Злое существо

Утро очень болезненно выкидывает Томмо в новый день. Он буквально скатывается с кровати, ощущая режущую боль в горле, и сразу кидается к бутылкам, лихорадочно валит их все, и одна из них укатывается под кровать. Парень хватает ближайшую, с трудом её открывает и пьёт, пьёт, пьёт, давится, захлёбывается, проливая на себя, старается восполнить всю недостающую жидкость. Нельзя себя запускать до такого разрывающего сушняка!!! Как же не забывать пить? Таблички же вот повсюду! Но он просто их не замечал. Несмотря на то, что их столько вокруг накидано! Как про них не забывать? Как на них обращать внимание? Как вообще на что угодно обращать внимание, когда рядом располагается такое потрясающее тело? Секундочку! Тело? Какое тело? Ох, чёрт! Луи боязливо поворачивает голову, надеясь на то, что всё, что вчера происходило, окажется диким порнографическим сном. Но…нет. Тело на месте: безопасник с его работы всё так же валяется связанным в его постели. Тот проснулся и теперь внимательно смотрит, как Луи буквально вскарабкивается обратно на кровать. А взбираться ой как не легко. Ещё и член Томмо опять стоит и мешается. Ну, естественно. И смазка вообще течёт по ногам. И сегодня он не пил таблетки. И сегодня у него точно уже ни на что нет сил! Но ему нужно, капец как нужно! Но он, правда, так устал... Всё тело ноет. Каждый сустав выворачивает. На самом деле это спазм, отправляемый маткой, обманывает восприятие. Ему нужен секс! Сейчас! Немедля! И, желательно, быстрее, и жёстче. Хорошо хоть, что у безопасника, как у типичного представителя мужского пола Земли, утро начинается со стояка – возможно, даже таблеткой того не придётся кормить. Но Томмо на этот член сейчас не заползёт. Лучше до вибратора дотянуться! Но тот та-а-а-ак далеко! Это ж нужно же через тело тянуться. Через всё, мать его, развалившееся здесь тело! С огромной широченной грудью! Уууужас какой! Луи не справится. Это просто невозможно! Непосильно! Катастрофически невыполнимая задача!!! - Луис, ты в порядке? – подаёт голос его замена фаллоиметатору. Томмо не желает с ним говорить. Он, словно не слыша вопроса, тянется к презервативам, лежащим с краю, но те скатываются и падают на пол. Ну, всё, пиздец, их уже не достать... Что теперь делать? Как теперь быть? Он ни за что до них не дотянется. И теперь он тут всё испачкает и просто задохнётся от этого запаха и помрёт. - Луис, - снова окликает его этот, как его, Гарольд. - Да что?!!! – выстанывает Томмо. Вот что ему нужно? Заладил: Луис, Луис! Лежал бы тихо, помалкивал. Не видит что ли, что ему херово, обязательно нужно влезть? Тут итак максимально тошно. - Луис, - снова протягивает крайне бесячий пленник, - ты плачешь. В чём дело? Да какая ему разница, в чём дело?! Какой настырный. Томмо хочет зарычать на него, и даже, вроде, пытается это сделать, но сопли мешают. Ну вот, ещё и они. Теперь он ещё и в них захлебнётся. А-а-а. - Луи, что случилось? - снова не отстаёт безопасник. Да что за! Томмо поднимает голову, собираясь оскалиться прямо в лицо парню, но встречает обеспокоенный взгляд его таки-и-их огромных таки-и-их зелёных глаз. - Я презервативы урони-и-и-ил, - зачем-то выдаёт он себя с потрохами. Но вот как не поделиться своим жутким горем с этими потрясающими искрящимися изумрудами. – И теперь я умру, задохнусь. - Почему? Что, почему? Заебал своими вопросами! Томмо не помнит почему! Он даже не помнит, зачем ему нужны вообще были эти презервативы. - Я не зна-а-а-ю, - воет он. Теперь потеря резинок кажется ещё более горестной и страшной. Томмо начинает рыдать в голос, при этом закрывая лицо руками. И он чувствует кожей, как они снова трясутся. Таблетки! Точно! Подавитель! Срочно! И успокоительное! Луи всё же лезет через грудь парня, стараясь дотянуться до тумбочки, до транквилизатора. Но дрожащие пальцы уже не могут ничего взять. Он скатывается обратно и откидывается на подушку. Ох, это самая адовая течка за всю его длинную жизнь. Но если он её переживёт, то его всё равно ничего хорошего не ждёт. Да и не сможет он выжить в тюрьме. Так что можно просто лечь, и вот так не двигаться, пока не потонет нафиг в собственных соплях. Но тут и помереть, как говорится, увы, спокойно не дают. - Луи…- снова зовёт его незваный вынужденный "гость". - Да что, Луи? Что тебе нужно? Не трогай меня! – вопит на него в ответ Томмо. Но этот