when the party's over

      Сейчас, думая об этом, Юнджин понимает, что должна была ожидать чего-то подобного.       Казуха избегала её. Не в том игривом и даже немного забавном смысле, когда два человека пытались скрыть от других, что влюблены, но при этом не могли оторвать друг от друга полных любви взглядом, а по-настоящему. В те редкие моменты, когда они сталкивались в коридоре, она переходила на противоположную сторону или делала вид, что слишком занята телефоном. Конечно, роботам важно поддерживать связь с техникой и всё такое, но не каждый же раз, когда Хо проходит мимо.       Юнджин один раз заглянула в экран, когда проходила мимо, и увидела только открытую страницу Википедии.       «Если её действительно так интересуют грибы», – подумала Хо, отводя взгляд. – «То даже хорошо, что она меня избегает. Возможно, я уворачиваюсь от пули».       Первые пять дней это кажется забавным. Пару раз, – или больше, – Юнджин сама ищет встреч, «случайно» наталкиваясь на капитана то в столовой, то у её классов, но к выходным терпение заканчивается. Какого хрена Казуха её избегает?! Если уж она так поддерживает образ принципиального придурка, который постоянно следует правилам, то пусть отыгрывает его до конца и подойдёт, чтобы обсудить то, что между ними произошло.       Чёрт, это же всего лишь поцелуй!       Юнджин поцеловала достаточно девушек, чтобы научиться относиться к этому не слишком серьёзно. Люди иногда целовали друг друга просто так. Это было, – цитируя классика, – всего лишь «влечением человеческой природы», банальным итогом общения людей, которые привлекали друг друга.       «Серьёзно?» – Хо закатывает глаза, когда Казуха в очередной раз проходит мимо, делая вид, что её не существует.       Чэвон отвлекается от кофе со льдом, чтобы проводить её взглядом. Брови сходятся в одну линию.       – И? – Она поворачивается к Юнджин.       – Что?       – Она ведёт себя странно. Что ты успела натворить?       – Почему сразу я?!       – Хо Юнджин…       – Ладно, – рыжая поднимает обе руки и качает головой. – Но это начала не я. Клянусь. Она просто… она избегает меня!       – Без причины?       – Ну…       – Если ты собираешься просто отводить взгляд в сторону, то лучше дай мне сразу тебя ударить.       – Нет, стой! В общем… – Юнджин неловко переминается с ноги на ногу. – Неделю назад я осталась в зале, чтобы поговорить с ней и убедиться, что она не собирается вышвырнуть меня из команды. Думаю, я немного перегнула палку.       – В каком смысле?       – Сказала, что она не должна так себя вести только из-за того, что не может забыть наш поцелуй.       – Серьёзно?       – Мне жаль.       – Не верю.       Чэвон прижимается спиной к стене, прикусывая губами трубочку, и впивается взглядом в красивую фигуру Казухи. Она в компании подруг, но Юнджин внезапно ловит себя на мысли, что даже несмотря на людей, которые почти всегда находятся рядом, Накамура выглядит одинокой. Никакого общения или милых внутренних шуток, улыбок, хихиканье. Всегда такая сдержанная и спокойная Снежная Королева, сошедшая с балкона своего ледяного дворца, чтобы понаблюдать за смертными.       Наверное, это должно казаться жутким, но Хо не может отрицать, что это привлекательно. В конце концов, если бы людей не привлекало такое поведения, не существовало бы столько фанфиков, верно?       – В другом случае я бы предложила просто обсудить это с Казухой, но ты облажаешься.       – Спасибо, – Юнджин скрещивает руки на груди.       – Я просто говорю правду. Ты не умеешь держать язык за зубами.       – Да, и поэтому так нравлюсь девушкам.       – Ха-ха, – произносит Чэвон без тени улыбки на лице. – Знаешь, думаю, тебе стоит просто забить на это.       – «Забить»?       – Да. Казуха очень закрыта, когда дело касается эмоций, но она никогда не сделает того, что навредило бы команде. Ты талантлива и умеешь играть в команде, так что она наверняка не выгонит тебя или что-то в этом духе. Может, если ты просто примешь её отстранённость как факт, у вас что-нибудь получится?       – Предлагаешь просто смириться с тем, что ей забыли загрузить эмоции при сборке?       – Юнджин…       – Ладно, – Хо закатывает глаза. – Это хороший совет. То есть… я же не собираюсь с ней встречаться, верно?       – Да, надеюсь на это.       – А у неё был кто-нибудь?       – Нет.       – Но она же популярна!       – И что? Не всем нужны отношения, Юнджин.       – Что за намёки?       – Ничего такого, – Чэвон слабо подталкивает её плечом и снова переводит взгляд на Казуху. – Я уже говорила, что Казуха очень закрыта во всём, что касается чувств и всего прочего. Это касается не только отношений, но и дружбы. За то время, что мы знакомы, никто из команды, кроме Сакуры, ни разу не был у неё дома. Чёрт, да даже Ккура, – её лучшая подруга с пяти лет, – за всё это время не поднималась дальше первого этажа.       – Серьёзно? Она что, из якудза?!       Чэвон пожимает плечами.       – Думаю, её семья просто слишком ценит личное пространство. Очередная причуда безумно богатых людей. В любом случае, тебе лучше не влезать в это.       – Да, конечно.       Теперь я просто обязана в это влезть…

