Очевидно, тоже Кирилла. Рыться в его вещах идея ужасная, но моя цель — найти эти самые духи. Я раскрываю рюкзак, и вижу перед собой какой-то блокнот, обычный, ничем не примечательный. Интерес выше всего, но я не буду смотреть, что там написано. Под блокнотом был небольшой стеклянный пузырек — не думала, что найду его так быстро. Беру в руки. Женские духи. Кто бы мог подумать. У моей сестры были такие же. Была же у Кирилла какая-то песня, связанная с сиренью… вспомнить не могу. Помню только, что в ней пелось имя моей сестры. И сестре песня, к слову, очень даже нравилась. Как иронично. Настя умерла, а ее аромат преследует меня везде. Закладывая духи обратно в рюкзак, смотрю на блокнот. Ладно. Ничего не будет, если я прочитаю совсем чуть-чуть. Открываю. Лишь бы это не было ошибкой. «Март, глупый март… я бы ненавидел этот блядский месяц…» Остальное дочитать я не успела. Услышала, как ключ поворачивается, спрятала блокнот обратно, закрыла рюкзак и присела на кровать. Неужели, концерт уже закончился? Алкоголем несет издалека. Кирилл завалился в комнату, шатаясь, посмотрел на меня, а потом стянул с себя футболку, бросил куда-то в сторону, и снова его взгляд прожег во мне огромную дыру. — Привет, — поздоровалась я, разглядывая его стеклянные глаза. Он перевел взгляд на стол, поднял пачку сигарет и присмотрелся. Нахмурился. — Ты курила? Несмотря на алкогольное опьянение, его голос ровный, почти как и всегда. — А нельзя было? — я скривила глупую улыбку. Кирилл не ответил. Сначала повертел в руках коробочку, а потом вытащил одну сигарету, и я, честно, думала, что он закурит, но зажигалки он так и не взял. Неожиданно, парень повернулся ко мне и кинул в меня одну сигарету с такой силой, что та впечаталась в стену и, поломавшись, упала сзади меня. Сам же парень подошел ко мне ближе, посмотрел сверху вниз, а потом замахнулся, и высыпал все сигареты прямо на меня. Я прикрыла лицо предплечьями, и никотиновые палочки посыпались по моему телу, задевая шрамы и синяки. Было не больно. Скорее… обидно. Наверное, я не ожидала такого от Кирилла. Но сейчас, пока он, замахнувшись, запустил в меня и коробку, я посмотрела на него полными страха глазами. «Подумаешь, сигареты высыпал,» — скажете вы мне. Но нет. В его глазах читалась чистейшая ярость, и я даже не знаю, за что. Вряд ли его бы разозлила одна сигарета, значит, на него так повлиял алкоголь. Метнувшись в сторону стола, он схватил бутылку вина, допил его остатки прямо из горла и, вновь неожиданно для меня, швырнул уже пустую бутылку в телевизор. Раздался треск. Звон бьющегося стекла. Я зажмурилась. — Ты чего?! — когда открыла глаза, встала с кровати, отряхиваясь от сигарет, попятилась назад и прижалась к стене. — Завались! — он быстро подошел ко мне, а затем одной рукой сжал мое плечо, а вторую положил на талию. Пытаясь вырваться, я не заметила, что в руках у него откуда-то появилась зажигалка, но уже другого цвета. Мои глаза засияли — это страх; а его глаза сияют совсем не от этого. Осматриваю его лицо. Челюсть ходуном ходит, волосы прикрывают ярко-выраженные скулы. От него все еще пахнет той краской для волос, почему-то. Всё это — будто бы сон. Но проснуться я не смогу. Чувствую только страх, и он сковывает тело, не давая больше двинуться. Но Кирилл выпускает пламя зажигалки наружу, а я даю последний шанс своим надеждам на лучшее. Поднося предмет к моему лицу, он странновато улыбается. Чувствую это пугающее тепло от огня. — Пха-ха, — выключая зажигалку, он посмеивается. Отбрасывает ее в тот же самый телевизор, но тому уже, кажется, ничего не грозит: он и так уже разбит и на полу. — ты