Dreams of Dawn

***

Малекит направился к Сун Лянь, пройдя мимо Шэнь Цзу, и увидел шугенгана, стоящую с двумя другими людьми. Сун Лянь поспешила обратиться к нему, почтительно поклонившись: — Король Малекит, как парад? — Полагаю, это было достаточно насыщенно. На мой вкус, немного громковато, но у нас, эльфов, слух в принципе гораздо лучше, чем у людей. Обычно мой шлем заглушает громкие звуки, но я бы определенно не хотел носить его в городе и пугать ваших людей, — небрежно ответил он. Женщина понимающе кивнула: — Ну, прокатиться на королевской платформе с драконами, должно быть, было невероятным опытом. Тебе, без сомнения, завидовал каждый дворянин в городе. Я не могу представить себе большей чести во время Новогоднего фестиваля. Мне также понравилась твоя речь. Я думаю, она даст новую надежду людям по всей империи. — Шэнь Цзу сказала, что ты хочешь, чтобы я познакомился с твоей семьей. Это они? — Малекит изо всех сил старался пережить этот светский разговор, чтобы перейти к более важным вещам. Шугенган улыбнулась, оглядываясь назад, и жестом пригласила нескольких человек выйти вперед. К этому времени Шэнь Цзу наконец догнала Малекита, когда она молча подошла к нему. — Это мой отец Сун Юнь и моя бабушка Сун Сюэ, — шугенган представила Малекиту двух других шугенганов. Эльф быстро осмотрел их, отмечая их внешность. Несмотря на то, что она была бабушкой, Сун Сюэ выглядела как человек лет сорока пяти. Отец Сун Лянь, Юнь, казался таким же молодым, но все же имел вид настоящего зрелого мужчины, поскольку у него была ухоженная бородка. У обоих были безупречные длинные волосы, собранные в своего рода полухвосты. Из того, что он знал о дворянстве Катая и восточных людях в целом, они редко стригли волосы коротко, как мужчины западных стран. В этом отношении они были больше похожи на эльфов, чем на людей. Малекит знал, что в восточных культурах считалось постыдным брить голову, подобно тому, как гномы стыдились, если у них были бороды. Это добавило интересный контекст для размышлений, поскольку монахи Фу-Хун, такие как Цзинь Тао, обычно носили лысые головы, что символизировало их отдаление от мирских желаний, дел и статуса. Эльф не был уверен, почему восточные люди так трепетно относятся к волосам, и задавался вопросом, имеет ли это какое-либо отношение к причине, по которой эльфы обычно носят длинные волосы. Малекит мог видеть семейное сходство между Сун Лянь и членами ее семьи, но у него не было времени, чтобы обдумать это, так как он заметил, как пугливо они, казалось, разговаривали с ним. Несмотря на всю благосклонность, которую он заслужил до сих пор, ничто не могло стереть фактор устрашения от разговора с королем темных эльфов. — Сун Сюэ — высокопоставленный член Небесного двора и представитель шугенгана в Нань-Гау. Сун Юнь — финансовый советник северных провинций и представитель Мяо Инь, ответственный за доставку налогов и отчетов о переписи в Нефритовый двор. Я полагаю, что большая часть семьи Сун живет в Нань-Гау, но эти двое — самые видные члены, помимо самой Сун Лянь и ее прабабушки Сун Хэ, которая является администратором Наньгау, — Шэнь Цзу добавила некоторый контекст для Малекита. — Для меня большая честь познакомиться с вами… Лорд Малекит, — начал Юн. Казалось, он не был уверен, как правильно обращаться к эльфийскому королю или темному эльфу вообще. Пристальный взгляд Шэнь Цзу, без сомнения, заставил его почувствовать стресс из-за сложившейся ситуации. Мужчина также был осторожен с возвышающейся темной фигурой Малекита, поскольку его язык тела показал слегка пугливое отступление, когда эльф посмотрел на него сверху вниз. — Он король, отец! Не пойми его ранг неправильно. Он Король-Чародей Наггарота! Правящий монарх, не меньше! Он выше нас по званию, так что склони голову! — воскликнула Сун Лянь, немного смущенная невежеством отца. Неудивительно, что этот человек все еще был шокирован всем, что произошло сегодня, но он казался более уверенным и сердечным, чем большинство повелителей ужаса, когда разговаривал с Малекитом. Конечно, люди не знали, что Малекит регулярно убивал людей из своего Черного Совета за то, что они смотрели на него не так. В некотором смысле Малекит даже чувствовал себя немного плохо из-за этого, так как он помнил все случаи в своей жизни, когда он случайно убивал друхиев за что-то незначительное или за тривиальную ошибку. Он даже вспомнил время в юности, когда он убил кого-то за то, что тот обратился к нему по неправильному званию… даже если это и было сделано намеренно. По какой-то причине он чувствовал вину в тот момент, думая об этом, когда он тупо уставился на человека-шугенгана, почти не выражая своего выражения на его последующем поклоне. Почему его вообще волновали титулы или престиж тогда? Почему его волновало, что думают о нем другие? Любой, кто должен был требовать уважения из-за своего ранга, изначально не был достоин этого. Аэнариону никогда не приходилось говорить людям, что он король, и требовать их почтения… люди просто признавали, что он и есть король, и его репутация и сила сами по себе заслуживали уважения. Более того, Аэнариону было все равно, так как он был слишком занят спасением мира. Только чопорные принцы Внутреннего Ультуана заводились из-за таких вещей, а Малекит чувствовал себя лицемером, делая то же на протяжении стольких лет. Но, несмотря на все это, он чувствовал себя сейчас больше похожим на своего отца, чем когда-либо прежде. Его больше не волновали титулы или признание. Его не волновали короны, троны или его собственное наследие. Его даже не волновало, ненавидит ли его половина мира. Все, что его волновало — это прожить достаточно долго, чтобы сделать свои дела и свою смерть значимыми. Гордыня исчезла, и все, что осталось — это решимость, логика и мрачное понимание мира и того, как на него повлиять. Вот как должен был себя чувствовать король. Сколько друхиев мог бы Малекит сделать по-настоящему преданными, если бы он был таким с самого начала? Насколько другими бы они стали, если бы он привил им ту же дисциплину и жертвенность, что и их предки? Возможно, на самом деле друхии нужна была более великая цель. Без цели, стремлений или единства люди были более восприимчивы к жадности, похоти и эгоизму. Как они могли ухватиться за чье-то видение, когда их собственные лидеры были эгоистичными лицемерами, которые пренебрегали своей жизнью? Как они могли быть честными и преданными, когда единственный способ продвинуться в мире — убивать и плести интриги? У них не было яркого примера, подобного Аэнариону, на которого можно было бы равняться… только тиранический Король-Чародей, который был раздражительным, гордым, безжалостным убийцей, неспособным дать им лучшую мечту, к которой можно стремиться, кроме мести Ултуану. Если он мог сделать людей преданными ему в Катае, то почему он не мог сделать то же самое с друкаями? Он мог… им просто нужен был настоящий лидер, достойный вести их. Тот, в кого они верили, что они ценят свои жизни, и кому они могли доверить свои надежды. Это было бремя лидерства. Это то, что он должен был сделать. Почему ему потребовались тысячи лет, чтобы осознать простоту всего этого? — Малекит? Что случилось? — спросила Шэнь Цзу эльфа, помахав рукой перед его лицом, чтобы привлечь его внимание. Сунь Юнь, казалось, был немного встревожен и напуган молчанием Малекита, но прежде чем он успел что-либо сделать, Малекит ответил: — Рад познакомиться, Сун Юнь. Простите мою отчужденную задержку, но я не очень общительный человек и не слишком большой политик, как вы, я уверен, уже заметили. Вам не нужно кланяться мне, и меня не волнуют звания и титулы. Ваша дочь отзывается о вас с большим уважением, поэтому я предполагаю, что вы, вероятно, столь же компетентны, как и она. — П-простите меня за то, что я обратился к вам не по званию, король Малекит. Я не хотел никого обидеть и прошу прощения за то, что показался неблагодарным. Я не так хорошо разбираюсь в западных обычаях, как следовало бы, и я определенно не привык разговаривать с человеком вашего положения. Пожалуйста, не принимайте мое невежество за неуважение. Я также извиняюсь перед вами, принцесса. Я все еще немного ошеломлен всем этим, если быть совершенно честным, — извинился мужчина, еще ниже склонив голову. — Не беспокойся о мелочах. Если бы я хотел, чтобы шугенган пресмыкался передо мной, я бы вернулся в Черепашьи Врата и поговорил с этим хвастливым политиком Мяо Лу. Я благодарен, что именно твоя дочь отвечала за Черепашьи Врата, а не он, иначе все могло бы сложиться иначе, — просто ответил эльф. Шэнь Цзу скрестила руки на груди: — Это была честная ошибка, но, пожалуйста, будьте более внимательны в будущем. Король Малекит заслуживает того же уважения, которое вы оказываете королевской семье. Даже моя мать благоволит к нему, если вы не заметили амулет Лунного Сердца, который он носит. Малекит мысленно застонал от ее слов. Затем Сун Лянь заметил Амулет Лунного Сердца, висящий высоко на шее Малекита: — Как я сразу этого не заметил?! Тебе дали Амулет Лунного Сердца?! Невероятно! — Железный Дракон сказал, что это символ клятвы. Императрица сказала мне, что Император Драконов сможет найти меня с его помощью, и он сам разыщет меня позже. На самом деле, я теперь с нетерпением жду встречи с Ксенг Яном», — объяснил Малекит. Три шугэнгана с благоговением уставились на амулет, казалось, не веря своим глазам. Сун Лянь наконец заговорил после короткого молчания: — Императрица дала тебе свои полномочия?! Это беспрецедентно. Она никогда раньше не делала этого с иностранцем. Даже не у всех из Девяти есть такие. Этот амулет дает тебе власть Императрицы над любым катайцем… даже над самыми элитными шугенганами. Я знаю, что ты и так король, но ты сейчас занимаешь более высокое положение в бюрократии Катая, чем мы сейчас. Единственная должность выше для человека, не входящего в Девятку — это звание Клинка Императора Драконов, как у прародителя нашей семьи. Это положение дается самому выдающемуся воину, которому благоволит сам Император. Это происходит только раз в пару поколений. — Так Сон Джин Ву был Клинком Императора Драконов? Полагаю, это значит, что он также был сянем? — спросил Малекит. Шугенганы, казалось, были поражены тем, что Малекит знает это, но прежде чем они успели спросить, откуда, Король-Чародей продолжил: — Мяо Ин рассказала мне о твоем предке. Она также сказала, что ты похожа на Хуа Мулан, когда я спросил ее. — Штормовой дракон на самом деле это сказала?! Подожди, зачем ты вообще ее спрашивал?! Я в шоке, что она ответила. Штормовой дракон даже не хочет говорить с нашей семьей о Сон Джин Ву или Хуа Мулан! И мы никогда не рискнем проявить неуважение к ней, задавая столь личные вопросы, — Сун Лянь в шоке вытаращила глаза. — Вы могли бы спросить меня, леди Сун Лянь. Вы действительно похожи на нее, и вы даже столь же упрямы, какой, как я помню, была Хуа Мулан. Учитывая вашу скромность, когда вы отдали командование Малекиту у Черепашьих ворот, я бы сказала, что вы также обладаете ее мудростью. Железный Дракон знал ее лучше всех, так что если у вас когда-нибудь появится возможность, спросите об этом Чжао Мина. Что касается Джин Ву… Мяо Ин уже не та, что была раньше. Она не любит говорить о нем, — вмешалась Шэнь Цзу. — Как он умер? От старости? — с любопытством спросил Малекит. Шэнь Цзо покачала головой: — Нет, к сожалению… все не настолько просто. Его убил человек по имени Цзя Сяодан. — Я помню, что уже слышал это имя раньше. Разве Шалакси не говорила что… — Малекит не успел закончить свой вопрос, поскольку его прервала Шэнь Цзу. — Пожалуйста, не говори об этом при них, — быстро заговорила она. Члены семьи Сун были в ужасе от этой информации, поскольку, скорее всего, они никогда раньше об этом не слышали. — Подождите… легендарный повар и герой Цзя Сяодан убил Сон Джин Ву? Почему? — недоверчиво спросила Сун Сюэ. — Я помню, что сказала Шалакси… это было прежнее имя демонического принца Малаксеса. Должно быть, он заслужил вознесение после предательства Катая и каким-то образом стал поваром Слаанеш, — подумал Малекит. Он понимал, почему Шэнь Цзу хотела сохранить всю правду в тайне. Было бы ужасно для общественности, если бы катаянцы узнали, что бывший герой стал принцем демонов и убил Клинок Императора Драконов. — Его обманом заставили это сделать. Все это было ужасной трагедией, и Мяо Ин с тех пор никогда не была столь доверчивой. Пожалуйста, я бы предпочла, чтобы мы оставили эту тему, — вздохнула Шэнь Цзу. Сун Лянь кивнула, прежде чем снова заговорить: — Что ж, интересно, что два дракона думают, что я выгляжу и веду себя как Хуа Мулан. Я всегда считала, что мой отец просто пытался заставить меня стать похожей на нее. — Видишь, Лянь, я все это время была права. Ты даже носила такие же волосы, как она, до того, как мы увидели ее рисунки тушью, — усмехнулся Сон Юн. Ко всеобщему облегчению, настроение быстро улучшилось. — Лянь ненавидит, когда ее сравнивают с ней… Я удивлена, что она рассказала тебе о Хуа Мулан, короле Малекит. Должно быть, ты ей действительно очень нравишься, — улыбнулась Сун Сюэ. — Бабушка! — молодая шугенган смутилась, стараясь не смотреть на Малекита. Сун Юн также улыбнулся Малекиту: — Сун Лянь не переменчива в своих суждениях о других. Я понимаю, почему вы ей нравитесь. Я благодарю вас за спасение моей дочери и за великие дела, которые вы совершили ради драконов, король Малекит. Полагаю, что во всем этом есть урок, который следует извлечь в эти темные времена. Мы не должны судить книгу по ее обложке. Однако должен сказать… я никогда не ожидал, что правитель темных эльфов будет таким вдумчивым, героическим и благородным. Если когда-либо и был правильный способ продемонстрировать искренность ради мира и перемен… вы, безусловно, подали беспрецедентный пример. Люди будут говорить о вас десятилетиями… если не столетиями. Впечатлять политиков — это одно, но даже простые люди, кажется, считают тебя героем после битвы у Черепашьих ворот. — Нелегко будет положить конец рабству, но, по крайней мере, я могу и освобожу рабов-катаян и остановлю набеги черных ковчегов на эту страну. Но сначала мне нужно восстановить порядок в Наггароте, так что может пройти несколько лет, прежде чем вы увидите ощутимые результаты. Я бы попросил вас сохранять терпение и доверять мне. Я освобожу ваших граждан, несмотря ни на что. Очевидно, что многие друхии не согласятся с этим изменением, но я в любом случае планировал убить тех, кто нелоялен ко мне. Это будет хорошим способом выяснить, кто ценит процветание нашего народа больше, чем разбойничий образ жизни, — продолжил Малекит, не признавая своего предполагаемого героизма. — К сожалению, я не могу присоединиться к нему в этом начинании, но я вернусь, чтобы помочь Железному Дракону в Шан-Яне, как только король Малекит покинет Катай. Я с нетерпением жду возможности распространить весть о его деяниях в других провинциях. Мне также очень любопытно посмотреть, как отреагирует Ли Дао. Жаль, что тебе не удалось встретиться с Огненным Драконом, Малекит, — добавила Шэнь Цзу. Король-чародей пожал плечами: — Возможно, в какой-то момент я так и сделаю. Мы оба бессмертны, и у меня есть дела с Хурешем. Сейчас это не приоритет, но, надеюсь, к тому времени Наггарот стабилизируется, и я договорюсь о мире с Ултуаном. — Это, без сомнения, величайший дипломатический прорыв, который когда-либо делал Великий Катай с любыми эльфами. Я бы сказал, что это само по себе стоит многого. Люди не знают многого о темных эльфах и считают их только злыми работорговцами и колдунами. Это во многом будет способствовать более дружественным отношениям с эльфами. Я имею в виду… то, что король темных эльфов лично совершил великие дела от имени Катая, является достаточным доказательством для большинства людей, чтобы поверить в ваши слова. Это также посылает более сильный сигнал о вашей приверженности, чем высшие эльфы, которые только отправляли делегатов, чтобы говорить с нами свысока. Плюс, я не видел шестерых драконов вместе за всю свою жизнь. Мы должны поблагодарить вас за это, и Небесный двор, безусловно, верит в вас после сегодняшнего дня, — уверенно заявил Сон Юн. — Вы стали темой разговоров для всего города… и, возможно, скоро для всего Катая, ваше высочество. Я уверена, что многие уже выразили вам свою благодарность за ваши деяния, но как бабушка я должна лично поблагодарить вас за спасение нашей драгоценной Лянь. Наша маленькая небесная лилия так усердно трудится, чтобы быть похожей на моего покойного мужа, и она моя любимая внучка. Мое сердце замерло, когда я услышала о нападении у Черепашьих ворот. Мы очень боялись за ее жизнь, но я безмерно рада, что она в безопасности и ей разрешили быть с нами на ее день рождения. Я также благодарна, что вы позволили ей сохранить свою честь как надзирателя. Если она верит в вас, то и мы поверим, — Сун Сюэ почтительно склонила голову. Малекит не был уверен, что сказать женщине, и просто кивнул: — Надеюсь, я смогу оправдать ваши ожидания. — Король-чародей, что ты там делаешь? Нам нужно поговорить, — раздался голос Инь-Инь, когда она важно вышла, даже не взглянув на шугэнганов. Все шугенганы поклонились ей и, казалось, немного нервничали из-за того, что Морской Дракон вмешивается в их разговор. Сун Лянь со страхом посмотрела на Инь-Инь, переводя взгляд с нее на Малекита, не уверенная, уместно ли говорить. Она все еще явно беспокоилась об Инь-Инь после встречи ранее в тот день. Шэнь Цзу с любопытством посмотрела на старшую сестру: — О чем это тебе нужно поговорить с Малекитом, сестра? Разве ты уже не провела с ним весь день? Я и не знала, что он тебе на самом деле нравится. — Тц… Король-Чародей пойдет со мной, чтобы положить конец войне с Ниппоном, и сначала нам нужно сделать много логистических приготовлений, — безучастно ответила Инь-Инь. — Вы отправляетесь в Ниппон с Морским Драконом? Это значит, что вы присоединитесь к ней в войне против них? — Сун Сюэ выглядела удивленной. Король-Чародей вздохнул: — Полагаю, что да. Восточным провинциям нужны какие-то ощутимые результаты для улучшения их благосостояния, и это улучшит стабильность на Дальнем Востоке. Люди и эльфы не должны сейчас воевать друг с другом или между собой. В мире есть гораздо более серьезные угрозы, которые набирают силу, и силы Порядка не должны разделяться. Вот почему я больше не буду сражаться с высшими эльфами, и вот почему Катай и Ниппон должны прекратить свою войну. Я не ожидаю, что какие-либо нации или народы будут любить друг друга, но ради общего блага мира это необходимо сделать. Кроме того, мы не сможем безопасно вернуть рабов-катаян из Наггарота, если Ниппон атакует ваши корабли и побережья. — Я согласен с Королем-Чародеем в этом вопросе. С Ниппоном нужно разобраться, прежде чем я смогу оправдать какую-либо амнистию от имени Восточных провинций. Это компромисс и необходимое усилие, если я хочу безопасно переправить наших порабощенных граждан через Дальний Океан из Наггарота. С учетом сказанного, мы не должны затягивать с приготовлениями, — добавила Морской Дракон. — Ты можешь хотя бы подождать несколько минут, Инь-Инь? Мы уедем только завтра, — вздохнула Шэнь Цзу. Затем Морской Дракон взглянул на шугэнганов: — Продолжайте… но, пожалуйста, побыстрее. — Принцесса… как ваша делегация высших эльфов восприняла эту новость? — спросил Сон Юнь у Инь-Инь так уважительно, как только мог. Она покачала головой: — Они, очевидно, не в восторге от этого, и я тоже, честно говоря. Однако таково было желание моей матери… и Король-Чародей, похоже, серьезно настроен заключить с ними мир. Если уж остальная часть королевской семьи верит в него, то я, по крайней мере, обязана дать ему шанс заслужить и мое доверие. — Я бы не возражала, если бы ты убил тех высших эльфов, Малекит. Они были крайне неуважительны к тебе и моей семье. Твоя сдержанность достойна восхищения, и я понимаю, почему они тебе так не нравятся, — покачала головой Шэнь Цзу. — Мой сын Юнь и я присутствовали при Небесном дворе ранее, когда все это произошло. Мы были весьма тронуты речью короля Малекита перед высшими эльфами. Вы предложили им мир, хотя они, вероятно, его не заслуживали. Как бы то ни было, мы понимаем, почему темные эльфы теперь не любят высших эльфов. Они отвернулись от вашего народа и обращались с ними бесчестно, несмотря на их жертвы, чтобы защитить Ултуан. Это было бы эквивалентно тому, как если бы Великий Катай отвернулся от мужчин и женщин, которые защищали Великий Бастион. Я, конечно, не одобряю действия темных эльфов в прошлом, но, возможно, их в каком-то смысле неправильно понимают. Мне никогда не нравились высшие эльфы, но сейчас я определенно не люблю их намного больше. Подумать только, что они могут быть настолько подлыми, чтобы разгневать Светлого Дракона… или обесчестить императрицу. Это непростительно, — вмешалась Сун Сюэ. Инь-Инь нахмурилась: — Они, конечно, заставили меня выглядеть плохо. Этого нельзя отрицать. Однако несправедливо смотреть на этот вопрос так однобоко. Высшие эльфы, конечно, высокомерны, но они не совершали ужасных военных преступлений на протяжении тысячелетий против бесчисленных человеческих народов или Ултуана, как это делали темные эльфы. — Может и нет, но Малекит не похож на других эльфов… асуров или друхиев. Также несправедливо судить его за преступления его народа, и я не потерплю твоего неуважения к нему дальше, Инь-Инь. У него не было причин помогать нам, и все же он это сделал. Я не обещала ему никакой награды, а он никогда ее и не просил. Я не просила его привести меня в Великий Бастион или возглавить оборону Черепашьих Врат. Он решил сделать это ради меня, и он даже приложил все усилия, чтобы защитить тамошних простолюдинов, и чуть не погиб за народ, который, как он считает, его ненавидит. Он спас шугенгана Сун Лянь, когда у него не было тактических причин для этого, и после того, как она плохо его приняла. Это настоящий герой… а не какой-то хвастливый чемпион, которого волнуют только слава и тщеславие. Все, кому когда-либо благоволил Император Драконов, были такими же… людьми, готовыми пожертвовать своей гордостью, репутацией и жизнью ради защиты других. Я не видела никаких высших эльфов, защищающих крестьян в Великом Бастионе. Меня не спасал из Царств Хаоса высший эльф. Я также видела, как Король-Чародей проявлял гораздо больше уважения к нашей культуре и нашему народу, чем любой высший эльф. Я испытываю гораздо больше уважения к тому, кто может преодолеть зло, чтобы поступить правильно, чем к человеку, который всегда был морально праведным. Малекит был совершенно прав в своих словах. Высшие эльфы скорее увидят падение Ултуана, чем признают свои недостатки, — немного агрессивно возразила Шэнь Цзу. Инь-Инь застыла в недоумении от нетипичной вспышки гнева своей младшей сестры. Шэнь Цзу была хорошо известна своей добротой и сочувствием к другим, и видеть, как кто-то с ее характером так честно защищает Короля-чародея, было все еще жутко. Прежде чем ситуация стала напряженнее, Малекит оглядел драконов и шугенганов: — Не стоит судить асуров слишком строго. Те, с кем я говорил при Небесном дворе, были всего лишь озлобленными детьми, которые понятия не имели, что на самом деле произошло и почему все дошло до этого. Их чувства не беспочвенны, но они невежественны и намеренно пренебрегают мной, поскольку их воспитали в вере в то, что я зло и корень всех их проблем. Гораздо легче очернять меня, и я даже не виню их за это, поскольку друхии творят ужасные вещи с асурами. Проблема не в самих асурах, а в порочных заблуждениях, в которые их воспитали верить. Наша древняя эльфийская империя действительно была жемчужиной цивилизации когда-то давно, и многие сегодня все еще гордо цепляются за старые времена… хотя никогда не видели их так, как я. Я не питаю ненависти к простым людям… только к дворянским родам и их закоснелому лицемерию. По крайней мере, асуры, которые пришли сюда, кажутся готовыми делать что-то для улучшения Ултуана. Только недавно я понял, что я бы предпочел править Наггаротом, чем Ултуаном сейчас. Я не хотел, чтобы они выглядели плохо. Они и сами с этим неплохо справляются. Если уж на то пошло, я надеялся, что они поймут, что догматы, которые им внушают с пеленок, не является истиной и непогрешимым абсолютом… и что Ултуан так же несовершенен и угасает, как и Наггарот. Что их лидеры и идеалы так же несовершенны, как и я. Я просто хочу, чтобы эта война закончилась. Я признал свои ошибки, но они все скорее умрут, чем признают свои. Вот почему я их не люблю, даже если понимаю оправданность их негодования. Сун Лянь, казалось, была в восторге от объяснений Малекита и его точки зрения на то, почему он не любит высших эльфов. Сон Юнь покачал головой и вздохнул: — Я знаю, каково это, когда тебя называют недостойным сыном аристократы, которые никогда в жизни не сражались. Ваша точка зрения на высших эльфов кажется мне совершенно логичной. Я еще больше восхищаюсь вами за то, что вы смогли отбросить такую ​​обиду ради высшего блага своего народа и помочь Морскому Дракону. Интересно, смог бы я проявить такую ​​силу и смирение… это и есть истинная гармония, проповедуемая Фэн-Шуй. Это смирение, которое несли мои предки, когда они поднялись над предрассудками и заслужили свое место в Катае. Позор, что так много дворян гордо цепляются за свои фамилии, несмотря на то, что они ничто по сравнению со своими предками, заслужившими эти должности. — Отец… — Сун Лянь посмотрела на Юня с некоторой грустью, она замерла и не знала, что сказать. Было совершенно очевидно, что она не привыкла видеть, как ее отец говорит таким образом или выражает свои чувства подобным образом. Затем он посмотрел на свою дочь и улыбнулся ей: — Ну, по крайней мере, я могу назвать себя гордым отцом». Прежде чем ситуация стала сентиментальной или неловкой, Малекит сменил тему: — Я действительно верю, что многие асуры способны принять мир. Убедить их будет проще, чем убедить друхиев. Король Финубар связан с Азурианом, как и я, и он, несомненно, будет за то, чтобы я отказался от своих притязаний на трон Феникса и положил конец нашей пятитысячелетней войне. Если я также освобожу их порабощенных людей, я, вероятно, смогу завоевать достаточно доверия большинства Двора Феникса, чтобы заключить мир. Даже в худшем случае я не ожидаю, что весь Ултуан вступит в войну… всего лишь несколько гордых принцев с манией величия и желанием умереть. Мне определенно придется убить некоторых из них, как Короля Теней. — Независимо от того, что произойдет, вы более чем заслужили сочувствие и поддержку Великого Катая. Я знаю, что Нефритовый Дракон не желает, чтобы мы были вовлечены, но мы с радостью ответим на ваш зов, если вам когда-нибудь понадобится наша помощь, — добавила Сун Сюэ. — Нам действительно пора уходить, Король-Чародей. Попрощайся, чтобы мы могли навестить твою знакомую… — Инь-Инь закатила глаза, пытаясь положить конец разговору. — Инь-Инь, перестань их торопить! Это невероятно грубо, сестра! — фыркнулв Шэнь Цзу. Не прошло и мгновения после того, как она закончила фразу, как из ниоткуда появилась высокая светловолосая фигура. Малекит сразу узнал в ней каледорского принца Имрика. — А он откуда тут взялся? — подумал Малекит, озадаченный внезапным появлением высшего эльфа. — Теперь вы понимаете, почему я пыталась ускорить события? Я надеялась избежать еще одного публичного инцидента, — вздохнула Инь-Инь. Шэнь Цзу бросила на Имрика презрительный взгляд и фактически не дала ему приблизиться к Малекиту. — Меня удивляет, что ты выступаешь в нашу защиту перед этими людьми, Король-Чародей. Между этим и сообщением принцессы Сарии о твоем странно сочувственном поведении, возможно, ты действительно изменился. Ты действительно веришь, что может быть мир? — Имрик говорил на эльтарине. Шугенганы все выглядели напуганными прибытием Имрика и еще более сбитыми с толку, поскольку он говорил на эльфийском. Никто из них, казалось, не понимал его, но это неудивительно, поскольку люди очень редко способны были выучить какой-либо эльфийский язык. Шэнь Цзу и Инь-Инь оба знал Элтарин, и молча наблюдали за Малекитом, ожидая, как он отреагирует на слова другого эльфа. — И давно это ты за мной наблюдаешь? — спокойно спросил Малекит. — С тех пор, как ты произнес эту речь перед всеми людьми. Она была на удивление скромной… для Короля-Чародея, — просто ответил Имрик. Малекит тяжело вздохнул, прежде чем снова заговорить: — Тебе что-то нужно, принц Имрик? — Ты помнишь мое имя? Я очень польщен тем, что меня лично знает Король-Чародей, — светловолосый эльф наклонил голову и немного паясничал. — Ты, очевидно, лидер асуров здесь и единственный, у кого есть здравый смысл и рациональность. Почему бы мне этого не помнить? Если с кем-то из твоих людей и стоит говорить, так это с тобой, — фыркнул Малекит. — Ты действительно собираешься убить кого-то из друхиев, кто отказывается от мира? — Имрик решил сменить тему и прекратить шутить. Король-чародей кивнул: — Да… и любого асура тоже, советую не забывать об этом. Я бы предпочел не убивать вообще, так как это нехорошо для мира, но я не настолько глуп, чтобы верить, что каждый в Ултуане и Наггароте может проглотить свою гордость ради большего блага эльфийского народа. Их восприятие этого предложения во многом зависит от того, как вы его им преподнесете. Азуриан потребовал положить конец войне тем или иным способом. Он не будет возражать, если я убью вас всех, но это будет колоссальной тратой эльфийских жизней. Мир — лучший вариант… и, безусловно, тот, который он и я предпочли бы. — Я думал о том, как ты говорил об Аэнарионе и о том, как лицемерно дворянство Ултуана в своем почитании его. Честно говоря… я полностью согласен с тобой в этом. Принца Тириона и принца Теклиса почитают… и до недавнего времени я слепо верил слишком многому. Выслушав тебя и мысли моих спутников, я понял, что, возможно, я недооценил близнецов. Двор часто плохо говорит о них за их спиной, и после твоей предполагаемой смерти их не допускают в определенные внутренние круги. Принцесса Сария сказала мне об этом, поскольку ее кузина Элдира — оруженосец принца Тириона. Наэсала также является ученицей принца Теклиса. Люди уважают его за то, что он «убил» тебя и был величайшим магом нашей эпохи, но многие считают, что он сумасшедший и что его слабость — результат Проклятия Кхейна. Они также считают, что он слишком радикален в своих идеях. Плюс, я понятия не имел, что асуры до Раскола осуждали их предка Морелиона. Обычно я бы в это не поверил, но, услышав, как ты сравниваешь себя с принцем Тирионом и говоришь с уважением о других наследниках Аэнариона, я изменил свое мнение, — Имрик кивнул головой. — Я тоже этого не знал, пока мне не рассказала дочь Морелиона Марувиэль. Она стала королевой Лорелорна после изгнания из Двора Вечной Королевы. Она сказала, что ее отец уважал меня за то, что я сражался вместе с Аэнарионом во время войны, и считал, что мне следует унаследовать Нагарит из-за этого. Морелион поклялся защищать Иврайну, но в конце концов двор выставил его, и он женился на какой-то провинциальной принцессе в Котике. Насколько я понимаю, именно там Тирион и Теклис вышли из безвестности. Моя мать убедила меня, что Морелион и Иврайна ненавидят меня… но иногда я задаюсь вопросом, неужели они когда-либо действительно ненавидели? Я никогда не разговаривал с ними по-настоящему, и Марувиэль определенно не ненавидела меня. Я причина, по которой она стала королевой Тор Литанеля и Эониров. Ты это знал? Наверное, поэтому Эониры не так враждебны к друкаям, как другие эльфы, — пожав плечами ответил Малекит. — Смелое заявление, но оно кажется достаточно правдоподобным. Благородный статус и семья принца Тириона и Теклиса ныне в почете из-за того, как их отец перековал Драконьи Доспехи Аэнариона, и за их роль в победе над тобой двести лет назад. Поскольку ты, похоже, готов поделиться своими знаниями об эльфах древних времен, знал ли вы также моего предка, Каледора Укротителя Драконов? Мне всегда было интересно узнать о его отношениях с Аэнарионом… — Имрик сухо ответил. — Этот меч, Авануир, был подарком моему отцу от Каледора Укротителя Драконов. Аэнарион отдал его мне, потому что это магический меч, а у него уже был Вдоводел. Я не очень хорошо знал Каледора, но он, без сомнения, был величайшим эльфийским магом из когда-либо живших. Когда я был мальчиком, мой отец хотел, чтобы именно он обучал меня магии, поскольку у меня был к этому большой дар, но моя мать отказалась и считала, что только она должна меня обучать. Я всегда задавался вопросом, чему он мог бы меня научить. Аэнарион, безусловно, высоко ценил его даже после их конфликта, и все в этом мире должны быть благодарны ему за то, что он создал Вихрь. Моя ненависть к асурам на него никогда не распространялась… Каледор — бескорыстный герой, и он был лучшим другом моего отца. Если ты его наследник, то ты, безусловно, достоин некоторого признания, — Малекит указал на Авануир, отвечая на вопрос Имрика. — Если ты действительно так считаешь, то зачем ты расколол Ултуан? — спросил Имрик с искренним любопытством. Малекит покачал головой: — Я конечно мог бы винить в этом свою мать, но, по правде говоря, это было второе самое глупое решение, которое я когда-либо принимал. Полагаю, после того, как меня заключили в Доспехи Полуночи, я начал принимать одно безмозглое и импульсивное решение за другим… Поверь мне, я, конечно, сожалею об этом. Тиранок и Нагарит были опустошены этим заклинанием. Больше всего от него пострадал мой народ, а мне пришлось жить в бесплодной тундре, где не было ничего, кроме снега и дикарей Хаоса… — Второе самое глупое решение? Первое — шагнуть в Пламя Королей или осквернение драконьих яиц Каледора? — грубо спросил Имрик. Король-Чародей покачал головой: — Нет… — Тогда какое же решение было самым худшим из принятых тобой? — спросил каледорец. — Покинуть колонии и убить Бел’Шанаара… мне следовало бы просто уйти в закат. Это была бы гораздо лучшая жизнь, чем быть королем, — просто заявил Малекит. Наступило короткое молчание, пока Имрик размышлял и анализировал слова Малекита. Прежде чем кто-либо успел сказать еще слово, Инь-Инь заговорила на элтарине: — Король-чародей и я собираемся увидеть эту пленницу-колдунью. Все было бы намного проще, если бы ты пошел с нами и успокоил своих людей. Имрик неуверенно посмотрел на Инь-Инь: — Ты позволяешь ему освободить ее? Даже если ты доверяешь ему, этой ведьме доверять нельзя вообще. Она слишком опасна, чтобы ее отпускать. — Король-Чародей хочет увидеть, верна ли она ему или его матери… Я просто буду наблюдать, не выдавая своего присутствия. Ты тоже можешь понаблюдать, и я была бы признательна, если бы ты приказали своим асурам впустить Короля-Чародея в посольство, — объяснила Инь-Инь. Затем Каледорец посмотрел на Малекита: — Хм… полагаю, я могу это организовать… Ты возражаешь против моего надзора, Король-Чародей? — Если хочешь, можешь смотреть… если духу хватит конечно. Просто держись подальше и молчи, когда я с ней разговариваю. Она с большей вероятностью заговорит, если будет уверена, что я один, — пожал плечами Малекит. — Ну, не будем больше терять времени. Следуй за нами, король Малекит, — махнул рукой Инь-Инь, прежде чем уйти. Когда он последовал за ней, Шэнь Цзу заговорила: — Увидимся позже, Малекит. Будь осторожен. — Для меня было честью познакомиться с вами, король Малекит, — крикнул Сун Юн. Король-чародей быстро оглянулся и помахал им рукой: — Простите за наш уход, но у Морского Дракона и у меня есть важное дело. Мы поговорим еще раз перед уходом, если у меня будет время. Сун Лянь обеспокоенно посмотрела на Шэнь Цзу, когда она вежливо обратилась к Дракону Света: — Куда они идут? Что сказал тот другой эльф, принцесса? — Они собираются разобраться с пленной колдуньей, которую захватила моя сестра. Я бы последовала за ними, но Инь-Инь, вероятно, не захочет, чтобы я устраивала сцену. Полагаю, я воспользуюсь этим временем, чтобы подготовить подарок Малекиту. Все драконы хотят преподнести ему что-нибудь в благодарность, хотя он и не хотел ничего, — вздохнула Шэнь цзу. — Его подарок? Вы имеете в виду его день рождения? — удивлённо спросила Сун Лянь. Шэнь Цзу посмотрел на нее с недоумением: — Его… день рождения? Ты знаешь, когда у него день рождения? Сун Лянь немного нервно отвернулась, так как сразу вспомнила, что Малекит не хотел, чтобы она об этом упоминала. Она неохотно ответила: — У короля Малекита сегодня день рождения, как и у меня. Те высшие эльфы, которые следовали за нами полдня, догадались об этом. — Почему он ничего не сказал?! Мне нужно рассказать всем остальным прямо сейчас! — воскликнула Шэнь Цзу, прежде чем уйти. После того, как она ушла, Сун Сюэ посмотрела на внучку и улыбнулась: — Знаешь… если посмотреть на него вблизи, то можно понять, что царь Малекит довольно красив, не правда ли? Очень высокий и мужественный… и у него были самые красивые нефритовые глаза и фарфоровая кожа. — Бабушка! Пожалуйста, перестань говорить такие вещи! — Сун Лянь смущенно отвернулась. Юн кивнул: — И безупречные черные волосы… как у настоящего китайца. Неудивительно, что наша Лянь так влюблена в него. — Отец! И ты тоже! — женщина смущенно закрыла лицо руками. Ее отец и бабушка коротко рассмеялись, прежде чем последняя заговорила снова: — Возможно, тебе стоит сделать подарок королю Малекиту, Лянь. Совместный день рождения — это нечто особенное. — Это не так… и, кроме того, он бессмертен, а я нет. Даже если бы это было возможно, я определенно не достойна короля, — нахмурилась шугэнган. Затем бабушка погладила ее по голове: — Ну, это не значит, что ты не можешь купить своему новому другу хороший прощальный подарок. — Ну, ты не молодеешь, Лянь. Тебе определенно стоит жениться до того, как тебе стукнет 80, иначе так и останешься одинокой старой девой, — усмехнулся Юн.

