Отдам даром

Отто Шрайбер, к огромному разочарованию Алтана, всегда ездит молча. Не лихачит на дорогах, не высовывается из окна, чтобы обматерить водителей на улицах Гонконга, не сигналит, когда ему мешают проехать на красный, и не подпевает всем хитам Леди Гаги, вспоминая их на ходу. Отто не слушает индийский рэп, который ловит всего одна радиоволна в Китае, не задает миллион тупых вопросов в секунду и не сосет (розовые чупа-чупсы). Да и не сосет в целом, — Алтан, конечно, не проверял, но отчего-то в этом не сомневается. Отто всегда заходит в помещение первым, проверяет слепые зоны и на всякий случай предлагает Алтану надеть броник на сомнительную встречу. Единственный раз Алтан видел броник, когда китайская мафия решила расстрелять казино Дагбаевых. И то, Вадим тогда надел броник на себя, бросаясь в самую гущу перестрелки. «Золотце, постой в стороне, пососи свой тоник, я скоро». В тот раз Вадим встретил грудью три пули, а затем смиренно выслушал от Алтана — «блять, ты пожертвовал моей безопасностью, какого хуя, Вадим». То, что до Алтана так никто и не добрался, это другое. Вадим притворно опускал пристыженные глаза, ни капли не жалея о содеянном. Отто ставит безопасность Алтана превыше всего. Но это Алтана только раздражает, потому что пропадает всяческий азарт. А еще Отто обходится без крови. Он умеет выворачивать руки так, что кости ломаются беззвучно. Он не ловит удовольствие от чужой боли. Отто безукоризненно понимает с первого раза, ему не нужно повторять. Достаточно только поднять ладонь, и Отто отходит в сторону. Алтану становится скучно уже к концу первого дня. Отто не притворяется, что понимает арабский, когда Алтан пролистывает иностранные новости. И он даже не делает вид, что его словарный запас куда шире, чем «хабиби» и «шиша хука» в одном предложении. Когда Алтан просит сыграть в шахматы, Отто действительно приносит шахматную доску, а не подмигивает игриво со словами «моя королева всегда ходит первая». Отто не ругается с Юмой и относится к ней с должным уважением, не называя за спиной подлой сукой. Алтану это не нравится. Юме тоже. «Так, и зачем ты выменял своего идиота на идиота поменьше?» — «Да черт знает». Черт на самом деле знает. Потому что захотелось удивить иностранного партнера, и в своем же казино Алтан сел за стол, чтобы раскатать по нему напыщенного магната, который до этого из карт видел максимум пасьянсы. Хольт сказал: выиграешь — и проси все, что захочешь. Вероятно, он подразумевал оружейную сделку или выгодные условия. Алтан поступил умнее и попросил высококлассного телохранителя, у которого точно есть доступ к телу Хольта, его зарядной станции и сейфу. Чтобы было не так обидно, Алтан утешительно предложил Вадима взамен. Потому что Вадим — этот самый черт, который все, блять, знает — выглядел слишком довольным и даже смеялся, когда Алтан взялся за карты. А вот на, пожалуйста, получи и распишись. Алтан надеется, что Вадим там сейчас мучается не меньше. Когда Вадим ловит гиперфиксу, он может разговаривать о ней сутками и ни разу не повториться. Однажды он вычитал особенности шаманских ритуалов народов России и заебал Алтана вопросами о том, каким ножом в Бурятии режут баранов. А лезвие обычно темнеет? А это один и тот же нож? Что, прям каждый раз? А где твоя бабка его хранит? А оружейный сейф не нужен, это ведь настоящий тесак? А ты держал этот нож в руках? А не боялся пораниться? А вдруг одна царапина, и все, заражение крови? А руки у вас режут тем же ножом? А лезвие после человеческой крови темнеет?... Алтану тогда пришлось пригрозить, что в следующий раз в жертву принесут Дракона, который тоже тот еще баран, если он не отвалит. Вадим отвалил минут на пять. И вернулся с новой порцией вопросов. А это правда, что твой дед купается в бараньей крови, чтобы укрепить свой дух? А что еще можно укрепить бараньей кровью? А если взять простой советский… Отто не любит разговоры на повышенных тонах, не играет с оружием и не заходит на хозяйскую часть дома, предпочитая оставаться в выделенной ему спальне. Отто не закидывает ноги в грязных