***

      Выходные и первые два дня новой недели у Юнджин получает следовать совету Чэвон. Они с Казухой не сталкиваются даже взглядами, на тренировках игнорируют друг друга, если не считать коротких командных перекрикиваний, и в целом держатся настолько далеко, насколько возможно. Если кого-то из команды это беспокоит, то они не говорят об этом и работают в том же режиме, что и до той вечеринки.       Впервые Хо приходится немного отойти от плана в вечер среды, когда за обедом отец упоминает, что его босс хотел бы поужинать с ними.       – Твой босс? Почему?       – Я показал лучший результат в этом месяце, и он хочет замотивировать меня на дальнейшую работу.       – Серьёзно?       – Что за тон, моя змейка? Не веришь, что я могу быть хорошим работником?       – Нет, просто… за то время, что ты проработал в Калифорнии, никто из боссов ни разу не звал тебя на ужин. Это немного необычно.       – Кажется, здесь такое нормально. Ну, из того, что я успел узнать.       – Л-ладно, – Юнджин пожимает плечами. – Есть какой-то дресс-код?       – Нет, но это ужин у босса. Мне бы хотелось, чтобы ты выглядела… эм… ну…       – Чуть меньше собой?       – Я не это имел в виду!       Растерянность на лице отца заставляет Юнджин хихикнуть. Она приподнимается на стуле, чтобы нежно щёлкнуть его по лбу и показывает язык, с явным удовольствием наблюдая, как в глубине его чёрных глаз начинают плясать игривые огоньки. Прошло много времени с тех пор, как они просто подшучивали друг над другом так же, как сейчас. Возможно, даже слишком много.       – Я надену костюм, в котором была на прошлом Школьном Балу.       – Он тебе подходит, – кивает папа. – Ты могла бы сходить в салон…       – Нет, мама Чэвон поможет мне с волосами. Чэ упоминала, что после того, как постриглась, её мама иногда говорит, как скучает по тому, как «возилась с её длинными локонами».       – Завтра ты будешь самым красивым человеком на ужине, моя змейка.       – Сразу после тебя, пап.