***

Дорога до посольства и внезапный отход от остальных были невероятно напряженными и неловкими, поскольку Малекит, Инь-Инь и Имрик — все трое — шли в абсолютном молчании в течение следующих пятнадцати минут. Несмотря на то, что теперь ему пришлось мириться с Имриком, Малекит стремился как можно скорее разобраться с Мейлин. Если он хотел хоть как-то поспать сегодня ночью, ему нужно было решить эту проблему немедленно. Ему не нравилась идея, что Имрику позволят наблюдать, но в основном потому, что он не знал, что Мейлин могла бы сказать ему наедине. К счастью, у него уже была подготовлена ​​контрмера. Плюс, он мог воспользоваться возможностью, чтобы продемонстрировать Имрику и Инь-Инь, как он планирует обеспечить лояльность друхиев. Он бы показался более честным, если бы позволил им наблюдать, как он манипулирует другим темным эльфом. Пройдя по верхним улицам, трое прибыли к зданию, которое можно было бы назвать только военным комплексом или зданием посольства. К абсолютному раздражению Малекита, там было значительное количество асуров, и, вероятно, именно там находилась большая часть их сил, пока они находились в городе. Однако, он казался странно более пустым, чем он ожидал, с только низкоранговыми охранниками асуров и несколькими катайцами, которые не участвовали в новогоднем празднике. Асурские копейщики бросили на Инь-Инь почти небрежный взгляд, словно ее прибытие ничего для них не значило. Они тут же помрачнели и в их глазах появился ужас, когда увидели, как Малекит идет за ней с Имриком позади, на расстоянии длины тела. Очевидно, они даже не осмелились заговорить с ним или остановить троих, чтобы они не вошли. Имрик заговорил прежде, чем охранники могли получить сердечный приступ: — Расслабьтесь… Король-Чародей пришел, чтобы увидеть заключенную под моим надзором. Заявление Имрика вообще ни капли не расслабило охранников, поскольку они замерли, как статуи, и только глазами следили за проходящей троицей. Пройдя полдюжины из них, Малекит ненадолго остановился и пристально посмотрел на одного стражника. Он узнал в нем одного из стражников принцессы Сарии, который следовал за ним ранее. Копейщик асур выглядел молодым… вероятно, ему было меньше века, и он явно был частью какого-то ополчения Тора. На его доспехах из итильмарила был соответствующий гребень, что почти подтверждало это. Высший эльф немедленно замер, встретившись взглядом с Малекитом без шлема. Инь-Инь и Имрик быстро остановились и обернулись в замешательстве, когда Малекит уставился на молодого воина. — Ты был одним из тех асуров, которые следовали за мной сегодня утром. Где остальная часть твоей маленькой группы? — спокойно спросил Малекит копейщика. Асур, что неудивительно, не ответил, он побледнел еще сильнее и сжал свое копье еще крепче. Он сжимал его так сильно, что его рука заметно начала дрожать. Эльф не смел пошевелить и мускулом, явно боясь, что Малекит может убить его. Он точно все еще помнил, как Малекит душил принцессу Сарию ранее. — Что ты делаешь, король Малекит? Я привела тебя сюда не для того, чтобы пугать высших эльфов, — вздохнула Инь-Инь. — Тебе интересно, куда отправилась группа принцессы Сарии и что они нам о тебе рассказали? — вмешался Имрик, подходя немного ближе. Малекит взглянул на принца-дракона и кивнул: — Да… что именно она тебе сказала? — Всякие странные вещи… все много сплетничают об этом. Самой Сарии здесь нет. Я думаю, она с большинством остальных, наблюдающих за парадом. Я отделился от них, чтобы поговорить с тобой и Морским Драконом после твоей речи, — ответил Имрик. — У меня есть просьба, принц Имрик, — медленно начал Малекит. Светловолосый эльф склонил голову набок: — Просьба? Или требование? — Просьба… Я не ожидаю, что ты ее выполнишь, но я подумал, что могу попросить. Я хотел бы поговорить с Минаитниром, твоим драконом, в какой-то момент после того, как мы доберемся до Хайчая. Я хотел бы узнать что-то, на что он может дать ответ, — продолжил Малекит. — Как любопытно… Я на самом деле упомянул ему о твоем прибытии и действиях здесь, и он что-то сказал о желании поговорить с тобой. Возможно, я подумаю над этим… только потому, что это была его просьба, — Имрик скрестил руки. Король-Чародей кивнул: — Спасибо. Мы сможем устроить это после того, как я освобожу ваших моряков из Изумрудной Пасти. Все асуры в пределах слышимости, включая самого Имрика, недоверчиво дернули головами, услышав, как Малекит поблагодарил Имрика. Драконий принц на мгновение заморгал, не веря своим глазам, он был, казалось, ошеломлен сверхъестественным событием, которое только что произошло. — Ты только что поблагодарил меня?! — наконец вырвалось у Имрика, и его надменный тон стал немного истеричным. Малекит не потрудился ответить на его недоумение и снова пошел за Инь-Инь: — Сколько еще нам идти до колдуньи? — Она внизу, в специальной камере, под усиленным надзором. Недалеко, — ответила Инь-Инь. — Вы не находите это таким же странным, как я, принцесса Инь-Инь?! — воскликнул Имрик. Она посмотрела на светловолосого эльфа и кивнула: — Смирение и благодарность от любого эльфа — редкое зрелище. Он мне не нравится, но с тех пор, как я его встретила, он был очень разумен. Моя мать не переменчива в своих предпочтениях по отношению к другим… если она доверяет ему, то я обязана, по крайней мере, быть любезной с Королем-Чародеем. К счастью, он оказался не таким уж ужасным, как я ожидала. Драконий принц поджал губы, прежде чем замолчать, и последовал за остальными к камере Мэйлин. Драконий принц начал размышлять о поведении Малекита и пугающем влиянии, которое он, казалось, оказывал на Инь-Инь, которая только что этим днем ​​хотела убить Короля-Чародея. — Сария была права… Король-Чародей сейчас гораздо опаснее, чем когда-либо прежде. Он помнит имена и лица людей, кем бы они ни были, и, кажется, гораздо более искусен в политике и ораторском искусстве, чем кто-либо в Ултуане мог бы желать. Обычный асур подчинился бы его воле, если бы находился рядом с ним достаточно долго. Кажется, даже я не застрахован от его влияния. Я никогда бы не подумал, что смогу вести вежливую беседу с Малекитом. Кажется странным, что он даже позволяет мне смотреть, как он допрашивает эту колдунью. Он либо мастер манипуляций, либо он искренен. В любом случае он, безусловно, снискал бы расположение простолюдинов Ултуана. Если люди поймут, что у него есть благословение Азуриана, и он что освобождает рабов асуров… тогда они, возможно, действительно начнут поддерживать его дело. Мои собственные люди, безусловно, разочарованы некомпетентностью Двора Феникса и разрывом между внутренним и внешним Ултуаном. Они устали от этой войны с друхиями и, несомненно, были бы рады идее прочного мира. Действительно ли это воля богов? Хотят ли Ваул или Азуриан, чтобы мы его поддержали? Стража феникса, безусловно, подчинится любому, кто может владеть Пламенем Азуриана, и он, вероятно, сможет приказать им обратиться против нас. Плюс, если заявление Сарии о том, что он призвал Кхейна, было правдой, друхии, вероятно, подумают, что он полубог. Очевидно, что он хочет объединить эльфов, но серьезно ли он собирается отказаться от своих притязаний на Трон Феникса? Зачем делать это сейчас, когда у него на самом деле есть неопровержимые притязания? Все это не имеет смысла… Хотя я не могу отрицать, что драконы его явно уважают. Он даже хочет поговорить с Минаитниром… но зачем? — серьезно подумал Имрик. Приблизившись к камере Мейлин, Инь-Инь вручил Малекиту ключ и указал вперед: — Она там. Давай. Мы будем в комнате наблюдения справа. Сомнительно, что она знает об этом. — Неважно, что вы там увидите или что там произойдет… не вмешивайтесь. Поняли? Если вы испортите мне все дело, я больше никогда вам не доверюсь, — мрачно заявил Малекит, прежде чем взглянуть на Имрика. Инь-Инь выглядела шокированной внезапным изменением настроения Малекита, поскольку большую часть дня он был расслаблен и в основном мил. Его злобный тон, казалось, возник из ниоткуда, и это заставило Морского Дракона и Имрика с беспокойством на него посмотреть. Обычно она сказала бы что-нибудь в ответ на его грубый тон, но Морской Дракон могла сказать, что Малекит сейчас вообще не шутил. Он рассказал ей сегодня много о своих планах. Ей просто придется довериться ему… что бы он ни собирался сделать. Прежде чем Имрик успел что-либо сказать, Малекит посмотрел на него: — Кроме того, помни, что я мог бы легко вытащить ее отсюда силой, если бы захотел, и я разрешаю тебе это наблюдать. Помни об этом, прежде чем начнешь делать поспешные выводы о том, что ты увидишь. Не принимай то, что я собираюсь с ней сделать, за знак будущего предательства. Я бы сделал это без вас обоих, если бы хотел манипулировать тобой. Не показывайся… даже после того, как я закончу. Это будет неприятным зрелищем… и это, безусловно, расстроит тебя. Мне нужно заставить ее быть преданной. — Я… понимаю, — кивнул Имрик с горьким согласием. И он, и Инь-Инь с нетерпением ждали, что именно Малекит собирается там сделать. Малекит подождал минуту, пока они не займут свои места, прежде чем снова двинуться. Он медленно приблизился к сверхтолстой двери в камеру Мэйлин и приготовился к жестокому поступку, который собирался совершить. Открыв ее, он увидел, что комната была совершенно темной, без окон, и выглядела так, будто у нее были каменные стены с четырех сторон с отражающими поверхностями. Он нашел это странным, но, по-видимому, Инь-Инь и Имрик могли видеть сквозь стену справа от него. Малекит быстро заметил магические чары по всей камере, и в ее центре он увидел Мэйлин, прикованную за запястья и лодыжки, когда она лежала на земле спиной к двери. Цепи также были зачарованы и, казалось, ослабляли способность фокусировать магию. Мэйлин выглядела сильно избитой и в синяках… несомненно, из-за ее непристойного поведения при Небесном дворе и собственных разочарований Инь-Инь ранее. Ее скудный наряд не выглядел слишком рваным или поврежденным, но он был явно грязным и покрыт пятнами крови. Мэйлин даже не потрудилась повернуться лицом к двери, апатично уставившись в стену, словно ожидая, что ее гость — кто-то, кого она не хочет видеть. Затем Малекит закрыл за собой дверь, оставив комнату в полной темноте. Колдунья в замешательстве оглянулась, прежде чем увидела, как Малекит магическим образом освещает комнату мягким фиолетовым сиянием. Ее глаза, казалось, впитали этот свет, поскольку их фиолетовое сияние отражало комнату и расширилось при виде прибытия Малекита. Большинство высших волшебниц имели фиолетовые или розовые глаза из-за их чрезмерного использования Дхара. Единственными заметными исключениями были Морати и Малекит. У Мэйлин были длинные и красивые черные волосы, как у большинства колдуний друхии, с косой челкой и шипастым головным убором на макушке. Кожа эльфийки была фарфоровой и нетронутой, даже несмотря на грязь, синяки и засохшую кровь, покрывавшую ее. Ее лицо было угловатым, но очень женственным и соблазнительным. Она, без сомнения, была истинной красавицей друкаев, и даже Малекит счел ее симпатичной после более близкого осмотра. Ее наряд состоял из бронированного бюстгальтера, красивой юбки сзади, которая прикрывала ее ноги сзади, пояса-повязки, бронированных сапог до колен и соответствующих бронированных перчаток. Это оставляло ее живот и передние верхние части ног открытыми и определенно было непрактичным в бою. Ее наряд был окрашен в черный и фиолетовый цвета, как у большинства волшебниц, но у нее также были отделки из золота и темный амулет, символизирующие ее ранг и статус в монастыре как верховной волшебницы. — Ваше высочество, какое облегчение снова вас видеть… Вы здесь, чтобы вытащить меня из этого места? — отчаянно спросила Мейлин. Король-Чародей кивнул: — Да, но сначала я хочу поговорить с тобой. Есть много вещей, которые я хочу знать, но о которых я, очевидно, не могу спросить перед всем Небесным двором и асурами». Мэйлин на мгновение отвела взгляд, когда ее глаза переместились влево, туда, где была фальшивая стена. Сначала Малекит подумал, что она знает об этом, но затем она начала оглядывать комнату: — Если вы здесь, то вас, вероятно, впустили внутрь. Я с радостью отвечу на ваши вопросы, сир, но я не доверяю этой комнате. Неразумно говорить о конфиденциальной информации, пока мы не выберемся отсюда. Что вообще происходит сейчас? Затем Малекит опустился на колени перед волшебницей, которая теперь сидела, и схватил ее за затылок. Мэйлин, казалось, была напугана этим, поскольку она, вероятно, не ожидала, что Король-Чародей на самом деле коснется ее или окажется так близко. Среди друхиев прикосновение к кому-либо считалось либо интимным, либо опасным, и Мейлин тут же застыла в неуверенности, когда рука Малекита озарилась магией. Она быстро поняла, что это было… он создавал духовную связь, чтобы они могли общаться телепатически. Было сомнительно, что Имрик или даже Инь-Инь знали об этом, поскольку ни один из них не имел существенных знаний об этом конкретном заклинании или истинном Дхаре в целом. Только высшие члены Темного монастыря и сам Малекит знали эту способность, поскольку она была гораздо более тонкой и неизвестной, чем обычная телепатия. При обычных обстоятельствах требовалось гораздо больше времени, чтобы произнести это заклинание, но Малекит приобрел гораздо большее понимание связей разума после того, как испытал его с Оксиотлем. Плюс, это позволило бы ему легко обойти ее магическую защиту, когда придет время. Это также подвергло бы его риску, но он очень сомневался, что Мейлин Мрачный Шепот была хоть сколько-нибудь близка к нему по магическим способностям. — Теперь ты чувствуешь себя более уверенно, разговаривая со мной? — телепатически спросил Малекит. Внешне он не говорил и выглядел так, будто осматривал травмы Мэйлин. — Да, сир… так что же происходит сейчас? Я думаю об этом безостановочно с тех пор, как вы появились там. Вы спасли какую-то катайскую принцессу и привезли ее сюда? Зачем? — спросила Мэйлин психически. Затем Малекит громко заговорил: — Мы одни, Мейлин Мрачный Шепот, но нам следует говорить тише, чтобы быть в безопасности. Я развею твои опасения, прежде чем начну задавать свои собственные вопросы. Ты, несомненно, сбита с толку тем, почему я помог Катаю и почему я заключаю мир с асуром. Я объясню это вкратце. Он тут же снова заговорил с ней мысленно, садясь напротив Мейлин: — За нами наблюдают. Стена слева от тебя и справа от меня прозрачная. Сохраняй спокойствие и просто слушай меня. Мейлин никак не отреагировала на эту информацию, лишь кивнула Малекиту и, по-видимому, согласилась со всеми его планами: — Я готова выслушать все, что вы мне скажете… — Кто наблюдает за нами, Ваше Высочество? — мысленно спросила она. — Принцесса Инь-Инь и принц Имрик. Не оглядывайся по сторонам и веди себя естественно, — телепатически ответил он. — После Равнины Финувал принц Теклис применил на мне Пламя Азуриана, и я горел заживо. Когда-то это было моей величайшей слабостью. Чтобы спастись от них, я бросился через портал в Царства Хаоса. Но это не потушило пламя… Я умер и вернулся к жизни. После смерти я поговорил с Азурианом. Он дал мне задание — забрать мой потерянный меч Авануир у демона по имени Шалакси во Дворце Слаанеш. Там я встретил принцессу Светлых Драконов Шэнь Цзу, и она помогла мне сбежать после того, как я освободил ее и несколько более могущественных демонов. По пути хранитель тайн Н’Кари украл мою корону за пределами крепости Маршер, и я понял, что моя плоть восстановилась, а волосы вернулись. Похоже, я исцелился от пламени, и теперь огнеупорен. Однако я не получил над ним контроля, пока не преуспел в своей миссии. Азуриан обещал мне свое истинное благословение, если я преуспею… и я преуспел. К сожалению, это также привело к достаточно длинной череде странных событий, и теперь я связан с этими людьми и их лидерами, — начал Малекит с краткого резюме. — Так вот почему вы не обгорели и можете владеть Пламенем Азуриана? Не могу поверить, что вы побывали во Дворце Слаанеш… каково это было?! — завороженно спросила она. Малекит опустил взгляд: — Омерзительно… Изобретательный садизм демонов заставляет мучителей-друхиев выглядеть по сравнению с ними менестрелями Авелорна. — Вы видели самого Слаанеш? — Мэйлин наклонилась. Король-Чародей отвел взгляд влево и вздохнул: — Да… к сожалению. — И?! Как выглядел Слаанеш? Вы говорили с ним? — с тревогой спросила она. — Любой, кто поклоняется этой твари, заслуживает ужасной смерти. Он обладает божественным очарованием, чтобы развращать сердца смертных. Даже я не был застрахован от этого, а я сопротивлялся всем возможным искушениям на своем пути туда. У меня нет слов, чтобы описать его. Слаанеш был одновременно самым прекрасным и ужасным существом, которое я когда-либо видел, и я никогда не чувствовал себя более бессильным, чем в его присутствии. Если бы не ярость Кхейна и милость Азуриана, я был бы порабощен этой тварью. Мое путешествие в царствах хаоса научило меня чему-то очень важному… этот мир не сможет победить хаос, если он разделен, — вот и все, что он сказал в ответ. — Как именно вы избежали этого? Азуриан спас вас? — громко спросила Мэйлин, явно завороженная тем, что таинственный эльфийский бог-творец и вождь Кадай действительно что-то сделает. — Пламя Азуриана опалило Слаанеш, хотя даже сила Азуриана не могла убить его. Единственным хорошим результатом этой встречи было то, что я освободил душу Аэнариона от Слаанеш. Я думаю, это главная причина, по которой создатель послал меня, а не только для того, чтобы проверить мою ценность как его чемпиона, — устно ответил Малекит. Мейлин помолчала немного, прежде чем снова заговорить вслух: — Я слышала, что принцесса драконов Катая упоминала, что вы призвали Кхейна в какой-то битве до того, как прибыли сюда… это тоже правда? — Я подключился к геомантической паутине и вызвал Аватара Кхейна силой собственной крови. Это чуть не убило меня. Но чисто технически это правда, — ответил Малекит психически. — Это… потрясающе! К-как вы смог сделать что-то настолько невероятное?! Если у вас есть благословение Азуриана и Кхейна, вам просто суждено стать Королем-Фениксом! Что это, как не божий промысел?! — мысленно воскликнула она. Затем он ответил вслух, игнорируя ее восхищение: — Я не очень хорошо помню, что там произошло… но они сказали, что я убил половину армии Хаоса. Я чуть не умер и умер бы, если бы не Мяо Ин, дракон бури, которая исцелила меня после своего прибытия. — Понятно… но это все равно не имеет особого смысла. Зачем вам сражаться с армией хаоса ради этих жалких людишек? — Мэйлин покачала головой. — Армия северян состояла из курганов, хунгов и воинов Хаоса. Это было не обычное вторжение северян. В ней также были Дави Жжарр, и они сказали, что направляются в Наггарот через Ледник Айронфрост. Победа над этой армией была в основном прагматичным решением в то время, чтобы разобраться с ними здесь, поскольку Великий Бастион гораздо более защищен, чем Северные Сторожевые Башни. Мне в любом случае пришлось бы столкнуться с ними в какой-то момент. Демон, возглавляющий их армию, также был Владыкой Перемен, преследующим меня лично. Я вообще не ожидал, что эти люди проникнутся ко мне симпатией, но теперь они думают, что я полубог и спаситель… — Малекит покачал головой. Колдунья нахмурилась и медленно ответила: — А почему именно вы освобождаете их рабов или отпускаете флот Эйслинна? Вас заставили это сделать? Это была какая-то сделка, на которую вам пришлось пойти? — Это было мое решение… они не могут заставить меня что-либо сделать. Нам нужно заключить мир с людьми и асурами, потому что хаос собирает воинство апокалипсиса. Боги хаоса выбрали нового Всеизбранного. Наступает Конец Времен, и Наггарот слишком разобщен, чтобы пережить его прямо сейчас. Ултуан не стоит всех погибших друкаев. Наггарот вместе с Кислевом и Катаем находятся на границе пустошей хаоса. Мы не можем игнорировать эту угрозу или саботировать других ради бессмысленной выгоды. Мы должны внести свой вклад в защиту этого мира, — ответил он громко. Мэйлин вздохнула: — Полагаю, я понимаю вашу логику. Темный монастырь тоже заметил странную активность, исходящую с севера Гронда. — Я поняла… так мы просто откладываем войну, пока вы не восстановите Наггарот и мы не победим армии Хаоса? Это имеет смысл… и манипулирование этими катайцами на нашей стороне поможет обеспечить соблюдение мирного договора? Тогда мы сможем прикончить асуров позже. Я правильно уловила суть? — телепатически заметила колдунья. — Ну… в целом… можно и так сказать… — мысленно солгал он ей. — Теперь, когда ты достаточно хорошо понимаешь ситуацию, мне нужно задать тебе несколько вопросов о том, что происходит в Дальнем Океане и в Наггароте, — сменил тему Малекит. Мейлин кивнула головой: — Спрашивайте, Ваше Высочество. Я расскажу вам все, что смогу. — Я обязательно солгу во весь голос нашим зрителям, — добавила она. — Сколько здесь черных ковчегов и чем они сейчас занимаются? — начал Малекит. — Насколько мне известно, их всего два: «Изумрудная пасть» и «Благословенный ужас». Мы грабили города в поисках рабов, а недалеко от восточного Ниппона на нас напал флот морского лорда Эйслинна, и мы разделили трусливый флот асуров пополам. Мы захватили около трети их флота, а остальные бежали в Катай, — ответила она вслух. — В настоящее время в Дальнем Океане находятся четыре черных