Гарольд его и не трогает, по сути – он же к кровати прилеплен. – Ненавижу тебя! Я же просил тебя свалить, - подвывает самая несчастная на этой планете омега. – Ну неужели нельзя было просто уйти. Ты и так мне достаточно жизнь по-по-попортил, теперь ещё из-за тебя сесть в тюрьму. Надеюсь хотя бы меня положат в отдельную камеру, чтоб я не начал насиловать ещё и какого-нибудь преступника. Присутствие парня рядом его вымораживает. Тот видит его слабости, видит, насколько он ничтожен. Ещё вчера Томмо чётко понимал, что его ни в коем случае нельзя отпускать до конца течки. Но сегодня просто нет сил переносить этого голого кучерявого хмыря рядом. Потому что он лежит так близко и осуждающе таращится. И уже даже перспектива оказаться в тюрьме кажется привлекательнее, чем то, что этот кретин находится рядом и смотрит. Томмо знает, что нужно бороться с этими мыслями, но ничего не выходит. Он давится своими же слюнями, слезами, поднимает руки, отдавая на это, кажется, всю оставшуюся энергию и срезает припрятанным под подушкой ножом к херам весь скотч, которым примотал парня к кровати. - Всё, свали с моих глаз, - рычит он сквозь всхлипы. Благо хотя бы язык ворочается достаточно, чтобы рождать хоть какие-то фразы. Он почти скатывается по освобождённой руке парня и утыкается носом в матрас, надеясь так задохнуться и решить разом все свои проблемы. Но прежде, принимает попытку уйти хоть немного достойно. – Пожа-а-алуйста, - приглушённо просит он, очень надеясь, что его жевание в матрас расслышат, - накрой меня хоть немного: не хочу предстать перед полицейскими голым задом. Томмо закрывает глаза, готовясь принять то, что для него всё кончилось. Хорошо хоть, парень, похоже, и вправду, накидывает на него одеяло. А потом он берётся за ручку ножа и вытягивает его из ослабевших пальцев. И что, сам решил его прикончить? Ой, да и пускай, всё лучше, чем сидеть в тюрьме. Но Гарольд просто уносит нож с собой, возможно опасаясь, что когда приедет полиция, очумевший Томлинсон попытается оказать сопротивление. Ага, точно... Он-то окажет…Он прикрыть себя одеялом сам не мог, но как только бы служители правопорядка прибыли и открыли огонь, так как он сам вооружён и опасен, то стал бы, как Уэйд Уилсон, лезвием пули отбивать… Ну хоть на дибильные мысли сквозь слёзы рассудка у Томмо хватает. А вообще, может, если получится переждать течку в тюрьме, удастся подать апелляцию, и попросить, чтобы его судили не по законам Земли, а вселенский суд с присяжными. Омеги, конечно, там бывают редко: мало кто может доверять их суждениям. Известный факт – порой омеги вообще не способны здраво мыслить и всё вокруг воспринимают лишь через призму своих переживаний. Но по крайне мере там есть те, кто разбирается в ситуации и могут понять, что он не отдавал себе отчёт. Возможно кто-то сжалится и захочет ему хоть немного помочь. Сквозь собственные всхлипы Томмо слышит, что к кровати кто-то подходит. Ему показалось, что прошло не больше минуты, но, похоже, намного больше. И, возможно, полиция и на такие вызовы использует транспортные телепорты. Всё ещё так же опасные и чаще всего бесполезные. Луи открывает глаза и сквозь пелену слёз видит рядом с собой всё того же безопасника. Тот никуда не ушёл, только куда-то заныкал нож и чем-то стянул волосы на макушке. Он хватает Томмо за плечи, переворачивает на спину и начинает упорно тормошить. - Луи! Луи! Эй! Ты сказал: «таблетки». Настоящие? - А? – только и может выдать Томмо. - Настоящие таблетки ведь, не дурь? Что ты имел в виду, когда через меня карабкался? Опять в меня Виагру собирался пихать? Томмо нихуя не понимает, чего этот ...как его…на него орёт. Куда что пихать? Ректальные свечи, он, блять, собирался в него пихать! Сука, через уши! О чём настоящем идёт речь? - Ты пьёшь лекарства? – снова донимает его кудрявый безопасник, ещё и поднимает его лицо, похоже, намереваясь прочесть ответ, по глазам. – Луи, ну! Ты принимаешь настоящие лекарства? Может он его не так понял, но Томмо всё же кивает в ответ, и вяло машет рукой на тумбочку. И тут же неожиданно грохается на прежнее место, потому что Гарольд выпускает его из захвата и пропадает из виду. Но Томмо не успевает ещё ощутить своё тело нормально лежащим после небольшого падения, как парень снова подцепляет его и тянет вверх, заставляя поднять голову. - Какие тебе сейчас нужны