Ходящий тропами вдоль ветвей древа Сущего

      В небольшой дом в магловском районе странно одетый домовой эльф перенес усталого юношу. Следы изможденности, покрасневшие белки глаз, проблески желтизны в зрачках и легкий тремор наводили на мысль — несмотря на неумело нанесенный гламур, стремящийся это скрыть, — что перед четой Люпинов не совсем человек. А еще это был Малфой. Лайелл не раз видел Абраксаса Малфоя в Министерстве и узнал бы эти белые волосы и схожие с отцовскими черты даже издалека. — Добрый день! — юноша хрипло поздоровался и протянул узкую ладонь.       В растерянности Лайелл пожал поданную руку, безотчетно оценив силу, скрытую в хрупком подростке. Все меньше оставалось сомнений в том, что наследник знаменитого рода — оборотень. — Присаживайтесь, мистер Малфой.       Тот немного иронично скривил губы и устроился в предложенном кресле. — Я бы хотел поблагодарить Вас за помощь нашей семье. Теперь Римус хотя бы не ранит себя, и мы можем спокойнее проходить через… кое-какие ночи. — Очень рад и надеюсь в скором времени помочь еще больше. Мой знакомый мастер зелий уже заканчивает состав, который позволит сохранять разум при обращении. Ребенок сможет просто спать или играть до утра, оставаясь самим собой даже в ином теле.       Малфой чуть передернул плечами, добавляя в копилку наблюдений Лайелла реакцию, очень понятную тем, кто общался с испытавшими превращение. Римус точно так же вздрагивал, вспоминая полнолуния. — Это настоящее чудо! — Хоуп вскочила и тепло обняла ошарашенного подростка.       Лайелл вновь увидел на миг пожелтевшую радужку. — Милая, пожалуйста…       О маглоненавистничестве аристократов ходило много слухов, но юный наследник и тут его удивил. Тот бережно сжал ладони женщины, когда она отстранилась, и продолжил говорить как ни в чем не бывало. — Миссис Люпин, еще слишком рано праздновать победу. Впереди будет еще немало сложностей, и мне крайне неловко, но я бы хотел попросить вашей помощи, — дождавшись ответного кивка, тот продолжил. — Некоторые из оборотней — маглы, но думаю, что и они не могут с комфортом устроиться в жизни из-за своей… болезни. Я не очень сведущ в этом, а потому надеялся привлечь вас для организации поставок таким стаям Аконитового зелья, после его испытаний.       Лайелл вдруг почувствовал себя старым козлом. Юный маг, почти ребенок, наивный и немного идеалистичный, пришел к нему в дом, принес лекарство, понимая всю тяжесть ликантропии для его сына, а он, глава семьи, уже заподозрил — «Смешно подумать — подростка!» — в великих интригах и манипуляциях. Да, юноша богат и вполне может себе позволить такие масштабные дела, но от этого не становится взрослее или опытнее. Мальчик просто стремится помочь так, как умеет: деньгами, связями отца, собственным участием и знаниями. — Как давно Вы… занимаетесь этим? — Люпин чуть запнулся, стараясь выразиться нейтрально. — С лета прошлого года. Когда… В общем, я стал искать способы улучшить жизнь оборотней, поняв условия их существования. Всеобщее презрение, страх, невозможность получить достойное образование и работу. Не у всех есть капиталы семьи, — изможденный белокурый юноша неосознанно поправил рукав мантии, с вышитым на нем вензелем «МЛ», — а у кого-то даже магии нет, чтобы без затруднений обустроить базовый быт. После школы я планирую создать законопроект о правах оборотней, но… хотя и удалось связаться с некоторыми магами, вопрос движется очень медленно. Сами знаете, наше общество, как Хогвартс-экспресс, без рельс не едет. А пока только и остается, что пытаться облегчить жизнь каждому, до кого смогу дотянуться.       Его монолог прервал скрип открывшейся двери. Римус вошел в гостиную и поздоровался, юный Малфой сдержанно кивнул в ответ. — Я буду Вам помогать, мистер Малфой. Не уверен, что меня примут в Хогвартс, но я буду учиться даже дома. И я могу, например, разносить листовки или газеты с Вашими идеями. — Листовки, — тот задумчиво постучал пальцем по подлокотнику, — а это хорошая идея. Спасибо, Римус.       