Дама в синем

      — Так, господа, мне решительно не нравится та херня, которая творится последние месяцы, — твердо объявил Фольтест. Участники совета посмотрели на него кто с вежливым интересом, кто с недоумением, кто с тщательно скрываемым вздохом усталости.       Дело происходило не на том совете, дела которого были известны всему двору, — а на другом, камерном, лично королевском, что решал самые щекотливые вопросы, о которых не следует знать широкой публике. Талер, по одному ему ведомой причине усевшись на подставку для ног, вертел в пальцах шило. Чародейки расположились на обитом бархатом диване как птицы на жердочке. Коннетабль Наталис, чье лицо очень хорошо выражало сожаление о том, что он позволил себя втянуть в подобные глупости, занял глубокое кресло, тщетно надеясь, что его там не заметят. Вернон Роше старательно подпирал спиной одну из колонн и тоже пытался слиться с окружением.       Фольтест же, как и всегда, когда что-то его беспокоило или раздражало, ходил туда-сюда по комнате. Не иначе как чтобы раздражать этим всех остальных — а то что, он один такой будет! Заявление о херне не вызвало особой реакции и Фольтест недовольно покосился на членов совета.       — При дворе определённо завелась землеройка! — объявил он тоном, который, по его мнению, всё объяснял.       — Может быть, крот, ваше величество? — предположил Роше. Фольтест отмахнулся.       — Может быть и крот. Суть не меняется: невозможно с девицей сойтись, чтобы потом о делах в замке не стало известно на все соседние королевства! Пока, конечно, им достаются сущие мелочи, чушь, а не сведения. Как будто я из тех, кто будет в спальне про государственные дела трепаться! — Королевские чародейки очень синхронно и очень выразительно не посмотрели в сторону Роше. — И тем не менее, мне не нравится тенденция. Ладно одна, ладно две, но это уже становится однообразным. Однако! — Фольтест поднял указательный палец. — Я знаю, что с этим можно сделать!       — Неужели, ваше величество? — вежливо уточнила советница Меригольд.       — А то! Подонка, что пытается королевских фавориток вербовать в доносчики, будем ловить на живца. Подойдет такой хмырь к даме, начнет лясы точить, а не желаете ли, мол, поговорить про государственные секреты — а мы его р-раз и в темницу!       — Значит, нам нужна специально подготовленная дама? — не менее вежливо поинтересовалась советница Мец.       — У меня есть идея получше! — Фольтест с довольным видом потер руки. — Специально подготовленный разведчик!       — Нет, ваше величество, — сразу же перебил Талер, — я, извините, сука, на этот балаган подписываться отказываюсь! — Фольтест закатил глаза.       — Да я не про тебя, Бернард! Ты когда последний раз в зеркало смотрелся? Тебя даже в парике с бабой не спутать!..       — И слава моим стальным яйцам!       — …Зачем ты, если есть Вернон?..       Все взгляды обратились к Роше. Тот сглотнул.       — Как говорил известный мыслитель Ибн Дзы, — начал он сухо, — бывают дороги, по которым не идут, — Фольтест поднял бровь. — Бывают армии, на которые не нападают, — Фольтест поднял вторую бровь. — Бывают крепости, из-за которых не борются, — Фольтест пожал плечами. — И бывают повеления государя, которых не выполняют, — Фольтест непринужденно отмахнулся и от этого.       — Это не то повеление, которое можно не выполнить.              ***              Эмгыр жестом попросил Талера прерваться.       — Я правильно понимаю: та дама в синем, про которую никто из моих шпионов ничего так и не разузнал?..       — Да.       Эмгыр промолчал.       — И корсет тоже был.       Эмгыр снова промолчал.       — И туфли на каблуках.       Эмгыр по-прежнему молчал.       — Я от смеха чуть не сдох.       Эмгыр отпил вина, вернул бокал на стол и, склонив голову, посмотрел на Талера.       — И рюши были! — радостно добавил Талер, руками пытаясь изобразить вокруг себя что-то, напоминающее стог сена. — И эти всякие модные кружавчики, которые плетут девицы в монастырях, чтобы не думать о мужиках, такие, дырявые, что твоя ночная рубаха для первой брачной ночи!       — И командир Синих Полосок, усмиритель Махакама, один из немногих людей, которых действительно опасаются скоя’таэли, дважды награжденный за проявленную отвагу и так далее, и так далее — на это согласился?       — Еще б он не согласился! Фольтест же приказал! Если б кто еще хотя бы заикнулся об идее надеть бабское шмотье для пользы дела — пошел бы нахуй, еще не закончив фразы. А вот для Фольтеста — что угодно. Человек короля до мозга костей.       — Вот как… что ж, продолжай.       И Талер продолжил.              ***              Прозвучало предложение просто-напросто наложить чары, создать иллюзию, однако к явному ужасу Роше этому воспротивился Фольтест и — неожиданно — обе магички.       — Вам хорошо известно, что за вами, Ваше Королевское Высочество, пытаются следить в том числе при помощи магии, — произнесла Меригольд. Фольтест на мгновение нахмурился, а потом рассмеялся, очевидно, представив лица соглядатаев, вынужденных видеть то, что им совсем не хочется видеть. Меригольд чуть поправила свою аккуратную прическу, чтобы рыжие пряди скрыли вспыхнувшие румянцем кончики ушей.       — А что было зачаровано — может быть расколдовано, — поддакнула товарке Мец. — Тщательно настроенный мегаскоп покажет то, что скрыто под чарами, и план будет раскрыт. Дайте отрезы материи, а лучше — готовое платье и обувь, мы их зачаруем, чтобы стали впору.       Что ж, с этим они и в самом деле справились. Получившееся платье действительно оказалось по размеру и, наверняка, выглядело исключительно нарядно, дорого и модно. Как будто Фольтест мог согласиться на меньшее и вырядил бы «даму» во что-нибудь обычное и непримечательное! Сам Роше так и не наловчился судить о таких высоких материях как мода. Удобно и голова покрыта — ему хватало. Но сейчас в дело пошли такие страшные вещи как шелковая камиза, нижние юбки, сюрко, затканная узором из лилий кружевная вуаль, десятки футов рюшей и туфли на каблуках. Довершали кошмар чулки с подвязками на поясе и корсет. Фольтест остался очень доволен (хотя и выражал вполголоса досаду из-за того, что пришлось отказаться от декольте — столь явное отсутствие женских форм и наличие волос уж точно вызвало бы подозрения).       — Без кольчуги — загляденье, — мурлыкающим тоном рассказывал он Вернону, пока чинно прогуливался с ним под руку в королевском саду. — Куда лучше видно талию. И — опять же — отличный доступ, — он с легким смешком опустил ладонь на задницу Роше и чуть сжал.       Осознавать, что за ними с жадным интересом наблюдает несколько пар глаз, Вернону было несколько неуютно. Конечно, за закрытыми дверями они чего только ни творили (даже королевский трон не остался в стороне от их выходок!), но то было втайне. Сейчас же Роше дефилировал перед придворными сплетниками, выряженный во все эти рюши и шелка и с единственным кинжалом за подвязкой, чувствуя себя беззащитнее слепого щенка. Надежду внушало лишь то, что магички, сжалившись, заявили, что таких угловатых челюстей у женщин быть не может, и всё-таки зачаровали кружевную вуаль, так что черты лица под ней разглядеть становилось практически невозможным. К тому же Роше помалкивал, чтобы не выдать себя голосом.       И ладно бы от него требовалось просто прохаживаться и держать при себе все сомнительно остроумные шутки о «романтической дребедени». Так еще и чтобы создавать образ счастливой влюбленной парочки приходилось любоваться окрестностями с высоты смотровой площадки донжона и сидеть в оплетенных цветущими лозами беседках, наблюдая за переливающейся в фонтанах водой и слушая, как Фольтест, держа его за обе руки, вдохновенно декламирует поэмы. То и дело Фольтест прерывался в своем потоке красноречия и, как будто уже не в силах сдержать чувств, пылко целовал ладони Вернона через тонкие перчатки, и Роше уже даже начинал сомневаться, что это всё — просто чтобы подчеркнуть, насколько любима и обожаема «дама». Кажется, Фольтесту это в самом деле нравилось.       Однако у надежнейшего плана оставались своими минусы. Хуже всего, пожалуй, были тоненькие каблуки, которые, казалось, могли сломаться от любого неаккуратного шага. Да уж, дамские туфельки — пусть даже подогнанные под его ногу, — не чета кавалерийским сапогам, а скорее одно сплошное неудобство. Вернон раньше и не думал, что дорожки в саду вымощены такими чертовски неровными булыжниками! Как тут ходить на этих каблуках? У Фольтеста, впрочем, на все случаи находился совет.       — Ставь ногу увереннее и не сгибай так колени, — вполголоса инструктировал Фольтест. — У тебя отличные ноги, не надо их раскорячивать. Лучше крепче опирайся на меня, как будто аж изнемогаешь уже до того хочешь снова уединиться. — Твердо взяв Вернона за руку, король положил вторую ладонь на его талию, одновременно прижимая ближе к себе и поддерживая. — А если ты хоть на минуту перестанешь на всё вокруг так злобно зыркать, можешь подумать над тем, как тебе идёт. Я же говорил, что смогу тебя принарядить! Как-никак поднаторел в дамских тряпках. Хотя в основном в том, как их снимать, конечно.       