ковчега. «Благословенный Ужас», «Изумрудная Пасть», «Храм Злобы» и «Предвестник Боли». «Изумрудная Пасть» и «Благословенный Ужас» в настоящее время находятся в союзе Каронд Кар, а два других находятся в союзе друг с другом в альянсе Клар Каронд, — мысленно продолжила она. — Почему вы разделились? — спросил Малекит вслух. — А кто командует остальными ковчегами и где они все находятся? — добавил он к их второстепенному мысленному разговору. Мейлин замолчала и на мгновение отвела взгляд. — Дуриат Хелбейн и Мортарор Жестокий командуют другими ковчегами. Адмирал Локхир в настоящее время находится у западного побережья Ниппона. Его флот отделился от Изумрудной Пасти около Мидзусимы в Северном Ниппоне, чтобы атаковать и захватить Храм Злобы, который сражался с ниппонским флотом в течение нескольких месяцев. Он послал Повелителя Зверей Ракарта с нашим флотом преследовать Эйслинна, поскольку наши рабские палубы не были полны ниппонцев. Предвестник Боли был последним в Элитисе, но наши шпионы сообщили, что он движется на север… вероятно, чтобы помочь адмиралу Дуриату. Адмирал Локхир надеялся захватить Храм Злобы до прибытия Предвестника Боли, чтобы он мог захватить их обоих… — Мэйлин ответила телепатически. — Флот адмирала Локхира отправился атаковать ниппонский флот, и его колдуньи передали нам сообщение, чтобы мы продолжали преследовать флот Эйслинна. Он сказал, что догонит нас, — солгала Мэйлин вслух после короткого молчания. — Ракарт в Изумрудной Пасти? — спросил Малекит телепатически. — Он там, сир… и с ним также ваша драконица Серафон. Я расскажу вам подробности позже, — ответила Мэйлин. — После того, как мы получим Изумрудную пасть, нам нужно будет перегруппироваться с Благословенным Ужасом до того, как эти два флота доберутся до него, — ответил Малекит по их ментальной связи. — Следующий вопрос… что сейчас делает моя мать в Наггароте? Каково состояние Наггаронда и какие фракции сейчас у власти? — Малекит продолжил разговор. — Первая Колдунья сосредоточила большую часть своих усилий на ваших поисках. Она даже убедила варварские племена Хунг и Аголов помочь ее темным всадникам в поисках. Что касается стабильности Наггарота, он по-прежнему в основном объединен. Культ Кхейна, Темный монастырь и Черный совет по-прежнему контролируют большие города и простолюдинов. Наггаронд стал относительно стабилен с тех пор, как лорд-регент Куран Темная рука начал казнить повелителей ужаса. Он преданно защищал ваш трон в ваше отсутствие и даже не дал Первой Колдунье и Кровавой Королеве занять его. Черная стража и Темный Монастырь ни разу не поколебались в нашей вере в то, что вы живы и в конце концов вернетесь, — устно ответила Мэйлин. — А если говорить начистоту… Большинство в Совете думают, что вы мертвы, и что Первая Колдунья зря тратит время и теряет хватку. Каронд Кар и Клар Каронд разделили флоты. Хар Ганет находится на грани кризиса наследования, Хаг Греф собирает поддержку и работает с Клар Карондом, чтобы узурпировать лорда-регента, а большинство небольших поселений перестали платить налоги и либо открыто восстали, либо объединились с одним из крупных городов. Хуже всего то, что кланы теней начали атаковать и совершать набеги на линии снабжения и полностью захватили Подземное море. Мы сможем проплыть по нему, не подвергнувшись нападению, только если войдет огромный флот. Вот почему несколько адмиралов работают вместе. Однако Наггаронд и Гронд все еще союзники, и все слишком боятся вашей черной стражи и Первой Колдуньи, чтобы предпринять какие-либо серьезные действия. Если бы Ултуан вторгся в нас прямо сейчас, у нас были бы большие проблемы… Малекит опустил взгляд и обдумал ситуацию, планируя наилучший способ решения этих проблем. Наконец он заговорил: — Говоря о моей матери и Темном Монастыре, я относился к ним с подозрением на протяжении последних нескольких тысячелетий. Морати сказала мне, что в их рядах есть предатели. Что ты знаешь об этом? Глаза Мейлин расширились, и она быстро ответила: — Э-э-э… ну, я надеюсь, вы не думаете, что я предательница, сир. Я всегда была верна Первой Волшебнице и вам. — Понятно… так что верная чародейка наверняка знает имена предателей, о которых мне, возможно, придется знать, когда я вернусь в Наггарот? Можешь ли ты назвать кого-нибудь конкретно, кто замышляет заговор против Морати? — кивнул он. — Я знаю нескольких… хотя я не могу доказать это для большинства из них. Фелицион Харткипер — однозначно предательница. Она пыталась убить Первую Волшебницу. Вы, вероятно, уже слышали о ней, но у нее также есть знаменитый брат-убийца, которого обучала Хеллеброн. Они называют его Теневым Клинком, и я считаю, что он работал с ней от имени Кровавой Королевы, чтобы убить Морати. Фелицион Харткипер в настоящее время заключена в Гронде. Морати сохранила ей жизнь, потому что она вундеркинд как провидец, — начала Мэйлин. Малекит нахмурился: — Хм… Я знаю о Фелицион, но не знал, что у нее есть брат-убийца, обученный Хеллеброн. Я займусь этим, когда вернусь в Наггарот. О ком еще мне следует знать, Мейлин? — Нуалия Кровавый Коготь или Римфэнг, как ее раньше называли. Она лидер ковена Кларак Спайр, является официальной предательницей по версии Морати и Черного Совета. Как вы, вероятно, знаете, она была изгнана из внутреннего круга Морати за то, что была «слишком неприглядной», поэтому она узурпировала власть над западными поселениями и укрепила Кларак Спайр, превратив его в большой город за последние два столетия. Никто ничего не сделал с ней, так как у нее есть армия теней, защищающих ее. Она заперла ворота в Подземное море на западном побережье и стала чрезвычайно богатой, требуя дань с любого проплывающего флота. Она использовала большую часть этих рабов и денег, чтобы построить себе почти неприступную крепость, и никто не хочет вести армию через Железные горы и через пустыню, чтобы осадить ее. Плюс, ни один черный ковчег не рискнул атаковать ее из-за страха быть отрезанным от восточного Наггарота и необходимости плыть вокруг Люстрии, — колдунья вздохнула. — Она ли стоит за этим восстанием теней? — спросил Малекит телепатически. — Не совсем… она работала с их лидером по имени Волилош, чтобы наложить свой порочный контроль на подземное море. Мы также считаем, что она обучает их магии. Анетра Хелбейн пыталась убить ее, но не смогла, поскольку ее внимание было поглощено войной против Каронд Кара, — ответила Мэйлин. Король-Чародей раздраженно покачал головой: — Значит, я даже не смогу добраться до Наггаронда, прежде чем мне придется начать наводить порядок?! Очень воодушевляющее начало… Я помню Нуалию Кровавый Коготь. Она была редким исключением среди волшебниц, которые действительно обучались боевым искусствам. Я на самом деле подумывал завербовать ее, но моя мать сказала мне не делать этого. Насколько я помню, Морати не нравилась ее мутировавшая рука и загорелая кожа. — Это еще не самое худшее. Некоторые в Темном монастыре также считают, что Нуалия работает с Касулой Вайтмейн из ковена Шпиля Дракла. Касула была очень подозрительна в течение последнего столетия. Она украла кое-что из внутреннего хранилища Гронда и укрепляла свое собственное поселение на северо-западном побережье Наггарота. Она также больше не платит дань Гронду и не отвечает на призывы Монастыря, — продолжила верховная колдунья. — Касула Вайтмейн была одной из моих личных волшебниц, и при этом очень надежной. Я помню, что моя мать никогда ее не любила, потому что она была слишком чопорной. Но мне всегда нравился ее профессионализм. Полагаю, порядочная последовательница всегда слишком хороша, чтобы быть правдой, — отметил Малекит. Мэйлин покачала головой: — Ну, странность еще и в том, что мы узнали, что у нее был брат, который был колдуном, и который таинственно исчез столетие назад, прежде чем его смогли убить. По-видимому, даже ее отец тоже был колдуном. Некоторые из нас в монастыре считают, что она прячет мужчин-колдунов в своей башне и собирает их, чтобы укрепить свою силу. Артефакт, который она украла у Гронда, может отслеживать магически подкованных друхиев. Первая колдунья послала туда шпиона, чтобы расследовать дела ковена Касулы, но агент так и не вернулся. Леди Морати планирует разобраться с Касулой, но большая часть внимания вашей матери была сосредоточена на том, чтобы найти вас. — У Морати по сути даже нет полномочий собрать достаточно большую армию, чтобы атаковать Касулу в Шпиле Дракла прямо сейчас, и она охраняет Гронд на случай, если Кровавая Королева двинется на нее. Большинство лидеров Наггарота слишком боятся оставлять свои владения и города без защиты, поэтому только флоты действительно что-то делают в данный момент, чтобы не допустить краха экономики рабов. Вот почему тени теперь действуют так смело, — продолжила колдунья психически. — Это единственные трое предателей, о которых ты знаешь? — Малекит двинулся дальше. — Ну… это единственные трое, относительно которых у меня есть хоть какие-то вменяемые доказательства. Есть некоторые, о которых я подозреваю. Но Харлисса Блэкфайр — главная, о ком нужно знать, — вздохнула Мейлин. — Харлисса Блэкфайр? Разве это не одна из служанок и лейтенантов моей матери? Почему ты обвиняешь ее в измене? — спросил Малекит. — Она просто… Я видела, как она делала крайне сомнительные вещи в Гронде. Я не жду, что вы мне поверите на слово, но не доверяйте ей, — вздохнула колдунья, прежде чем замолчать и уставиться в землю. — Что такого ты видела? — спросил Малекит телепатически. — Однажды она пыталась отравить Первую Колдунью с помощью смертоносной тени, но на вашу мать это не подействовало. Морати поверила, что это был кто-то другой, и убила их. Харлисса также сливает информацию о местонахождении и целях Морати нескольким посторонним в монастыре. Я знаю, что она передает информацию Хар Ганету и, вероятно, Касуле Вайтмейн. Несомненно, именно так они и нашли шпиона. Первая Колдунья вообще не подозревает ее, но я и другие видели, как она делала странные вещи. Вы должны мне поверить… Харлисса хочет убить вашу мать. Мы не можем сообщить об этом Первой Колдунье, иначе она подумает, что мы замышляем что-то против ее ближайшего окружения, — пояснила Мэйлин. Малекит нарушил долгое молчание, и его голос стал строже: — Есть ли у тебя для меня другие имена? — Сразу ничего не приходит в голову, но я, безусловно, смогу изучить этот вопрос подробнее, когда мы вернемся в Наггарот, — вздохнула Мейлин. — Есть еще кое-что, сир… я не решаюсь даже предложить это, так как знаю, что это может показаться оппортунистическим и нелепым. Анетра Хелбейн… она не так предана монастырю, как притворяется. Я знаю, что вы с Первой Волшебницей знаете ее и доверяете ей уже давно, но она что-то замышляет. Я знаю, это звучит безумно, но она пыталась завербовать других волшебниц в свой внутренний круг последние несколько сотен лет… включая меня. То, как она говорила… то, о чем она спрашивала… Я думаю, она хочет захватить Темный монастырь. В отличие от Нуалии или Касулы, она действительно может угрожать положению Морати, и она уже полностью контролирует Клар Каронд. Если бы она объединила свои силы с Хар Ганетом и Хаг Грефом… Гронд и даже Наггаронд оказались бы в критическом положении… — мысленно сказала ему волшебница. — Что такого она тебе сказала? — настаивал король-чародей. — Я знаю, что она тайно пыталась переманить колдуний со всего Наггарота. Большинство предполагает, что это для войны против Каронд Кара, но я так не думаю. Она даже пыталась тайно завербовать меня, несмотря на мою преданность Каронд Кару. Я отказалась от ее предложения, и она пригрозила послать за мной убийц, если я расскажу об этом Морати или Монастырю, — объяснила Мейлин. Малекит молчал, долгое время глядя в глаза Мэйлин. К его недоумению, она, казалось, была немного загипнотизирована его действиями, поскольку она смотрела на него с обнадеживающим молчанием. — У меня есть к тебе последний вопрос, Мейлин Мрачный Шепот, — нарушил молчание Малекит, — Насколько ты преданна? — Моя преданность абсолютна, сир! — громко воскликнула она. Затем Король-Чародей встал и скептически посмотрел на колдунью: — Кому? — Вам и вашей матери, конечно, — тут же ответила она, вставая и зазвенев цепями. Затем Малекит покачал головой: — А кому, по-твоему, ты более преданна? Мне или Морати? — Я… не совсем понимаю, что вы имеете в виду, сир. Разве это не одно и то же? — колдунья посмотрела на него в замешательстве. — Нет, это не так… — покачал он головой. — Похоже, это понимают только мои черные стражники, поскольку они не позволили Морати захватить Наггаронд. Темный монастырь только и делает, что плетет интриги за моей спиной и запрещает мне входить во внутренние покои Гронда, где они, без сомнения, хранят все свои секреты и творят бог знает что. Я не верю, что кто-либо из вас предан мне… — добавил он психически. — П-подождите… вы хотите сказать, что выступаете против Первой Волшебницы?! — вскрикнула Мэйлин, не веря своим ушам. Малекит кивнул и агрессивно ответил: — Да, я так и сделаю. Я слишком долго терпел неповиновение Морати в Гронде. Я закрывал глаза на то, что она и ее подхалимы делали, чтобы сеять раздор в моем королевстве. Ее ужасное руководство — вот почему Темный монастырь так эгоистичен и оппортунистичен. Я ничего не делал, кроме как следовал ее ужасным советам и оправдывал ее гедонистический образ жизни незаслуженной терпимостью. Морати — не моя мать… что бы это ни было, я намерен убить ее ради всеобщего блага эльфийского рода и отомстить за мою невинную жену, которую она хладнокровно убила. Теперь… я спрошу тебя еще раз, кому ты более преданна?! — В-вам, сир! Это всегда были вы… п-пожалуйста, я не предательница. Что бы вы ни хотели… не убивайте меня! Я сделаю все, что угодно! Я могу вам помочь! Пожалуйста, пожалуйста, я верна вам! Я хочу служить вам! — Мейлин тут же начала умолять сохранить ей жизнь, осознав истинные намерения Малекита. Она также казалась очень расстроенной и шокированной тем, что Король-Чародей также манипулировал ею с невероятной легкостью. Он хотел имена предательниц-волшебниц, чтобы завербовать их против Морати, и все это время он взвешивал ее ценность. Затем Малекит поднял руку и начал направлять Дхар по всей комнате, заставляя тело Мейлин светиться магией. Спустя несколько мгновений она начала кричать в агонии, когда Малекит использовал их духовную связь, чтобы преодолеть ее магическую защиту и наложить ужасное проклятие. — АРРРГХ! АГХ НЕТ! Я невиновна, сир! Пожалуйста, остановитесь! Я умоляю вас! — почти жалко закричала Мэйлин, когда Малекит начал магически пытать ее. Черные вены, похожие на усики, начали распространяться по ее коже, когда кровь хлынула из отверстий ведьмы друхии. Затем лед и тень сползли с ее конечностей по ее цепям, заставив их стать хрупкими и преодолеть их ослабляющие чары. Мгновение спустя Малекит телекинетически швырнул ее к стене, разорвав все четыре ее цепи и наручники. Когда спина и голова Мэйлин ударились о стену, она почти потеряла сознание и потеряла бы его, если бы не невыносимая боль, которую она испытывала. Малекит последовал за ней, магически подняв ее выше к стене на уровень своих глаз. Ноги другой эльфийки оторвались от земли, и она тщетно пыталась сопротивляться захвату. Он медленно подошел и беспощадно посмотрел на колдунью: — Почему я должен в это верить? Вы, жалкие колдуньи, преданы только себе. Мне тошно смотреть, как ты умоляешь, словно беззащитный ребенок. Это недостойно дворянина! Это недостойно лидера! Вы и ваш монастырь — всего лишь кучка гедонистических, эгоистичных лжецов! Вы скажете все, чтобы спасти свою шкуру. Что помешает тебе предупредить Морати, если я выпущу тебе отсюда? Она и все ее последователи умрут, а я переделаю Темный монастырь в надлежащее учреждение, преданное мне, как моя черная стража! Затем Малекит уменьшил боль, которую он причинял своей магией, прежде чем магически отпустить Мэйлин и позволить ей сползти вниз по стене. Прежде чем она успела коснуться земли, он схватил ее за горло и теперь удерживал ее физически. К его большому удивлению, она начала плакать, поскольку кровь продолжала вытекать из нее из-за ужасного заклинания, которое он только что наложил. Колдунья практически рыдала от жалкого поражения, когда позволила своему телу обмякнуть в хватке Малекита. Затем она закрыла глаза и ждала, когда он убьет ее, но Малекит этого не сделал. Вместо этого он прорычал на нее: — Держу пари, что пытки не так уж и забавны, когда их испытываешь ты, я прав?! Тебе нравятся садизм и интриги, когда их используют против тебя? Ты или кто-то из твоих коллег-волшебниц действительно думали, что сможете сделать все, что захотите, без моего разрешения?! ОТВЕЧАЙ МНЕ, НИЧТОЖЕСТВО! — Н-нет, Ваше Высочество, — жалобно ответила она. — Думаешь, я получаю от этого какое-то удовлетворение?! Я не… мне стыдно, что это единственное, что друхии действительно понимают. Интересно, скольких людей ты пытала или манипулировала… сколько радости ты получала, потакая себе, пока твой монастырь хранил секреты и платил мне лояльностью лишь поверхностно. Ты считала себя выше меня?! Ты вообще понимаешь, почему я так долго терпел непостоянную преданность и разрушительную воинственность вашего монастыря? Без Морати, которая вас защищала, все, что я видел, — это культ жалких эгоистичных ведьм, которые думают, что могут соперничать с моей магией или суверенитетом. Вы все нарциссические дети, которые думают, что я слишком слаб, чтобы лично бросить вызов вашему Темному монастырю и его снисходительному эго. Больше не будет полутонов… ты либо полностью предана мне, либо ты гниль, которую надо выжечь! Я всегда могу обучать своих собственных магов… и мне действительно не нужен ваш монастырь, если ты разделяешь хотя бы часть амбиций Морати подорвать мою власть. Насколько, по-твоему, ты важна для меня, моей матери или кого-либо еще в этом мире?! Морати видит в тебе и всех вокруг себя одноразовые пешки. Ей нет дела до ваших жизней и никогда не было. Ей нет дела даже до моей! — с ненавистью прошипел Малекит. После короткой паузы и размышлений о ее опустошенной реакции Малекит снова заговорил: — Если бы я сохранил тебе жизнь, ради чего бы ты вообще жила? Когда ты просыпаешься каждое утро, что мотивирует тебя? Есть ли у тебя мечты, которые не связаны с получением большей ложной власти и престижа в Наггароте?! Ты думаешь, что эта власть имеет какой-то реальный смысл, если она исходит от кого-то другого, а не от твоего короля? Даже у Морати нет реальной политической власти без меня, так что же заставляет тебя думать, что у твоего монастыря она есть? Что заставляет тебя думать, что ты лучше меня, девчонка? У тебя хуже родословная, ты ничтожный маг и никудышный лидер. Твой монастырь просто думает, что он лучше меня, потому что у Морати есть это наивное заблуждение… А ты стремишься быть похожей на нее. Я больше уважаю того архимага Наесалу, которая оскорбила меня, чем колдуний, которые боготворят эгоистичную шлюху и нарцисса вроде Морати. — Я никогда не думала, что я лучше вас, сэр, — едва слышно ответила Мейлин, отвернувшись от него в побежденном стыде. Малекит тут же отодвинул ее лицо назад, чтобы она была вынуждена снова установить зрительный контакт. Он мгновение смотрел на заплаканное лицо колдуньи, прежде чем наклониться: — Тогда почему ты не верна мне?! Почему Темный монастырь скрывает от меня секреты? Почему Морати постоянно подрывает все, что я делаю? Почему никто из вас никогда не сообщал мне о ее темных делах? — Ваше высочество… я не знаю, чего вы хотите. Клянусь всеми богами, я сделаю все, что вы скажете. Пожалуйста, сжальтесь. Я… я сожалею о том, что сделала. Я полностью предана вам, а не Морати. Я всегда была. Вся моя семья всегда была предана вам. Я просто всегда боялась Морати и Анетры Хелбейн… и вас, — всхлипывала колдунья. — Ты так и не ответила на мой вопрос… ради чего ты живешь, Мейлин Мрачный Шепот? Зачем? Во имя чего?! — Малекит презрительно покачал головой. Она нахмурилась: — Ничего, я полагаю… Я никто без монастыря. Малекит нашел ее побежденное и жалкое отношение бесящим, и не прошло и секунды, как он перекинул ее через плечо на спину. Затем он прижал ее к земле и ударил ее в лицо, прежде чем закричать: — Где твоя убежденность?! Как ты можешь не знать, чего хочешь?! Что это вообще за жизнь?! Разве кто-то из друхиев хочет чего-то, кроме власти?! Какой смысл во власти, если все, для чего ты ее используешь, это убивать других эльфов?! Почему ты не понимаешь?! Разве это то общество, в котором ты хочешь жить?! Разве Морати — тот тип человека, на которого ты стремишься быть похожим?! Он несколько раз ударил Мейлин по лицу, отчего кровь брызнула из ее головы и начался отек. Прошло немного времени, прежде чем у нее появились еще синяки. После того, как она была основательно наказана, Малекит остановился и успокоился. Затем он начал читать заклинание над ее головой, когда Мэйлин в ужасе подняла глаза. Закончив заклинание, Малекит ударил ее рукой по голове и начал магически вырывать ее душу из тела. Это заставило колдунью ужасно закричать, пока, наконец, Малекит не взял ее душу в свою руку. Затем он снял обсидиановый камень, обычно прикрепленный к его доспехам, и магически привязал к нему душу, прежде чем свет ослепил комнату, и душа разделилась между камнем и телом Мейлин. Спустя несколько мгновений он снова положил камень на доспехи. Она сразу поняла, что Малекит