серьезно думала, что я тебя с ожогами оставлю? — самодовольная ухмылка. — Сегодня мне нужно другое. — Чего?! — мои брови стремительно поползли наверх, а губы разжались. Кирилл поднял меня на руки, а затем кинул на кровать, навис надо мной и посмотрел в глаза. Кромешная пустота — я правильно сказала тогда. Это все, что есть у него в глазах. То, что он хочет сейчас со мной сделать, если это то, о чем я думаю, больше похоже на животные инстинкты, нежели на проявление любви. Потому что о любви не может быть речи: мы знакомы два-три дня. — Я заявление на тебя напишу, — зря я это сказала, но слово не воробей. Мне становится тошно от его бесчувственного взгляда, и я отворачиваюсь в сторону. — Это всего лишь полиция, — хрипит парень, наклоняясь к моей щеке, а после целуя меня в нее, будто ожидая ответа. — Не трогай меня, — меня будто парализовало, и все, что я могу сделать — убедить его словами. — пожалуйста. Снова усмешка, снова пьяный взгляд на мне. Снова его ладонь сжимает мою ляжку так, что останутся следы и синяки. — Не знал, что ты резалась, — приподнимая футболку до груди, он оглядывает мой живот и ребра, а затем и зловещий шрам, что остался от моего разъяренного папаши. — у тебя всё тело изрезано. — А я будто не знала, — снова прикрываю глаза. Он говорит о моих шрамах с такой улыбкой, будто это доставляет ему удовольствие. Улыбка у него пусть и зловещая, но красивая. — Не трогай меня, — я, похоже, с ума схожу. — у тебя же тоже шрамы, — наконец, поворачиваю к нему голову, но мы настолько близко, что наши носы соприкоснулись. — А это не имеет значения, — я разглядываю его тату на руках. Аккуратные, но сразу видно, что давнишние. Я кладу ладони ему на грудь, чтобы оттолкнуть, но он лишь сокращает расстояние между нами, целуя в губы. Оттягивает нижнюю, пытаясь сделать так, чтобы я ответила, но мое тело даже не двинулось. — Не ломайся, — отстранившись, шепчет мне в губы, да так, что его дыхание обжигает мою кожу. — ты девственница? — Да, — нагло вру, думая, что его это остановит, но он и глазом не моргнул. — Значит, я тебя всему научу, — трется своей колючей щекой о мою щеку, а после спускается ниже, дышит в шею, касается ее губами, своими грубоватыми поцелуями оставляя красные пятна. Шея, честно, моя слабость, я еле сдерживалась, чтобы не застонать, но страх был сильнее. — Ублюдок, — шепчу ему в ответ, на что он быстро отстраняется сантиметров на тридцать, и мне прилетает звонкая пощечина. Боль рассыпалась по телу так же, как и сигареты несколькими минутами ранее. — Сколько же ты стоишь? — наклоняет голову чуть на бок, он все еще разглядывает мое лицо. По моей щеке потекла одинокая слеза — это я дала слабину.Слёзы — слабость?
Появилось стойкое ощущение, что я проклята, будто все эти несчастья со мной неспроста. Желание вырвать свое сердце, чтобы ничего не чувствовать. И я, лежа под Кириллом Бледным, просто тихо плачу, пока он смотрит на меня. — Черт с тобой. — падает на кровать рядом со мной. Его лицо заметно стало злее. — Ты же знаешь, что любви не существует. — Чего? — вытирая соленую воду с лица, я поворачиваюсь к нему. — Все девушки любят только купюры, Даша. Его глаза — стразы. Мои — лёд. Я удивленно смотрю на него еще пару минут. Слезы высыхают. Он протягивает мне одну руку, закидывает на мое тело, прижимает к себе. Сердце мое бьется в таком бешеном ритме, что я бы уже умерла тут, на месте, если бы не присутствие Кирилла. — Я не люблю обниматься, — бурчу себе под нос, чтобы он меня отпустил. От него так воняет, будто он выпил литра три крепкого алкоголя. Слышу стук его сердца так же, как и свой. — Я тоже.