Who ATE the Luck?

— Кажется, я застрял. Феликс ещё разок для убедительности поерзал, подергался, словно червяк, но излишне резкие движения причиняли легкую боль. Не оставалось ничего, кроме как смириться с тем, что он застрял в дырке посреди, мать его, стены в квартире Чана. — Как ты мог застрять, ты же худой! — Хан схватился за голову. Он должен был уже тоже принять этот факт — Ханни сам несколько раз хватал Феликса за руки и пытался вытащить, но все было тщетно. Нижняя часть Ликса упорно отказывалась пролазить в отверстие. А в обратном направлении не вмещались уже плечи. — Признавайся, ты потолстел перед камбеком? — Я… Я наоборот худел! Я вообще на диете сижу. — Оно и видно, Ликси! — продолжал горланить Хан, пока Минхо и Чан переговаривались на заднем плане, пытаясь решить, что делать дальше. Все идеи, которые казались хорошими, обернулись ещё большими неудачами. Ну, ведь удача и вправду была не на их стороне. «С этого момента удача покидает вас» — Джисон, что ты пристал к нему? — раздался из-за стены приглушенный голос Хенджина. Они с Чанбином все ещё оставались в комнате по ту сторону. И теперь неизвестно сколько времени им предстояло любоваться попой Феликса, торчащей из стены. У Ликса от этой мысли щеки налились краснотой. — Может, дело не в том, что он потолстел. Может, у него очень много всякого разного… в штанах, вот он и застрял. Чанбин загоготал так громко, будто и не был в соседней комнате. — Ну-ка, и что же у него в штанах, Джинни? Хенджин что-то смущенно пробормотал. Хан только закатил глаза. Сынмин, тихо стоявший рядом, наконец решил подать голос: — Итого: двое заперты в кладовке, один застрял в стене. Может, вызовем службу спасения, как я и предлагал с самого начала? Идея была здравая, но навряд ли увенчалась бы успехом, как и все их предыдущие начинания. И если вы до сих пор не поняли, что происходит, то это нормально — Феликс и сам мало что понимал. Но ясно было одно: причина всего нынешнего состояния крылась в кое-чем максимально нелогичном и даже магическом. — Сраное печенье с предсказаниями! — выругался Феликс, тут же мысленно извиняясь перед Господом за свой грязный рот. — Будь проклят тот день, когда я согласился сняться в их рекламе! — и ещё мысленно помолился на всякий случай. Он не хотел никого действительно проклинать, это было как-то не по-христиански. Но если эта печенька была порождением Дьявола, то в принципе можно было и запустить парочку проклятий в ответ. Все-таки добро должно быть с кулаками. Но пока что это добро торчало из стены с двух сторон и думало о том, как же оно оказалось в этой ситуации. Если кратко, то Феликсу предложили сняться в рекламе печенья. Забавный новый бренд, всего одна реклама, ничего сложного или противоречивого. По указанию менеджера Ликс приехал на съемочную площадку, быстро выполнил работу и уехал восвояси, нагруженный подаренными коробками с печеньем. Рекламу смонтировали быстро, и отчего-то парни решили собраться дома у Чана, чтобы всем вместе поглядеть на «их длинноволосого ангела Ликса». Волосы у Феликса в последнее время на самом деле собирали много восхищенных комплиментов, поэтому желание мемберов полюбоваться новой работой Ликса, в общем-то, можно было объяснить именно этим. И вот прошло порядка двадцати часов с того злосчастного момента, как Чан, бравый лидер их хаотичной группы, разломил печеньку с предсказанием и обнаружил там вместо приятного пожелания всего самого хорошего проклятую записку. «С этого момента удача покидает вас» Сначала было неприятно — кто в своем уме, как правильно заметил Джисон, положит в печеньку с предсказанием плохую записку? Наверное, производитель печенек был неудовлетворенным жизнью троллем. Но ничего страшного — просто глупая печенька. Когда спустя мгновение позади них рухнул светильник, к великому счастью никого не прибив накануне камбека, стало немного страшно, а потом очень смешно. Парни не придали этому совпадению большого значения. А потом пришла череда неудач, затронувшая абсолютно каждого мембера: от Лино, чье любимое кафе оккупировали туристы, до Джисона, который разбил нос, просто упав с кровати. Каждому досталось — неудачи не подкосили, но покоцали всех знатно. От одного безобидного чиха у Чана развалилось полквартиры. Единственным возможным решением в этой архистранной ситуации было найти еще одну такую