сделал с ней… он заключил ее душу в клетку. Это была судьба хуже смерти и почти такая же плохая, как-то, что Король-Чародей сделал с колдунами рокового огня. Такая же судьба постигла Фелицион Хранительницу Сердец. Она понятия не имела, что обсидиановые камни на доспехах Малекита вообще могли удерживать души. Затем Малекит снова заговорил, когда ритуал был завершен: — Ты не работаешь на Морати. Ты не работаешь на Темный монастырь. Ты работаешь на меня и только на меня. Если тебе удастся доказать свою преданность в грядущих событиях и найти лучшую цель в жизни, то я освобожу твою душонку из клетки. До тех пор я предлагаю тебе встать в строй и заново выучить все, чему я собираюсь тебя научить. Если нет, твоя душа отправится к Слаанеш… и поверь мне, ты не захочешь увидеть царство этой твари. Если ты попытаешься забрать ее или решишь убить себя, твоя душа тоже отправится туда. — Д-да, сэр… — Мэйлин в отчаянии заплакала, у нее началась учащенная дыхательная недостаточность. Но к ее удивлению, Малекит начал исцелять ее несколько мгновений спустя. Он произнес апофеоз, чтобы изгнать Дхар из ее тела, и закрыл ее раны. Черные прожилки дхара и синяки вскоре начали исчезать. Мэйлин закашлялась и коротко заскулила, прежде чем поняла, что ее боль уходит. Она могла только смотреть в недоумении, как Малекит исцелил все повреждения, которые он нанес, и побои, которые она получила до его прибытия. Очищение его лечебной магии даже удалило грязь и пятна крови с ее тела и одежды. Несмотря на ужас ситуации и ее полный страх перед Малекитом сейчас, колдунья не могла не быть загипнотизирована видом ее величественного короля, использующего Кхайш. Большинство друхиев НИКОГДА не видели, чтобы Малекит использовал высшую магию или тем более кого-либо исцелял. Это казалось еще более невероятным, потому что Король-Чародей только что избил и пытал ее несколько минут назад. Закончив, Малекит слез с нее и протянул руку, чтобы помочь Мэйлин подняться. Она неуверенно уставилась на его руку, поскольку прежний гнев Короля-Чародея теперь прошел. — Знаешь, я не просто так тебе руку не протягиваю. Ты хочешь остаться здесь или пойти со мной? Мне еще пригодятся твои услуги… — Малекит разрядил обстановку, как мог. Мэйлин осторожно потянулась и схватила его за руку. Прикосновение к руке Малекита в перчатке своей собственной ощущалось гораздо более интимным, чем Мэйлин когда-либо могла себе представить. Волна странных эмоций затопила ее тело, когда Малекит потянул ее вверх. Она была так очарована этим жутким моментом, что фактически упала на него и ее пришлось поймать. Несмотря на свой страх, колдунья не могла проигнорировать эти эмоции влюбленности, когда она посмотрела на Малекита и осознала интимность положения, в котором она находилась. Она не могла поверить, что Малекит действительно поймает ее падение или проявит свою доброту после того, как просто накажет ее. По какой-то причине она чувствовала себя особенной. Сам Малекит держал ее, и теперь она была его личной служанкой. Король-Чародей отпустил ее, как только она пришла в себя, и вздохнул: — Как бы там ни было, девочка, мне жаль, что пришлось это сделать. Я не хочу убивать или причинять тебе вред без необходимости, и я никогда не получал удовольствия от пыток. Мне просто нужно было убедиться, что тебе можно доверять, и я хочу, чтобы ты оставила ту, кем ты была раньше, и стала кем-то лучшим. Служи мне хорошо, и ты займешь достойное место при моем новом режиме. Она посмотрела на него немного испуганно, но почувствовала странное чувство удовольствия от ситуации и была ошеломлена извинениями Короля-Чародея. Без сомнения, Инь-Инь и Имрик, наблюдавшие из другой комнаты, вероятно, нашли это оскорбительное ухаживание и эмоциональную манипуляцию тревожными для свидетелей. Малекит жестоко пытал эту колдунью, затем залечил ее раны и помог ей подняться. Она даже казалась немного увлеченной им. Это была действительно внушающая психологическая обработка, выполненная манипулятивным гением, и прекрасный пример быстрого захвата-связывания. — Я понимаю, что вы заперли мою душу, чтобы заставить подчиниться, но зачем вы меня исцелили? Я думала, вы злитесь на меня? Я думала, вы меня ненавидите… — наконец рискнула спросить Мейлин. — Ты очень порочное и презренное создание, но и я тоже… и если я могу измениться, то, возможно, и ты сможешь. Кроме того… я виноват в твоем нынешнем образе мышления так же, как и Морати. Я бы предпочел спасти тебя, чем убить. В отличие от Морати, я не считаю жизни моих верных последователей неважными. Ты помогла мне, предоставив информацию, и я надеюсь, что ты продолжишь это делать. Пока ты служишь мне, я буду защищать твою жизнь, и как только ты заслужишь мое доверие, я освобожу твою душу. А теперь давай уйдем отсюда, — ответил Король-Чародей. — Прежде чем мы уйдем, ваше высочество, я хочу задать вам один вопрос, если вы не против, — объявила Мэйлин, прежде чем Малекит успел подойти к двери. Он с любопытством посмотрел на нее: — И что это? — У вас… действительно была жена? Я никогда о таком не слышала… Я думала, вы просто ритуально женились на прихожанках монастыря, — спросила она немного встревоженно, не ожидая, что он ответит. Она даже немного отпрянула, боясь, что он накажет ее за упоминание этого. Король не мог не быть смущен ее храбростью, что она вообще спросила об этом после того, что он только что сделал. Малекит вздохнул: — Давным-давно… еще до Раскола. До того, как я убил Бел’Шанаара. — Кто это была?! Я понятия не имела, что Морати убила вашу жену, — Мейлин, казалось, была очарована этой информацией. — Она была высокородной эльфийкой из колоний. Я встретил ее на маяке Тор Алесси… который вы, вероятно, лучше знаете как Л’Ангиль в Бретоннии в наши дни. Этот регион колоний был в основном заселен Иврессом и Авелорном, и они были предками азраев. Хеллеброн, вероятно, единственная друкай, помимо Морати, которая знала ее. Моя мать презирала ее и тот факт, что я женился на колонистке, а не на какой-то принцессе в Сафери ради политической выгоды, — решил ответить Малекит. Он точно знал, что делает. Лучший способ сделать Мэйлин по-настоящему преданной ему — не просто запугать, но и заставить ее почувствовать себя особенной и важной, поделившись некой эксклюзивной информацией. Ему не нравилась идея, что Имрик или любой другой асур узнает об Аллисаре, и он постарался сохранить все это крайне неопределенным. Если они узнают, что он женат на сестре Ариэль или что у него есть наследник в Атель Лорене… все может пойти не так, как ему нужно. — Она была красивой? Как она выглядела? — с любопытством спросила Мейлин. — У нее были золотисто-оранжевые волосы цвета осенних листьев и голубые, как небо, глаза. Серебряная прядь украшала ее челку, и она любила носить лунную иконографию в честь Лилеат, ее любимой богини. Единственными эльфами, которых я когда-либо видел, которые были красивее ее, были моя сестра Иврайна и, возможно, Хеллеброн до Раскола, — ответил Малекит после короткого молчания. На самом деле ему не хотелось об этом говорить, но это чудесным образом облегчило потрясенное настроение Мейлин после недавних пыток. — И вы говорите, что эта эльфийка была красивее Морати?! — Мейлин вытаращила глаза, услышав эту информацию. — Это не такая уж и высокая планка. По-моему, даже ты выглядишь лучше, чем Морати. Но среди друхиев никто и близко не сравнится с Хеллеброн в молодости, — просто заявил Малекит. Глаза колдуньи загорелись, словно она полностью забыла последние несколько минут. Мэйлин начала сиять от гордости и даже показала легкий румянец на щеках, когда она отвернулась: — Вы думаете, я красивее первой колдуньи? Это… Я имею в виду, что это не может быть правдой, не так ли? Я знаю, что я великолепна, но не как она. Что во мне лучше? — Не напрашивайся на комплименты, Мейлин. А теперь, если это все, давай уйдем отсюда, пока не появился кто-нибудь из этих лидеров асуров, — вздохнул Король-чародей. Прежде чем Малекит успел обернуться, Мэйлин быстро заговорила: — Ваше высочество… Мне действительно жаль, что я вас разозлила. Понимаю, сейчас это звучит неискренне, но я действительно благодарна за предоставленную мне возможность служить вам, и я чувствую себя польщенной тем, что вы рассказали мне о своем прошлом и проявили интерес к тому, чтобы попытаться заставить меня понять вашу точку зрения. — Я требую преданности и доверия, но было бы лицемерием с моей стороны не предложить их взамен. Чем больше ты меня понимаешь, тем больше вероятность, что ты будешь думать так же, как и я. Но не делись этим с каждым друкаем, которого встретишь, — заметил Малекит. — Вам следует знать, что многие в Темном монастыре не сообщают о действиях Морати, потому что они считают, что вы накажете их за попытку сговориться против Первой колдуньи. Большинство из нас всегда считали, что служить ей равносильно служению вам. Я видела, как она угрожала бесчисленным колдуньям, говоря, что они сделают из вас врага, если тоже не подчинятся ей. Если бы в монастыре узнали, что вы полностью осуждаете действия Морати, то я уверена, что многие охотно поддержали бы именно вас, а не ее. Действия тех предателей, о которых я упомянула, произошли только потому, что они совершенно не боялись Морати без вашей поддержки», — объяснила Мэйлин. — Полагаю, мы увидим, когда доберемся до Наггарота. Несмотря на все недостатки Темного монастыря, это все еще грозная сила, и мне понадобится твоя проницательность, чтобы быстро с ней управиться, — вот и все, что он сказал в ответ, прежде чем открыть дверь камеры. Мэйлин подождала, пока он не обернется, прежде чем вызвать слегка радостную реакцию. Она молча последовала за ним, размышляя над словами Малекита: — Он думает, что я красивее Морати?! Если мне удастся доказать свою преданность Королю-Чародею, я могу стать его главной колдуньей! Он сказал, что я ему нужна… Я точно докажу ему, что хороша, и, возможно, я даже смогу стать его супругой! Король-Чародей, безусловно, не имеет себе равных по силе… и он самый красивый мужчина-друкай, которого я когда-либо встречала. Может, это не так уж и плохо… Боги, да весь Темный монастырь будет кипеть от зависти, если я смогу стать любовницей Короля-Чародея! Может, даже стану Королевой-Ведьмой! Но все же… кто знал, что Малекит был женат? Странно, я никогда бы не подумала, что азраи будут в его вкусе. Он также считал Кровавую Королеву Хеллеброн красивее Морати?! Впрочем… это многое объясняет, оно и неудивительно, что эта карга так одержима восстановлением своей красоты, если даже сам Малекит когда-то считал ее великолепной. Когда Малекит открыл дверь и вывел Мэйлин наружу, они пошли бок о бок по коридору и поднялись по лестнице, где они начали проходить мимо ошеломленных стражников асуров. Малекит был благодарен, что Имрик и Инь-Инь не вмешались, но он мог только догадываться, что творилось у них в головах после того, как он наблюдал, как он манипулирует, пытает и заключает Мэйлин в клетку. Это не было чем-то, что практикующие Истинный Дхар делали часто, и это, вероятно, пугало их при мысли, что Малекит может украсть души людей, если захочет. Более того, он продемонстрировал мастерство манипуляции в отношениях с Мэйлин. Услышать об этом было одно… но увидеть, как Король-Чародей делает это после того, как он был в основном честен и мил во время своего пребывания в Катае, определенно было тревожно. Малекит сомневался, что они действительно поймут, почему он это сделал, но он был благодарен, что смог тайно получить важную информацию, даже при двух наблюдателях. Это было особенно важно, потому что теперь он знал, что Храм Злобы и Предвестник Боли будут у западного побережья Ниппона в дополнение к Благословенному Ужасу. Захват всех трех из них вместе с Изумрудной Пастью даст ему четыре черных ковчега и их армады, чтобы легко победить флот Ниппона и парализовать его линии снабжения. Плюс, это было бы отличным началом для захвата всех флотов, если бы он вернулся в Наггарот с четырьмя из его самых печально известных черных ковчегов под своим прямым командованием. Он также мог использовать Дуриат Хелбейн в качестве заложника, когда имел дело с Анетрой. Не говоря уже о том, что Мортарор Жестокий уже был одним из его самых преданных адмиралов, и его поддержка значительно запугала бы повелителей ужаса Хаг Грефа и Клар Каронда. Весьма примечательны также сведения о предательницах-колдуньях и мятежных тенях. — Итак… мятежные тени захватили Подземное море? Это будет раздражающе иметь дело с этим. Возможно, нам придется сделать крюк, как только я верну флот в Наггарот, чтобы я мог вернуть кланы под свою власть. Они, в дополнение к флоту и моей черной страже, могли бы немедленно дать мне достаточно сил, чтобы атаковать Хаг Греф и убить заговорщиков. Если этот сопляк Малус Темный Клинок все еще жив, я мог бы просто поставить его ответственным за этот регион… предполагая, что он не замешан в этом заговоре. Я знаю, что он ненавидит своего отца, и он кажется достаточно компетентным, чтобы держать друхиев в узде, — подумал Малекит, пока он и Мэйлин привлекали значительное внимание испуганных стражников асуров. Мэйлин казалась почти самодовольной, когда она помахала им рукой, проходя мимо: — Это так успокаивающе видеть, как эти жалкие стражники-асуры дрожат от нашего прохода, ваше высочество. Посмотрите, как они все напуганы! Малекит вздохнул, увидев ее выходки: — Не настраивай их против себя, Мейлин. В этом нет смысла. Колдунья быстро выпрямилась и с любопытством посмотрела на Короля-Чародея: — Сир, действительно ли Кровавая Королева была так прекрасна, как вы говорите, когда она была моложе? — Хеллеброн и ее сестра были достаточно красивы, чтобы заставить Морати завидовать им. Но я не видел в ней романтического интереса, поскольку она была дочерью моего друга Аландриана, — честно ответил Малекит. Обычно Малекит никогда не был бы столь откровенен или готов говорить о личной информации с друкаем, но он уже мог сказать, что Мэйлин будет легко внушаема, если она почувствует, что у нее есть какое-то подобие близких отношений с ним. Плюс, ее знания об этих вещах никоим образом не ослабят его позицию теперь, когда у него есть ее душа. Мейлин с энтузиазмом кивнула, услышав эту информацию: — Невероятно, что когда-то эта старуха действительно выглядела так хорошо. Каковы были ваши с ней отношения? Если так подумать… Я на самом деле и не знаю, что думает о вас Кровавая Королева. Она никогда не говорила ничего хорошего, но и ничего плохого тоже. Я знаю, что она ненавидит Первую Волшебницу, но что насчет вас, сир? Я никогда не знала, кому она на самом деле преданна… — Ты бы даже не узнала ее в молодости. Она была изнеженной и женственной принцессой из Атель Торалиена, которая хотела стать одной из подхалимов моей матери. Она была избалованным ребенком без магического таланта, но она была очень хороша собой, и у нее были амбиции быть больше, чем просто трофейной женой даже тогда. Ее отец хотел, чтобы мы взяли ее в экспедицию, но я не хотел, чтобы рядом была какая-то бесполезная девица, поскольку она была не очень искусна ни в чем и, казалось, больше хотела прославиться. Оглядываясь назад, я, вероятно, должен был быть взять ее под свое крыло. Однажды она спросила мою мать, может ли она стать одной из ее служанок, и Морати заставила ее плакать, назвав ее своенравным бесполезным ничтожеством. У меня никогда не было никаких личных отношений с ней, и моя мать определенно держала ее на расстоянии вытянутой руки от меня на протяжении всей истории Наггарота. Единственная причина, по которой она вообще имеет значение в обществе друхиев, заключается в том, что она возвысила Культ Кхейна, сделав его нашим доминирующим религиозным институтом, и она унаследовала армии Аландриана. Она утверждает, что служит только Кхейну и делала это еще до Раскола… так что я на самом деле не знаю, что она думает обо мне на самом деле. По крайней мере, она не осуждала мое положение избранника Кхейна. Я знаю, что она уважала своего отца, и это справедливо. Аландриан был моим лучшим товарищем эльфом и самым компетентным подчиненным. Он был эльфом со многими навыками, и он был по-настоящему предан мне. Хеллеброн совсем не похожа на него, и она все та же высокомерная девчонка, которой всегда была. Куран Даркхэнд — самое близкое к Аландриану существо, которое я когда-либо видел в Наггароте. Может быть, Хеллеброн стала бы такой же, как он, если бы я приложил усилия, чтобы вбить в нее хоть немного толка. Я виню себя за ее состояние больше, чем кого-либо другого. Было бесчисленное количество раз, когда я мог бы приложить усилия, но, вероятно, она обижена на меня так же сильно, как и на Морати, поскольку я никогда не признавал ее лично, — размышлял Малекит. — Вы ожидаете, что вам придется ее убить? — с нетерпением спросила Мэйлин. — Конечно, и я это сделаю, но только если это необходимо. Честно говоря, единственная причина, по которой я не убивал ее последние несколько тысячелетий, — это неувядающее уважение, которое я питал к ее отцу. Аландриан был моим лучшим другом. Хеллеброн позорит его в ее нынешнем состоянии, и она слишком воинственна и самовлюблена, чтобы мне нравиться. Такие вещи, как Ночь Смерти, должны прекратиться, а Культ Кхейна должен либо полностью подчиниться моей власти, либо быть переделан. Кхейн благоволит великим воинам и резне, но нет чести в убийстве наших собственных граждан, чтобы какие-то там ведьмы могли насладиться тщеславием их эфемерной красоты. Если они хотят резни, они могут пойти и геноцидить северян, терзающих наши границы… или они могут сразиться со мной и увидеть гнев Кхейна воочию. Кхейн — бог войны, и мы должны воздать ему дань, убивая наших врагов, а не друг друга… — Малекит пожал плечами, и они продолжили проходить мимо стражников асуров. — А что, если не с кем будет сражаться? — спросила колдунья. — Всегда есть с кем сражаться… и друхии насытятся кровью в новом Наггароте, который я собираюсь построить. Может быть, к концу они так же устанут убивать людей, как и я, — безучастно ответил Малекит. — Какой была Анетра Хелбейн в то время? — Мейлин, казалось, была заинтригована готовностью Малекита говорить с ней на эти темы. Король-Чародей нахмурился: — Анетра была частью моей изначальной кабалы магов до Раскола. Она была сторонницей Нагарита родом из Сафери. Ее отец Силет был некомпетентным и ненавистным принцем-магом Сафери, который женился на дочери одного из моих вассалов в Нагарите после того, как ему было отказано в бесчисленных брачных устремлениях из других королевств. Ее мать Аннера Анар была внучкой Эолорана Анара и кузиной Алита Анара. Анетра была гораздо более компетентной и искусной, чем ее родители. Моя мать рассказывала мне, что над ней издевались в академии магов в Сафери из-за того, что у нее были черные волосы и, предположительно, плохая родословная. Это, несомненно, сформировало ее амбиции и злобу в юности в дополнение к ее обожествлению Морати. Как ты знаешь, она помогла Морати основать Темный монастырь. Она была одной из самых ярых поклонниц моей матери и ее подчиненной в Ултуане прямо перед Расколом. Я никогда не имел с ней никаких личных отношений, и я находил девушку крайне распутной и амбициозной даже тогда. У нее была надменность эльфов Сафери, что делало ее невыносимо раздражающей и снисходительной. Большинство моих отношений с ней были связаны с Морати. Я, вероятно, мог бы склонить ее на свою сторону, если бы она действительно замышляла что-то против моей матери, но я бы предпочел просто убить ее. У этой девушки слишком мало искупительных качеств, и она убила большое количество компетентных друхиев, которые мне действительно нравились. Плюс, я не хочу, чтобы кто-то вроде нее развращал умы моих новых магов. — Она родственница Дома Анар и Сафери?! Неудивительно, что она вам так не нравится. Я и понятия не имела… — Мейлин вытаращила глаза. Затем она затихла и посмотрела вниз, чтобы обдумать эту новую информацию. Когда они приблизились к выходу из посольства, Малекит увидел свиту асуров, входящую в здание, включая Сарию, Эйслинна и Наэсалу. Они казались крайне раздраженными и явно находились в середине бурного разговора, поскольку их голоса громко разносились по коридору. — Ты уверена в этом, принцесса Сария? Не может быть, чтобы магическое возмущение было вызвано Королем-Чародеем, вызвавшим Кхейна, — раздраженно сказала Наэсала. Затем раздался голос Сарии: — Даже крестьяне-люди говорили, что он призвал пылающего великана, который помог ему убить половину армии Хаоса. Самым странным было то, что Король-Чародей пытался сохранить это в тайне. Если бы он действительно хотел заставить нас подчиниться, повергнув в шок и благоговение, он бы вышел и похвастался этим. Чего бы он добился, сохранив в тайне, что теперь он стал еще могущественнее? — Это, безусловно, соответствует тому скромному и раскаявшемуся образу, который он пытается создать. Но я все еще не верю в это. Рассказы простых людей вряд ли являются доказательством чего-то столь нелепого, а эти драконьи владыки, без сомнения, готовы рассказать нам все, что угодно, чтобы способствовать ЕГО планам. Очевидно, что Катай обижен на нас, поэтому мы не можем им доверять. Настоящая проблема в том, что главная слабость Короля-Чародея — Пламя Азуриана — более не актуальна, — злобно ответила Наэсала. Эйслинн вздохнул: — Ну, полагаю, мы увидим, насколько он серьезен, если он