ботинках на любимую тахту в оранжерее, не сует нос в каждую кадку с растениями и не затягивается электронкой Алтана, думая, что тот не видит. В отличие от Вадима, Отто не щеголяет по спальне Алтана, в которую так-то запрещено заходить сразу всем. Отто не передразнивает диктора китайской телепрограммы, не скроллит тикток, не снимает черновики с трендами и не вытанцовывает потом цыганочку в халате Алтана перед самим Алтаном, даже не стараясь запахнуть шелковые полы. Отто не отсасывает так, что Алтан потом не может подняться на ноги. Он не умеет ставить на колени, не вдавливает лицо Алтана в подушку, не стискивает ему глотку крепкой рукой и даже не думает касаться волос Алтана грубыми, порывистыми движениями, чтобы потом мягко отводить их от лица. Отто не тормозит на общественной парковке в центре города, чтобы перелезть на заднее и закрыть Алтану рот, когда тот слишком сильно возмущается на поведение Вадима. А еще не елозит пальцами в его заднице так, что кончить можно только на двух. Отто всегда строг и вышколен, после утренней тренировки он принимает душ и ждет Алтана по всей форме в столовой. Отто не лезет в постель, мокрый и голодный до ласки, как какой-нибудь пес. Вадим за такое обычно удостаивается пинка (и злого поцелуя), на Отто же Алтан перестает обращать внимание от слова совсем. — Какое аниме тебе нравится? — Я не фанат японской кухни. Но если там нет васаби, то могу попробовать. Алтан разочарованно выдыхает. И понимает, что Отто вообще не выкупает приколов, да и палочками, вероятно, пользоваться не умеет. Вадим ими может убить, но с гораздо большей вероятностью он воткнет их себе в нос и будет изображать Воина Дракона из мультфильма. Тяжело. Отто называет Алтана исключительно mister и исключительно по фамилии — в сумме получается mister Dagbaev. Отто не придумывает ему прозвища, не упоминает про маленьких змеек, «которые так отчаянно пытаются дышать огнем, но умеют только шипеть», и не выхлебывает половину кружки, когда с утра делает Алтану кофе. Отто с первого раза запоминает имена всех контрагентов Алтана и не называет их покемонами, полупокерами, штрихами, ебазаврами и фраерами. В свободное время Отто звонит своему настоящему начальнику и почти что трепетно интересуется, не превысил ли Хольт допустимый вольтаж нервов, и живы ли ближайшие подстанции. Отто до сих пор проверяет список дел Хольта, списывается с его помощницей и занимается оружейными закупками для внутреннего пользования. — Если бы я попросил тебя прыгнуть с крыши, ты бы прыгнул? — лениво интересуется Алтан, затягиваясь ментоловым дымом. Отто серьезно смотрит на него в зеркало дальнего вида и не отвечает. Вадим спросил бы — «Цена вопроса?». И, возможно, сиганул бы дельфинчиком без подстраховки. Алтан с ужасом понимает, что скучает по Вадиму каждую секунду. И, скрывая отчаяние, пишет к концу недели: «Возвращайся». Вадим тут же читает сообщение и моментально набирает ответ, будто бы только этого и ждал. «Уговор был на целый месяц. Мое возвращение обернется здоровенной неустойкой, которую ты, золотце, покрыть пока не можешь, а твой дед оплачивать не станет. Наслаждайся пока моим отсутствием». И даже не кидает стикер с членом. За это время Вадим в целом не прислал ни одного мема. Ну точно обиделся. Алтан больше не пишет из принципа, но связывается с юристами и банковским агентом, чтобы уточнить, на какую именно сумму он влетает. Потому что еще три недели без Вадима Алтан не выдержит и с крыши сиганет первым. Везение все же оказывается на его стороне. Потому что именно Хольт, очевидно, не выдерживает наказания Вадимом и набирает Алтана посреди ночи, игнорируя разницу во времени. — Я сделаю тебе костьюм, как у Чумного доктора, — обещает Хольт, даже не скрывая раздражения в голосе. — И доставлю за свой счет, just get this Vadim подальше от мен’я. Алтан делает вид, что раздумывает над щедрым предложением. Из трубки до него доносится бодрый голос Вадима, который на фоне вещает про строительство Великой Китайской стены и монолитные блоки. Вадим начитывает свою лекцию на английском языке с