Ужин

      В замочной скважине поворачивается ключ. Теперь, когда между ними (вроде) нет недосказанности, это снова самый ожидаемый звук. Выходные, как свободный день, всегда можно забить самыми интересными делами. Коля выбрал снова разговаривать с Ритой. Сколько? Три, четыре часа? Это неважно, потому что в это воскресенье он не засиделся допоздна у чужой закрытой двери, нет, он вернулся. Домой. Может, по наказу Полиматери, может, потому что без груза лжи на душе стало проще быть дома. Больше не нужно прятать от человека факт, что ты умеешь ходить сквозь стены! Настоящий праздник.       Коля ждёт человека, которому больше не нужно врать. И потому ключ в скважине — это радостно. И неважно, что на часах уже одиннадцать вечера, что глаза склеиваются, а завтра снова в школу (суперсилы не освобождают от ответственности, а хотелось бы). Главное не сыграть в преданного щенка с машущим вправо-влево хвостом, а сохранить остатки достоинства. И он стоит, оперевшись плечом о стену коридора.       Дверь перед ждущим всегда открывается       — Борь! — а, нет, не получилось. Радость выдает с потрохами, хотя большой брат и заходит с таким видом, словно его кто-то пожевал. У него всегда такой вид. — Я, типо, ужин приготовил. Полимать помогла, конечно, наставила. Поздно, я понимаю, но, может, хочешь?