действительно освободит наш народ из Изумрудной пасти. Я все еще не убежден, и я позабочусь о том, чтобы каждый асур был готов к предательству с его стороны и со стороны людей здесь. — Эти люди действительно любят его… и после той речи, которую он произнес, стало ясно, что Катай станет союзником Наггарота. Я буду рада, когда мы выберемся отсюда, — добавила Сария. — Я уже приказал Имрику бежать в Ултуан, если друхии и катайцы нападут на нас в Хайчае. Так или иначе, Ултуан узнает о том, что здесь произошло, — успокаивающе заявил Эйслинн. — Кто-нибудь из вас знает, куда отправился Король-Чародей после своей речи? Мне не нравится думать, что он шатается по городу без присмотра. Нам нужно следить за ним, пока мы не выберемся отсюда, — спросила Наэсала. — Имрик сказал, что попытается проследить за ним… но я понятия не имею, куда они пошли, — Сария покачала головой. Ответ на вопрос архимага пришел немедленно, когда вошедшие асуры заметили Малекита и Мейлин прямо перед собой в коридоре. Все трое и сопровождавшие их стражники и маги застыли в недоумении при виде Малекита, стоящего в посольстве вместе с Мейлин. — Ч-что ты здесь делаешь?! — тут же потребовала Сария, смело шагнув вперед и заговорив первой. — Забираю свою колдунью, — безучастно ответил Малекит. Мейлин не могла не ухмыльнуться, увидев выражение лица асуров и услышав, как Малекит назвал ее «своей» колдуньей. — К-кто разрешил ему войти сюда? Охранники что, просто пропустили тебя?! — воскликнула Сария. — Как будто какие-то жалкие стражники из ополчения асур могли помешать Королю-Чародею пойти туда, куда ему вздумается! Эти бесхребетные черви даже не осмелились попробовать. Они знают, что это будет последнее, что они когда-либо сделают… — Мейлин не могла не подразнить высших эльфов. — Морской дракон и принц Имрик оба разрешили мне войти сюда. Я не уверен, куда они пошли, но они могут проинформировать вас о ситуации. Если это все, мы пошли… — небрежно ответил Малекит, начиная приближаться к ним и к выходу. Все они немедленно потянулись за своим оружием, заставив охранников неохотно сделать то же самое. Наесала даже начала направлять Кхайш через свой посох, когда она угрожающе посмотрела на друхиев. Мэйлин, даже без своего посоха, начала плести магическую защиту, глядя на них сверху вниз и готовясь к бою. — Не смей подходить ближе, Король-Чародей, или я покажу тебе настоящую силу Кхайша! — прошипела Наесала. Малекит на мгновение наклонил голову, прежде чем медленно поднять руку и направить магию. Это, очевидно, напугало асуров, которые приготовились к бою, но через несколько мгновений они увидели, как заклинание Наэсалы, нагнетающее атаку, было отменено собственным рассеиванием магии Малекита. — Милый фокус… мелочишки не подкинуть? — с издевкой заявил Малекит. Наесалу потрясло то, что только что произошло, и она скривилась от ярости, увидев пустое выражение лица Малекита и то, как легко он развеял ее собственную магию. — Ты можешь использовать Кхайш?! Если ты знаешь высшую магию, то почему ты используешь Дхар?! Как, собственно, это вообще возможно?! Это же полярно противоположные дисциплины! Принц Теклис никогда не упоминал, что ты можешь это делать! — Наэсала вытаращила глаза. — Это не так уж абсурдно. Королева Ариэль из Атель Лорена может сделать то же самое. Я вряд ли особенный или уникальный… просто достаточно сумасшедший, я полагаю, — просто ответил Малекит. — Но королева Ариэль — полубог… — медленно произнесла Сария, широко распахнув глаза. — Как бы мне ни было неприятно соглашаться с асуром, сир… Я никогда не слышала, чтобы кто-то мог использовать и Кхайш и Дхар. Я даже не уверена, может ли это сделать Первая Волшебница, — вмешалась Мейлин. — Морати, конечно, может. Хотя ее истинные познания в магии неизвестны даже мне. Вот почему я всю свою жизнь учился магии у других людей, а не у нее, — отметил Малекит. Вскоре последовало короткое и очень напряженное противостояние, когда обе стороны уставились друг на друга. Затем Малекит спокойно заговорил через мгновение: — Я почти забыл, нам нужно забрать твой посох, прежде чем мы уйдем, Мэйлин. Ты знаешь, куда они его положили? — Я не знаю, Ваше Высочество, — ответила она, глядя на спокойного Короля-Чародея, удивленная его непринужденным отношением. Затем он повернулся и схватил ее за руку, заставив Мейлин прекратить использовать магию: — Давай сходим за ним, прежде чем уйдем. Морской Дракон, вероятно, знает, где он. Она должна быть где-то здесь. Все асуры с недоумением уставились на Малекита, который повернулся к ним спиной и ушел, даже не признав их угрозой. Нет, он даже не считал их стоящими своего времени и теперь игнорировал их. — Вы не можете просто игнорировать нас! Куда вы собираетесь идти?! — потребовала Наэсала. Мейлин воспользовалась этой возможностью, чтобы насыпать соли на их уязвленное самолюбие, взглянув на Короля-Чародея и самодовольно заговорив: — Вы что-то слышали, ваше высочество? Должно быть, через это здание гуляет много сквозняков… Он не стал потакать враждебному поведению колдуньи и просто продолжил идти. — Малекит, пожалуйста, подожди! Могу ли я хотя бы спросить тебя кое о чем, прежде чем ты решишь игнорировать нас? — Сария попыталась вмешаться, прежде чем Наэсала пришла в ярость. К всеобщему удивлению, Король-Чародей остановился и оглянулся на нее: — Чего ты хочешь, Сария Бел-Кек? — Я хочу, чтобы ты искренне извинился перед Наэсалой за убийство ее матери и предложил какое-то примирение за то, что унизил ее ранее. Если ты действительно так смиренен, как притворяешься, то покажи нам это. Ты не можешь честно ожидать, что она примет что-либо из этого, не проявив, по крайней мере, искренности или раскаяния. Мы все на грани, и я была бы признательна, если бы ты проявил к нам хоть каплю уважения, если мы хотим доверять тебе, — заявила Сария. Архимаг встретилась взглядом с Малекитом, с горечью ожидая, что тот на самом деле ничего не сделает, кроме как оскорбит их. Мэйлин с отвращением покачала головой: — Извиняться за что?! Люди гибнут на войне, и асуры, конечно, не такие уж невинные жертвы, какими они себя выдают. Сколько друкаев вы все убили, архимаг? Или что насчет тебя, Эйслинн? Ты же знаешь, у нас есть и матери, и отцы, что бы ты ни думал. Попробуй пожить в беспощадной ледяной тундре вместо мягкого, умеренного Ултуана, и твоя хваленая праведность быстро исчезнет. — Ты так жаждешь моего сотрудничества, но разве не вы же мне говорили, что лишь моя смерть уравновесит чашу весов? Сомневаюсь, что простое извинение будет что-то значить для архимага, и я не собираюсь унижаться ради твоего одобрения, если ты этого просишь. Дай мне разумные условия для рассмотрения или оставь меня в покое, — ответил Малекит. Архимаг на мгновение опустила взгляд, прежде чем ответить: — Мать за мать… если ты убьешь свою собственную мать, я приму твою оливковую ветвь и поверю, что ты искренен. Это больше, чем ты заслуживаешь, но это докажет, что ты не просто манипулируешь нами. Кроме того, принц Теклис считает, что Морати несет большую ответственность за зло друкаев, чем даже ты. Тем более, что Наггарот стал только хуже в твое отсутствие. Кто-то должен заплатить за Раскол и эту войну. Если это не можешь быть ты, то это должна быть она. Все асуры ахнули от ее просьбы, поскольку присутствующие не имели ни малейшего представления о том, что Малекит уже запланировал это сделать. Мэйлин не отреагировала, просто уставившись на Короля-Чародея в ожидании ответа. — Я уже планировал это сделать… поэтому я принимаю твои условия. Морати очень сильна и опасна. Она определенно не будет сидеть сложа руки и терпеть, как я заключаю мир с Ултуаном. Это самое разумное, что ты мне сказала, архимаг Наэсала. Возможно, ты не такая уж озлобленная дура, как я думал, — кивнул Малекит. Услышав это, у Наэсалы отвисла челюсть: — Т-ты серьезно?! Ты действительно убил бы свою собственную мать, чтобы заставить меня поверить тебе?! Я не верю в это… почему?! Неужели мир так много значит для тебя? — Моя мать — та стереотипная злая друкай, которая существует в ваших кошмарах и догмах. Даже я считаю ее подлой и злой. Ее убийство значительно ослабит Наггарот, но это необходимо для мира и, надеюсь, достаточное доказательство для вас, что я серьезен. В конце концов, я освобожу рабов асуров в Наггароте, как только восстановлю порядок и очищу его от инакомыслящих. Разумеется, я бы попросил вас и всех асуров в вашей компании пока держать это при себе, чтобы шпионы, которые у нас есть в Ултуане, не сообщили об этом Морати, прежде чем я смогу лишить ее когтей. Мне нужно лишить ее влияния и последователей власти, прежде чем я выступлю против нее, иначе она посеет еще больше разногласий, чем уже посеяла… — Малекит вздохнул. — Ты собираешься освободить всех рабов Асуров в Наггароте?! — недоверчиво спросила Сария. — Это полностью зависит от того, насколько лидеры Ултуана захотят заключить прочный мир. У меня нет причин освобождать этих рабов, если Ултуан попытается вторгнуться к нам. Было бы лучше, если бы они разобрались с ярыми сторонниками асуров, такими как Алит Анар, которые не хотят мира, пока я разбираюсь с друхиями. В конце концов я хочу освободить или избавиться от всех рабов. Рабство было полезным в прошлом, но Наггарот, который я намерен построить, не будет нуждаться в нем. Если есть что-то, за что я восхищаюсь Ултуаном, так это универсальность его граждан. Большинство моих людей хороши только в убийствах и интригах. Большинство народа Ултуана в первую очередь имеют профессию, а во вторую — военное призвание. Половина стражников в этой комнате, вероятно, ремесленники, фермеры и торговцы. Они делают гораздо больше для процветания Ултуана, чем любой из ваших принцев или магов. Эльфы Старого Нагарита были такими же, и я верну друкаев к традиционным эльфийским ценностям, но без застойной бюрократии Двора Феникса. Наггарот слишком воинственен и зависит от рабов, чтобы быть настоящим королевством. Моим людям нужно помнить, что эльфы способны на гораздо большее, чем убивать. Но прежде чем я это сделаю, рабы помогут построить великую стену вдоль северной границы, как здесь, в Катае. Наши северные сторожевые башни должны быть укреплены для предстоящего вторжения Хаоса, и это важнее, чем умиротворение иностранных государств, — прагматично объяснил Малекит. Архимаг, казалось, немного успокоилась, обдумывая ситуацию, и отстраненно заговорила: — Полагаю, я могла бы поверить, что ты изменился, если бы ты убил свою собственную мать ради спасения жизни асуров и предложил освободить рабов асуров из Наггарота. Я передам это сообщение принцу Теклису от твоего имени, Король-Чародей, но я не поверю в это, пока не увижу, что это происходит. — Я делаю это не для вас. Я делаю это, потому что Морати заслуживает смерти, и потому что я хочу, чтобы эльфы снова процветали. Пройдет много поколений, прежде чем асур и друхии забудут свои древние обиды. Я сомневаюсь, что кто-то из вас доживет до этого, но я надеюсь, что доживу. Я делаю это не для вашего нынешнего поколения… а для ваших потомков и Наггарота. Это ради Азуриана и чтобы мой отец не погиб напрасно, — холодно заявил Малекит. Наэсала сразу поняла, что имел в виду Малекит. Будучи бессмертным, он не имел ничего, кроме времени, и мог завоевать всю эльфийскую расу за несколько тысячелетий, если бы подождал достаточно долго. Архимаг нахмурилась: — Значит, ты признаешь, что это план по завоеванию будущих поколений Ултуана с помощью предполагаемого милосердия и доброты? Я в шоке, что ты говоришь нам такое. — Это не план… это простой факт. Я, вероятно, умру задолго до этого, но если бы это было моим истинным намерением, зачем бы мне вам это говорить? Это не имеет никакого отношения ко мне или к кому-либо из вас. Мы все ненавидим друг друга и, вероятно, всегда будем ненавидеть, но нашим потомкам это не нужно. Я пришел к выводу, что лучший способ помочь эльфийской расе — это отстраниться от проблем Ултуана и исправить упадок Наггарота. Без угрозы вторжения друкаев им некого будет винить, кроме своих собственных лидеров, в их застойном лицемерии и убывающей мощи. Надеюсь, это мотивирует их восстановить эльфийскую империю, если им придется мирно конкурировать с Наггаротом. Даже если бы будущие поколения хотели, чтобы я был их королем, я бы сказал нет. Они должны сделать Тириона или Теклиса Королем-Фениксом… или наследника Каледора, принца Имрика. Потомки эльфов, которые на самом деле спасли Ултуан от уничтожения. Люди, которые не просто кучка жалких политиканов, а те, кто действительно делает что-то для всеобщего блага эльфийского рода. Моя единственная настоящая надежда в том, что будущие Короли-Фениксы увидят ценность в работе вместе с моим народом против более серьезных угроз мира, — ответил Малекит. — Это звучит странно вдохновляюще, но кажется невозможным… даже если ты так думаешь, друхии определенно не думают. Они наслаждаются, убивая нас, — Наэсала скептически отвернулась. — Эти друхии сдохнут вместе с Морати, — без малейших колебаний заявил Малекит. — А что насчет нее… эта колдунья — одна из последовательниц твоей матери, не так ли? Ты можешь ей доверять? Она согласна с твоим странным изменением взглядов? — с сомнением спросила Сария, указывая на Мейлин. Малекит кивнул: — Ее мнение здесь не слишком то критично… Я заточил ее душу в клетку. Наэсала широко раскрыла глаза: — Ты сделал… что?! — Признаю, это странно, но я действительно просто счастлива, что король Малекит вернулся, чтобы восстановить порядок в Наггароте. В клетке моя душа или нет, я горжусь тем, что служу Королю-Чародею, и могу вас заверить, что Наггарот будет радоваться его славному возвращению и его обещанию нового процветания! Теперь наш народ пользуется благосклонностью богов. Мне не терпится услышать, что почувствуют ваши граждане, когда узнают, что у него есть благословение Азуриана и Кхейна! Идея о том, что Наггарот превзойдет Ултуан, кажется даже более привлекательной, чем завоевание вас любым способом. Это заставило бы вас осознать, насколько глупы ваши люди и насколько более велик Король-Чародей, чем ваши собственные лидеры. Мысль о том, что вы утопаете в зависти и презрении, приносит мне столько удовлетворения, что я не могу перестать улыбаться, — самодовольно вмешалась Мэйлин. Малекит вздохнул, увидев враждебное поведение Мейлин: — Перестань их подстрекать, Мейлин. Раздражающее поведение не подобает лидеру. Я оправдываю поведение асуров, так почему я должен считать это приемлемым для друкаев? Я не делаю этого, чтобы насолить им… и это неправильное мышление. Так думает большинство их людей, и я презираю хвастовство или бравирование мнимым превосходством. Людям, которые действительно превосходят других, не нужно заявлять об этом. Возьмем, к примеру, Эйслинн… самого компетентного асура в этой комнате. Он величайший адмирал асуров за тысячи лет. Его так почитают в Ултуане, что даже Локхир Жестокое Сердце считает его соперником. Он ни разу не выставлял себя напоказ и, вероятно, так же способен, как говорят в Ултуане. Или подумайте о Куране Темной Руке, моем деснице. Ему не нужно ничего говорить… его не волнует подтверждение мелкого чувства превосходства или унижения других. Он просто делает свою работу и позволяет своим действиям говорить за него. Друхии просто знают, что он более компетентен, чем они, и именно поэтому он сейчас регент Наггаронда. Вот как выглядит хороший эльфийский лидер. Вот как ты должны себя вести и думать, если хочешь иметь какую-то власть в будущем Наггарота. По крайней мере, эти асуры здесь что-то делают для Ултуана, а не просто лижут друг другу сапоги на каком-то званом вечере. Плюс, они были достаточно компетентны, чтобы поймать тебя и сбежать от двух армад ковчегов. — Э-э… извините, ваше высочество, — Мэйлин немедленно подчинилась его приказу, начав подражать стоическому поведению Малекита. Эйслинн остался хладнокровен, но слегка наклонил голову, удивленный тем, что Малекит хорошо о нем отзывался. Адмирал ответил после короткой паузы: — Я нахожу странным, что мы согласны в этом, Король-Чародей. Я считаю большинство лидеров Асуров и друхиев некомпетентными, раз они ведут себя таким образом. Вот почему я помогаю принцу Имрику. Он горд собой, но он не болтлив, как половина Двора Феникса. Прежде чем было сказано хоть слово, Инь-Инь и Имрик наконец прибыли на место происшествия с мрачными выражениями лиц, словно они все еще приходили в себя после того, что только что увидели. Имрик тут же взял себя в руки, подошел и попытался разрядить обстановку: — Всем отойти… Это я впустил Короля-Чародея в посольство. — Что здесь происходит? Я не ожидала, что они появятся так скоро, — спросила Инь-Инь, глядя на асуров, блокирующего выход. Затем Наэсала спокойно обратилась к Имрику: — Все в порядке, принц Имрик. Мы только что говорили с Королем-Чародеем о его планах на будущее. Не могу поверить, что говорю это… но, может быть, я все же смогу дать ему шанс хотя бы проявить себя. Он на самом деле сказал нам, что готов освободить всех рабов асуров в Наггароте ради мира, а также убить свою мать. Не зная полного контекста разговора Малекита и его спутников, Имрик мог только ошеломленно смотреть на Короля-Чародея, пока он мысленно размышлял над ситуацией: — Он убедил и Наэсалу доверять ему?! Да что, во имя Ваула, здесь происходит?! Способность Короля-Чародея влиять на других гораздо более ужасна, чем я когда-либо себе представлял! После того, что мы увидели ранее, я начинаю задаваться вопросом, не манипулирует ли он и нами? Наэсала была самой откровенной настроенной против него, а теперь и она готова дать ему шанс?! Несмотря на это… он позволил мне и принцессе драконов наблюдать, хотя и знал, как это будет выглядеть. Я уже больше и не знаю, во что верить… — Понятно… а что насчет тебя, Эйслинн? — спросил Имрик у Морского Владыки. Адмирал асуров тупо ответил: — Если ему действительно удастся отозвать Изумрудную Пасть и освободить наших моряков, то я временно доверюсь ему, пока он, по крайней мере, не проявит себя. Приоритеты Короля-Чародея кажутся достойными восхищения. Я не могу сказать того же о таких, как Локхир Жестокое Сердце или остальные корсарские псы в Наггароте. — Король Малекит и я займемся Локхиром Жестоким Сердцем после того, как покинем Хайчай. Согласно последним данным разведки моего флота, он находится у западного побережья Ниппона, — подтвердила Инь-Инь. — Зачем ей рассказывать ему, где находится Локхир?! Это было плохое решение… — недоверчиво подумал Малекит, глядя на безрассудно развязный язык Инь-Инь. Серьёзное выражение лица Эйслинна подсказало Малекиту, что Морской Лорд, вероятно, собирается пойти за ним теперь, когда он знает, где находится Благословенный Ужас. Даже если он в конечном итоге примет мир с Наггаротом, Эйслинн всё равно хотел, чтобы Локхир и Благословенный Ужас исчезли. — Тебе следует немедленно вернуть свой флот в Ултуан и доложить обо всем Двору Феникса. Я не стану щадить жизни асуров, если вы отправите огромные силы вторжения до того, как весть о моем возвращении достигнет Двора Феникса, — серьезно заговорил Малекит. Имрик вздохнул: — Да… мы обязательно так и сделаем. Ултуан должен быть проинформирован обо всем, что здесь происходит, и они вряд ли отменят вторжение, если не узнают, что ты жив. — Принцесса Инь-Инь, ты знаешь, где находится посох Мейлин Мрачный Шепот? Мне не хочется делать для нее еще один, — спросил Малекит Морского Дракона и сменил тему. Женщина-дракон кивнула: — Да, он среди моих вещей во дворце. Я отдам его только после того, как мы доберемся до Хайчая. Я все еще не доверяю этой полураздетой эльфийской блуднице. Убедись, что держишь ее на коротком поводке, Король-Чародей. Мэйлин бросила взгляд на Инь-Инь: — Кажется, ты не рада моему освобождению. Тебе повезло, что Король-Чародей остановил мою руку, иначе мне бы уже пришлось убивать, чтобы выбраться из этого города». — Тебе повезло, что моя семья доверяет Королю-Чародею, колдунья, иначе я бы уже приказала тебя повесить. Почаще оглядывайся, а то у меня может случайно дернуться рука, — с отвращением выплюнула Инь-Инь. — Ну, пойдем, Мэйлин. Мне и так уже достаточно общения с асурами за один день, — заявил Малекит, прежде чем пройти прямо между Сарией и Наэсалой. — Куда ты идешь, Малекит? — серьезно спросила Инь-Инь. — Чтобы насладиться фестивалем, я полагаю. Может, съем чего-нибудь, — небрежно ответил он. Инь-Инь вздохнула: — Нефритовый Дракон приготовил для тебя королевские покои в здании Небесного двора Отправляйся туда, когда закончишь с этим. Ради твоего же блага тебе лучше не покидать город раньше нас… — Не буду. Увидимся там, — кивнул Малекит, прежде чем уйти. Мэйлин гордо прошествовала за ним, даже не взглянув на асура. Проходя мимо Асура, Малекит встретился взглядом с Эйслинном, которого, казалось, не смущала близость Короля-Чародея. Они не произнесли ни слова, но Малекит понял, что Эйслинн о чем-то думает. — Почему у меня такое чувство, что он собирается отплыть со своим флотом? Инь-Инь совершил ужасную ошибку, сказав им, где он находится. Мне лучше составить план на этот случай… нам придется захватить эти три других черных ковчега сразу после того, как мы покинем Хайчай. Если он откажется сдаться, я заберу и его драконий корабль. Я не хочу, чтобы затонули какие-либо черные ковчеги или драконьи корабли, и я определенно не хочу, чтобы погиб Эйслинн, — раздраженно подумал Малекит.