***

      Особняк, в который они приезжают, в полной мере соответствует слову «роскошный».       Издалека он напоминает белый фрегат, прорезающий мраморным носом тёмно-зелёное полотно окружающего парка. Вход украшают колонны, напоминающие Юнджин о картинках из греческого Акрополя, и выкованные из металла изящные решётки, по которым змеями ползут виноградные лозы. Отец немного мнётся у двери, пытаясь отыскать замок, но секунду спустя она открывает сама.       Высокий мужчина в костюме слегка кивает им в знак приветствия.       – Мы… эм… на ужин.       – Да, я осведомлён, – он отходит в сторону. – Ваши тапочки уже готовы.       – Тапочки? – Хмурится Юнджин.       – Мистеру Накамуре не нравятся, когда его гости ходят по дому в своей обуви. Это создаёт лишний шум.       «Мистеру…» – Проскальзывает в голове Хо. – «Нет… нет, мне не могло настолько сильно не повезти!».       Вера в лучшее рассыпается в ту же секунду, когда дворецкий открывает двери в обеденный зал. При виде длинного стола из тёмного дуба, арочного потолка и лепнины на стеках у Юнджин перехватывает дыхание, но окончательно оно пропадает после того, как взгляд опускается на семью, уже рассевшуюся по своим местам.       На вид мистеру Накамуре около пятидесяти или немного больше. В тёмных волосах уже мелькает серебряными нитями седина, а по лицу проходят глубокие русла морщин. Особенно много на лбу. Он не улыбается, не встаёт, чтобы поприветствовать гостей, лишь кивает пару подготовленных приборов и плотнее сжимает губы.       Его жене не больше сорока. В уме сразу возникают ассоциации с фарфоровыми куклами, которых Юнджин видела, когда вместе с матерью была на выставке, посвящённой Китаю, пару лет назад. Те же тонкие, – будто закреплённые на шарнирах, – конечности, слишком бледная для здорового человека кожа, лёгкий, – неестественный, – налёт румянца на впалых щеках.       Даже Казуха на её фоне выглядит человеком.       Увидев Юнджин, она на секунду выпадает из образа и неловко ёрзает на стуле. Странный взгляд скользит по телу Хо, особенно задерживаясь на том месте, где ткань рубашки слегка отходит в сторону, обнажая ключицы, опускается на металлическую пряжку ремня и ноги. Накамура слишком сильно сжимает вилку (или Юнджин просто кажется?), а затем прочищает горло.       – Всё в порядке? – Спрашивает мистер Накамура.       – Да, просто в горле пересохло. Прошу прощения.       – Ничего, – он поворачивается к отцу. – Рад, что вы всё-таки приняли моё приглашение, мистер Хо.       – А я рад, что вы меня пригласили.       – Ну, за этот месяц, благодаря вашему руководству отделом, прибыль увеличилась на десять процентов, так что я не мог вас не поблагодарить. За те двадцать лет, что я владею этим бизнесом, это лучший показатель за столько короткий срок. Особенно среди тех, кто работает первый месяц.       – О, – на щеках отца проступает румянец. – Спасибо.       – Не нужно благодарить меня за правду, мистер Хо. Вы очень талантливы в вопросах управления и отлично разбираетесь в том деле, которое нас объединяет, так что не стесняйтесь признавать это. Я люблю людей, которые знают себе цену.       – Полагаю, вся моя уверенность перешла к дочери, – пожимает плечами отец, с нежностью глядя на Юнджин.       Улыбка сама по себе появляется на губах, когда все, включаю Казуху, переводят на неё взгляды.       – Юнджин, верно?       – Да, сэр.       – Кажется, моя дочь упоминала, что вы пробовались в команду.       – Да, – Казуха опускает голову. – У неё… есть данные.       «Какие именно, дорогая?» – Хихикает Юнджин.       – Приятно слышать. Вы в основном составе?       – Нет, но очень стараюсь туда попасть. Я отличный игрок, так что не думаю, что с этим возникнут какие-нибудь проблемы.       – «Отличный»?       – В прошлом году команда, за которую я играла, заняла первое место на первенстве Калифорнии и третье на национальных соревнованиях. Все думали, что займём второе, но в последнюю четверть судья пропустил несколько фолов. Может вы слышали об этом? Кажется, моя старая школа всё ещё судится по этому поводу.       – Нет, я слишком далёк от этого, хотя приятно знать, что в команду моей дочери может попасть столь талантливый игрок.       Юнджин смотрит на миссис Накамуру, ожидая её слов, но та лишь без всякого интереса ковыряет вилкой шпинат в глубокой тарелке.       – Калифорния… – продолжает мистер Накамура. – Вы проделали очень долгий путь. Почему именно этот город?       – Я здесь вырос, – объясняет мистер Хо. – И Юнджин проводила здесь почти каждое лето до своих четырнадцати, так что я подумал, что это отличное место. Знаете, меньше стресса от переезда.       – А ваша жена не была против переезда?       – Мы развелись.       – О, прошу прощения.       – Вам не стоит. В целом, мы разошлись мирно, и я… я даже рад тому, что мы приняли разумное решение и позволили друг другу идти дальше, а не пытались цепляться за что-то и портить друг другу жизнь. Конечно, это далось нам с ней нелегко, но… кажется, это к лучшему.       – Разумный подход.       Остаток ужина проходит в бессмысленном разговоре о делах бизнеса и породах дерева, которые мистер Накамура хочет заготовить в следующий месяц. Юнджин честно пытается слушать, но терпения хватает на две-три минуты. Вскоре Казуха занимает почти все её мысли.       Сейчас, – в юбке до колена и рубашке с длинным рукавом, – она выглядит как милая ученица какой-нибудь религиозной школы, и Хо некстати вспоминает все фанфики с рейтингом NC-17, которые прочитала, когда была возбуждена и одинока. В голове появляются картинки: задранная юбка, обнажающая стройные бёдра, расстёгнутая снизу рубашка и розовые засосы на бледной коже, поцелуи, поднимающиеся всё выше.       «Мать твою!» – Юнджин качает головой. – «Я что, считаю этого робота горячим?! Нет… нет, очевидно же, что она даже стонать не умеет! Чёрт! Я просто с ума схожу!».