Ведь разумеется в таком важном предприятии как ловля на живца агента вражеской разведки нельзя было задействовать прислугу, склонную самозабвенно трепаться обо всем, что только увидит в господских покоях. Поэтому Фольтест объявил, что лично позаботится о том, чтобы «дама» могла предстать перед двором. Малый совет встретил заявление таким единодушным спокойствием, что Роше сразу понял — ему никогда не забудут эти несколько дней в роли «королевской возлюбленной».              ***              — …И всего делов! — воскликнул Фольтест, накрепко завязывая узел. — Можешь дышать!       Опираясь о массивный столик перед зеркалом, Вернон сдавленно кивнул и сделал медленный вдох. Что ж, хотя бы на этот раз Фольтест не переусердствовал с корсетом. При первой попытке он затянул шнуровку настолько туго, что у Вернона потемнело перед глазами и он начал натурально валиться в обморок. Сейчас дышать было тяжеловато, но хотя бы возможно. Кружева, которыми оторочили корсет, чуть щекотали кожу.       — Нет, конечно, бедра слишком узкие для женщины, не поспоришь, — объявил Фольтест, немного подумав. — И тут маловато будет, — он положил обе ладони на грудь Вернона. — Но, право, кто посмотрит сюда, когда есть такая талия?..       — Вам виднее, — ответил Роше, проверяя, насколько глубоко может вдохнуть без того, чтобы ребра корсета впились в тело.       — Да ты сам взгляни, ну же, хватит жмуриться, — Фольтест прижался к его спине, плавными, ласкающими движениями водя то по ключицам, то по плечам. Сочетание привычных многослойных королевских одежд и осознания собственной полуобнаженности не могло не завести. Не поднимая век, Вернон откинул голову на плечо Фольтеста, выгибаясь навстречу прикосновениям, когда пальцы того порхнули по груди, поначалу еще бережно, но неумолимо распаляя. — На самом деле я очень признателен, что ты согласился помочь, — мурлыкнул Фольтест, сжимая напрягшиеся соски всё сильнее. — Я в тебе не сомневался. А выглядишь ты просто бесподобно, приятное дополнение. Почему только я раньше тебе этого не предложил?..       Роше усмехнулся сквозь стиснутые зубы.       — Вы были слишком увлечены другими способами овладеть мной?       — Каков нахал! — хмыкнул Фольтест и как будто бы в наказание слегка укусил обнаженное плечо Вернона. — А теперь перестань тут характер демонстрировать и посмотри на себя, — умопомрачительно вкрадчиво шепнул он, легко касаясь губами мочки уха. Совершенно не в состоянии возразить, Вернон подчинился, и удушливый жар окатил заднюю часть шеи, затылок и скулы. Фольтест усмехнулся, и его ладони скользнули ниже, ослабляя пояс штанов и подныривая под него. — О, значит все-таки осталось что-то, что способно вогнать тебя в краску!       Но тут действительно было от чего покраснеть! Это должно было выглядеть нелепо. Белое, тонкое как морская пена кружево и плотная, расшитая ткань корсета должны были смотреться на нем, потрепанном вояке, так же удачно, как седло на корове. Однако… смотрелось совсем иначе. От резкого контраста шрамов, татуировок, простецких холщовых штанов — и прихотливой шелковой вышивки дыхание становилось чаще. И не у одного только Вернона, судя по тому, с какой поспешностью Фольтест наконец стянул с него штаны.              Длинные рыжие локоны Фольтеста падали на плечо Вернона, пока его король бережно, ласково водил кончиками пальцев по основательно расплывшемуся контуру старой татуировки внизу живота, по созвездию небольших родинок на бедре. Вторая же горячая и широкая ладонь накрыла пах. У Роше еще не то, чтобы особенно стояло, но это был вопрос нескольких секунд — от сочетания нежности и осознания, насколько сильными и грубыми к обоюдному удовольствию могут быть ласкающие его руки, в промежности уже пульсировало от разгорающегося всё ярче возбуждения. Сжимая зубы и жмурясь, Вернон двинул бедрами навстречу прижавшейся к его члену ладони. Фольтест усмехнулся и крепче сжал пальцы.       — Не отводи взгляд, не надо. Хочу, чтобы ты запомнил.              И Роше действительно запомнил. В мельчайших подробностях. Как во взгляде Фольтеста горела лукавая самоуверенность человека, который в точности знает, что именно заставит Вернона терять голову и жадно хватать ртом воздух. Как прерывистое от возбуждения дыхание влажно обдавало загривок, и коротко стриженные волосы вставали дыбом. Запомнил волну дурного, отупляющего вожделения, когда Фольтест потребовал, чтобы он смотрел, но держал руки при себе, — и Вернон покорно вцепился в край столика возле зеркала до того крепко, что костяшки побелели.       