печеньку, на сей раз с хорошим предсказанием внутри. Однако главная загвоздка состояла в том, что печенья. нигде. не. было. Ни в физическом, ни в интернет-магазине. А Феликс ведь рекламировал этот бренд — ATE! Бренд был абсолютно реален: у них были сотрудники (которые теперь не отвечали ни по одному телефону), у них была вывеска (которая теперь пустовала), у них был офис (который исчез с карты). Феликс на мгновение подумал даже, что сошел с ума, но, слава богу, все парни помнили этот бренд. Правда их память их никак не спасала — цифровой след печенья простыл, все упоминания бренда в сети канули в лету. Тут-то, после активного мозгового штурма, Феликс вспомнил, что оставил пару пачек этого печенья, которое притащил после рекламного дня, в кладовке у Чана. На счастье мемберов, пачка печенья обнаружилась довольно быстро. Правда тут же, определенно к несчастью мемберов, в стиле подростковых комедий 2000-х Хенджин, Чанбин и Феликс нечаянно заперли себя в кладовке. Дверь отказалась поддавать даже очень грубой физической силе. И именно так Феликс и оказался в злосчастной дыре, случайно проделанной Чаном в череде их магических неудач, — наверное, в мире никогда еще не было настолько провальных чиханий, способных вынести кусок из стены. — Ну, по крайней мере Феликс вытащил нам… та-да-а-ам! ЭТО! — Хан поднял над головой коробку печенья, словно Симбу. Надежды на это печенье возлагались огромные. — Хенджин и Чанбин уже взяли оттуда по печенью, и ни в одном не было записки. Может, эта коробка бракованная? — Чан взял у Джисона коробку. — Она выглядит как-то не так, — задумчиво пробормотал Сынмин. — Я не понимаю, в чем именно отличие от той коробки, но что-то определенно не то. Мне это не нравится. Конечно же, самым глазастым оказался котоподобный хён. Минхо ни секунды не сомневался — ему было достаточно бросить одного взгляда на коробку: — Вкус другой. Тот был классический. Этот с перцем. — Кто делает печенье с предсказанием с перцем? — Джисон потряс коробку с такой силой, будто надеялся, что она заговорит и сдаст всю преступную магическую схему. — Кто вообще делает печенье с перцем? — По всей видимости тот же, кто делает печенье с плохими предсказаниями, — Айен нервно захихикал. С его лица уже некоторое время не сходила неспокойная улыбка — она появлялась, когда все летело в Тартарары на сверхзвуковой скорости. — В любом случае, хуже же уже не будет, да? — от тревоги голос Чана становился все тоньше и выше. Тело Феликса начинало затекать. Все-таки это была не самая удобная поза в мире. Навряд ли его положение могло стать гораздо хуже. Только если начнется зомби-апокалипсис, зомби ворвутся в квартиру, и Феликсу придется умереть прямо тут, в этой дырке, потому что его задница оказалась слишком пухлой, чтобы он смог сбежать. — Да жрите уже, — прорычал Ликс, и все наконец зашевелились, закопошились в коробке, доставая по печеньке. — В прошлый раз их было восемь, Хенджин и Чанбин съели по одной, а осталось пять, — с сомнением протянул Сынмин. — Чанбин съел две! — донесся из-за стенки приглушенный голос Хенджина. Чанбин что-то пробубнил в ответ. Но даже если бы он стал отрицать, никто бы ему не поверил — аппетит у него всегда был знатный. Все зашуршали упаковками от обертки, доставая печенье. В душе Феликса теплилась надежда на чудо. Он даже мысленно попросил Бога отсыпать им немного удачи, когда двое старшеньких, двое младшеньких и Хан разломили печенье, на мгновение замирая. — Есть! — радостно закричал Хан, вскидывая кулак над головой. — У меня есть предсказание! — Быстрее читай, что там! — потребовал Хенджин. Хан слизнул крошки и перцовую посыпку с пальцев и развернул записку. Счастливое лицо в одно мгновение превратилось в озадаченное. Чан, читавший из-за спины, нахмурился. — Да что там?! Скажите нам! — завопил Чанбин. — Почему вы молчите? — С этого момента вашей жизнью овладеет неистовая похоть, — медленно, почти что по слогам, прочел Джисон. Минхо зашипел почти по-кошачьи, вырывая бумажку из рук Хана. Он с остервенением бросил её на пол и принялся топтать ногой, громко матерясь: — Где наша блядская удача, засунь себе в жопу эту ебаную похоть, заебали тупые ублюдки… ГДЕ МОЙ ЕБАНЫЙ КОФЕ?! ЗА ЧТО ВЫ ЗАБРАЛИ ЕГО У МЕНЯ! — в конце концов он рухнул на колени на мягкий ковер и застонал. — Я так больше не могу, верните мне мое любимое