***

      Закончив с едой, мистер Накамура предлагает отцу пройти в его кабинет, чтобы продолжить разговор о делах. Миссис Накамура молча поднимается на второй этаж, а Казуха жестом приглашает Юнджин пройти в гостиную, которая выглядит как декорация для «Бриджертонов». То тут, то там висят картины, – в основном сцены каких-то боёв, – горит, слегка потрескивая, камин. Дворецкий ставит на кофейный столик поднос с парой чашек и исчезает за дверью.       – Если ты хочешь чего-то сладкого, то можешь позвать мистера Пауэра. Но ничего шоколадного.       – Почему?       – У моей матери аллергия. Если ты хочешь десерт, можешь выбрать что-нибудь ореховое или фруктовое, или…       – Ты так и собираешься болтать о сладостях? – Юнджин скрещивает руки на груди. – Можешь уйти, всё в порядке. Я знаю, что тебе не хочется меня видеть.       – Это будет очень грубо с моей стороны.       – Нет, если ты никому не скажешь.       – Я бы не хотела, чтобы ты понимала сложившуюся ситуацию неправильно.       Смешок срывается с губ Юнджин.       – Ты, блять, издеваешься? Как можно неправильно понять то, что тебя игнорируют? Ты… нет, к чёрту тот факт, что ты ведёшь себя странно после того поцелуя на вечеринке, это твои личные проблемы, и мне на них плевать, но мне не нравится, как ты ведёшь себя по отношению ко мне. Нельзя просто игнорировать меня, потом целовать, а потом снова игнорировать! Если у тебя в голове творится какая-то хрень, то сделай так, чтобы она оставалась только в твоей голове, а не выливай на меня.       – Я не… я просто…       – Что? – Хо скрещивает руки на груди.       – Мы не можем обсуждать это здесь.       – Почему нет?       Казуха взглядом указывает на дверь.       – Мистер Пауэр там. Он не из болтливых, но… думаю, мой дом просто не то место, где стоит говорить о таких вещах.       – Тогда где? В школе?       – Нет, слишком много людей. Ты… ты знаешь эти места, верно? Сможешь завтра приехать к старому маяку в районе шести вечера?       – Да.       – Тогда… тогда встретимся там.       – Ага, как скажешь.