таблетки? – произносит он с расстановкой одно и тоже несколько раз. – Слышишь меня? Какие таблетки? - И похоже, трясёт у него перед глазами всем его набором. Выгреб всё, что нашёл в тумбочке. Неужели он решил ему помочь? -Транк-транк-вилизаторы, – старается выдавить Томмо сквозь душащие всхлипы. Парень ошалело принимается, словно игральные карты, перелистывать все стандарты. - Которые тут транквилизаторы? – в итоге выдыхает он словно взволнованно. - Охровые. - Какие? - Охровые. - Какие, блять? - орёт на него парень, пугающе выпучивая глаза. (Ёбаный ж ты тугодум!) - Ну, жёлтые, - выдаёт Луи и сам к ним тянется. Боже, пожалуйста, это его спасение. Ему станет хоть немного лучше. Но руки снова трясутся и у него не выходит взять таблетку - она падает и катится по одеялу. Безопасник подбирает её и суёт Луису в рот, следом приставляя к губам горлышко бутылки. Водичка! Водичка! Луис припадает к бутылке, как к живительному источнику. И Гарольд покладисто придерживает её, давая шальной омеге вдоволь напиться. - Тебе только эти нужны? Или ещё какие-то? – уточняет он уже без того истеричного вопля, с которым он его от матраса отдирал. - Блокаторы. Розовые. Парень снова принимается перебирать стандарты, теперь запихивая ему в рот новое вещество, и следом опять даёт ему воды. - Спасибо, - удовлетворённо отзывается Томмо, ловя убегающую по губам каплю языком. Сейчас ему станет лучше. И может он не полезет тогда к полицейским с непристойными предложениями. Надоедливый безопасник тем временем от него снова что-то хочет. Может извинений в обмен за свою неожиданную помощь? Через час, возможно, Луи будет на них способен. Но пока нет. (Хотя, как вообще можно извиниться в такой ситуации? Прости, что связал тебя и насиловал целый день, я не хотел? Точнее хотел…но не хотел?) Пока Томмо начинает снова вязнуть в своих мыслях, надоедливый Гарольд опять его встряхивает. Он что-то пытается выяснить, зачем-то стараясь усадить Луи, прислонив к спинке кровати. У него вопросы все такие пиздец сложные. Томмо старается абстрагироваться от навязчивого голоса рядом. И парень, очевидно поняв, что его игнорируют, уходит. *** Если бы неожиданно на Земле, вдруг, запретили совсем выражаться матом, то Гарри бы не смог описать нормально вчерашний день. Он бы и с матами не справился. Это был о-о-очень странный день! Мистер Томлинсон его ещё с самого утра крайне озадачил, а потом ещё и разозлил, неожиданно принявшись вести себя совершенно непривычно, и больше того – агрессивно. Стайлс, когда это злосчастное письмо увидел, долго глаза протирал, отказываясь верить в то, кто его отправитель. А уж когда он заметил по камерам, как этот сотрудник, обмахиваясь собственным галстуком, очевидно пытается сбежать с работы, понял, что что-то точно не так. И Томлинсон это подтвердил: и на ногах стоять не мог ровно, и принялся орать, обвиняя Гарри во всём и вся. Тот был максимально не в себе. Конечно же Стайлс поехал за ним, ведь что уж там, всем очевидно, что до такого состояния довёл этого сотрудника именно он. Вот только это просто дело случая: абсолютно любому могли поручить проверку тех самых бумаг. А проверять их менее тщательно у Гарри не было смысла: это его работа.  Когда Стайлс добрался до дома мистера Томлинсона, стало ясно, что всё куда серьёзнее. Алкоголем от парня не пахло. Но он бился в лихорадке и, казалось, вообще уже не понимал, что несёт. Ну а дальше… Луис всегда был милым, тихим, улыбчивым и скромным. Теперь же он таращился своим стеклянным взглядом, странно сдавленно дышал, в кровь раскусывал губы, явно этого не замечая, и откровенно пугал. Он ведь и вправду не человек, а пришелец! Пришелец, который, судя по всему, был просто в ярости. Сколько же Гарри перенёс эмоций за несколько минут! Ни одна работа этого не стоит! Он, действительно, решил, что ополоумевший ИП его прибьёт. Может у его народа понижение в должности – это смертельная обида? А ещё чуть позже Стайлс решил, что у них, возможно, за такое наказываю иначе. И был свято уверен, что Луис его, в порыве бешенства, на сухую насадит на свой член (в памяти сразу подоспели просмотренные в студенчестве порнографические анимационные фильмы с тентаклями), чтобы Гарри долго помнилось, как он огорчил своими действиями маленького, миленького, но весьма кровожадного инопланетянина. Но! Ох как же этот Луис его