Просмотреть кат сцену? Стоимость: 15 энергии

Да Нет<<

Этот выбор будет иметь последствия

      Боря смотрит не самым дружелюбным взглядом. Какое дружелюбие, даже к родному брату, когда весь день то спасаешь мир, или хотя бы Москву, после блэкаута, а когда не спасаешь — работаешь в сфере обслуживания. Такой режим врагу не пожелаешь, только если Андрею Сазонычу, но его рядом нет. Есть брат. И Борис с радостью превозмог бы себя, чтобы составить ребенку компанию, будь у него на это хоть какие-нибудь малейшие силы. Их нет. Нет, и всё тут. Он только стягивает с себя уличную одежду, щуря глаза от болезненного искусственного света. Не жужжащие лампочки очередного цветочного — уже хорошо. Брат дома — уже хорошо. На что остаются силы?       — Спасибо,.Коль, я не голоден, — Есть силы ответить. В благодарности прячется четкий и твердый отказ. Бескомпромиссное нет, с которым надо просто смириться и пойти, наверное, спать. Да только Коля не сидел на кухне и не ждал Борю ради такого сухого ответа. С тем же успехом он мог бы ещё пару часов болтать с Ритой! Темы бы нашлись. Это не тот ответ, который он ждал, хотя и мог предвидеть. Он соскучился. И видимо Колино негодование, вполне обоснованное, слишком ярко выражается на мальчишеском лице. Борис глаза закатывает, вздыхая. — Нет. Прости, но нет, Коль, я устал.       Здесь не подать апелляцию, потому что старший брат на самом деле прав. Он с работы, он загнался, он устал. И ругаться с ним не надо. Коля тянет из губ тонкую ниточку, сутулится, становится словно меньше. Извиняется всем видом, прежде чем тихо пробурчать «ладно, спокойной ночи», и уйти куда-то на кухню. С грустным видом? Конечно! Но Боря слишком устал, чтобы задумываться об этом.       — Ага, спокойной ночи. Не засиживайся долго, тебе завтра в школу, — это он говорит уже в пустой коридор. А потом просто уходит на свой диван, чтобы, надеется, лечь и отключиться на оставшееся время сна. Его мало, и его необходимо ценить. Еда не портится за ночь, он обязательно попробует то, что старательно приготовил Коля завтра утром, не потратив ни секунды на приготовление завтрака. Это — план. Хороший, безупречный, хочется только знать, сколько часов осталось до будильника. На экране блокировки вместо привычных цифр встречает (уже тоже, однако, привычное) лицо Полиматери. К неудовольствию Бори — словно ругаться собралась. Он слегка помнит, как мама смотрела на него, когда он случайно разбивал чашки или забывал убрать за собой. Это сведённые к переносице брови и холодный взгляд женщины, имеющей над тобой власть. Когда он успел дать власть искусственному интеллекту?       — Иди и съешь то, что приготовил Коля.       — Напомни, как ты забралась ко мне в телефон?       — Не перечь матери, — уж очень частая фраза из чужих пиксельных уст. И ведь ослушаться не получается. Борис перекатывается с бока на спину, выставляя телефон перед собой. Щурится на красный свет экрана, готовый поклясться, что сейчас же выключит этот пластиковый прямоугольник и отправит в другой угол, но слушает. — Молодец. Тебе поесть — пятиминутное дело, а ребенок счастлив. Ты думаешь он пошел спать, как ты ему сказал?       Нет, конечно Борис так не думает, он не совсем дурак, как бы не казалось Полиматери. Своим читом он решил не пользоваться дома, потому брат имеет свою волю поступать так, как вздумается. Коля — взрослый мальчик, самостоятельный, как оказалось, и в состоянии сам решить, когда пойти спать. Можно было бы объяснить это красной летающей голове на экране, расписать поминутно, где она не права, и что ещё не знает об их общем давно сформировавшемся быте в этой квартире. И если Боря говорит, что устал и пошел спать, то подоплёки здесь нет. Есть честная просьба не трогать его оставшиеся четыре часа и дать ему, что он хочет. Но в семье появился новый член — требовательный и наглый. Руки, держащие телефон над головой, мерзко ноют после дня различной работы, и гаджет оказывается на груди. Пусть чужие наказы окажутся сказкой на ночь — Борис давно их не слушал.       — У тебя тут мягонько, — Полимать заливисто хихикает, кажется, отвлекаясь от своей главной цели. После просьб раздеваться прямо так Борю не удивляет уже ничего. Он может только устало фыркнуть, закрывая тяжёлые веки, начать считать овец. Всё тело, вымотанное неблагодарной работой, наливается свинцом. Титаном. Ртутью. Борис не был отличником, но прекрасно помнит тяжёлые металлы. Никогда не видел в жизни, кроме как в градуснике, но готов поклясться, что ощущает себя именно таким. А Полимать легко повышает громкость устройства, словно прикрикивая на несуразного. — Не спать! Ты стойкий оловянный солдатик, послушать маму сможешь. Сможешь ведь?       — Смогу, — а разве он может сказать что-то против?       — Вот и молодец. Иди и поешь.       — Я поем завтра.       — Он надеялся, что ты поешь сегодня. С ним, понимаешь? — экран светит куда-то вверх, приятным красным светом. От разговоров глаза не закрываются, и Боря смотрит куда-то мимо всего. В пространство. Может, увидит комнату Ай. Если сильно постарается. Только всё равно не поймет, почему. Не против объяснений.       — Нет. Расскажи.       В груди легче от того, что кто-то может объяснить. Хорошо, будь честным — было бы легче, если бы ему не хотелось так сильно спать. Если бы не ныла шея и не светили судороги от переутомления утром. Если бы. Но сейчас он может только получить все ответы, придумать оправдание и закрыть глаза. Потому что от чужих поучений и попыток в воспитание не спрятаться, как ни крути. И если он, например, выключит экран — то она выберется на компьютер. Или просто отключит будильник. Нет, нет, это слишком коварно. Она поставит его на десять минут раньше, чтобы Боря проснулся с осознанием, что ложиться обратно смысла нет, но и норму свою он не проспал. Это было бы в её стиле.       — Вся эта ситуация — клише.       — Какая?       — Эта. Просыпайся, Борь, я не договорила. Коля старался, готовил, ушел от девочки, которая ему нравится, — Борис с сомнением поднимает бровь. Коле кто-то нравится? Голос искусственного интеллекта мгновенно приобретает оттенок укора. — Я ощущаю, что ты удивлен. Потому что с братом чаще общаться надо. Он тебя очень ждал, а ты вот так вот просто отказался, отмахнулся, как от мухи. От меня так не отмахнешься, меня сделали из фантазий о властных женщинах, а Коля — послушный. И сейчас он сидит грустный на кухне и думает, почему его старший брат его не любит.       — Я не говорил, что не люблю его, — Боря вздыхает. Этот разговор разворачивается, как пергамент, и обещает быть долгим. Проще, наверное, признать ошибку, посидеть рядом с братом и пожевать еду. Но Борис не хочет. Он устал.