кафе и мой утренний кофе!.. Умоляю! Не только Минхо падал в пучину безумия. Феликса теперь настигало въедливое чувство паранойи, пришедшее под руку с навязчивыми мыслями, что он действительно так и умрет здесь, в этой дырке в стене, в которую залез, пытаясь помочь друзьям и передать им заветное печенье. Оно должно было принести спасение, а принесло разочарование и кисло-горькое чувство унижения. Чан устало провел ладонью по лицу, сжимая переносицу дрожащими от злости пальцами: — Так, хватит. Нужно решать проблемы постепенно. В жопу это печенье. Сначала нужно вытащить Ликса, Хенджина и Чанбина. Это первоочередная задача. Аура Чана окрасилась в ярко-красный, и Феликс невольно прикусил язык несмотря на все негативные чувства, свербевшие в груди. Атмосфера в комнате резко накалилась, и все постарались притихнуть, даже Минхо закончил свое показательное выступление — когда лидер группы был не в настроении, чувствовали это все. И все немного побаивались. Была у Чана эта буйная сторона, которую он нынче неплохо скрывал, но участников группы всегда неизменно предупреждало об опасности поджимающееся очко. — Эй, Ликс, бро, ты как? — низким голосом спросил Чан, подойдя ближе. Он осторожно заправил выбившуюся прядь волос Феликсу за ухо, и сердце Ликса забилось чуть быстрее от волнения и прилива нежности по отношению к старшему. Да, сегодня они катались на эмоциональных американских горках. Чан был чертовски зол, но не на них, а на ситуацию. Наверное, даже на самого себя. За то, что тогда разломал несчастную печеньку и достал плохое предсказание. Но о них он все ещё заботился. И переживал. Его грубоватые пальцы с теплотой огладили скулу Феликса. Они пахли ванилью и крем-брюле — эти ароматические свечи стояли у Чана во всех комнатах, и их запах уже начинал стойко ассоциироваться с владельцем квартиры. — Нормально, — Феликс игриво боднул руку Чана головой. — Хотелось бы выбраться. — Сейчас мы придумаем, как выт-… Его прервал неуверенный голос Хенджина, глухо донесшийся из кладовки. — Эм, ребят?.. что-то мне нехорошо. И… и Чанбину, кажется, тоже. Всё тело Чана одномоментно напряглось. Феликс увидел выступившую на шее жилку, выделившиеся мускулы плеч и предплечий, желваки, заигравшие на челюсти. Сам того не заметив, Чан крепко схватил Феликса за подбородок и сжал до такой степени, что Ликс едва не запищал против воли. — Джинни, поясни, что значит нехорошо, — от окрашенного в металл голоса бежали мурашки по телу. Странная волна тепла прокатилась от кончиков пальцев ног до самой макушки Феликса, а затем вдруг его бросило в холод. — Жарко и холодно одновременно, — слова Хенджина немного расплывались, слышались нечетко, будто пробивались сквозь густую пелену. Перед глазами немного поплыло. Феликс хотел подать голос, дать парням понять, что ему тоже не очень-то хорошо, но изо рта вырвалось странное кряканье, словно язык опух и теперь едва шевелился во рту, мешая произносить слова правильно. Это было странное ощущение — одновременно пугающее и приятное, разгоравшееся пламенем внутри живота. С каждой секундой мысли все больше увязали в голове, а вместе с ними — тревоги и страхи. Все рациональное притуплялось, смягчалось, сжималось, словно Феликса запеленали в мягкий плед. Голову вело приятнее, чем от гранатового вина. — …голова странная, — донесся до слуха Феликса обрывок фразы Хенджина. Феликс попытался сосредоточиться на его словах, но безуспешно. Даже все его тело понемногу обмякало. Хватка Чана на челюсти не казалась такой болезненной, как минутой ранее. — Так, мы сейчас вытащим вас оттуда, Джинни. Постарайтесь не напрягаться, — гудел над головой голос Чана. В какой момент Феликс закрыл глаза? Наверное, когда свет в комнате показался ему слишком уж ярким. — Ликс? Феликс? Феликс поморщился от того, как беспардонно его встряхнули. Словно котенка. Он еле смог открыть глаза, из которых почти мгновенно потекли слезы — в комнате был слишком яркий свет. — Яркий свет? Минхо, зашторь окна! Чан читал его мысли? Ликс усмехнулся, потираясь щекой о подставленную ладонь. Забавно. Почему Чан раньше не говорил? — Ликс, ты бредишь, — почему же его голос звучал немного испуганно? Даже растерянно. Кто испугал бравого лидера? Знакомая рука приподняла его лицо наверх. Даже сквозь закрытые веки Феликс заметил, что в комнате потемнело. У него получилось