Наверное, его не должен был так заводить собственный вид в женском, черт подери, корсете — и тем не менее, вот он, извивается и вздыхает в руках Фольтеста, млея равно от ласк, и от зрелища, а Фольтест не трудится скрыть то, как ему нравится, прижимаясь теснее к его бёдрам. Вернон все это очень и очень хорошо запомнил. Спасибо нижним юбкам его нового облачения — стояк, возникавший от таких ярких воспоминаний, они скрывали не хуже сочетания тяжелых стеганки и кольчуги. Разве что терпеть было куда приятнее, когда на член давили не все эти слои брони — а шелка и рюши.              ***              Двор гудел от предположений, где на этот раз Фольтест разыскал себе подругу. Не иначе как её привезли из друидской общины со Скеллиге! Решительно никто не знал, откуда могла явиться «дама в синем», даже родственников выискать не удавалось. Некоторые напирали на то, что дама неплохо осведомлена о светском этикете и слишком ловко делает книксены, чтобы быть скеллигской дикаркой. Кто-то особо смелый озвучивал теорию, что дама — никакая не дама, а всего-навсего подобранная в беззвестном борделе жрица любви. Слухи подогревались тем, что дама помалкивала — за неё говорил сам Фольтест — и в одиночку король её никуда не выпускал, будто вознамерившись днями напролет ходить с ней под ручку и ворковать по укромным углам. Ну форменно одурел от любви, кто бы мог подумать!       Однако «землеройка» себя не обнаруживала и хотя маскарад пришелся Фольтесту по нраву, нельзя было не признать, что первые две недели не принесли ровным счетом никаких результатов кроме того, что Роше теперь взбегал по лестницам, придерживая юбки и громко цокая каблуками, так же ловко как в обычной своей обуви. Спешно созвав заседание малого совета, Фольтест поделился своим недовольством.       — Кем бы ни был шпион, он еще не нашел в себе смелости подобраться к нашей «даме», — объявил король. — Возмутительно бессовестно с его стороны, я вам скажу! За мелкими слухами — это он первый бежит, а сейчас — затихарился и хоть бы пискнул. А Вернон такие страдания претерпевает, вы только взгляните на него!       Роше не отреагировал. Наплевав на наряд, он сидел, ссутулившись и по-мужски разведя ноги, явно очень довольный тем, что ему не надо никуда шествовать в туфлях, которые он так невзлюбил. Смотря на него, чародейки улыбались друг другу с видом нашкодивших послушниц из храма Мелитэле. Коннетабль Наталис с молчаливым смирением на физиономии безмолвно, но очень красноречиво выражал своё нежелание и далее участвовать в этом балагане, однако отвертеться от присутствия на малом совете не мог. Да уж, кто-кто, а коннетабль сейчас как никогда хотел, чтобы Фольтест устроил какие-нибудь учения и помасштабнее, чтобы занять всех недели на три. Штурмовать замки, форсировать реки, расстреливать чучела или бросать кавалерию в атаку — вот это по его!       — Может быть, шпиона встревожил размах плеч «дамы»? — предположила Меригольд. — Или ваше постоянное присутствие рядом?       — Глупости! Мне кажется, он пока попросту не поверил, что всё настолько серьезно, что я начну делиться государственными секретами поутру в постели. Надо его чем-то подманить… — Заявление было встречено задумчивым молчанием, и Фольтест, не дождавшись ответа, недовольно выругался. — Боги, что же вы такие тугодумы! Молчите тут, как рыбы. Почему мне всё за вас придумывать надо?! Вы мне советчики или как? Я знаю, как его убедить, что всё серьезнее некуда! — выдержав драматическую паузу, Фольтест громко щелкнул пальцами. — Мы едем в усадьбу Колин! — на пару секунд повисла тишина, а затем Талер расхохотался, хлопая себя по коленям.       — Это вы с самых что ни на есть козырей пошли, вашвеличество!       Всему темерскому двору, а значит и вражеским шпионам, прекрасно было известно, что никто еще не задерживался в королевской постели настолько долго, чтобы получить приглашение в Колин — усадьбу, где Фольтест провел первые годы жизни и где по сей день жила его нянька.              ***              — А, та самая усадьба, — кивнул Эмгыр. — По-северному скромная, небольшая. Если разместить хоть какой-то гарнизон — будут на головах друг у друга сидеть. Неудивительно, что Фольтест сюда и носу не казал. Обеспечить достойную его званию охрану здесь было решительно невозможно.       — Это если делать ставку на количество, а не на качество. С ним же был этот сучий потрох. С таким-то псом под боком Фольтест мог спать спокойно.       — «Под боком»? — поднимая бровь, уточнил Эмгыр. — И про это у тебя, разумеется, есть отдельная история, о которой я еще не знаю? — Талер лающе рассмеялся и хлопнул себя по тощим бедрам.       — Да я вас умоляю! Эту историю каждая вошь при дворе слышала! Ни за что не поверю, что вам о ней ни единая душа не шепнула, так что даже не пытайтесь меня убедить, что у вас там, — Талер кивнул на книжные шкафы за спиной императора, — нет на Вернона объемистой такой папки со всем, что только можно разузнать.       — Мне известны лишь общие черты службы Вернона Роше: Фольтест забавы ради зачислил в стражу замка парня из трущоб… — не закончив фразы, Эмгыр уклончиво покачал головой. Талер скривился       — И всё? Тьфу, какие же ебаные ленивые бляди, извините мой зерриканский. Вы вашему де Ридо сообщите, что кадры у него — распоследние суки, если это — всё, что вам поведали. Про трущобы и стражу — правда. Наш тогда еще не полосатый друг спьяну в драку полез, чтобы, значит, как следует отмудохать того, кто на свою беду его мамку шлюхой назвал, а Фольтест как раз ехал мимо, дохуя впечатлился и приказал взять в стражу. Но это ж не всё.       — Неужели?..       — Иначе это была бы совершенно скучная история и зрители ушли бы после первого акта. Не-ет, ваше императорское величество, веселее вышло. — Осушив очередной кубок, Талер рыгнул и, выматерившись, потянулся к кувшину. На самом-то деле он даже близко не захмелел. Чтобы нажраться ему требовалось куда больше, и лучше — темерской ржаной на пустой желудок. Однако тактически верным представлялось сделать вид, что его пробило на откровения на пьяную голову. — Пацан-то аж лучился от благодарности за то, что его в люди вывели, натурально из кожи вон лез, чтобы выслужиться, чтобы не вышвырнули обратно в трущобы, и это вот его рвение Фольтесту и приглянулось. Хотя казалось бы, дохляк этакий, костлявый как смерть, шея — с мое запястье, в чем только душа держится. А наглости — как у оравы бухих гвардейцев. Кто бы еще подобное в лицо королю заявил, а? Да я ж заради вас на всё готовый! — воздевая руки к потолку, пропищал Талер, безуспешно попытавшись изобразить голос человека сильно младше. — Прям вообще на всё! Чуть ли не на лбу у себя написал. Ну и, смекаете, куда такие заявления приводят, да? — обернувшись в другую сторону, Талер сложил руки на груди и рявкнул баритоном. — Ну, сука, сам напросился! Снимай портки!       — Что?..       — Что? Не пытайтесь мне тут лапшу на уши вешать, ваше императорское величество! Всё-то вы знаете. Только строите из себя невинную монашку почему-то. Это-то поначалу всем на него насрать было. Мало ли, как будто на Фольтеста впервые блажь нашла. Но парень-то оказался башковитый и пошло-поехало. Как сейчас помню: перехватил у одного из ваших письмецо. «Король Фольтест завел себе бешеную скотину. Неуживчивую, злопамятную, наглую и хамоватую. Считает особо смешным натравливать ее на представителей соседних стран и делать вид, что вот-вот отпустит поводок». Снял копию, как полагается, передал Фольтесту. Вы б, ваше величество, слышали, как он ухохатывался. «Боятся, значит уважают» — сказал.       — И в самом деле какая полезная скотина… — пробормотал Эмгыр в свой кубок, — мне ведь тоже есть кого в сенате попугать…       Ему уже становилось искренне интересно, чем же еще так примечателен угрюмый тип в шапероне, раз смог настолько заинтересовать откровенно избалованного короля. На одной только внешности, новизне впечатлений и легком, дразнящем чувстве непозволительности с Фольтестом далеко не уехать, это ясно как день…              ***              Во дворе усадьбы королевскую карету встречала, выстроившись в ряд, прислуга. Один другого старше, они выглядели как реликты, взвод оставшихся на обочине жизни служак, забытых в этой глуши и привыкших к затхлой неподвижности. Возглавляла парад низенькая, сгорбленная чуть ли не дугой старуха в чепце, который, наверняка, помнил времена, когда люди только изобретали колесо. Она уже даже не могла толком поклониться, лишь кивнула, чуть сгибая колени в подобии реверанса.       — Дорогая моя Маргрит! — громко приветствовал её Фольтест, обнимая и даже чуть отрывая от земли, прежде чем расцеловать в обе щеки. — Ну как ты тут, скрипишь помаленьку?       — Твоими молитвами, ваше величество, — прокряхтела старуха, смахивая с морщинистых щек слезы радости. — Сколько ж вы радости нам сердечной доставили, когда дали весточку о приезде! Давненько не бывали тут. Чего новенького расскажешь? Как там у вас в Вызиме житье-бытье?       — Да ничего особенного. Обычные грязные и мерзкие политические дрязги, вот и решил перевести дух, навестить тебя, — отпустив старуху, Фольтест выпрямился и, широко разведя руки, глубоко вдохнул. — Хорошо у тебя тут! А воздух-то какой благоуханный!       