Извиниться перед братом? Стоимость: 20 энергии

Да Нет

      Курсор мысленной мышки прыгает между двумя опциями, простыми и понятными. Этот выбор не моментный, и лишь пиликает всплывающим окном где-то на периферии зрения. Как просьбы винды её обновить, как просьбы винрара за него заплатить. Можно не торопиться, но ответить все равно придется. От чего-то, видимо, от нравоучений Полиматери, становится стыдно нажимать нет.       Значит выбор ещё подождёт.       — Я не говорил такого. Просто он сам должен понимать, что одиннадцать ночи — непозволительно поздно. Так что может, ну, я посплю? — мысленно Боря понимает, что растягивать этот диалог дальше нет смысла, что интонация Полиматери наверняка не понравилась, что придется однажды сдаться.       — Все вы мужики одинаковые, — не понравилась. Искусственный интеллект где-то на груди драматично вздыхает, наверное, вытирает виртуальные слезы, выступившие на глазах. — Я даже расстроилась, Борис. Ты не оправдал мои надежды. Ну ничего, перевоспитаем.       «Не поздно ли меня перевоспитывать?» проносится где-то в больной усталой голове, но остаётся невысказанным.       — Неважно, что ты сказал, важно к каким последствиям это привело и как это прозвучало. Коля потратил время и силы, чтобы все сделать, перекроил свои планы, надеялся с тобой поужинать. Я конечно не осуждаю, но все нужно брать в расчет, — укор переходит поучение, поучение — в беспокойство. Полуспящий Борис может только отметить, что кто-то хорошо постарался над чужим голосом. Такой спокойный, убаюкивающий. — Знаешь, какие последствия будут?       Не знает. Как в видеоигре, которая слишком затянулась, хочется просто прокликать все пустые диалоги, которые, кажется, не имеют никакого смысла. Не хочется разговаривать о погоде с разными нпс, хочется отключиться или хотя бы перейти сразу в задорную боевку. Игру не закроешь — на моменте диалога нельзя сохраниться по непонятным никому причинам. Пропускать тоже не получается, потому что разрабы не додумались до такого. Остаётся только слушать, пропуская мимо ушей половину информации, и надеяться, что не пропустишь что-то важное.       — Я не понимаю, что ты имела в виду под «клише»       — Ну «клише»! Сейчас, погоди, — красный свет от телефона колеблется. Наверное, Полимать опять надевает новый костюм. Изображает? Что умеет делать ИИ? — Переносное. Принятый образец восприятия, способ интерпретации или выражения, которому слепо подражают; штамп. Источник: Викисловарь.       — Не уверен, что я кому-то подражаю.       — Определения — гибкая вещь. Понимаешь, уже везде давно было про это написано, что вот один старается, а второй отказывается, и неосознанно обижает. А потом второй либо извиняется, либо мы имеем конфликт и двигатель сюжета. И при любом раскладе я тебе навскидку придумаю по шесть примеров таких взаимодействий в поп-культуре. Если нас сейчас кто-то пишет, то этот кто-то — крайне бездарный писатель. Бульварщина       — Конечно придумаешь, ты же подключена к Интернету, — Борис тихо усмехается, а потом задумывается. Даже приподнимается на локтях, поднимая телефон с груди. Взглянуть в глаза женщине, которая и вправду переоделась в набор задрота. Квадратные очки и пустые глаза. — Что ты имеешь в виду под «пишет»?       — Борь, — в один момент задрот на экране превращается в профессора. Хотя, наверное, за такую длину юбки из университета уволили ли бы. У парня есть силы только закрыть глаза. — Куда глазки! Я для тебя старалась. В общем, неважно. Для меня, как для программы, вопрос своей реальности не стоит. Я в любом случае нереальна. А вот для тебя это, конечно, что-то новое. Теории заговора и все такое. Красная или синяя таблетка, Нео?

Выберите действие:

Думать о своей реальности перед сном. Стоимость: 30 энергии.

ИЛИ

Извиниться перед братом. Стоимость: 25 энергии

1 2

      И снова всплывает окошко с выбором. Требовательное и надоедливое, да только выбор совсем иллюзорный. Пойти спать сегодня не получится совсем, и Борису приходится выбрать меньшее из зол.       — Синяя.

Выберите действие:

Думать о своей реальности перед сном. Стоимость: 30 энергии.

ИЛИ

Извиниться перед братом. Стоимость: 25 энергии

1 2<<

Этот выбор будет иметь последствия.