приоткрыть глаза, и он сразу же увидел столпившихся перед ним хёнов, младших и Хана. Сынмин принес воды из кухни и теперь прислонял край бокала к губам: — Ликс, пей. Феликс старался, правда, и даже умудрился проглотить немного, но влага так и норовила собраться в уголках губ, каплями скатываясь по подбородку и громко капая на мраморный пол. — Ты такой симпатичный, Феликс-хён, — вдруг выдохнул Чонин, и Ликс не смог не захихикать в ответ на комплимент. Щеки воспылали огнем, и от прикосновения тонких пальцев макне к лицу хотелось извиваться всем телом — от невероятной чувствительности. Собственная кожа казалась незнакомой, будто ее только-только натянули на мышцы и кости, достав из упаковки; такая нежная, что даже ощущение одежды на ней было почти невыносимо. Хотелось раздеться. — Чонин, что ты делаешь? — вклинился холодный и острый, словно лезвие ножа, голос Минхо. — Не трожь его. — Эй, Ликс, приди в себя, — Чан легонько похлопал его по щеке. Сам от себя не ожидая, Феликс громко застонал, дергаясь всем телом. Прикосновение руки тут же исчезло. Ликс снова заставил себя открыть воспаленные глаза: Чан испуганно переводил взгляд с него на свою руку. Он выглядел так мило, его хотелось съесть целиком и полностью. Феликс прикусил нижнюю губу, закатывая глаза от одной лишь призрачной фантазии, нечетко танцевавшей на краю его разума. Но их лидер был слишком горяч, чтобы не представлять всякое. — Хенджин! Чанбин! — от громкости Чана в ушах начинало звенеть. Феликс дернулся, больше всего на свете желая спрятаться от любых раздражителей, но стена продолжала упрямо сжимать его бока, не позволяя ускользнуть. Мышцы тут же обмякли, и Феликс почти безвольно повис, смирившись с судьбой. — Хенджин, Чанбин, ау! — во всю глотку заорал Хан, и Феликс почувствовал новую волну головокружения от такой волны звука. Почему все просто не могли помолчать? Они мешали ему раствориться без остатка в жаре, поглощавшем его изнутри, и очистить голову от мыслей подчистую. Феликсу не нравилось думать. Не нравилось раздражаться. — …ммм, да? — выдохнул Хенджин. — Что? — Что значит что? Что там у вас происходит? — Все о-очень, — Хенджин громко протянул, а потом осекся, ловя себя на полустоне. — О-очень хорошо. Все в порядке, хён. — Они тоже не в себе, — пробормотал Минхо Чану на ухо. Рука Криса, висевшая перед самым лицом Феликса, сжалась в кулак. Такой красивый, с выступающими венами и побелевшими костяшками. Феликс лизнул его, не в силах удержаться. — Блять, Ликс, — его лицо снова подняли к свету, отбрасывая назад длинные белые пряди волос. — Он уже тоже не соображает, — прокомментировал Минхо. Чан угукнул, поворачивая лицо то в одну сторону, то в другую. От такого пристального внимания Ликс превращался в кашу, ещё быстрее, чем прежде. Липкую белую кашицу, растекавшуюся по руке Чанни-хёна. — Хён, может, вызовем скорую? — продолжал Минхо. За стеной раздался грохот падающего стеллажа, а после громкий стон Чанбина. Похоже ему было очень хорошо, подумал Ликс со смешком. — Они же там не-… хён? — голос Минхо задрожал от тревоги, и Феликс решил все же посмотреть, в чем было дело. Чан безотрывно глядел на него в ответ черными глазами, облизывая губы. Капля пота катилась по безупречно белой шее. В комнате не было жарко. Почему тогда футболка Чана прилипла к его взмокшей груди? — Ты так хорошо выглядишь, Ликси, — голос стал глубже и ниже. — Весь такой красивый, беспомощный. Словно ангел, да? — пробормотал Чан, очерчивая кончиком пальца брови, нос, губы Феликса. Даже такое легкое прикосновение заставляло дрожать от удовольствия, которое стало в десять… нет, во сто крат сильнее, когда Чонин, их улыбчивый макне, схватил Феликса за волосы, наматывая на кулак и заставляя запрокинуть голову назад. Подставить уязвимую шею. — Феликс-хён выглядит как кукла, — Чонин сейчас так напоминал хищника, готового броситься в любой момент. Внутренности Феликса устроили хоровод при виде его длинного толстого члена, выпиравшего даже через широкие свободные джинсы. — И я хочу с ним немного поиграть. — Эй-эй-эй-эй! — крики Минхо игнорировались. Ни удача, ни количественное преимущество не были на его стороне. Зато Феликс чувствовал себя сейчас невероятно удачливым, когда Чонин, Чан и присоединившийся к ним Сынмин гладили его по лицу, волосам, плечам, лопаткам, сбивчиво осыпая комплиментами. Никогда