С тобой

— Поверить не могу, что она так легко его простила, — несмотря на то, что время уже перевалило за полночь, Брэдли словно всё ещё полон сил. Макс смотрит на него с противоположного конца дивана, приподняв бровь, и беззлобно усмехается активной жестикуляции. Он смотрел Мулан уже в который раз, в отличии от Брэдли, детство которого прошло в изоляции от принятых большинством развлечений. В какой-то степени Макс был доволен возможностью впервые видеть его искренние эмоции после каждого сюжетного поворота, — после всего, что он сделал. То есть, да, с её стороны многое было противозаконно, но разве оставлять девушку одну в глуши это по-мужски? Мне кажется, что из них двоих только у Мулан есть... стержень. "Или стальные яйца" — Макс проводит параллель, замечая, как Брэдли понижает голос в конце, — "Не хочет показаться невоспитанным на случай, если отец вернётся. Если бы только знал, что тот не покажется здесь до обеда" То, как Брэдли старается угодить его отцу после всего случившегося, немного смешит Макса, но он не спешит его останавливать. Гуфу будет приятно от видимых изменений, и Макс уже предвидел его предложения сменить факультет на психологию — провести такую усердную воспитательную работу многого стоило. Едва ли он понимал, что Максом уже давно не двигала мания справедливости. — Не думаю, что она сильно об этом задумывается, — Макс протяжно зевает, приподнимаясь, чтобы поставить титры на заставку. Успевает заметить секундное замешательство Брэдли и последующее осознание, но перебить себя не позволяет, — они оба друг друга стоят. Сильные, смелые, разве не идеальная пара? Брэдли искренне возмущен. — Он бросил её на перевале, растоптал её честь и достоинство. Если бы не она, победы армии он бы не увидел. Разве можно влюбиться в такого засранца? Макс не отвечает, спуская пустые вёдра с попкорном на кофейный столик, и переводит взгляд спустя пол-минуты, когда замечает повисшую паузу. Брэдли в бледном свете кажется не только задумчивым, но и отчасти смущённым. Он принимается поправлять одежду и подушки за спиной под чужим взором, но уже поздно. Макс садится рядом и устраивает голову на своих коленях, повернув её в сторону собеседника. — Что, теперь ты замечтался о такой же истории любви? — Он беззлобно смеётся, но Брэдли не улыбается даже глазами. Наоборот нахмуривается, а после брякает в повисшей тишине: — Какой же ты засранец... Макс хочет задеть его в ответ, бросить остроумную колкость, но впервые в сонном состоянии так быстро соображает. Проведённая параллель заставляет покраснеть их обоих, и Макс неловко хихикает, показывая свои корни. Тепло заполняет грудь, и он наваливается на Брэдли, крепко обхватывая его руками. Тот почти не сопротивляется — дёргается для вида, ловит воздух ртом в попытке отрицать очевидное, но Макс справляется с его разговорчивостью. Мягко, лениво целует, зарываясь пальцами в мягкие волосы, и Брэдли сдаётся. В условиях войны это завоевание было бы самым важным для него — словно сердце Апперкраста столица за самыми толстыми, крепкими стенами. — Так почему я засранец? — Спрашивает он, позволяя Брэдли отдышаться после прилива нежности, и устраивает голову на его груди. По тому, как замирает накручивающая его локоны на пальцы рука, Макс может представить закатывающиеся глаза и безмолвное цыканье. — Потому что я тебя люблю, идиот, — Брэдли хмыкает, довольный тем, как Макс глубоко вдыхает, боясь пошевелиться; и быстро начинает закипать, — это не слуховая галлюцинация, если ты не понял. Я услышу что-то в ответ или ты будешь притворяться мёртвым до самого утра? — О Господи, дай мне секунду, — Макс негромко ругается, приподнимаясь, и устраивается между чужих ног. Чтобы посмотреть в глаза, обхватить бледные щёки, и оставить поцелуй на лбу насупившегося Апперкраста, — я тебя тоже люблю, слышишь? Я просто...я просто засранец, ты прав, не представляю, как мне хватило смелости приударить за тобой. Брэдли фыркает, но все же улыбается в ответ и перехватывает инициативу. Целует так глубоко, как только может, крепко обхватывая ладонью затылок. Слова больше не требовались.