Лайелл мысленно рассмеялся: подростки, пишущие законопроекты, и дети, разносящие листовки. Куда катится этот мир?.. — Сынок, присаживайся к нам.       Он махнул рукой, и Рем бодро забрался на диван, уселся возле матери, готовый слушать. — Мистер Малфой, думаю, что смогу помочь Вашей идее осуществиться быстрее. У меня тоже есть несколько лояльных знакомых, что поддержат начинание с законом. Я поговорю с ними, но пока не буду вовлекать Ваше имя в эти министерские дрязги. — Я буду признателен за любое участие, — Малфой-младший вновь кивнул головой.       Хоуп принесла чай с пирожными, и разговор на время стих. Лайелл разглядывал паренька и думал о том, что нравственность по наследству не передается, как не передается и жестокость. И что у Абраксаса очень необычный сын: сдержанный, чуть высокомерный, но довольно чуткий и основательный для своего возраста.       «Должно быть, Эшфорд пожалел мальчишку, да и плату взял немалую».       Внутри него крепло решение приглядеть за этим храбрым волчонком, заодно подвизаться на работе со столь важными поставками, пройтись по реестру, найти безопасные контакты. Главное — чтобы не прикончили и не обратили, пока суть да дело. — У меня есть еще одна тема, которую я бы хотел обсудить, — Малфой-младший отставил пустую чашку. — Слушаю. — Армандо Диппет уже стар, и скоро, по слухам, на должность директора будет назначен новый маг. Предположительно, это будет профессор Дамблдор. Он большой новатор, хотя и страстно ненавидит все, что связано с темной магией. — Откуда Вы знаете? — Люпин напрягся. — От отца. К слову, большинство запретительных инициатив — его рук дело. Увы, он кажется людям довольно приятным, да и злодеем не является, но косвенно статус и условия жизни оборотней как темных тварей сформировал именно он. Однако я полагаю, мистер Дамблдор не откажет ребенку в знаниях. Обратитесь к нему в следующем году, объясните, что Римус безопасен для окружающих благодаря зелью, и попросите принять Вашего сына в школу. Увы, как бы ни хотелось хотя бы временно утаить статус малыша, первое же полнолуние вскроет тайну.       Рем заерзал на диване под ласковым взглядом белокурого юноши. — Вы думаете, меня примут? — Да, Римус. Никто не имеет права отнимать у тебя возможность получить образование и достойную жизнь. Ты ведь маг? — Да, — сын смутился, пряча полные надежды глаза. — Маги учатся в Хогвартсе, и тот, кто этому мешает, не прав. Хотя я не понимаю ненависти профессора Дамблдора к темным искусствам… Но все же думаю, он не настолько плох, чтобы не пустить тебя в школу. — Вы сторонник темной магии, — поразилась Хоуп. — Я сторонник того, что поступки совершают люди, а не заклинания. Можно и Левиосой вред причинить, бросив кому-нибудь на голову камень. Малфои никогда не делили мир на черное и белое.       Это был первый раз, когда юноша говорил о себе как о части семьи. — Но ведь она разрушает душу, — возмутилась Хоуп, что, наравне с мужем, читала «Ежедневный Пророк». — Значит, она это делает очень избирательно, — рассмеялся юный наследник. — Например, у меня есть темный артефакт, что способен сдержать даже взрослого оборотня. Зверь спокойно спит всю ночь и никому не угрожает.       Лайелл молчал и внимательно слушал все, что бы ни рассказывал Малфой-младший. Сам он никогда подобным не интересовался, однако — решив ввязаться в дело борьбы за права оборотней — понимал, что доля истины в словах родовитого подростка есть. А возраст того, когда душа требует говорить правду всем в лицо, очень помогал услышать настроения, бытующие в домах тех, кто поддерживал темные искусства, и кто — при правильном подходе — будет заинтересован поддержать тех самых темных тварей. Но оставался еще вопрос чистоты крови… — Люциус, я слышал, что многие древние рода несколько недовольны появлением полукровок и маглорожденных.       