абсолютно гоблинским акцентом, чтобы у Хольта точно не было варианта пережить этот словесный катаклизм. — Даже не знаю, — задумчиво выдыхает Алтан, разглядывая лак на ногтях. Однако внутренне он противно ликует. — У нас же была договоренность. — Плевать на неустойку, — поспешно уступает Хольт и следом добавляет, — а есчо я сделаю тебе discount. Пятнадцат’ процентов, но костюм без огнеметов. Ха, вот это уступки. Воняешь слабостью. — Тридцать. — Двадцать п’ять, и Отто возвращается ко мне tomorrow. Ну вот так бы сразу. Вадим страшнее любого оружия массового поражения, и холеный европеец трусливо сдается под его натиском. Алтан выебывается так, будто бы его все устраивает, но в конце концов он милостиво соглашается (скрепя сердце, конечно, Отто ведь такой чудесный сотрудник). И просит обеспечить транспортировку Дракона в Гонконг за счет Хольт-Инт. — Местами в ход шли каменные булыжники, а также примитивный кирпич-сырец… — это последнее, что слышит Алтан, перед тем как Хольт обрывает звонок. Но поразительно не то, что Вадим знает, как будет «кирпич-сырец» на английском. А то, что эту тактику с Китайской стеной он использует только в крайних случаях, — когда хочет в конец добесить оппонента. Выходит, Вадим сознательно саботирует этот отпуск по обмену и выбивает для Алтана самые выгодные условия по сотрудничеству. Может, он и обиделся на несправедливый торг, но не тупит. Теперь Алтан в долгу и, вероятно, все равно влетает на деньги и еще парочку дополнительных условий. Из самолета Вадим выходит в костюме и с сияющей улыбкой на лице. Верхние пуговицы рубашки призывно расстегнуты, оголяя яркую татуировку, а приталенный пиджак ему невероятно идет. Алтана даже на мгновение пробивает ревность — ради него Вадим надевает только скинни-джинсы, как у Райана Гослинга, и спортивные майки, которые будто бы драли все собаки Гонконга. — И как он уговорил тебя влезть в это? — холодно спрашивает Алтан, пока Вадим запускает ладонь в свои волосы и разбивает прилизанный порядок. Видимо, условия в Хольт-Инт. куда жестче, чем на службе у Дагбаевых. Если Хольту удалось заставить Вадима одеваться по дресс-коду, то вероятно, надо взять у него несколько консультаций по дрессировке сотрудников. — Это пиздец, — сокрушается Вадим, но замечая злой взгляд Алтана, не спешит снимать пиджак. — Красиво и дорого, но пиздец. Алтан молча садится в машину, демонстрируя всю глубину своего возмущения. Про Отто Шрайбера он забывает так быстро, будто бы того никогда и не существовало. Вадим появился перед Алтаном всего пару минут назад, но он с легкостью занял все пространство собой, выместив любой намек на других. — Там такой тренд в тиктоке завирусился, — мечтательно заходится Вадим, оказываясь за рулем. — Мне нужно сари красного цвета и кольцо в нос. Золотце, я буду вечером тебе петь джа-джари-джа, будь к этому готов. Я предупредил. Алтан на это только закатывает глаза. — Кажется, я зря согласился на предложение Хольта. Надо было тебя оставить у него еще на пару недель. — Ранишь без ножа! — Вадим вскидывает руки в воздух и криво выезжает с парковки, едва не снося служебный транспорт аэропорта по пути. — А я ведь так тосковал. Не меньше твоего. — Ничего я не тосковал, — отзывается Алтан. И едва скрывает довольную улыбку. Оказывается, страдать по Вадиму на расстоянии куда хуже, чем мучиться из-за его присутствия. Алтан просматривает договор, который Хольт направляет ему на почту с пожеланиями «плодотворного сотрудничества». Видимо, дистанционного и исключительно в письменной форме. — Ты знал, что у этого электротюбика есть японские корни? — Вадим открывает окно, игнорируя климат-контроль в машине, и высовывает руку наружу. — А вот про эпоху Дзёмон он вообще ничего не слышал, прикинь? Пиздец, пришлось рисовать ему карту и объяснять на пальцах, как важно любить родину и знать свою историю. Алтан усмехается, представляя ебало Хольта, которому Вадим затирал за японскую историю. Все-таки жаль, что его вернули так быстро. Кто знает, может, еще неделя-другая — и костюм Чумного доктора достался бы Алтану бесплатно.