      Борис медленно, похрустывая каждой частью измученного тела, сначала садится на кровать. Прикидывает, был ли другой выбор лучше. Встаёт и потягивается. Этот разговор все равно бы произошел, рано или поздно, и был бы наверняка не самым радостным и приятным. Но где-то в голове есть мысль, что нельзя уходить спать, не сказав друг другу приличное «спокойной ночи». У него никого ближе Коли нет.       — Не подсматривать.       — Ну что ты, милый, вуайеризм в мою программу, увы, не входит Но я тобой горжусь! Приходи потом, спою колыбельную на ночь, — краем глаза видно, как с экрана телефона летит воздушный поцелуй. Ну, конечно, скажи ещё, что он — хороший мальчик. Для полного дополнения этого абсурдного диалога с отсылками на фильмовую классику. У Бори, потратившего остатки энергии на выбор, есть силы лишь встряхнуть плечами и смешливо фыркнуть. На том и порешили.       Коля имеет свою волю поступать так, как вздумается. Он почувствовал это, когда Боря попросил его не засиживаться допоздна. Но он все равно смотрит в маленькое темное окно на кухне, крутит в руках чужие черные наушники, подключенные тонким проводком к телефону. Что брат находит в этой древней немецкой нудятине? Чего не нашел в нем? Чужая усталость абсолютно понятно, но Коля не может себя пересилить. Обижаться перестать не может. Он постарался, столько времени потратил, и все, чего просит — просто побыть рядом. Минут пять, десять, поесть вместе. Просто побыть рядом. Но весь приготовленный ужин стоит в холодильнике, на нижней полке, над свежими овощами, и не требует больше внимания до утра. Не требует внимания и Коля. Лишь крутит в руках наушники, и чувствует, как тянет, если не покурить, то послушать Энигму.       — Слушай, я подумал, что голоден, — стоящий рядом стул отодвигается со скрипом, слух гладит чужой усталый смешок. И есть силы подняться, убрать руки от наушников и взглянуть на брата. Боря расплывается в виноватой улыбке, потирая глаза, хотя это не так уж и видно в сумеречном освещении лампочки над столом. Просто понятно по голосу.       — Тебя же она заставила, да?       — Ну, — он пожимает плечами, открываясь на скрипящую деревянную спинку. Конечно, кто ещё. Может, им не хватало лишнего человека в доме. Теперь хватает. — Покажешь, что приготовил? Она мне рассказала, что ты ужасно старался.       А Колю и не надо просить дважды. Нет, даже полтора раза уже слишком много. Надо просто достать глубокое блюдо из холодильника, положить порцию на белую тарелку и отправить её в микроволновку. Темная кухня наполняется убаюкивающими звуками чужой заботливой мороки, желания сделать быстрее, пока ничего не изменилось в другую, неприятную сторону. Пока Боря, хоть устало, но улыбается, сидит рядом, провожая взглядом, и никуда не торопится. Наконец-то и вправду никуда, и снова полностью его. Колин. Он же не хотел надоедать и болтать, просто накормить.       — Пахнет вкусно, — в тихой речи сквозит усталость и чувство вины. — Что там?       — Лазанья. Полимать сказала, что её несложно готовить, но наврала, — тарелка, вилка, стакан воды на ночь. И Коля, сидящий совсем рядом, хотя есть целый стол. Смотрит, и видно, что радуется. Может, это того стоило? Просто немного подождать. Борис вилкой отрезает кусок горячего блюда и отправляет в рот, довольно мычит, чем вызывает тихий смех младшего брата. Время ползет к двенадцати, и все равно такой маленький ужин кажется самым правильным, что должно было произойти в квартире.       И порция, стоит отметить, приличная, уходит медленно с тарелки. Борис потягивается, зевает широко, так и норовит захлопнуть глаза, но задаёт вопросы и старается, честно, поддерживать диалог. В Коле бурлит детский энтузиазм и нескончаемая энергия, стоит ей дать выпуск. Он рассказывает про школу, про Полимать, про Риту, девочку, которая, оказывается, ему нравится. Борису надо просто слушать и есть, иногда поддакивая и издавая удивлённые звуки. Это того стоит. Чужая улыбка и реально спокойный сон стоят потерянных тридцати минут. И никто не спорит, когда подходит время расходиться по диванам и кроватям.       — Очень вкусно, спасибо, — Боря выставляет кулачок, и Коля отбивает его, расплываясь в бесповоротно счастливой улыбке. Наверное, её и хотелось видеть. И никому не нужны извинения, выяснения отношений. Они же оба мужчины, а все мужчины одинаковые. Разговаривать не умеют. — Спокойной ночи, Коль. Спать иди, я ж тебя вместе со мной разбужу.       — Не разбудишь, я знаю, тебе меня жаль.       На сон Боря в последний раз ерошит чужие волосы. И на душе спокойно и хорошо. Полимать обещала колыбельную спеть.

[Конец кат сцены]

- 25 энергии

+ 20 морали

Отношения с персонажем [Коля] улучшены