удивил, когда оказалось, что ему на самом деле просто приспичило потрахаться. Прям прижало конкретно. Судя по тому, что вёл он себя, как ополоумевшая течная кошка, пришелец где-то раздобыл что-то похожее на амфитамин. И вознамерился трахаться чуть ли не до беспамятства. Это что-же он прямо на работе чем-то закинулся? И как он с таким раскладом вообще в их фирму попал? Кровь у всех проверяют каждую неделю, всё под запись, и все результаты выдаются моментально. Томлинсон всегда был чист. К нему нареканий точно не было! Но... вот сотрудник безопасности лежит связанным под бывшим начальником нескольких отделов, и последний, очевидно, бьётся в наркотическом припадке. И Гарри просто не верит в происходящее. Вот настолько это нереально. А Луис облизывает искусанные губы и не переставая повторяет одно и тоже: «Расслабься. Расслабься. Потерпи». Легко сказать: «расслабься», когда на тебе прыгает чумная бестия, от которой не понимаешь, что вообще ждать!!! Но убивать, и есть его точно никто не собирался. А вот натереть мозоли ему на члене – очевидно да. Лишь бы, блин, не сломал в запале страсти! Но парень, хоть и связал его, и был совершенно в неадеквате, действовал аккуратно, и что более удивительно, старался, чтобы Гарри было приятно. Или ему просто нужно было, чтобы член стоял. В связи с этим Гарри получал один крышесносный минет за другим. И даже пару раз ненароком подумал, что может ему и повезло попасть под этот озабоченный приход. Луис – очень привлекательный парень. Поправочка: пришелец. Хотя парнем он не перестаёт от этого быть. И как только Гарри понял, что убивать его точно не собираются, действительно отдался процессу. Тем более сексуальный маньяк, что так резво вертелся на его члене, и его заодно каким-то веществом закинул. Напрасное, по мнению Гарри, растрачивание ресурсов организма. Предложи ему мистер Томлинсон с ним переспать в нормальной форме, без рукоприкладства и с предварительным разъяснением позиций, он бы сразу согласился. Но он вообще никогда не предполагал, какие у этого парня предпочтения. Даже слегка мысли не было. Ох уж этот мистер Томлинсон – умеет удивлять. И не только предпочтениями, но и умениями. На время Гарри даже забыл, что он тут пленник и получал удовольствие. Пока руки не начали дико ныть. Но сперва на это как-то не особо получалось обращать внимание. Он был полностью захвачен происходящим. У парня кукушка знатно так улетала: он то снова вплывал в сознание, начиная вполне нормально общаться, а то вообще, казалось, сам не понимал, что делает. Странно, что чем больше он получал разрядки, тем сильнее напоминал сам себя. Привычного мистера Томлинсона. И он порой начинал смотреть на связанные руки Гарри с ужасом, словно вспоминал, как тот под ним оказался. И принимался снова просить прощения. Он всё извинялся и извинялся, всё умолял потерпеть. И не переставал двигаться. И в какой-то момент Гарри решил, что тот просит потерпеть и не кончать раньше времени, чтобы растянуть акт. Но терпеть было сложно. Парень так извивался, стараясь доставить себе как можно больше удовольствия, так стонал, так очевидно изнывал от сдобренного наркотою желания, что сдерживаться не получалось. К тому же Гарри никак не управлял процессом, даже приостановиться никак не мог. А парень всё продолжал нашёптывать об этом терпении, распаляя куда сильнее... *** В конце концов Луис, кажется, приходит в себя. И выглядит не так поплывше, и даже говорит связно. А разве он не должен сейчас, выкинув последние крохи серотонина, ввалится в адовую депрессию? Но нет, тот что-то ходит, планирует. Ножом вон размахивает. Гарри решает, что сейчас самое время с ним договориться. Потому что по парню видно, что он этого ножа боится больше, чем его пленник. А ещё он перед ним уже миллиард раз извинился, и столько же попросил не отправлять его в тюрьму. И Гарри от его порывов казаться грозным с трудом сдерживает улыбку. А может это его этот пришелец заражает своей неадекватностью? Может у них через слюну идиотизм и озабоченность передаётся? Может и так. Иначе зачем он так просто позволяет парню снова себя прилепить! Может потому, что Гарри всегда был с ебаньцой. И происходящее для него – максимально трешовое, но забавное приключение. Стайлс увлечённо считает оргазмы паренька, и ему на самом деле очень интересно, когда у того сдохнет батарейка. *** Итак, а