***

Стоило ему выйти на улицу вместе с Мэйлин, колдунья вытянула руки в стороны и закружилась, словно счастливый ребенок: — Ах, наконец-то сладкая свобода! Малекит ничего не сказал, мельком взглянув на нее, прежде чем уйти. Колдунья быстро последовала за ней и после минуты молчания заговорила, когда они остались одни: — Вы видели их лица, ваше высочество?! Вы не представляете, как приятно было видеть, как вы справляетесь с ними так легко. — Постарайся вести себя как можно лучше, Мейлин. Эго асуров достаточно раздражает, чтобы с ними иметь дело. Мне не нужно, чтобы и ты опускалась до такой мелочности. Если хочешь доказать, что ты лучше их, тогда начни вести себя как настоящий лидер», — вздохнул Малекит. Она кивнула головой: — Конечно, сэр… Я потерплю их ради вас и буду вести себя более прилично. Итак, куда мы направляемся теперь? — Где Цзинь Тао? Думаю, мне сейчас действительно нужен алкоголь… что-нибудь, чтобы снять стресс после этого откровенно сумасшедшего дня, — на мгновение задумался Малекит. — Я полагаю, мне пора вернуться на главную площадь, чтобы попрощаться с солдатами-людьми, которые сражались вместе со мной у Черепашьих ворот, — ответил Малекит. Мэйлин в недоумении наклонила голову: — Правда? Зачем? — В частности, я хотел поговорить с одним человеком, прежде чем лягу спать. Я уверен, что это само собой разумеется, но не оскорбляй никого из людей и постарайся проявить хоть какое-то достоинство в моем присутствии. Будь внимательна… как бы я ни ненавидел политику и дипломатию, я не был послом Ултуана просто так. Теперь ты моя подчиненная, и моя обязанность — направлять тебя, — ответил Малекит. Пока они шли, колдунья с любопытством наклонила голову: — Вы действительно собираетесь освободить всех рабов в Наггароте? Это ведь черьезно подорвет нашу экономику… — Это не будет чем-то немедленным и моментальным… но я планирую отказаться от рабства в течение следующего десятилетия. У меня уже есть планы по преодолению экономических последствий, и я планирую предложить стимулы друхии, желающим развивать гражданские навыки. Все в Наггароте должны будут иметь гражданскую работу, когда они не несут военную службу, если только они не занимают особую должность, такую ​​как Черные Стражи Наггаронда, Палачи Хар Ганета или городская стража. Одна из главных причин воинственности друхиев заключается в том, что у них нет другого способа улучшить свою жизнь, кроме как принять участие в нашей воинственной беспощадной культуре. Если у них будет другой защищенный вариант, они будут меньше бездельничать в мирное время и меньше одержимы убийствами и внутренними распрями, — отметил Малекит. Мейлин недоверчиво моргнула: — Не думаю, что это будет так просто… — Это и не будет… но это нужно сделать. У каждого будет как минимум одна военная работа и одна гражданская работа… даже у меня. Я введу тест на профпригодность и предоставлю людям список подходящих профессий, из которых они смогут выбирать на основе своих навыков и политических позиций. Все будет основано на заслугах, и людям с низким происхождением будет разрешено занимать более высокие должности, если они этого достойны. Это мотивирует простолюдинов хотеть работать, поскольку это будет гораздо более безопасным способом подняться в обществе. Высокородные также не будут освобождены или неподотчетны закону. Они будут обязаны надлежащим образом управлять своими территориями и производить как минимум один значимый продукт со своих земель и вассалов, будь то еда, оружие, вьючные животные, сырье или удобства. Им также будет запрещено убивать граждан без уважительной причины. Я также введу своего рода проект, в котором каждый будет обязан отслужить службу, защищая север, как минимум год. Те, кто откажется сложить свои мечи или копья, будут отправлены туда первыми и оставлены там до тех пор, пока не решат, что хотят обрести надлежащую работу в мирное время. Все будут ротироваться и должны будут отбывать срок на севере, независимо от права рождения или положения. Большинству хозяев будет приказано организовать рабов для строительства сторожевых башен и стены между ними. Большинство более слабых рабов будут обязаны работать на стене только в течение 3 месяцев, чтобы они не умирали, и мы могли поддерживать их в форме. Мы будем ротировать четверть всех рабов в Наггароте круглый год, пока Северная оборона не будет построена в соответствии с моими требованиями. Как только Наггарот стабилизируется, я прикажу нашим флотам порабощать исключительно северян из Норски и пустошей хаоса. Опустошение Норски и похищение большой части ее населения даст нам рабов, которых я не собираюсь освобождать, и это также принесет нам доверие от западных человеческих наций, если мы значительно ослабим угрозу северных налетчиков, атакующих Империю. Эти рабы не будут включены в ротацию и будут приговорены к смертной казни через труд, если они не смогут обеспечить какую-либо ценность или значимость для общества Нагарота. Я также планирую разобраться с этими варварами Хунгами раз и навсегда. Племена Аголь и Хунг не избегут моего гнева. Что касается рабов из Старого Света, я не освобожу ни одного западного человека, если не смогу выкупить их освобождение у стран Старого Света либо финансово, либо каким-то договором о ненападении, — ответил Малекит. — Ну… у Норски не будет шансов против всех наших флотов, совершающих набеги. Мы также привыкли к холоду и хаосу пустошей, в отличие от людей или асуров. Хотя я не могу представить, чтобы много корсаров находили удовольствие в набегах на эти фьорды в отличие от более слабых южных городов, — задумчиво прокомментировала Мэйлин. — Мне, если честно, все равно, понравится им это или нет. Они будут выполнять жизненно важную обязанность поставлять нам рабочую силу для строительства нашей северной стены. Это только вершина айсберга… У меня есть много идей, которые будут реализованы задолго до того, как мы дойдем до этой стадии. Скоро ты увидишь, Мэйлин, — ответил Малекит. — Итак, в чем будет заключаться моя роль в этой новой схеме вещей? — задавалась вопросом Мэйлин. — Если все пойдет хорошо, я могу назначить тебя ответственной за мой новый Темный монастырь. Нам все еще нужно обеспечить контроль над магией в Наггароте, и мы должны обучить как можно больше новых претендентов на будущее. Тебе будет поручено найти подходящих магов-новобранцев для обучения в Наггаронде, где я создам свою собственную академию магов. Они будут приведены к присяге в мою черную стражу и вынуждены будут терпеть то же обучение и дисциплину. Я не убью их семьи, но они узнают об ответственности и преданности… и будут заслуживать доверие в отличие от своих предшественниц из темного монастыря. Любая из колдуний, которую стоит пощадить, будет работать полный рабочий день, обучая магии новобранцев, просматривая пустоши хаоса и помогая мне зачаровывать наши Северные сторожевые башни, — продолжил Малекит. Мэйлин нахмурилась: — Хм… ну, если мы получим этот артефакт от Касулы Вайтмейн, это, безусловно, облегчит поиск претендентов, сведущих в магии. Могу ли я предложить нанести ей визит в Шпиль Дракла сразу же после того, как доберемся до Наггаронда? Малекит кивнул: — Именно это я и собираюсь сделать, также мы заберем Нуалию Римфэнг и подавим восстание теней по пути. Она, вероятно, знает, что там делает Касула Белая Грива. — Что вы сделаете, если найдете ее прячущейся среди мужчин-колдунов в Шпиле Дракла? Сомневаюсь, что вы захотите ее вербовать, если она это сделает, верно? Вы собираетесь ее убить? — задавалась вопросом Мейлин. Король-Чародей пожал плечами: — Это еще не скоро, Мэйлин, но ты увидишь, что я задумал для нее, когда мы вернемся домой. У нас есть более неотложные дела, но не волнуйся о будущем. У меня все распланировано и учтены непредвиденные обстоятельства на случай, если что-то пойдет не так. Ничто никогда не идет по плану, и именно поэтому важно быть гибким и внимательным. Пока я жив, эти вещи могут осуществиться. Все, что тебе нужно, это довериться мне и делать свою работу. Колдунья кивнула, прежде чем замолчать и обдумать ситуацию: — Покончить с рабством… это кажется невозможным, но если большинство простолюдинов встанет на сторону Короля-Чародея, это осуществимо. Это, конечно, не добавит Королю-Чародею друзей среди высокородных или богатых работорговцев Наггарота, но кто в здравом уме пойдет против Короля-Чародея, если у него есть благословение Азуриана и Кхейна? Он не преувеличивал… навязывание такого рода изменений действительно приведет к гибели множества друкаев. Как он планирует все это провернуть? Недолго проделав путь, Малекит и Мейлин снова оказались на главной площади верхнего района города, где бесчисленные катайцы все еще праздновали. Вокруг были танцы, еда, сплетни и веселье. Когда он пробирался в толпу, все обернулись и уставились на него с искренним благоговением, когда огромная волна людей расступилась перед ним. Многие люди даже решили поклониться его уходу, и Малекит мог подслушать десятки разговоров о нем. Они варьировались от того, насколько привлекательными были он и Мэйлин, до того, насколько скромным был эльфийский король. Многие из простолюдинов, казалось, думали, что Малекит был действительно фигурой, полной величия, после того, как вся королевская семья говорила от его имени. Вид Амулета Лунного Сердца на его шее только добавлял этой таинственности и почитаемого статуса в глазах людей. Несмотря на их восхищение, которое варьировалось от поклонов до приветственных возгласов, никто не казался достаточно смелым, чтобы заговорить с ним или даже встать у него на пути, пока толпа продолжала расступаться. Мэйлин не могла не найти это озадачивающим, но также и приятным, когда она говорила на друхирском: — Я никогда раньше не видела, чтобы рабы так кланялись. Эти люди буквально боготворят вас, ваше высочество. Я могла бы привыкнуть к такому обращению. — Я не выношу толпы… Я благодарен, что они вообще уступают нам дорогу, — заметил в ответ Малекит. Новости о его присутствии на площади быстро распространились со скоростью лесного пожара, и вскоре Малекит увидел, как пьяный Цзинь Тао подбежал к нему с несколькими напитками в руке. С ним было несколько крестьянских ополченцев и свободных нефритовых воинов. Достигнув эльфов, Цзинь Тао чуть не споткнулся, но сделал самый пьяный поклон, на который был способен, прежде чем заговорить: — Король Малекит! Чертовски, уж простите за выражения, рад тебя видеть! Я не был уверен, что увижу тебя снова! Мы выпиваем, чтобы отпраздновать. Хотите присоединиться? Я все еще должен тебе немного, ха-ха! Многие из наблюдавших издалека были ошеломлены тем, что пьяный бывший монах и его приятели осмелились подбежать к Малекиту и предложить ему спиртное. Мэйлин недоверчиво подняла бровь и, казалось, пыталась не рассмеяться над нелепостью ситуации. Увидеть, как обычный человек предлагает Малекиту выпивку, было, возможно, самым странным, что она видела или испытывала за всю свою жизнь. Колдунья наполовину ожидала, что Король-Чародей накажет наглого человека за то, что он даже приблизился к нему так близко, но король этого не сделал. Ко всеобщему недоверию, Малекит взял одну из бутылок из протянутой руки Цзинь Тао и начал пить из нее. Он осушил ее всю сразу с чистой эльфийской грацией, прежде чем вернуть пустую бутылку обратно. — Ха-ха-ха! За короля Малекита, все! — Цзинь Тао восторженно закричал, увидев, что эльф действительно принял выпивку. — Он что, только что выпил всю бутылку байцзю залпом? — воскликнула какая-то женщина, обращаясь к своим подругам. — Это удивительно… эльфы действительно невероятные существа, — сказал кто-то другой. — Этот монах позорится. Я не могу поверить, что король эльфов терпит его поведение, — заметил другой человек. Последовало множество подобных комментариев, и они, казалось, стали еще более возмутительными, когда Цзинь Тао поднял еще одну бутылку: — Хотите еще одну, сэр? — Полагаю. Эта штука кажется немного крепче, чем то низкокачественное пойло с Черепашьих врат, — заметил Малекит. — Производители сказали, что это самое крепкое пиво, которое у них было. Это Noncheng Baijiu. В нем 60 процентов алкоголя. Не могу поверить, что ты только что выпил всю бутылку сразу. Как ты себя сейчас чувствуешь? — Цзинь Тао слегка заикался. Затем Малекит одним изящным глотком прикончил вторую бутылку, прежде чем вернуть ее Цзинь Тао. Стоявший рядом человек из окружения Цзинь Тао быстро начал подбирать пустые бутылки и освободил руку огненного монаха. — Да ладно… — недоверчиво заметил кто-то из свиты, наблюдая за тем, как Малекит усердно пьет. Цзинь Тао затем радостно подбодрил Малекита: — Ха-ха, ты заставляешь меня выглядеть слабым молокососом, король Малекит. Хочешь еще? — После такого дня я не откажусь, — кивнул Малекит, беря третью бутылку. — Я тоже выпью! Я не могу позволить тебе так легко меня победить, — весело пробормотал огненный монах. Цзинь Тао затем попытался осушить целую бутылку, но осушил только половину, прежде чем сдаться и скривиться, скривив лицо: — Ах, клянусь Императором, эта штука жжет похлеще драконьего огня! Боюсь если выпью еще одну, то будить меня будет уже Дух-Дракон… Ко всеобщему удивлению, Малекит прикончил третью бутылку Noncheng Baijiu так же легко, как и первые две. Катаец скривился от боли, держась за голову и начиная покачиваться от жгучего головокружения: — Возможно, я выпил слишком много… Затем Малекит поднял руку и направил слабый заряд магии в голову человека, заставив жгучее ощущение пройти. Цзинь Тао и все, кто был рядом, с изумлением наблюдали, как монах моргнул в недоумении: — Ух ты… боль и головокружение прошли! Вы использовали высшую магию? — Совсем немного… не убивай себя, выпив слишком много этой дряни. Она почти такая же крепкая, как гномий эль, — заметил Малекит. — Я никогда раньше не пробовал гномьего эля. А ты пробовал? — с удивлением заметил Цзинь Тао. Малекит кивнул: — Да, было дело. Мой друг Снорри был верховным королем гномов более шести тысяч лет назад. Он часто заставлял меня пить с ним после великих битв. В силу эльфийской гордости мне обычно приходилось пить столько же, сколько и ему, чтобы гномы не считали нас слабаками. Твой энтузиазм напоминает мне о нем. — З-значит ли это, что ты считаешь меня своим другом?! — Цзинь Тао вытаращил глаза. — Я считаю, что с тобой стоит говорить, и я верю, что ты искренен, в отличие от большинства людей. Ты изо всех сил старался быть со мной сердечным и уважительным, даже ценой того, что ты выглядишь плохо перед своими лидерами. Если бы когда-либо люди были моими друзьями, ты был бы среди них, — просто ответил Малекит. Мэйлин нашла все это взаимодействие одновременно захватывающим и жутким для наблюдения. Малекит… Король-чародей Наггарота… самый устрашающий и влиятельный темный эльф в мире… пил алкоголь с человеком посреди улицы Катая при сотнях свидетелей. Он даже исцелил человека… ничем не примечательного человека и практически называл его другом. До сегодняшнего дня она даже не знала, что Малекит способен на благородство и доброту. В то время как большинство сочло бы такое дружелюбное поведение слабостью в обществе друхиев, Мэйлин не смела думать так после того, как Малекит безжалостно пытал ее ранее. Видеть эту сторону Короля-Чародея было довольно странно, но странным образом она нашла это забавным и приятным. Если бы она сделала то, что он хотел, Король-Чародей мог бы быть дружелюбным и с ней. Она была бы предметом зависти Наггарота, если бы у нее были близкие отношения с Королем-Чародеем. Малекит, конечно, отличался от того, каким она его когда-либо помнила, но это было даже неплохо… особенно с учетом того, что он был ее спасителем в этой чужой стране. Король-Чародей прошлого просто убил бы ее за некомпетентность. — Благодарю вас, ваше высочество… это очень много значит из ваших уст. Я… даже не знаю, что сказать, — отстраненно заметил Цзинь Тао, словно испытывая странную волну эмоций. Было ясно, что многие люди считали этого человека шуткой, несмотря на его магические и боевые способности. Услышать, как кто-то вроде Малекита подтверждает его ценность, было очень шокирующим не только для него, но и для всех окружающих, наблюдавших за ним. Монах быстро допил вторую половину бутылки байцзю, чтобы подавить свои глубокие эмоции. Затем Цзинь Тао обратил свое внимание на Мейлин и оглядел ее с ног до головы, немного охваченный благоговением: — Ого… кто она, ваше высочество? Я был так отвлечен, что даже не заметил ее, стоящую позади вас. — Это не… — прежде чем Мейлин успела ответить, Малекит быстро прервал ее. — Мейлин Мрачный Шепот. Она одна из моих высших волшебниц из Наггарота и возглавляет шабаш волшебниц в Каронд Каре. Морской Дракон только что отдала ее под мою опеку, — ответил Малекит мужчине. Мужчина покачал головой в недоумении, увидев верховную колдунью друканв вблизи. Может быть, это было из-за выпивки или его неотфильтрованных мыслей, но мужчина улыбнулся ей: — Для меня большая честь познакомиться с вами, леди-эльф. Вы очень красивы, мэм… и высоки. Правда, немного скудно одеты, ха-ха. Вы можете простудиться. — Ты шутишь, да? В вашей стране невыносимо жарко. Там, откуда я родом, снег идет круглый год, человек. Наггарот не зря называют Страной Холода, — покачала головой Мейлин. — Ого… может, вы тоже хотите байцзю, моя госпожа? Простите, что не предложил раньше, — попытался спасти настроение монах. Мэйлин неуверенно взглянула на Малекита, не зная, как ответить на предложение мужчины. Малекит кивнул Цзинь Тао от ее имени мгновение спустя: — Она хотела бы немного. Я тоже возьму четвертую. — Ваше высочество, что мы делаем? Вы и вправду ожидаете, что я буду пить это человеческое пойло? Все эти люди сейчас смотрят на нас, — пожаловалась Мэйлин на друхирском языке. — Я знаю это, и мы не делаем этого просто так. Ты — мой первый пример того, как заставить друхиев вести себя любезно с катайцами. Просто сделай это ради дипломатии, Мэйлин, — ответил Малекит. Колдунья неохотно взяла бутылку у Цзинь Тао и медленно подняла ее, чтобы рассмотреть ее содержимое. Малекит взял и свою четвертую бутылку. Затем Цзинь Тао поднял бутылку к двум эльфам: — За мир между Катаем и Наггаротом! И за тебя, король Малекит! Величайший герой, которого я когда-либо встречал! Ура! — Ура, — нейтрально ответил Малекит, без эмоций и голоса. Мэйлин вообще ничего не сказала и начала пить только после Малекита. Она выпила примерно половину бутылки, прежде чем болезненно поморщилась и начала кашлять: — О боги… что в этом?! На вкус как жидкий огонь! Малекит без усилий закончил свою четвертую бутылку без какой-либо борьбы и передал ее крестьянину, который держал другие готовые бутылки. Король-Чародей мог даже почувствовать теплое покалывание после того, как закончил эту. — Не могу поверить, что ты выпил четыре таких и до сих пор ничего не почувствовал. Оно ж в пять раз крепче вина, которое мы пили у Черепашьих ворот. Держу пари, что ты мог бы перепить огра, если бы тебе пришлось соревноваться с королем гномов в те времена, — усмехнулся Цзинь Тао. — Я чувствую, что это влияет и на меня. Это то, что вы, люди, называете кайфом? — небрежно заметил Малекит. — Ха-ха-ха, я думал, это просто эльфийское явление, но вы действительно нечто особенное, сир. Похоже вашей спутнице все же до вас далеко… Как вы себя чувствуете, леди Мейлин? — весело спросил Цзинь Тао. Колдунья наконец оправилась от сильной реакции на выпивку и ответила: — Это, конечно, крепче любого человеческого спиртного, которое я когда-либо пробовала. С меня хватит… — Тогда не трать его впустую, — ответил Король-Чародей. Затем Малекит взяла у нее бутылку и осушила ее остаток, прежде чем передать ее человеку, держащему бутылки. Мэйлин могла только смотреть в шоке на то, как Малекит не только пил после нее, но и на то, сколько алкоголя он мог переварить. Распитие спиртного на публике крайне не одобрялось в обществе катаян, но по какой-то причине люди находили Малекита более милым за это. Это показывало странное смирение и человечность, что даже эльфийский король был готов выставить себя в плохом свете на публике только ради того, чтобы проявить внимание к катаянину, которого он считал другом. Такое поведение было обычным для Железного Дракона, и это показывало, что он не считал людей низкого происхождения ниже себя, даже если они были. Малекит не знал, что это каким-то образом заставило его выглядеть более искренним в глазах наблюдающих за ним катайцев. Если кто-то его статуса общался с простолюдином таким образом, то это означало, что он не был просто политиком, которого заботило только умиротворение знати. Теперь он больше походил на Железного Дракона, который был любимцем и героем простолюдинов. — Для меня этого более чем достаточно, Цзинь Тао. Я, пожалуй, даже опьянею, если выпью еще, — продолжил Малекит, прежде чем оглядеться вокруг, увидев изумленных зрителей. — А-ха-ха-ха, ты действительно что-то с чем-то, король Малекит! Мне не терпится рассказать о тебе своему сыну и жене! Встреча с тобой — лучшее, что случилось со мной с тех пор, как я покинул дом, — обрадовался монах. — Сколько они стоят? Я полагаю, они, вероятно, дорогие? — спросил Малекит. Мужчина покачал головой: — Нет-нет-нет-нет, ничего не желаю слышать. Я сказал, что должен тебе выпивку, и мне не нужно, чтобы ты мне ее возвращал. Я чувствую, что должен тебе пожизненный запас этой штуки за все, что ты сделал для меня и Катая. Кроме того, мы все получили неплохую премию в юанях за то, что выжили в битве у Черепашьих ворот. Некоторые даже собираются уйти на пенсию, как Ли. — Итак, что ты собираешься делать после этого фестиваля, Цзинь Тао? Ты возвращаешься в Черепашьи Врата? — с любопытством спросил Малекит мужчину. Монах покачал головой: — Нет, на самом деле я возвращаюсь домой. Я спросил у шугенгана, могу ли я уйти в отставку. Я и так был вдали от жены и сына несколько лет. После всего, что там случилось… я просто хочу снова увидеть их. Я вернусь на свою должность в Фу-Хунге ко двору Огненного Дракона. Может быть, удивлю свою семью несколькими подарками со всех дополнительных денег, которые я заработал после отъезда. Я также хочу выразить свое почтение моим братьям в монастыре и распространить новость о возвращении Светлого Дракона. Затем Мэйлин с любопытством наклонила голову, заметив странное ожерелье, которое носил Цзинь Тао. Она не могла не прокомментировать это: — Что это за ожерелье ты носишь, человек? Похоже на шлем короля Малекита… — О, это? Сюй Фэн сделала сотни таких на прошлой неделе с помощью своей алхимии. Все скупают их просто как сумасшедшие. Думаю еще неделя и даже ее детям работать не придется! Она сделала мой из золота, нефрита и гагата. Маленький сувенир, чтобы я никогда не забывал короля Малекита. Я купил несколько дополнительных на случай, если моей семье понадобится один. У меня есть запасной, если хочешь, эльфийка. Считай это подарком, — гордо сказал монах, поднимая его поближе, чтобы Мэйлин могла рассмотреть. Колдунья, казалось, была сбита с толку, но не могла не ухмыльнуться по какой-то причине: — Теперь я поняла… Король-Чародей внушает этим людям симпатию к себе, и он привел меня сюда, чтобы показать им, что друхии могут ужиться с людьми. Нам даже не нужно порабощать их, если люди в этой стране почитают Малекита. Будет эффективнее, если они захотят работать на нас, и это лишит асуров потенциального союзника. К тому же, у этих людей огромное население, и они могут помочь нам контролировать Дальний Океан и отрезать торговые пути асуров. Должно быть, он планирует сделать то же самое и с рабами в Наггароте. Может быть, Катай собирается профинансировать его перезапуск нашей экономики. Король Малекит действительно гений… К недоверию Малекита, Мэйлин кивнула головой после короткого молчания: — Конечно, человек… Я бы не отказалась от безделушки, чтобы продемонстрировать свою преданность прославленному и прекрасному Королю-Чародею. Мне приятно видеть, что даже люди признают, насколько велик наш король. Цзинь Тао щедро протянул Мэйлин одно из ожерелий и, казалось, был почти счастлив наблюдать, как она его надевает. Малекит не был уверен, было ли это его легкое опьянение или сама странность ситуации, но видеть, как Мэйлин гордо надевает ожерелье и внезапно становится намного дружелюбнее, было крайне неожиданно. Это не сравнится с тем содроганием, которое он испытал, увидев, как высшая колдунья носит одно из тех глупых ожерелий, которые сделала Сюй Фэн. Затем колдунья посмотрела на Малекита и заговорила на друхирском языке: — Мы должны сделать их из обсидиана в Наггароте. Простолюдины, вероятно, полюбят их, когда вы вернетесь и восстановишь порядок. Мы могли бы заработать много денег, продавая их. Я поработаю над этим в свободное время, когда вернемся домой. Ожерелье Малекита Мейлин висело под ее амулетом Темного монастыря, и, по какой-то причине, оно ей искренне нравилось. — Сюй Фэнь, клянусь, когда тебе в следующий раз будет грозить опасность и окажусь рядом… то даже с места не сдвинусь и буду с улыбкой наблюдать как тебя жрут заживо!!! Лучше бы этой нелепой моде не приживаться в Наггароте… Мэйлин искренне ожидает, что кто-нибудь в Наггароте заплатит за одну из них? Почему она выглядит такой счастливой, надевая ее?! — раздраженно подумал Малекит. — Итак, король Малекит… сомневаюсь, что у меня когда-нибудь будет еще один шанс спросить тебя об этом, так что я могу сделать это сегодня вечером. Как ты думаешь, ты когда-нибудь навестишь Фу-Хунг? Я бы больше всего на свете хотел, чтобы люди южного Катая увидели, насколько ты велик вживую, — спросил монах. К удивлению Цзинь Тао и Мейлин, Малекит кивнул: — Вероятно, я посещу его в не столь отдаленном будущем. Хуреш — это угроза, с которой мне предстоит иметь дело, и мне может понадобиться помощь Огненного Дракона, когда я в конце концов туда отправлюсь. Глаза монаха загорелись радостью: — Правда? Я с нетерпением жду этого дня! Я позабочусь о том, чтобы все в Фу-Хуне услышали о твоих деяниях, чтобы они могли достойно приветствовать тебя! — Просто постарайся, чтобы тебя не арестовали за попытку защитить меня. Береги себя, Цзинь Тао… и не умирай. В мире и так мало достойных людей… — заявил Малекит, прежде чем уйти.