ещё обыкновенные прикосновения не вызывали такую бурю эмоций. Он мог бы кончить от одного взгляда Хана, который пока не решался приблизиться: тот мялся на месте, кусая губы и вытирая вспотевшие ладони о джинсы, пока Минхо держал его за плечо и настойчиво отговаривал его присоединяться к остальным. Феликс удивленно подумал, зачем же Минхо сопротивляется. Падение было неизбежно. Хенджин и Чанбин не особо разменивались на длительные ласки и прелюдии. Перестав упиваться друг другом, они вспомнили и о Феликсе: ловкие пальцы быстро нашарили ширинку и ремень, и через мгновение Ликс оказался полностью обнажен ниже пояса, за исключением новых белых носочков, доходивших до середины икры. Чтобы движения ног не сковывали приспущенные джинсы и белье, он отбросил их в сторону, сильнее прогибаясь в спине ради восхищенных вздохов мемберов. — Ликс, — захлебывались они восторгами, жадно сминая руками ягодицы и щипая за бедра. Одна из ладоней властно огладила подставленную поясницу и шлепнула по заднице. — Почему ты такой горячий, а, Феликс? Я хочу тебя съесть, — прогудел Чанбин, и в следующую секунду Феликс закричал и задрожал, словно от электрического разряда — Чанбин уткнулся носом между ягодиц, без лишних телодвижений сразу проталкивая язык в проход. С Ликсом еще никто никогда не переходил так быстро к делу. Потрясающе. — Божебожебожебоже, — запричитал Феликс, но его мольбы утонули в резком поцелуе. Он обмякал в чужой крепкой хватке, пока юркий язык шарил во рту. Поцелуй был жадный, и целовавший его мембер словно собирался протолкнуть язык прямо ему в глотку, и Феликс хотел этого тоже. Целовавший его застонал. Хан. Это был Хан. Теперь его невозможно было удержать. И судя по тому, что теперь по его спине скользила знакомая небольшая ладонь Минхо — удерживать было некого и некому. Феликса все больше отрывало от реальности. Ему хотелось неосуществимого, хотелось мерзкого: чтобы языки Чанбина и Хана проникли так глубоко, что смогли бы встретиться в поцелуе внутри него. Ликса затрясло от возбуждения. Он мог бы кончить, но в самый главный момент ладонь Хенджина перехватила его член у основания, сжимая. — Нет-нет-нет-нет, — со слезами на глазах запросил Феликс, но от него забрали и Хана — Чан оттащил того за волосы, становясь на его место. Пальцы размазали остатки слюны по всему пылающему лицу. — Будь хорошим, Феликс, не упрямься, — это было единственным предупреждением перед моментом, когда в лицо Ликсу ткнулся толстым концом эрегированный член лидера. В какой момент Чан расстегнул брюки? В какой момент..? Ох. От удивления нижняя челюсть Ликса немного отвисла. Он и не заметил, как теперь почти все оказались обнажены в некоторой степени: Сынмин и Чонин самозабвенно целовались, пока Сынмин так отчаянно терся пахом о ногу макне, будто невоспитанный щенок; Минхо дрочил Джисону, навалившись ему на спину всем телом и лаская языком мочку бронзового уха; сам Ханни хлопал глазами и скулил, не понимая, куда ему смотреть. Глаза разбегались: хотелось смотреть на руку Лино на своем члене, хотелось поглазеть на младшеньких, забывшихся друг в друге, хотелось не отрываться от Ликса ни на секунду. От Ликса, которого на части разбирало от ритмичных движений языка Чанбина внутри, от крепкой хватки Хенджина на своем члене. И ещё от того, что массивный член Чана теперь пачкал ему губы обильной смазкой, словно покрывая их словно блеском. — Ты же любишь макияж, Феликс? — Чан водил членом по его лицу, оставляя на коже влажные следы. Феликс разевал рот, как животный детеныш, ждавший кормежки, пытаясь поймать головку, но Чан дразнил и дразнил, посмеиваясь. — Я собираюсь раскрасить твое лицо белым, babyboy. Согласен? Мне кажется, что да. В обычных обстоятельствах Чан сделал бы это спокойно, размеренно, удостоверяясь каждую секунду, что его партнер чувствует себя комфортно. Но если в его венах точно так же, как в венах Феликса, закипала кровь, а в голове мысли шевелились только в одном направлении, то не было ничего удивительного в том, как он схватил Ликса за загривок и насадил ртом на свой член. У Феликса был опыт минетов, но никогда ещё он не брал так глубоко, до той степени, когда глотка судорожно сжималась вокруг чужого ствола, и от рвотного рефлекса сотрясало все тело. Но Феликс знал, что он мог. Должен был. Потому что ему нужно было все это