вот и отходняк, по всем законам жанра. Луис просто рыдает, растратив вчера все свои гормоны счастья. И на радость Гарри, освобождает его и велит убираться. Стайлс со вздохом облегчения опускает руки вниз. Поза была вполне удобная, но всё равно ночью пришлось спать на спине, а не привычно уткнувшись лицом в подушку. Так, нужно сгонять в туалет, сполоснуться и съябывать, пока парень тут захлёбывается в своих заходах. Но что-то не даёт просто так встать и уйти. Для начала хотя бы то, что голым даже до машины бежать не стоит. А костюм его где-то тут валяется в очень неприглядном виде. И в не менее неприглядном виде рядом валяется мистер Томлинсон. Он рыдает и рыдает, никак не желая остановиться. И его состояние вызывает у Гарри опасение. К тому же он видит эти таблички, одна из которых прилипла к его боку и бедру. «Не забывай есть» - значится на ней. Гарри осматривает другие. Вряд ли амфитаминовые нарики старались бы следить за тем, чтобы поддерживать свою жизнедеятельность. Этот, конечно, может быть крайне чокнутым торчком: с его тазичками, полотенчиками, помывкой полов после секса и прочим... Но он ведь не человек. И, похоже, с ним, действительно, что-то происходит, и он пытается это контролировать. Может он с какой-нибудь планеты озабоченных? Есть такая? - Что ты принимал вчера? Луис? – пытается Стайлс выяснить у парня. Может он и вправду болен. Гарри открывает тумбочку, перерывая там все таблетки. Наркоты, конечно, нигде нет. Что б он её просто в аптечке хранил? Но препараты, честно, настораживают. Странный набор. Стайлс ещё раз встряхивает Луиса, который, явно отлетает, снова пытаясь выяснить, чем мистер Томлинсон вчера так знатно закинулся. Тот, кажется, уверенно (хотя, как это можно понять по этой полудохлой тушке) тыкает пальцем в транквилизатор. Гарри удивлённо на него смотрит, особенно, когда понимает, что Луис себя упорно глушил чем-то на подобии барбитуры. Если до этого он употреблял амфитамин, то подобное ощущается наравне с тем, как разогнаться на всей скорости на гоночной машине и влететь в бетонную стену. Слишком адская смесь. Он что, совсем ненормальный, не понимает, что от этого и помереть недолго? - А что ещё ты принимал? Что-то, чтоб возбудиться? – не отстаёт он от парня. Он боится, что оставит Луиса, а у того сердце остановится. - Транкв-в-вилизаторы и подавители, - нехотя бурчит парень, стараясь от него отмахнутся. Кажется, что ему неприятно каждое произнесённое или услышанное слово. - Что за подавители? – продолжает наседать Гарри, намереваясь понять, чего ж мистера Томлинсона так накрыло и можно ли его, вправду, оставить одного. - Чего они подавляют? - Либидо, блять, - шипит Луис в ответ. Гарри оценивает шутку, но не понимает, как парень, у которого очевидно, текут мозги, смог её придумать. - А если серьёзно? – вздыхает он, честно уже заебавшийся няньку в рехабе изображать. Как можно вести серьёзный разговор с тем, кто в невменозе? Но он должен всё же выяснить суть. - Я серьёзно, - хрипит Луис. После таблетки, ему, очевидно, становится лучше, и он уже более внятно отвечает. – Я ими сни-сни-маю возбуждение. Гарри снова смотрит с непониманием. Это что, получается, он себя не спидами разгонял, а всё время наоборот пытался успокоить свои порывы? Жесть какая. - Чем ты болен? Это ваша какая-то межгалактическая сексуальная лихорадка? Она передаётся людям? – выдаёт Гарри новое предположение. Он с логическими цепочками не сказать, что вообще дружит, но всё, что происходило: все извинения, все сожаления, уговоры потерпеть и таблетки, призванные умерить пыл, возвращают к мыслям о том, что перед ним не человек. И поэтому самое очевидное, в виде употребления наркотических и психотропных веществ, нужно попытаться задвинуть на второй план. - Я не болен. Это оссл..ообен..особен…- лепечет парень: похоже у него не очень получается выговорить это слово. - Это такая особенность организма? – предполагает Стайлс. - Блин, ну, отвечай. - Да не трож ты меня руками, - неожиданно огрызается на него Луис, и даже, похоже, пытается отстраниться, выставляя вперёд ладони. - Ответь, и я не буду тебя трогать! - не отстаёт Гарри, намеренный того снова потрясти за плечи. Просто парень всё время закатывает глаза, словно вот-вот отключится. И появляется давящее тревожное ощущение, что он уже не очнётся. - Да, да, да, ебаная ты липучка, это ос..