***

Когда Малекит и Мэйлин ушли, монах и его близлежащая свита поклонились Малекиту и приветствовали его. Два эльфа прошли немного дальше по улице, и Король-Чародей быстро оглянулся, услышав сильный шум. Бесчисленное множество людей теперь спешило к Цзинь Тао, задавая ему вопросы или пытаясь получить немного выпивки, которую он, Малекит и Мэйлин пили. Когда они отошли немного дальше, Мэйлин рассмеялась и заговорила на друхирском: — Это так забавно, ваше высочество… они действительно любят вас! Ха-ха-ха! От одного только употребления этого алкоголя все люди, наблюдающие за нами, захотели выпить. Полагаю, пряник действительно действеннее чем кнут. — Давай поедим. После этого мы отправимся спать, хватит с меня впечатлений на сегодня, — небрежно ответил Малекит. Мэйлин кивнула, внимательно следя за ним и оглядываясь на уникальную восточную культуру, свидетелями которой они стали. Вскоре раздался противный голос, окликнувший его по имени: — КОРОЛЬ МАЛЕКИТ! ВОТ ВЫ ГДЕ! ПОДОЖДИТЕ! — Боги… только не она снова, — Малекит закрыл глаза и медленно повернулся, чтобы увидеть того, кого он совсем не хотел видеть. К нему на каблуках с эскортом стражи подбежала не кто иная, как графиня Эммануэль. Король-Чародей вздохнул, когда женщина через несколько мгновений достигла его. Ее стражники были ошарашены дерзким поведением графини, но они держали рты закрытыми, когда молодая женщина восторженно засияла: — Клянусь Сигмаром, я так рада, что снова увидела вас. Мне очень понравилось видеть вас на параде и слушать вашу речь. Это было действительно потрясающе, и вы выглядели так невероятно, когда позади вас взрывался фейерверк. Я осмелюсь сказать, что мое сердце просто не переставало колотиться. — Угу… ну так, что вам нужно, графиня Эммануэль? — медленно спросил Малекит. — Вы также помните мое имя? Мне так приятно это слышать. Должно быть, я действительно произвела на вас большое впечатление, — сказала Эммануэль с гордой забывчивостью. Король-Чародей вздохнул: — Ты, безусловно, запоминающаяся персона… Лицо Мэйлин выразило все, что она думала о ситуации. Какая-то человеческая женщина лебезила перед Королем-Колдуном, словно влюбленная девушка. Колдунья немедленно ощутила гнев при виде этой напыщенной женщины, осмеливающейся вести себя так нагло по отношению к Королю-Чародею. — Так что же случилось с Элспет раньше? Она отказалась говорить со мной об этом… какая наглость! — Эммануэль начала обмахивать лицо и привлекать к себе нежелательное внимание. — Графиня, я думала, я говорила вам не позорить нас на публике. Вы выставляете Империю в плохом свете. Большинство китайцев и так считают, что жители Запада шумные и варварские, — раздался голос Элспет, когда она подошла к Эммануэль с неодобрительным взглядом. — Элспет, почему ты так упорно не даешь мне приближаться к нему? Я хочу, чтобы король Малекит был другом Империи, как он подружился с Катаем. Прояви дипломатическое чутье и не указывай мне, что делать. Я буду говорить с кем захочу и когда захочу, — ответила графиня с раздражением. Мэйлин недоверчиво приподняла бровь: — Это люди из Империи Сигмара, король Малекит? Что они здесь делают? — Вы не видели нас в Небесном дворе? Железный Дракон привез нас в качестве делегатов, — резко ответила Эммануэль. — Леди Элспет, я на самом деле рад, что мы столкнулись с вами. У меня есть несколько вопросов о вас и Тиамат, — обратился Малекит к магистру. Темная Леди Нульна кивнула: — Да, я не удивлена. У меня не было возможности сказать вам, чего она хотела, до появления Морского Дракона. — Возможно, сейчас не самое подходящее время, но я спрошу тебя вот о чем… ищет ли она той же силы, что и Нагаш? — спросил Малекит. — Да… но не по какой-то зловещей причине. Тиамат верит, что Нагаш вернулся в виде оболочки и пытается вознестись до божественности. Мы с ней ищем силу, чтобы навсегда убить его. Без Сигмара, который мог бы победить его на этот раз, кто-то должен что-то сделать, пока не стало слишком поздно, и большая часть Империи слишком занята зеленокожими и северянами, чтобы воспринимать угрозу нежити всерьез. Тиамат сказала мне, что Дух-Дракон знала об этой силе, и что вы, вероятно, тоже знаете. Так вы знаете, что это такое и как я могу этому научиться? Я не жду, что вы расскажете мне это просто так. Я передам силы Виссенланда вашему делу, если вы со мной поделитесь, — объяснила Элспет. Малекит кивнул: — Я знаю об этой силе… но я определенно не буду говорить о ней здесь. Как только я завладею Наггаротом и заключу мир с Ултуаном, я готов помочь тебе лично разобраться с Нагашем. Я считаю его равной угрозой грядущему вторжению Хаоса. — Я рад слышать, что вы согласны со мной в этом. Никто другой не проявляет схожего благоразумию. Бальтазар и император считают угрозой только Маннфреда фон Карштайна. Возможно, после того, как вы договоритесь с императором Карлом-Францем, мы сможем скоординировать совместный план по борьбе с нежитью. Ваши знания о Нехекхаре будут жизненно полезны, и мне понадобятся могущественные союзники, чтобы справиться с Нагашем, если он вернет себе былую мощь. Возможно, даже Верховный Теогонист поможет нам, поскольку он относится к нежити гораздо серьезнее, чем любой из политиков. Тем временем я поищу способы, которыми вы сможешь убедить гномов принять мир, — одобрительно кивнула Элспет. — Это было бы очень полезно. Спасибо, леди Элспет, — кивнул Малекит. — Подожди, у тебя нет на это полномочий, Элспет. Я графиня-курфюрстка, а не ты, — запротестовала Эммануэль. — И тут я думала, вы хотите подружиться с королем Малекитом, миледи… — возразила Элспет. — Я знаю… но я тот человек, с которым король Малекит должен вести дела. Почему он так заинтересован в тебе и в той грандиозной схеме, которой ты так одержима? Нагаш больше не представляет угрозы для Империи. Даже фон Карштайны — лишь тень от себя прежних. Я не возражаю против того, чтобы быть его голосом в Империи и помогать ему, но мне не нравится, что ты пытаешься узурпировать мою власть и игнорировать мое положение, Элспет. Продолжай в том же духе, и я найду другого придворного мага, — пригрозила Эммануэль. Элспет скрестила руки на груди: — Если вы действительно не цените мои советы и опыт, то я уйду с вашей службы. Я легко могу преследовать свои цели и не защищая вас, если вы этого так хотите. Я также заберу с собой моих аметистовых магов и рыцарей Морра. — Подожди… я не это имела в виду. Тьфу… почему ты просто не можешь быть со мной добрее, как лорд Бальтазар? По крайней мере, он уважает меня и не обращается со мной как с ребенком, — по-детски пожаловалась графиня. Затем Малекит покачал головой: — Вы должны слушать своего придворного мага, графиня. Леди Элспет относится к вам как к взрослой и требует от вас соответствующего поведения. Это гораздо более уважительно по отношению к вашему положению, чем то, как другие нянчатся с вами, как с невежественной девчонкой. Я тоже стал суверенным принцем, когда был молод, и мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что люди, которые говорят с тобой честно и резко, на самом деле гораздо больше заботятся о ваших интересах. В отличие от тех, которые подлизываются и закрывают глаза на ваши ошибки, пытаются манипулировать вами и использовать вас. Вы явно умнее, чем кажетесь, и если вы хотите быть хорошим правителем, вам следует хорошо усвоить этот урок. Если нет, они так и будут видеть в вас только номинальную фигуру. Элспет фон Дракен обладает гораздо большей политической властью, чем вы, потому что она опытна и знает как играть в эту игру. Учитывая, что она также женщина с властью, у кого вам лучше поучиться? Эммануэль широко раскрыла глаза от заявления Малекита, переводя взгляд с него на Элспет: — Я… никогда не думала об этом в таком ключе. — Я бы сама не смогла сказать это лучше, король Малекит, — одобрительно сказала Элспет. — Мне… мне нужно идти, — Эммануэль тут же убежала с эмоциональным и смущенным лицом. Было ясно, что у нее какой-то психический кризис, раз ее отчитали таким образом. Ее охранники быстро последовали за ней, оставив Элспет стоять в одиночестве. Магистерикс вздохнул: — Она, вероятно, убежала, чтобы поплакать в одиночестве. Графиня Эммануэль крайне увлечена вами, и, вероятно, чувствует себя неловко. Может быть, хоть теперь она действительно воспримет правление всерьез. Я благодарна, что вы сказали ей то, что ей нужно было услышать… хотя я не хочу иметь дело с тем, как она будет примиряться со всем этим на пути обратно в Империю. — Ну, несмотря на это, я рад, что мы с тобой смогли прийти к соглашению. Я помогу тебе с Нагашем, когда придет время, — заметил Малекит, прежде чем протянуть руку в перчатке. Элспет тут же подняла руку, чтобы сделать то же самое: — И я помогу вам найти решение, чтобы умилостивить гномов и империю. Я с нетерпением жду возможности поработать с вами, король Малекит. — Взаимно, магистр Элспет фон Дракен, — ответил Малекит, когда они пожали друг другу руки. Мэйлин скрестила руки, наблюдая за этим, и была сбита с толку. Малекит не собирался просто заключить мир с Ултуаном. Он собирался попытаться заключить мир и со Старым Светом. Она не могла не найти странным и ниже его достоинства пожимать руку человеку. К счастью, она молчала и просто наблюдала. После ухода Элспет Мэйлин покачала головой: — Значит… мы заключаем мир со всеми в Старом Свете? Вам не кажется, что это немного… ну знаете, ниже нашего достоинства? Катай… я еще понимаю, но вы хотите, чтобы мы также заключили союз с Империей? Разве вы не предпочли бы отвоевать все земли, которые принадлежали нашим древним колониям? — Империя Сигмара огромна и могущественнее, чем ты думаешь. Их посредники не позволят гномам начать очередную войну против нас, и было бы бессмысленно ослаблять нацию, у которой те же враги, что и у нас. Кроме того, с меня уже достаточно этой никчемной меланхолии по дням давно ушедшим. Теперь эта земля принадлежит им, и она не стоит того, чтобы из-за нее умирали эльфы. Постарайся увидеть общую картину. Люди способны на многое, они уже не та кучка грязных варваров, какими были тысячи лет назад, — объяснил Малекит. Мейлин кивнула, следуя за Малекитом: — Да, ваше высочество… Пока два эльфа шли еще несколько минут, трио из трех молодых пьяных друзей совершило досадную ошибку, насвистывая полураздетой высшей волшебнице. Мейлин повернула голову и остановилась, встретившись взглядом с пьяными простолюдинами. Если бы взгляды могли убивать, они бы умерли на месте от ее взгляда. Все трое застыли в страхе, когда руки Мейлин начали светиться теневой магией. Прежде чем это могло обернуться трагедией, Малекит подошел и посмотрел на людей. Они отпрянули от его устрашающего присутствия и, казалось, протрезвели в одно мгновение, когда Король-Чародей заговорил: — Мы что, похожи на собак? — Н-нет… — испуганно выдавил из себя один из мужчин. — Тогда какого черта ты сейчас свистнул моей колдунье? — прямо спросил Малекит. — П-П-ппростите… — мужчина тут же начал кланяться от страха. Его друзья последовали его примеру через несколько секунд. Это, очевидно, привлекло много внимания, так как прохожие останавливались вокруг них, чтобы понаблюдать за этим обменом репликами. Король-Чародей покачал головой: — Вы бы стали свистеть при виде шугенгана? Она имеет ранг, эквивалентный рангу шугенгана в Наггароте. — М-мы ничего не имели в виду, господин… пожалуйста, не убивайте нас, — со страхом добавил один из мужчин. — Вам повезло, что я здесь, иначе она бы вас убила. Впредь будь внимательнее к тому, как ты относишься к другим. А теперь пошли отсюда! — Малекит жестом приказал людям встать и идти дальше. Все трое немедленно вскочили и в ужасе бросились прочь. Мэйлин с любопытством наклонила голову, пытаясь понять, почему он вмешался в ее защиту и почему пощадил тех людей. — Малекит очень бдителен. Он отреагировал даже раньше, чем я. Он действительно хорош в разрядке напряженности без кровопролития. Кто бы мог подумать, — недоверчиво подумала Мэйлин. Вместо того, чтобы выставить их в плохом свете, это каким-то образом заставило Малекита выглядеть благородным в глазах всех простолюдинов, которые наблюдали за этим событием. Он проявил милосердие к людям и защитил честь «леди». Однако, будучи друхиями, Мэйлин и Малекит не видели этого таким образом… и не понимали, почему люди поблизости начали подбадривать их и хлопать в ладоши. — Здесь людям что, нравится смотреть, как другим делают публичные выговоры? Я бы ожидала, что они будут в ужасе после того, как вы пригрозили этим жалким червям, — смущенно спросила Мейлин. — Понятия не имею… но люди здесь одержимы положением и сохранением лица. Они, вероятно, просто рады, что мы пощадили этих людей, хотя нам это было не нужно. Давай уже двигаться дальше, — пожал он плечами. Пройдя еще несколько минут, Малекит наконец заметил очень простую стойку с едой, где двое мужчин смешивали рис и мясо. На удивление, там было не так много народу, как в других местах, и, похоже, там можно было быстро перекусить без всяких хлопот. Мэйлин не могла не посмеяться, когда работник продовольственного киоска замер и посмотрел на Малекита со страхом и благоговением. — Мы возьмем две порции… Малекит указал на миску с мясом и рисом, которую мужчина только что передал стоявшему перед ним клиенту. — В-вы тот король эльфов, который произносил речь ранее! Вот, для вас все бесплатно! — мужчина склонил голову, протягивая эльфам две готовые миски. Его коллега, готовивший миски, обернулся и уставился в недоумении, что два эльфа действительно появятся у них. Малекит кивнул головой, принимая миски: — Спасибо, человек. Затем он передал одну Мэйлин, прежде чем начать есть ее. Колдунья смущенно посмотрела на две деревянные палочки, лежащие на верхушке чаши, прежде чем увидеть, как Малекит взял свою и ел вместе с ними. — Какое варварство… эти люди едят еду палочками? Они не знают, что такое вилка? — спросила Мейлин в замешательстве. — Палочки для еды — так они их называют. Так делают люди на востоке, — ответил Малекит, проглотив еду. — Где вы вообще этому научились? Вы научились этому, пока были здесь? Не могу себе представить, чтобы вы ели хоть что-нибудь с тех пор, как вас поместили в эту броню, верно? — поинтересовалась Мейлин. — Лаитикир Жестокое Сердце научила меня, и я потакал ей ради развлечения и уважения к ее увлечениям. Я думал, что это в основном ниппонский обычай, но я узнал, что катайцы здесь делают то же самое. Большую часть того, что я знаю о Дальнем Востоке, я узнал от нее. По сей день Лаитикир остается моим любимым адмиралом и одним из немногих почетных друхиев, которым я доверял. Жаль, что ее больше нет, — объяснил он. — Говоря о Жестоком Сердце… Адмирал Локхир все еще верен Наггаронду. Ему не понравятся перемены, которые вы хотите внести, но убивать его будет контрпродуктивно, — серьезно заявила Мэйлин. — Ты так уверена, что он все еще лоялен? — с сомнением спросил Малекит. Колдунья кивнула головой: — Да, Ваше высочество, совершенно верно. На самом деле Каронд Кар — единственный крупный город, который все еще платит налоги Наггаронду. Я не успела рассказать вам все об этом раньше, но я считаю, что Клар Каронд и Хаг Греф объединились против Наггаронда. Каронд Кар все еще верен столице и поставляет рабов в Наггаронд. Убийство их главного адмирала и столь высокопоставленного дворянина было бы политической катастрофой. — Принцесса Инь-Инь хочет убить Локхира, и я взвешивал варианты, стоит ли мне это делать. Если он действительно так предан, как ты утверждаешь, то я не позволю ей это сделать. Однако… я позволю, если он вынудит меня это сделать. Я не боюсь политической реакции… хотя и не желаю терять достойных подчиненных, — вздохнул Малекит. — Я предполагаю, что у вас скорее возникнут большие проблемы с Калаком Змеиным Языком, чем с Локхиром Фэллхартом. Он может и не производит такого впечатления, но Локхир крайне религиозен и предан богам. Особенно Матланну. Тот факт, что вы более не опалены, а также имеете покровительство Азуриана и Кхейна… это как минимум произведет на него глубокое впечатление. Он не слишком то заботится о сокровищах и прочих мелочах, сколько о славе и почитании наследия своей семьи. Я знаю, что он больше всех среди своих предков почитал Лаитикир Фэллхарт, и для их семьи не секрет, что вы даже придали ей черных стражей, чтобы защищать ее. Я уверена, они знают, что вы благоволите их семье, и Локхир не будет настолько глуп, чтобы запятнать великое наследие своей семьи, обратившись против вас. К тому же, нам понадобится Локхир, если асуры действительно вторгнутся, — рассуждала Мэйлин. — Тебе следует поесть, пока еда не остыла, — сменил тему Малекит. Затем Мейлин осторожно попыталась имитировать использование палочек для еды Малекитом, откусывая кусочек блюда. — На мой вкус, немного пресновато… — пожаловалась она, сделав несколько глотков. — Не могу себе представить, чтобы ты питалась в своей камере чем-то лучше. Неважно, каково это на вкус… это лучше, чем ничего, и это удобно и легко. Я не собираюсь сидеть в одном из этих ресторанов, — заметил Малекит. Эльфы быстро, но грациозно съели свою еду, прежде чем поставить миски на прилавок стойки с едой. Двое мужчин, работавших там, почему-то склонили головы в знак благодарности. Когда два эльфа отошли на некоторое расстояние от стойки с едой, волна людей внезапно решила, что там стоит поесть, раз уж Малекит это сделал. Мейлин не смогла сдержать смех: — И вот они опять за свое, ваше высочество, прсто посмотрите. Малекит бросил быстрый взгляд, но не особо беспокоился, пытаясь уйти от новой формирующейся толпы. Мгновение спустя произошло нечто удивительное: Малекит заметил ту же женщину-тигра, которую он видел ранее на дороге в Вэй-Цзинь. Она была довольно высокой и имела звериную внешность, но, тем не менее, казалась царственной и грациозной. Глаза Мэйлин расширились, когда она посмотрела на существо, и спросила Малекита: — Это что, зверолюд?! — Тигрочеловек. Я слышал, что они довольно распространены в Южном Катае и Инде. Я не совсем уверен, являются ли они на самом деле зверолюдьми или нет, но я слышал, что они довольно цивилизованы, — объяснил он. Женщина-тигр несла поднос с двумя мисками и, склонив свою кошачью голову перед Малекитом, заговорила со странным катайским акцентом: — Хотите немного карри, король Малекит? Бесплатно. — Зачем нам это предлагать? — с любопытством спросил Малекит. Женщина-тигрица, опустив голову, ответила: — Мой народ превыше всего ценит честь и силу. За время своего пребывания здесь вы ясно доказали, что обладаете и тем, и другим. Пожалуйста, примите это в знак моего восхищения и благодарности. — Я возьму немного. Спасибо, — кивнул Малекит, прежде чем взять одну из мисок с подноса женщины-тигра. — Сир, а что, если оно отравлено? Мы не можем доверять еде какого-то зверя, который просто подошла к нам ни с того, ни с сего! — скептически заметила Мэйлин. — Если бы яд мог меня убить, я бы умер еще в колыбели, — небрежно ответил Малекит на беспокойство Мейлин. — Что он имеет в виду? Король-Чародей невосприимчив к яду? Вот почему Харлисса не смогла убить Первую Колдунью с помощью смертоносной тени? У Морати тоже иммунитет? Это могло бы объяснить его странно высокую переносимость алкоголя, — задавалась вопросом Мэйлин. Затем Малекит начал есть карри тигрицы и обнаружил, что его экзотические вкусы не похожи ни на что, что он пробовал раньше. Карри было невероятно острым и подавалось с рисом с говядиной и овощами. Та подняла голову и пристально наблюдала за Малекитом, надеясь, что ему понравится. Мэйлин внимательно следила за происходящим, высматривая любые признаки злого умысла, но ничего не произошло, поскольку Малекит просто продолжал есть карри. Он закончил его довольно быстро, к большому одобрению женщины-тигра, прежде чем поставить миску обратно на поднос. Затем эльф одобрительно кивнул: — Я никогда ничего подобного раньше не ел. Это было, пожалуй, лучшее блюдо, которое я пробовал в этом месте. — Вы оказываете мне честь, король эльфов, — снова поклонилась тигрица. — Мне интересно кое-что, если вы не против, я спрошу. Почему тигролюди дальнего востока так отличаются от зверолюды запада? — спросил Малекит кошачье существо. Он не осознавал, насколько оскорбителен этот вопрос для людей-тигров, но искреннее любопытство Малекита и его иностранный статус позволили ему получить большую снисходительность от женщины-тигра, когда она подняла голову и вежливо ответила: — Зверолюди Дальнего Востока не так уж и сильно отличались от западных в прошлые века. Мы обязаны своей культурой, цивилизованностью и спасением великим хранителям. У каждой расы они свои. Белый Тигр — наш бог-хранитель, и мы стремимся подражать его учениям. Сунь Укун, Король Обезьян — бог-хранитель людей-обезьян. Наши народы отличаются от чудовищ запада, поклоняющихся хаосу, потому что у нас есть божество-хранитель, а у них — нет. Западные поклоняются хаосу, потому что они были испорчены с самого начала без божественной защиты. Мы жалеем их и презираем позорную репутацию, которую они придают нашему виду. — Понятно… так ваши люди ничем не отличались бы от тех, что на западе, если бы не Байху, Белый Тигр? Я ценю, что вы ответили на этот вопрос для меня. Я понимаю, что это могло быть оскорбительно, но я хотел услышать правду от одного из вас, — кивнул Малекит. Женщина-тигр удивленно посмотрела на Малекита: — Вы знаете настоящее имя Белого Тигра, король Малекит? Это меня удивляет… даже большинство катайцев и индийцев не знают его настоящего имени. — Морской дракон упомянул мне о стражах. Я нашел это весьма увлекательным. Я многого не знаю о Дальнем Востоке, и мне было интересно узнать, насколько на самом деле культурна и могущественна эта земля. Я позабочусь о том, чтобы мои люди были осведомлены об истинной природе вашего народа, чтобы избежать любых будущих недоразумений, — ответил Малекит. Женщина-тигр улыбнулась, сверкнув клыками: — Для меня было честью встретить такого великого воина и правителя, как вы. Я обязательно передам своим людям, что вы достойны полного уважения… Король-чародей. Пусть Белый Тигр хранит вас на вашем пути. — Я ценю это… как тебя зовут? Малекит склонил голову набок. Женщина-тигр немедленно ответила: — Сарама… — Приятно было познакомиться, Сарама, — кивнул Малекит. Сарама поклонилась в последний раз, прежде чем повернуться. Малекит не мог не заметить, что ей неинтересно даже смотреть на Мэйлин или разговаривать с ней. Тигрица, должно быть, считала достойным своего времени только Малекита. Колдунья тоже это заметила и прокомментировала это после того, как женщина-зверь ушла: — Она не предложила мне никакой еды и даже поставила две миски. Она выглядела вполне прилично… и вам, похоже, понравилось. — Я бы не стал думать об этом слишком много. К тому же, это, вероятно, слишком остро для тебя в любом случае. Давай уже спать. Нам предстоит долгое путешествие в Хайчай, — вздохнул Малекит.