Юноша, и без того воодушевленный беседой о запретных знаниях, в которую того ловко втянула Хоуп, засверкал глазами и принялся объяснять позиции в этом вопросе «продвинутой молодежи и зашоренных волшебников старшего возраста». К сожалению, часть семей действительно сходила с ума по своему аристократическому прошлому, однако большинство предпочитало комфортную жизнь, и пока им не пихают в лицо ценности чужого мира, они вполне готовы спокойно с этим миром сосуществовать. Конечно, Лайелл понимал, что все не так хорошо, как рассказывал юный наследник, но тон речи того давал надежду, что и не настолько плохо, как он, склонный к подозрительности, думал изначально.       «Есть с чего начать, как минимум в разговоре прозвучала пара фамилий, лояльных к нововведениям».       Жена подала свежий чай, и чуть охрипший борец за права всех и вся с удовольствием замолчал, снова превращаясь из страстного мальчишки в благовоспитанного представителя высокородного семейства. Это выглядело смешно и мило, как будто маленький мальчик надел мантию отца и с суровым выражением на лице дефилирует в ней по дому.       Пока Хоуп записывала некоторые имена оборотней-маглов, которые — неожиданно — знал их гость, а сын, расхрабрившись, расспрашивал того о Хогвартсе, Малфой-младший допил чай, а затем, церемонно распрощавшись с хозяевами, исчез из гостиной, все с тем же странно одетым домовиком. — Он крутой, — восторженно сказал Римус, прежде чем убежал мыть руки перед ужином. — Бедный мальчик, на него столько свалилось, а он еще и другим помогать старается, — растроганно покачала головой Хоуп, убирая посуду. — Некоторые моменты мне показались довольно странными, хотя, если учесть стремления этого юноши, возможно, я нагнетаю. — Что тебя смутило? — супруга погладила Лайелла по колену. — Сложно выразить словами, хотя — даже с учетом этих смутных ощущений — он показался мне очень достойным молодым человеком, искренним и наивным. Наверное, мне просто стыдно, что подросток спасает нашу семью и пытается изменить этот мир, а я сижу и плачусь своей красавице-жене на несправедливость магического общества, — он, задумавшись, взлохматил волосы привычным жестом. — Так помоги ему, — Хоуп ласково улыбнулась, целуя его в щеку, — как я планирую помочь с теми поставками. — Это даже не обсуждается. Мальчик может попасть в большую переделку, если сунется в Министерство также наивно, как к нам. Его желание всех облагодетельствовать особо ушлые колдуны с легкостью повернут себе на пользу. Я бы предпочел, чтобы он вообще туда не совался, пока не подрастет.

*

— Добби, противоядие.       Домовик споро влил в Люциуса зелье и помог устроиться на подушках. — Умница, а теперь сними гламур. Я с этими посиделками так вымотался, что сил ни на что нет, — он трагично заломил брови и тяжело вздохнул. — Добби все сделал. Господин Люциус выглядел действительно больным, и все Вам поверили. — Спасибо. Что расскажешь? — Когда Добби вернулся в тот дом, ребенка в комнате уже не было, а мистер и миссис Люпин говорили про Вас на кухне. Той магле Вы понравились, а мистер Люпин сказал, что Вы, сэр, «странный, но достойный, искренний и наивный». — Почему странный? — Он сам не понимает, но помочь все равно обещал. — Видимо, в моменте я его поразил, но вот потом он неосознанно уцепился за неувязки в моем поведении. Что ж, придется поработать над его доверием, при случае. — Господин Люциус, сэр, а какие неувязки? — Ты видел всю встречу, подумай. — Вы были иногда слишком умным для Ваших лет, — спустя минут десять выкручивания ушей озвучил Добби. — Правильно. Я вел себя как ребенок, хотя в суждениях им являлся мало. Как бы ни старался, отыгрывать глупого школьника мне довольно сложно, особенно когда необходимо донести до других магов так много нужных идей. Был бы я на самом деле таким наивным, каким хотел казаться, я бы их просто не высказал вслух. — Добби запомнит. — Кстати, хвалю тебя. Ты почти понял Лайелла Люпина, — он погладил домовика по большому уху, — еще несколько лет, и ты начнешь неплохо разбираться в человеческих эмоциях.       Добби в ответ заломил ручки и совершенно по-детски запрыгал от радости. Призвать того к порядку Люциус даже не попытался.