ос.сообенность моего злоебучего организма! – выстанывает явно раздосадованный парень. – Не п-п-приближайся ко мне, пожалуйста. Ты знаешь, чем это чревато. Стайлс отстраняется, просто не зная, что на это сказать. Сейчас же ведь речь не о сексе? Что может быть чревато? Единственное, похоже, что тут может случится, это то, что Гарри станет свидетелем того, как парень откинется. Тот выглядит всё хуже и уже. И, он очевидно, горит. Луис пытается быть колючим и дерзким, но он полыхает. Гарри чувствует жар от его кожи даже так, когда тот отгораживается от него своими руками. Которые, к слову, лихорадочно трясутся. И Томлинсон всё так же бьётся в какой-то странной истерике, глотая собственные слёзы заодно с прокатывающимися ото лба до подбородка каплями пота. Гарри вновь смотрит на трясущиеся руки Луиса и на эти раскиданные повсюду таблички. Конечно, мистер Томлинсон, возможно, алкоголик конченный, и из-за этого у него тремор, или ещё из-за чего угодно. Но эти ебучие таблички всё время наталкивают на мысли, что чтобы Гарри не подумал, чего бы не сочинил, всё совсем не так. И сейчас, очевидно, не время сидеть и на таблички пялится, нужно что-то срочно предпринимать. Гарри подхватывает на руки этого человека....эм…не человека. Он ему никто, они почти не знакомы. Но он просто не может…да, совсем не может его оставить. Стайлс несёт его в ванную, заодно понимая, что трясутся не только руки, но и вообще всё тело. Нужно сбить температуру! Гарри опускает паренька на дно ванной, сразу включая холодную воду, и старается охладить для начала лоб. Он откидывает волосы назад, ополаскивая лицо. Луис, когда он его нёс, казалось, что отключился. Но сейчас он, очевидно, в сознании. Он глубоко дышит, и просто молча следит за рукой Гарри, умывающей его. И вздохи его становятся всё более размеренными, грудь вздымается всё более плавно, без рывков. Похоже, что холодная вода помогает. Гарри, когда уносил нож на кухню, уже провёл ревизию холодильника – там почти нет нихрена. Только лёд, очевидно, для бухла. И, возможно для того, чтобы регулировать чрезвычайно высокую температуру пришельца. Стайлс приносит пакет прозрачных кубиков, вынутый из морозильной камеры, и тоже скидывает в ванную. Парень тем временем становится всё тише. Слышно теперь только лишь его неспешное дыхание. Он же не собрался замёрзнуть тут насмерть? Гарри спускает воду и сам, ощущая, как уходит паника, смотрит на лежащего в опустевшем от воды дне ванной парня, в кусочках не успевшего растаять льда. Удивительно, но у этого мистера Томлинсона член в боевой готовности даже тогда, когда на него лёд сверху насыпан!Бесконечный стояк – это тоже особенность организма? - Как же ты живёшь так всё время? – тихо спрашивает Гарри, поливая из лейки душа Луису волосы, стараясь убрать их с лица, чтобы вновь пощупать лоб. Ему, честно, парня жалко. Если это действительно – особенность его вида, то ему точно нелегко приходится. Но такими темпами можно вообще кого угодно оправдать. - Только два дня…Нужно пережить два дня, - бормочет вдруг парень. Гарри замирает, так и оставляя пальцы в волосах Луи, и смотрит. Он и не ожидал ответа, просто выдал свой вопрос, как мысли вслух. - Это, значит, временно? Такое твоё состояние? - выспрашивает он. Парень медленно закрывает глаза и чуть наклоняет подбородок в знак подтверждения. - Эээ…Это что, у тебя сейчас типа что-то вроде…эээ… сезона спаривания значит? - К сожалению…- выдаёт Луи вместо подтверждения. Афигеть! Ну ничего себе! - У ТЕБЯ ГОН??? – вскрикивает Стайлс. Он не хотел, чтобы произнесённая фраза звучала с таким восторгом. Но он просто такое впервые видит в реальности. У землян есть что-то типа весеннего гона, когда у многих башню рвёт и все хотят секса. Но во Вселенной есть разные человекоподобные виды, для которых это - действительно, важный период, а не просто оправдания перевозбуждённости, вызванной потеплением. И они, действительно, как-то вынуждены с этим жить. Луис на вопрос не отвечает, а лишь закатывает глаза. Гарри его чуть похлапывает по щеке, проверяя состояние, но тот в сознании, всё нормально. Просто он, похоже, чем-то недоволен. Наверное, точно замёрз и пора его вынимать. Стайлс находит в шкафу самое большое полотенце, заворачивает в него мокрую тушку и тащит обратно на кровать. Парень, однако, на постель ложиться что-то не хочет, продолжая