Старуха же пристально воззрилась на Вернона. Роше сдержал порыв неловко пожать плечами и отвернуться: не каждый офицер разведки смог освоить настолько пронзительный Взгляд. В этот момент он искренне пожалел о том, что, вылезая из кареты, не так тщательно закрывал лицо вуалью, стараясь куда больше сосредоточиться на том, как бы не растянуться на крупных, неровных булыжниках двора в этих чертовых туфлях с их растреклятыми тоненькими каблучками.       — А ты еще что за шкет? — хмуро поинтересовалась Маргрит, которую не ввели в заблуждение ни тщательная маскировка, ни чары. — Племянник что ли?       — Нет, — осторожно ответил Роше.       — Троюродный брат?       — Нет.       — И то верно, — старуха повертела головой, рассматривая Вернона. — Уши точно не те. Да и нет у него племянников, — чуть пожевав губами, она точно обсудила вопрос сама с собой, после чего вынесла вердикт. — Мелитэле вы, конечно, не порадуете, но, нехай, не родня, так и бог с вами, главное, чтоб любовь. Идемте обедать, ваше величество, изголодались, небось, с дороги. И парнишку своего захвати, только смотри, чтобы ноги себе не переломал.              Обычно королевские трапезы проходили при куда большем количестве зрителей, однако Маргрит решительно выставила лишних по её мнению людей за двери залы, не иначе как чтобы не поднимать лишнего шума: раз её воспитанник привез не-племянника и не-кузена в женской одежде, то наверняка ему не захочется, чтобы все в округе видели подмену. Старуха только объявила, что новые моды в столицах по её мнению — «совершенная нелепица, тьфу ты», в остальном же вела себя так, будто мужчины в платьях — совершенно в порядке вещей. Возможно, после скандального романа Фольтеста с собственной сестрой ничто уже не могло удивить или смутить Маргрит.              Старуха суетилась вокруг, то пододвигая тарелки, то поправляя приборы, то глухо ругаясь на прислугу, недодержавшую или передержавшую кушанья на огне. В редкую минуту покоя она с неожиданным участием интересовалась у Вернона, достаточно ли посолено и не надо ли добавки.       — Ты кушай-кушай, а то смотреть больно, — напутствовала его Маргрит, чуть похлопывая по плечу. — Тощщий какой, прям ледащий, того и гляди помрешь! — женщина слегка замахнулась на Фольтеста деревянной ложкой. — Вот же стервец, сам скелетина, так и парнишку своего не кормишь. Ох, а в детстве на щеках были такие ямочки у тебя, куда что делось! Это все твои лорды бесполезные, губят тебе здоровье, казни их уже к чертям!       — Какая прекрасная леди, — прошамкал Вернон, отправляя под вуаль кусок за куском. — Можно мы ее в совет возьмём?       — У нас вся армия будет ходить в вязаных шарфиках и весить тонну, — вполголоса отозвался Фольтест. Деревянная ложка гулко стукнула по столу аккурат рядом с его рукой.       — А ну не болтай, пока ешь! — гаркнула Маргрит. — Аппетит же весь себе этими разговорами портишь!              Убедившись, что гости в самом деле уже не могут съесть больше и кусочка, Маргрит потребовала, чтобы Его Величество лично убедился, что в его отсутствие усадьба содержалась в образцовом порядке. И хотя порядок местами был весьма условный, Фольтест, чей взор уже затуманился от нахлынувших воспоминаний, расхаживал по коридорам и галереям, расспрашивая о всевозможных мелочах, и совершенно не обращал внимания на вылинявшие шторы или облупившийся лак на мебели. Пока наконец череда портретов не привела их к жемчужине коллекции — тому, что при беглом взгляде напоминало розовую кляксу в обрамлении красного и золотого.       — Посмотри, каков господин был, — расплывшись в счастливой, практически материнской улыбке, Маргрит совсем неласково ткнула Вернона в бок. — И ямочки, говорю же, ямочки родимые, вон они.       Вернон присмотрелся к портрету и чудом не прыснул. Будущего короля Темерии изобразили в нежном возрасте трех-четырех лет. Недовольно надувая пухлые щеки с теми самыми ямочками, Фольтест прижимал к ноге невротичную левретку и выглядел очень обиженным. Нарядили его как и полагается одевать знатных детей — в пышное расшитое платье с дутыми рукавами, и выглядело всё это совершенно ужасно. Немудрено, что Фольтест спрятал портрет от глаз людских! Странно, что вовсе не сжег. Возможно, заботился о чувствах старой Маргрит, а возможно просто не посмел ей перечить.       — Ты же понимаешь, что после того, как ты это увидел, мне придется тебя убить?.. — хмуро уточнил Фольтест, который, скрестив руки на груди, старательно смотрел куда угодно, но не на портрет.       — Но, мой король, я уже умер, — отозвался Вернон. — От умиления.       — Типун тебе на язык, глупый мальчишка! Тебе и так смерти желает каждый второй при дворе! Ты вообще заметил, что умудрился проплясать на мозолях дворцовой знати? Опять. Только на этот раз на каблуках. — Роше заморгал, не понимая, в чем он теперь провинился. — Они сообразили, что раз все настолько серьезно, что зашла речь о поездке в Колин, значит того и гляди, ты станешь королевой.       Фольтест недовольно скривился. Да уж, какой разочарованный вой наверняка поднялся в Вызиме стоило королевскому кортежу покинуть столицу! И немудрено: безродная дикарка невесть откуда сделает то, что не удалось ни одному еще знатному дому, — заграбастает себе целого короля. Куда такое годится! Надо расчистить дорогу юным (или не очень) и прекрасным (или не очень) дочерям знатных семей!       Ничего, они еще попляшут. По возвращении Роше научит всех вольнодумцев танцевать пеньковую павану. Сразу после того, как сменит платье на гамбезон, а кинжал за чулком на оружейную, которую таскает на себе в пургу, жару, град и снег (и наверняка в Белый Хлад, если тот всё-таки придет, он вступит вооруженным до зубов!).       Мысль о змеином гнезде, которое они оставили в Вызиме, вызвала волну непривычного раздражения. Фольтест досадливо скривился. Должно быть дорога утомила его сильнее, чем он ожидал, раз он так злится, и лучше бы отдохнуть как следует. А завтра можно будет и по окрестностям пройтись. Столько воспоминаний! Уроки фехтования от старого Йозефа во дворе, тайные карточные турниры с дворовыми, строго-настрого запрещенные Маргрит, но оттого лишь более притягательные, попытки разыскать в птичьих гнездах слетка ястреба, чтобы к моменту восхождения на трон у него был собственный ручной ястреб… Вернон будет благодарным слушателем всех этих историй. Что-что, а слушать он всегда умел отлично.       Но сначала — отдых. Вернону, по совести, это тоже не помешает.              ***              Его звали Корт. Родом он был из Мехта. Согласно разнарядке ему следовало прибыть к размещенному в Вызиме посольству, числиться там пятым секретарем четвертого секретаря атташе самого низкого ранга и с этой ничтожной должности вести подрывную и разведывательную деятельность, присоединившись к соотечественнику, что не первый месяц пробовал втираться в доверие всем без исключения королевским любовницам. Однако Корт услышал, что его величество отправился в отдаленную усадьбу в сопровождении новой дамы сердца — и решил сымпровизировать. В конце концов, очевидно, что охрана, состоящая сплошь из седых, тугих на ухо вояк, помнящих еще молодость королевы Ла Лув, не сможет проявить достаточной бдительности. А выверенный удар, нанесенный в надлежащий момент, может изменить не только карту мира, но и карьеру одного отдельно взятого незнатного, подающего надежды наемника.       Пробраться в усадьбу оказалось легче, чем отобрать у ребенка конфету. Корт без труда добрался до флигеля со спальнями, прячась за вылинявшими тяжелыми портьерами или доспехами, с которых накануне в спешке перед приездом государя смахивали пыль — но так и не вычистили до конца, отчего в носу немилосердно свербело.              Фаворитку Корт за препятствие не считал. Главное, — улучить момент, когда король будет слишком увлечен своей дамой, чтобы успеть схватиться за оружие. Укрепившись в уверенности, что он поступил совершенно правильно, решив нарушить приказ и вместо Вызимы направиться в эту усадьбу, Корт притворил дверь спальни. Боги, одуревший от похоти коронованный кобель даже не потрудился закрыться на щеколду! Фактически, подписал собственный смертный приговор!       Корт бесшумно скользнул в покои, уже слыша негромкие, мурлыкающие перешептывания. Смутный худой силуэт двигался за расписной шелковой ширмой — женщина, очевидно, раздевалась, что Фольтест одобрительно комментировал, прерываясь, похоже, только чтобы сделать небольшой глоток вина из кубка. Да, король точно занят. Это хорошо. Наслаждайся жизнью пока можешь, старый развратник, недолго тебе осталось мешать Белому Пламени.              О, сколько Корт ждал этого момента! Сколько готовился! И оно того стоило: император осыпет его золотом и утопит в почестях, если только ему удастся избавить Темерию от монарха! Сжав кинжал, Корт шагнул ближе к ширме.       Первый удар — королю. Второй — фаворитке. Впрочем, если она в самом деле такая раскрасавица, как поговаривают, то пусть поживет еще полчаса. В конце-то концов, Корт тоже живой человек, ему не чужды слабости!       Уже практически ощущая кончиками пальцев нежную кожу королевской возлюбленной, на шее — медаль, а в кошеле — пригоршни золота, Корт шагнул за ширму.              Ремесло наемника — штука рискованная. Если только ты надеешься выжить, ты учишься ничему не удивляться и реагировать быстро. Однако судьба Корта сложилась так, что даже наемническая жизнь не подготовила его к тому, что он увидел за ширмой.       