больше всего на свете. Он судорожно вдыхал и выдыхал через нос, касавшийся кончиком аккуратно подстриженных волос на лобке Чана. Лидер пах мускусом и чистотой. От этого запаха весь рот Феликса наполнился слюной, она запузырилась у него на губах, стекая на подбородок. — Я следующий, — хрипло постановил Чонин. — Если я его не сломаю, — ответил Чан и дернул бедрами. Горло Феликса сокращалось в безумном ритме, но держать член Чана так глубоко становилось все легче. Язык Чанбина, уже вылизавший его внутри и снаружи, немного отвлекал, и когда Чанбин отстранился, горло Феликса в последний раз сжалось и окончательно расслабилось. Глаза сами собой съезжались к переносице. — Твою ма-а-ать, — заныл Ханни, дергая бедрами навстречу руке Минхо. — Что за ебанный хентай? — Ты должен поучаствовать, Джисон-а, — Минхо схватил одну из рук Феликса и протянул к паху Джисона. — Смотри, Ханни, у него такая маленькая ручка. Такая маленькая, что даже твой небольшой член на ее фоне смотрится внушительно. Джисон и Ликс застонали в унисон, стоило горячему члену Хана лечь в ладонь Ликса. Он был слегка влажный, но головка… головка была абсолютно мокрой. Джисон был так возбужден, что из его члена едва не лился предэякулят. Так горячо, что поджимались пальчики на ногах. По ту сторону стены ягодицы Феликса бесцеремонно раздвинули. Два длинных пальца — точно не Чанбин — проникли во влажную дырку. Слюны Чанбина осталось в нем так много, что она хлюпала от движения пальцев внутри. Ликс застонал, от избытка ощущений становясь на носочки. Его ноги дрожали. Дыхание сбивалось. Чан подал бедрами назад, давая ему отдышаться. Член выскользнул из горла Ликса, мазнув головкой по губам. — Хочешь, чтобы я трахнул тебя? — услышали они хриплый голос Чанбина. Феликс застонал и тут же дернулся от шлепка по заднице. — Да, ты трахнешь меня-я-я, ах! — сладкий голос Хенджина тонул в стонах и вздохах. — А я — его. Звучало как отличный… нет, самый лучший план на свете. Феликс хотел как можно скорее стать его частью, и, когда Хенджин подтолкнул ногой его лодыжку, он послушно расставил ноги шире. — У него такая классная задница, — захныкал Хенджин, продолжая проталкивать внутрь Феликса пальцы, раздвигая их ножницами, расталкивая тесные стенки, чтобы его член мог поместиться. Помогало то, что Феликс был абсолютно расслаблен, и на каждое требование его тело послушно откликалось, готовое принять любую форму, которую от него просили. Хенджин мог слепить из него что угодно. Ликс снова захлебнулся воздухом и собственной слюной, когда Чан протолкнул член обратно в рот. Горячий пульсирующий ствол скользил между языком и небом, ударяясь о стенку горла и двигаясь обратно. Чан продолжал тянуть Феликса за волосы, до мурашек, до электричества в кончиках пальцев; губы горели от трения; тяжелая мошонка Чана ударялась о подбородок с каждым погружением члена в рот. Мозги Феликса превращались в кашу. Он даже с трудом мог улавливать тот факт, что в его кулак, удерживаемый рукой Минхо, с громкими отрывистыми стонами продолжал вбиваться Ханни. Его движения потеряли всякий ритм, он только просил, и умолял, и клялся, что сделает что угодно, лишь бы кончить. И в тот самый момент, когда он начал изливаться в руку Феликсу, а некоторые горячие капли долетели даже до его лица, оседая на коже белой густой росой, Хенджин проник в него внутрь. Феликс завыл, крепко сжимая между губ член Чана. Тот не двигался. Его пальцы осторожно перебирали волосы Ликса, давая ему перевести дух, пока ствол Хенджина неумолимо, неотвратимо сантиметр за сантиметром погружался внутрь него. Ликс шумно дышал, как загнанный зверь. Он стонал, дрожал, дергался, он хотел биться в конвульсиях от перенапряжения. Собственный член стоял как каменный, прижимаясь к низу живота припухшей головкой. Хенджин достиг предела. Его пах вплотную прислонялся к горевшим ягодницам Ликса. Он на пробу принялся вращать бедрами, оставаясь на месте. Феликса затрясло от активной стимуляции простаты. Он чувствовал, как предэякулят из его члена капает на пол и его собственные пальцы ног, впитываясь в ткань белых носочков. — Хороший мальчик, Феликс, — похвалил его Минхо, присоединяясь к Чану у его лица и стирая кончиками пальцев текущие слезы. Ханни куда-то пропал. Кошачий хен всегда был странноватым — и сейчас он поводил концом члена по щекам Феликса, собирая