цепляться за шею Гарри. Но сил ухватиться нормально у него, похоже, не хватает, так что Стайлс его легко с себя стряхивает, полуусаживая на подушки. Ну, и чего с ним делать? Может теперь точно пора уходить? Но теперь уходить не хочется, потому что тупо интересно. И теперь, пока парень на нём вис, Гарри отчётливо чувствует, что того всё так же трясёт. - Ты замёрз? – спрашивает Стайлс. Хотя после новой информации вообще хер что правильно предположишь. Луис только мотает в ответ головой – нет, ему совсем не холодно. Гарри вновь смотрит на таблички, на часть из которых он сейчас уселся. Эта определенная памятка к действиям. Он парня помыл и напоил, значит остаётся последнее. И Стайлс, всё же, на вскидку, пытается выяснить у парня, когда тот ел. Судя по тому, какой он тощий, он и в нормальном состоянии этим не особо озабочивается. И похоже так и есть – Луис про еду ничего толкового вспомнить не может. Стайлс идёт к брошенному у порога пакету, проверяя, чего там имеется. Нормальной еды внутри – никакой. Всё какая-то сухая закуска, то ли к пиву, то ли к чаю. Но да и пофиг: Гарри из-за этого ненормального времяпровождения уже сутки не ел. Он разворачивает какой-то сырный снек, целиком запихивает в рот, и так, пережёвывая, несёт весь пакет на кровать. - Луис, - тормошит он парня в очередной раз. Так странно называет его Луисом. Но называть его теперь мистером Томлинсоном просто не получается. - Тебе нужно поесть. Гарри разворачивает первый попавшийся брикет из пакета и старается что-то запихнуть парню в рот. Но тот ни в какую не хочет его кусать. - Мне нужен секс, - хрипло протестует он против сторонних предположений о том, в чём он сейчас нуждается. - Нет, еда тебе нужна! Давай ешь уже, - Стайлс даже неожиданно для себя проявляет настойчивость – почти насильно впихивает в парня эту снедь. (А что, тот же в него таблетку пихал!) Луи её нехотя пережёвывает и давится. Приходится искать новую бутылку и снова его поить. - Так, давай кусай ещё! – командует кудрявый, когда Томлинсон, похоже, наконец, всё проглатывает. Но парень снова принимается артачится. - Нет, ты не понимаешь! Мне н-н-нужен секс! – выдаёт тот, почти задыхаясь. И снова пытается убрать от себя руки Гарри. Стайлс делает недовольное лицо и тыкает печенюхой парню в губы, но тот их очень крепко сжимает и упорно машет головой. Гарри смиряется и убирает от его лица бисквит. Луи вздыхает с облегчением, и словно делится с Гарри доверительно. - Правда: нужен секс. Будет легче. Стайлс уверен, что на его лице сейчас очень живописно читается, что он об этом думает. - Хочешь, чтобы я тебя трахал, пока ты умираешь? – возмущается он, очевидно состряпав на лице ещё что-то более кислое и выразительное. Не, нафиг. У Гарри такого странного сексуального приключения никогда не было. Хотя у него были всяческие разнообразия. И к кровати его уже привязывали. Но секс с полутрупом – вот это уже нет. Что с ним делать вообще? Скорую вызывать. - Какая скорая? – шипит Томлинсон. Видимо про скорую Стайлс вслух сказал. – Хочешь, чтобы меня работники скорой трахали? - Ты весь горишь и бредишь. Нужно сбить температуру. - Нужно сбить возбуждение. Да..мне вы-р, - мямлет парень. Ничего не понятно. - Что тебе дать? - Мой вибратор. В тумбочке. П-пожалуйста. - Тебе, правда, нужен секс??? – не может поверить Гарри. Вчера этот попрыгунчик, казалась, ему всё посотрёт. Столько секса за один день – это просто…слишком. В семнадцать у него как-то случился пьяный блядовской загул, когда он и больше трахался. Но чтоб вот так весь день! Гарри смотрит на мистера Томлинсона, не зная, как выразить свои мысли. Только придурковато губами шлёпает. И он точно видит, что парень определённо возбуждён – его эрегированный орган, как уже выясняли, и под ледяным гнётом не прогнётся. И, блин, точно, у него же гон! Так, и что делать-то? Ответ, похоже, очевиден: дать Луису его вибратор и со спокойной совестью топать по своим делам. Но Гарри снова находит причину остаться. (Сколько же уже причин: одна летит вперёд другой!) И эта, новая, самая нелепая из всех других, что держали его здесь раньше. Гарри скидывает с кровати все таблички, а заодно и на пол летит одеяло. На кой оно тут сейчас хер сдалось, если парню не холодно? Луис смотрит на эти действия с непониманием, никак не комментируя, но он хмурится, и, похоже, старается