Почти раздетый король, не выпуская из руки золотой кубок, полулежал на кровати и выглядел очень довольным. Возле его локтя на постеленной поверх одеял шкуре стоял поднос с бутылкой вина, вторым кубком и тарелкой винограда.       А рядом с кроватью замер мужик. Никакого сомнения — мужик. Затянутый в отороченный кружевами дамский корсет, но с хером, волосами на груди и всем, чем полагается. Выпуская из рук только что снятое нижнее платье, мужик вылупился на Корта.              Корт выматерился, замешкался, и это секундное промедление стоило Корту всего: тяжелый дубовый поднос столкнулся с его виском, во все стороны брызнули осколки, посуда с лязгом запрыгала по каменному полу, и мир померк.              ***              Опуская уже занесенный для нового удара поднос, Роше обернулся к королю.       — Что ж, похоже, наша землеройка решила, что чем уговаривать тебя шпионить, проще будет убить, — пожав плечами, заключил Фольтест. — Дай ему очухаться, потом допросишь.              Только вот наемник не пожелал участвовать в беседе и всем видом показывал, что сотрясение лишило его остатков разума.       — Каков мудак! — бушевал Вернон, в полной мере осознав, что неудачливый убийца так же пригоден для допроса, как деревянный чурбан. — Теперь его даже не допросить!       — Действительно, как так можно — взять и тронуться умом от удара по башке, — закатив глаза, поддакнул Фольтест, который не без вящего удовольствия наблюдал за тем, как Роше раздраженно мечется по комнате. Роше бросил на короля недовольный взгляд.       — Теперь мы даже не узнаем, кто его подослал!       Фольтест безмятежно отмахнулся от его возмущения, лишь пуще прежнего разозлив этим Вернона.        — И в самом деле, какая непозволительная невежливость! Когда ты всё-таки найдешь его нанимателя — а я в тебя верю — я пошлю этому сукину сыну письмо с выражением моего недовольства. — Фольтест изобразил, будто берет в руки перо, — «Если только вы испытываете уважение к своему недостойному гнусному ремеслу и не желаете прославиться на весь Север как распоследний олух впредь присылайте убийц с крепкими черепами — а то от одного удара их покидают последние ошметки и без того скорбного ума. Вопиющий непрофессионализм и профанство». О, и не гляди на меня так! Это всё твоя чарующая неземная красота. Свела бедолагу с ума.       — Это всё мой крепкий поднос! — огрызнулся Роше, и Фольтест расхохотался в голос.       — Так и понял, что ты испугался за свою девичью честь, вот и защищался изо всех сил! — вдоволь насмеявшись, сообщил он и указательным пальцем утер невольные слезы. У Роше нервно дернулся угол рта. Как Фольтест может так легко ко всему относиться?!       — Я иду проверять все входы и выходы! — гаркнул Вернон, поднимая с пола одежду. — Здесь есть подземелья? Должен быть как минимум винный погреб…       За неимением лучшего, Роше принялся снова надевать чертово платье. Пальцы путались в крючках, застежках и пуговицах. Твою же мать, кто только придумал этот кошмар! Как женщины вообще в таком ходят?! Но не бегать же ему по усадьбе в кружевных трусах! Позорище! Он должен был первым делом убедиться, что усадьба безопасна! Но он забылся, позволил Фольтесту увлечь его глупым маскарадом, и теперь глотку жгло от стыда.       — Ты сейчас всё платье испортишь, — пожурил его Фольтест. Вставая, он положил ладони на руки Вернона и чуть сжал. — Боги, да не стоит так переживать. Никто ведь не пострадал. Позже я обязательно попрошу тебя выследить, кто послал этого ублюдка, и ты поступишь с ним так, как посчитаешь нужным. Но пока что наш невезучий наемник обезврежен. Если тебе от этого станет легче — проверь всё, а потом обязательно возвращайся ко мне. — Легкая улыбка тронула губы Фольтеста, а во взгляде появилось мягкое лукавство человека, который априори знает, что Вернон ему не возразит. — Я уверен, что даже если ты обезвредил одного шпиона, нельзя исключать, что появятся новые, готовые убедить прекрасную даму поделиться бесценными сведениями о жизни монаршей особы. Мы же не можем испортить весь спектакль, который затеяли, правда?       — Вы так считаете?.. — уточнил Роше тихо. Фольтест покровительственно похлопал его по плечу.       — Уверен в этом. Поэтому было бы очень разумно задержаться тут еще ненадолго. Что скажешь?       — Что мой долг остаться с вами, мой государь.       — В таком случае платье тоже остается, — усмехнулся Фольтест и, заметив, что Роше уже готовится возразить, наставительно поднял указательный палец. — Конспирацию полагается соблюдать!