катившиеся слезинки. Ликс, не выдержав, усмехнулся, но тут же был наказан за невнимательность — как и в танце, на сцене, Хенджин разгонялся от 0 до 100 за доли секунды, так и сейчас он без всякого предупреждения начал долбить дырку Ликса. Быстро и резко. Звуки шлепков кожи о кожу из соседней комнаты были такими громкими, будто их и не разделяла стена вовсе. У Феликса уже не было сил стонать, он мог только всхлипывать, широко раскрыв рот. В который теперь толкались сразу два члена. Слезящимися глазами он посмотрел на насупившихся хёнов, которые пытались понять, как им уместиться вдвоём в этом маленьком ротике. — Не получится, — фыркнул Минхо, собираясь отстраниться, но Чан крепко схватил его за талию, притягивая обратно. — Получится, — заупрямился Чан и сильнее потянул челюсть Феликса вниз, до предела возможностей его человеческого тела. Два члена соскользнули внутрь, оттягивая уголки губ до жжения и упираясь в щеки с разных сторон. — Боже, он теперь похож на Ханни, — Лино-хён захихикал, хлопая его руками по заполненным щекам. Феликс захныкал. Хенджин не сбавлял темпа, двигался в едином ритме, выбивая из Феликса любой намек на мысли. Он был похож на неутомимую машину для ебли, которая не знала усталости. Но только пока в него самого не проникли. Хенджин громко застонал, проникая в самую глубину Феликса и замирая всем телом. Ликс почувствовал, как дрожат мышцы Джинни, как в их общий ритм вливается кто-то ещё. — Чанбин-а-а, — протянул Хенджин. Феликс ощутил, когда хён целиком загнал член в Хенджина. Его сильные руки обняли Джинни со спины, ложась на тонкую талию Ликса. — Мои мальчики, — почти что промурлыкал Чанбин и начал вращать бедрами. Феликс с Хенджином застонали более синхронно, чем мальчики в хоре. Теперь Чанбин контролировал скорость, ритм — Хенджин был его податливой куклой, полностью в его распоряжении. И трахал их Чанбин медленно, глубоко, безумно чувственно, лаская теплыми ладонями их спины, животы, бедра то одновременно, то меняя объект своего внимания. Слюна уже без всяких препятствий вытекала из приоткрытого рта Ликса. Пол был испачкан в смеси разнообразных выделений из тела Феликса, и, судя по частым вздохам Минхо и Чана, беспорядка грозило стать ещё больше. — А, безумно хорошо, — выдохнул Чан. Минхо игрался с его яичками, успевая второй рукой ласкать свой задний проход. — Не хочу, чтобы это з-заканчивалось, — прошипел Лино, стискивая зубы, и кончил в рот Феликсу. Вязкая субстанция излилась на язык; сглотнуть не получалось, и семя закапало изо рта, пачкая и без того грязный мрамор под ногами (и самого Феликса). — Я думаю, мне пора исполнить обещание, — Чан вынул член из переполненного рта Ликса и приставил его к лицу. Феликс едва успел осознать, что ему нужно закрыть глаза, как густые капли брызнули на него. Сперма попала в волосы, она стекала по его щекам, лбу, подбородкам, даже повисла росинками на ресницах. За стеной Чанбин наращивал темп. Его надежная ладонь обхватила член Ликса. От ощущений хотелось взорваться. В яичках болезненно тянуло от желания излиться. — Выглядишь потрясающе, Феликс-хён, — без всякого смущения протянул Чонин, и Ликсу пришлось проморгаться, вытирая тыльной стороны ладони глаза. Черные лисьи глаза Чонина смотрели на него через плечо Сынмина, который уже мало что соображал. Макне держал его руки за спиной, обездвиживая, пока его член скользил между бедер Минни. Глаза Сынмина закатывались от удовольствия, он навряд ли был способен на какую-то членораздельную речь — только скулил и хныкал. Щенок. Хорошо, что в этот момент Феликс не мог видеть себя со стороны. Он был во сто крат хуже. Тем более теперь, когда Чанбин трахал его (и Хенджина) коротко, быстро, отрывисто. Если бы простата Феликса могла, она бы уже переливалась разноцветными огнями, как новогодняя гирлянда. Чонин неожиданно остановился. Он толкнул Сынмина ближе и надавил промеж лопаток, заставляя его наклониться. Их с Феликсом лица теперь разделяли лишь несколько сантиметров. — Поцелуй хёна, Сынмин-а, — приказал Чонин и продолжил трахать узкие бедра. — Хочу, чтобы ты вылизал его лицо. К моменту, когда я закончу с тобой, оно должно быть чистым. Сынмин всегда, в любой ситуации прежде всего был хорошим мальчиком. Послушным. Но такого Чонина навряд ли кто-либо вообще рискнул ослушаться. Феликс прикрыл глаза, когда Сынмин