отлезть подальше. Стайлс ухватывает беглеца за бёдра и подтягивает ближе к себе. Луис при этом выглядит удивлённо, но всё так же не возмущается. И Гарри очень забавляет такая реакция, словно парень не понимает, что кудрявый творит. Стайлс даже не сдерживается, и фыркает. Он так и хочет брякнуть фразу: «Если нужно трахать, значит нужно трахать». Поскольку озабоченный кретин тут непонятно для каких целей прячет смазку, Гарри просто слюнит пальцы, отправляя их между ног парня. У них сегодня ничего не было, но Луис ещё, наверное, со вчерашнего растянут, так что, может и слюны будет достаточно. Но неожиданно ТАМ ахереть как мокро! Сегодня-то откуда? Парень же всё утро под его присмотром, когда он успел в себя что-то залить? Пока Гарри мозгует, Томлинсон выгибается и так стонет, словно уже кончил. Стайлс даже сперва думает одёрнуть руку, потому что тот его прям ощутимо зажимает. Но только что раскисающий полу-труп всего за пару секунд просто преобразуется: он выгибается ещё сильнее, ухватываясь пальцами за простыни, откидывает голову, очень чувственно задирая вверх подбородок и ещё более громко всхлипывает. И о, похоже, Гарри умудряется возбудиться на его вопли. Отлично! Наконец он сделает это так, как хотел, а не так, как он вынужден был принимать. Томлинсон ему вчера то рот закрывал, то руки связывал. Но Гарри к такому не привык. Он сам хочет целовать, хочет прикасаться, хочет ласкать. Другой бы, наверное, лежал бы и радовался, но нет - Стайлсу нужно другое. Секс без отдачи его не интересует. Даже когда тот вот такой ебанутый. Гарри тянет Луиса к себе, закидывая его ноги себе за бока. Рукой перехватывает парня за поясницу, и тот вновь выгибается в спине, и резко выстанывает, сам прижимаясь теснее. А как только Гарри склоняется и касается его пылающих губ, тот начинает отвечать, как ополоумевший. Оу…И Гарри самого немного уносит. Потому что это всё так пламенно. Вообще не так, как вчера. Видимо Гарри слишком нравится то, что теперь он может всё полапать, до чего дотянется. А ещё его очень устраивает то, что Луис, как было вчера, забабашенно не извиняется за каждый поцелуй. Он просто отвечает: трепетно и жадно, хватаясь за лопатки Гарри, и словно старается прижать парня сверху к себе сильней и сильней. Словно жаждет вдавить его в себя. Луи елозит и весь извивается, пытается задать свой бешеный ритм, собрав в гармошку всю простынь у себя за спиной. Он прижимается теснее и, кажется, вдыхает и вдыхает запах Гарри, трётся об него лбом, а в перерывах между всхрипами принимается отмечать мелкими поцелуями шею и скулу своего случайного партнёра. И так до тех пор, пока не кончает. Тогда он просто расслабляется и откидывается на подушку, наконец прекращая сдавливать Стайлса, как обручем, вонзая пальцы в его лопатки. Гарри не позволяет ему улететь, продолжая двигаться. Вчера он пытался его растормошить, сказать, что он ещё не кончил, и чтобы тот не укладывался спать. Теперь он хотя бы может продолжить, пока не кончит сам. Расслабившееся тело внизу, что странно, действует на Гарри весьма возбуждающе. К тому же удовлетворённый Луис выглядит так сексуально. И Стайлс ускоряется, чувствуя приближающуюся развязку. Томлинсон это тоже чувствует, и распахивает рот в немом крике. И Гарри очень нравится, как это смотрится. Он счастливо кончает и заваливается на парня, рассудив, что тот же вообще на нём все прошлые сутки и сидел, и лежал, и спал, так почему ему нельзя. Когда Гарри немного приходит в себя, слегка откатывается в сторону, и понимает, что Томлинсон снова в отключке. Нет, нет, так не пойдёт! Он же сказал, что тот должен есть! Таксь…Похоже придётся силой заставить мистера Томлинсона позавтракать. Стайлс уже понял, что имеется беспроигрышная тактика взбодрить парня – Гарри снова волочет его в ванную. Он набирает немного прохладной воды, помещает Луиса в неё, так, чтоб тот не захлебнулся и снова отправляется на ревизию: кудрявый хочет отыскать свежее бельё, чтобы перестелить кровать. К сожалению, он забыл про презервативы, и хозяин квартиры, очевидно, как только вновь окажется в комнате и в сознании, начнёт орать, что задыхается, и что кровать слишком грязная, и будет в полуприпадке недоумевать, откуда тут волшебным образом сперма появилась, и всё такое прочее. Похоже чрезвычайно доброму Гарри придётся побыть сегодня и прачкой, и кухаркой.