прильнул к нему с поцелуем. Его язык нежно огладил трещинки на губах, деликатно прикоснулся к уголкам рта. Поцелуй был таким нежным и невесомым, даже когда их языки сплелись воедино, лаская друг друга. Сынмин так отличался от жадных до одури хёнов и макне. Он тихо постанывал от каждого толчка Чонина, и стоны терялись между губ Феликса. Даже когда Айен звонко шлепал его по заднице, он только сладко вздыхал, прикусывая губы. В отличие от Ликса, который кричал, и ныл, и подвывал от сверхстимуляции. Феликс хотел завопить, когда его яички поджались и наконец наступил оргазм. Одновременно с Чанбином и Хенжином, замершим внутри Ликса. Тепло разливалось повсюду: сперма Джинни заполняла задницу Феликса, его собственный член извергал семя на пол и ноги Ликса, горячие ладони Чанбина прижимались к животу, устраивая настоящее пекло. Но Феликс не мог издать ни звука. Его голос пропал — надорвался. Ликс мог только обессиленно сипеть и громко дышать, даже когда Хенджин вытащил из его задницы член и сперма потекла по задней поверхности бедра. — Я сказал, облизывай, иначе будешь слизывать все это с пола, — от голоса Чонина у них с Сынмином синхронно пробежали мурашки вдоль позвоночника. Язык Сынмина заскользил по лицу Феликса, послушно собирая семя Чана с его щек и сперму Лино с подбородка. Он шумно сглатывал и чмокал губами, будто это было одним из самых прекрасных лакомств на свете. Голова Феликса гудела, как трансформаторная будка. С громким вздохом Чонин кончил. Его семя исполосовало белым бедра Минни, и этого Сынмину было достаточно, чтобы тоже испытать оргазм. Он тихо застонал. У Феликса проскользнула далекая, почти неуловимая мысль, что на языке Сынмина все еще белели остатки слизанной с него спермы. Это была не самая гениальная или достойная мысль, но она была последней перед тем, как у Феликса все потемнело перед глазами, и он отключился. *** Сказать, что было неловко, — не сказать ничего. Феликс честно старался не думать о произошедшем и просто наслаждался огромной кружкой какао с маршмеллоу и уютом пушистого пледа, в который его завернули после душа. Все они теперь, с красными щеками, сидели в гостиной Чана, стараясь не смотреть друг на друга лишний раз. Чан всех вообще избегал, и только сейчас его удалось уговорить присесть рядом со всеми. Более-менее взять на себя заботу о мемберах смогли Минхо и, на удивление, Хенджин. Когда все стали приходить в себя, именно эти двое смогли всех искупать, накормить, намазать задницу Феликса исцеляющей мазью и выдать вазелин для потрескавшихся губ. Кошачий хён даже умудрился заставить Чонина помыть пол. Сынмин, кажется, даже немного усмехнулся этому. И именно Хенджин, по его же словам, очнулся самым первым. Пока все приходили в себя, он умудрился откопать на складе еще одну коробку со «счастливым» печеньем, и именно оно оказалось тем самым. «Удача и единство будут сопровождать вас отныне и всегда» Правда, радости почему-то теперь было маловато. Пока что было душевное онемение (и саднящая боль в заднице у некоторых). Зато, благодаря находке Хенджина, Минхо смог вытащить Феликса из стены. Дыру они сразу же закрыли шкафом, чтобы глаза не мозолила. Должно было пройти время, чтобы они все смогли прийти в себя и осознать произошедшее… — Так вот что значили слова гадалки о том, что мы с друзьями станем еще ближе! — вдруг воскликнул Чанбин, нарушая неловкую тишину. И это как раз стало спусковым крючком для группового хаоса: все загалдели, перебрасываясь плохими (и оттого хорошими) шутками и пытаясь друг друга перекричать. — Только давайте в следующий раз, когда будем становиться ближе, — прохрипел Феликс еще не до конца восстановившимся голосом, — воспользуемся смазкой. Иначе моя задница может больше не выдержать такой близости с товарищами. — Хорошо все-таки, что Хенджин нашел счастливую печеньку, — подвел итог Хан. — А то с нашей неудачливостью выступления для камбека мы записывали бы в кожно-венерологическом диспансере, пока Ликсу зашивали бы зад в хирургии. Концепт необычный, но не думаю, что зайдет всем слушателям. Как и всегда, Ханни умудрился заставить всех улыбнуться. Минхо чуть не расплескал свой кофе из литровой чашки, которое цедил уже целый час. И даже на лице Чана промелькнула тень улыбки. У них восьмерых все будет хорошо. Они уже съели удачу. Теперь просто нужно немного времени.