***

После нескольких стычек с разными людьми из Черепашьих ворот и выдержанного всеобщего обожания Малекит и Мэйлин наконец добрались до покоев, о которых ему упомянула Инь-Инь в здании Небесного дворе. Ему пришлось спросить у стражника-дракона, где они находятся, и, добравшись до комнаты и войдя в нее, Малекит сразу же заметил проблему. Там была только одна кровать. Мэйлин, по какой-то странной причине, не обратила на это внимания, но Малекит быстро забаррикадировал дверь, когда колдунья рухнула на кровать и с облегчением вздохнула: — Наконец-то мы закончили разговаривать с людьми. Не помню, когда в последний раз чувствовала кровать под спиной. Закончив баррикадировать комнату, Малекит обернулся и взглянул на колдунью, которая смотрела на него слишком призывно, на его взгляд. Она усмехнулась: — Зачем вы заперли нас здесь, ваше высочество? — Так нас не застанут врасплох. Я проснусь, если кто-то попытается сюда силой проникнуть. Поспи немного… — небрежно бросил Малекит, направляясь в угол, где он мог прижаться спиной к двум стенам и лицом к двери. Мэйлин растянулась на кровати и посмотрела на него в сторону: — Знаете, на этой кровати хватит места для двоих. Она немного великовата по человеческим меркам. Вам не стоит беспокоиться о том, что я убью вас во сне. Если вы умрете, мне как бы тоже конец» — Иди уже спать… — равнодушно ответил Малекит, прежде чем надеть шлем и прислониться к стене. Мэйлин показалось странным, что Малекит хотел спать в полном доспехе и со шлемом, когда он ходил на людях без него весь день. Он даже вытащил свой меч Авануир и держал его близко, как будто ожидал нападения в любой момент. В каком-то смысле она чувствовала, что это было немного чересчур даже для Короля-Чародея, но это говорило о том, как мало он на самом деле доверял этому месту и его людям. Это странное поведение, казалось, имело смысл, когда она поняла, что Малекит, вероятно, спал в своих доспехах тысячи лет и попросту привык к этому. По-настоящему странным в этой ситуации было то, что он позволил ей спать на кровати, пока сам спал на земле, прислонившись к углу комнаты, как телохранитель. Несмотря на все это, Мэйлин расслабилась на кровати и впервые за долгое время почувствовала странный комфорт и безопасность, зная, что Малекит рядом, и решила расслабиться. Она уснула задолго до него.

***

Сон Малекита

Король-Колдун обнаружил себя стоящим в одиночестве на вершине горы, наблюдая, как сотни, если не тысячи драконов пролетают над его головой, выпуская бури молний, ​​пылающих атак и магии в бесконечный рой внизу. Затем к нему подлетел золотисто-белый восточный дракон и сказал ему: — Улей дает здесь свой последний бой, Малекит! Иди, и мы разберемся с королевой, пока они отвлечены! Только тогда Малекит понял, что он не он сам, а кто-то другой… Безмолвный Король. Он заговорил против своей воли, словно переживая эту ситуацию как воспоминание: — Мне не нравится, как они двигаются. Это может быть ловушкой. Нам следует подождать, пока шогготы и Куай Инь догонят нас. Мы никогда не разбивали королеву улья такими малыми силами. — Они совершили тактическую ошибку и оставили свою королеву беззащитной! Мы должны ударить сейчас, пока можем! Если они окопаются, мы потеряем половину нашей армии, пытаясь вытеснить этот улей. Иди вперед, чтобы мы могли убить ее! — прорычал Ксенг Ян. Малекит вздохнул, запрыгнул на шею Ксенг Яну и схватил его за прядь белых волос, чтобы удержаться. — Ладно, но не теряй бдительности. У меня какое-то нехорошее предчувствие. — Ох уж мне ты и твои нехорошие предчувствия… ты говорил это в прошлый раз, перед тем, как мы одержали решительную победу! — рассмеялся повелитель драконов, поднимаясь в небеса и следуя за другими драконами. Под ними огромная орда гуманоидов, которые, предположительно, были нуменоксами, приближалась к передовым позициям улья Сайрекси. В течение следующих получаса разгорелась великая битва, поскольку улей инсектоидов значительно отступил и продолжал отступать. Несмотря на победу стороны Малекита, им были нанесены тяжелые потери, и их сила была слишком сильной для его вкуса. Когда он ехал на спине Ксенг Яна, он и множество драконов в небесах уничтожили наземные силы инсектоидов, а также их летающие варианты. Убив огромного летающего монстра, Ксенг Ян громко взревел: — Бегите, насекомые! Трепещите перед мощью Ксенг Яна! — Мы должны отступить, — заявил Малекит после того, как золотой дракон обрушил бурю магии на другой летающий рой. Он видел, как бесчисленные насекомые выстраивались в более тактической позиции дальше позади, что заставило наземные силы Безмолвного Короля атаковать дальше. — Почему?! Мы побеждаем! Не смей быть со мной таким мягким, Малекит! Королева уже впереди! Давайте покончим с этим! — заорал Ксенг Ян. — Подожди, не надо!» — запротестовал Малекит, когда Ксенг Ян безрассудно полетел к королеве улья Сайрекси, которая теперь вступила в бой. Бесчисленные королевские стражники и гораздо более опасные на вид сайрекси следовали за ней, пока она громко щебетала. Прежде чем Ксенг Ян успел понять, что произошло, из укрытия, казалось бы, из ниоткуда вырвался второй рой. Несколько крупных существ выстрелили в воздух веретенообразными паутинами, приземлив бесчисленное количество драконов, включая самого Ксенг Яна. Линия фронта нуменоксов была уничтожена этой засадой, и сотня драконов была легко вырвана из неба, чтобы быть атакованными и пожранными. Ксенг Ян попытался вырваться из паутины, но прежде чем он смог это сделать, огромное множество королевских стражников улья, а также супермайоров их колонии начали атаковать его и не давали ему сбежать. Несмотря на это, золотой дракон отбивался со всей магией и физической силой, которые у него были, убивая большое их количество. Малекит сыграл решающую роль в отсечении жвал и перепонок, удерживающих его внизу, и чудесным образом дракон снова смог подняться в воздух через мгновение. Однако он не успел далеко уйти, прежде чем сама королева и ее летающие королевские стражи набросились на него в воздухе. Затем королева сбросила Ксенг Яна обратно на землю, а Малекита — со спины дракона. Безмолвному королю удалось приземлиться на ноги, но теперь он был отделен от своего компаньона-дракона. — Ксенг Ян! — отчаянно закричал Малекит, отбиваясь от роя вокруг себя. Он убивал так быстро, как мог, пытаясь вернуться к своему другу. Затем он увидел, как дракона хоронит под гигантами в хитоновых доспехах, и услышал мучительные крики, доносящиеся снизу. Прежде чем Малекит успел добраться до него, из кучи вырвался столб света, когда Ксенг Ян вырвался наружу и бросился к королеве цирекси. Она ловко уклонилась от него, прежде чем вонзить в него жало, заставив Ксенг Яна упасть рядом и быть парализованным ее ядом. Дракон болезненно скривился, пытаясь использовать магию в своем обездвиженном состоянии, чтобы не быть съеденным заживо. Это дало Малекиту достаточно времени, чтобы добраться до него, когда он бросился вперед и убил все поблизости. Ксенг Ян мог только беспомощно наблюдать, как его друг сдерживал насекомоподобных монстров в самом сердце роя. Это продолжалось неизвестно сколько времени, прежде чем наконец прибыло подкрепление. Огромная стая шогготов ворвалась в атаку, за ней последовало еще больше драконов. Затем на сцену прибыл еще один восточный дракон, которым, предположительно, был Куай Инь. Она отразила бесчисленные биологические снаряды от сайрекси, когда она летела, чтобы поддержать Ксенг Янга и Малекита. Безмолвный Король посмотрел на нее с облегчением: — Я не мог и просить о лучшем времени, Куай Инь. — Что, черт возьми, произошло? Разве ты не должен был ждать нас?! — сердито потребовала Куай Инь, — С Ксенг Яном все в порядке?» — Это моя вина… Я немного переусердствовал и бросился вперед, не подумав. Он сейчас парализован ядом. Можешь присмотреть за ним, пока я разбираюсь с королевой? — ответил Малекит, прежде чем взмахнуть клинком и посмотреть на королеву сайрекси, которая отбивалась от нового роя драконов. Глаза Ксенг Яна расширились от стыда и недоверия из-за того, что Безмолвный Король взял на себя ответственность за ошибку повелителя драконов. Куай Инь кивнула: — Будь осторожен, я прикрою тебя, как только вытащу отсюда Ксенг Яна. — Скажи всем отступить… есть только один способ положить этому конец, не потеряв половину армии. Я разберусь с ними сам, — кивнул Малекит. — Ты ведь не собираешься использовать ЭТО снова, правда?! Мы говорили об этом, Малекит… это слишком опасно. В прошлый раз оно чуть не убило тебя! Мы отступим и найдем другой путь! — запротестовала Куай Инь. Безмолвный Король покачал головой: — Какой ценой? Потерять половину армии или позволить этому улью сбежать? Я видел достаточно драконов и моих собственных людей, погибших от рук этих монстров. Я не принесу в жертву ни их, ни кого-либо из вас, когда у меня будет сила положить этому конец. Глаза Ксен Яна, казалось, были полны стыда, когда он сейчас обратился к Безмолвному Царю: — Малекит… не надо… — Это мое бремя… если кто-то из нас должен умереть, то я бы предпочел, чтобы это был я. Уведи его отсюда, Куай Инь. Это приказ! — прервал дракона Безмолвный Король. Куай Инь быстро подхватила Ксенг Яна и начала уносить его, поскольку она казалась расстроенной и опечаленной ситуацией. Ксенг Ян могла только наблюдать с беспомощным отчаянием, как он все дальше отдалялся от своего друга. Наблюдая за развитием событий, Малекит, Король-Чародей, гораздо лучше понял, почему Ксенг Ян так уважал Безмолвного Короля и почему он чувствовал себя обязанным страдать и жертвовать ради других. Как только они благополучно отошли, Безмолвный Король обратил свое внимание на королеву улья Сайрекси, чье внимание теперь было сосредоточено на нем. Она с ненавистью зачирикала ему, пока Безмолвный Король смотрел на нее сверху вниз. Затем он высоко поднял свой клинок: — О, Смерть… стань моим клинком снова. Извержение черно-красной энергии вырвалось во все стороны от Малекита, и все его тело окутала сила предопределенной смерти. Затем он прыгнул с полубожьей скоростью и ловкостью высоко в воздух, размахивая мечом в сторону королевы улья сайрекси. Дуга красного и черного огня едва не задела ее, но уничтожила половину ее королевской стражи позади. Последующие минуты были жестокими и мучительными, поскольку Малекит прыгал, убивая всех сайрекси в поле зрения, которые пытались защитить свою королеву улья. В конце концов, это достигло кульминации в бросающем вызов гравитации падении, когда Безмолвный Король отправил королеву улья в полет к земле вместе с собой сверху. Приземлившись, королева насекомых разлетелась на куски. Но прежде чем эти разбрызганные части тела успели заляпать поле битвы, они распались в воздухе и упали, словно горящий пепел. Выжившие члены улья немедленно отступили, но большинство не спаслось, поскольку Малекит поднял свой клинок и взмахнул им горизонтально так сильно, как только мог, выпустив волну чистой энтропии, разрушающую все на своем пути. Затем Малекит упал и начал хрипеть в агонии, используя то, что осталось от его воли, чтобы сдержать свою темную силу. Как только они увидели, что битва выиграна, многие из его союзников бросились защищать своего лидера и уничтожать то, что осталось от бегущего роя. Малекит выронил клинок и крепко сжал кулаки, когда красно-черная аура болезненно отступила в его тело, и он закричал от боли. Затем он задумался о своих деяниях и приложил все усилия, чтобы встать: — Каждый раз, когда я его использую… я чувствую, как будто часть меня умирает. Мне нужно продержаться еще немного… Я не могу позволить им увидеть меня слабым. Не тогда, когда мы так близки к победе в войне. Я пока не могу умереть! НЕТ… ЕЩЕ НЕТ! Затем Безмолвный Король потянулся, чтобы снять Корону Нокс, несмотря на то, что она магически сопротивлялась его попытке сделать это. После борьбы в агонии в течение момента, он в конце концов преуспел и, наконец, подавил свою темную силу. Затем он со страхом посмотрел на свернутую корону в своей руке: — Прежде чем я умру… мне нужно запечатать эту штуку. Она слишком злая… если бы не этот камень, я бы уже умер. Король-колдун Малекит был сбит с толку этой мыслью, пока не заметил нечто странное в Железном обруче. На его гребне был светящийся шарообразный белый камень. Камень был явно магическим и, должно быть, сделал что-то, чтобы помочь ему подавить предначертанную смерть. Знакомый голос заговорил в его голове: — Это был сон, слышащий… ничего больше. Пора тебе пробудиться. Ты уже мертв. Жутковатое заявление было леденящим душу как для Малекита, Безмолвного Короля, так и для Малекита, Короля-Чародея. Последний почти чувствовал, что голос говорил с ним, а не с Безмолвным Королем. Он узнал этот голос…

***

Малекит проснулся через несколько мгновений, все еще держа меч в руке и тяжело дыша. Он мог сказать, что, вероятно, шумел во сне, но, к счастью, Мэйлин Мрачный Шепот все еще крепко спала, повернувшись к нему спиной. К своему полному ужасу он увидел очень тонкое свечение черной и красной магии, пытающееся вырваться из его сжатой руки. Это было так же болезненно, как и пламя Азуриана и Безмолвного Короля, которое он мог чувствовать, как во сне. — Аргхх… — Король-Чародей поморщился от боли, изо всех сил стараясь хранить молчание. Спустя несколько мгновений Пламя Азуриана зажглось над его руками, заставив ужасную боль уйти. Даже когда красно-черное пламя отступило от бело-синего пламени Азуриана, Малекит едва мог сдержать свой голос, когда он начал болезненно хрипеть и выронил свой меч Авануир. Он лязгнул о землю, что прозвучало гораздо громче в безмолвной комнате, чем ему бы хотелось. Затем он посмотрел на свои закованные в перчатки ладони, увидев, что пламя Азуриана наконец-то сдерживает силу предопределенной смерти. Эльф быстро снял шлем и обнаружил, что весь мокрый от пота. Малекит тяжело дышал и даже заговорил вслух сам с собой: — Это было так реально… он говорил со мной или с ним? Успокоившись, эльф сосредоточил свое внимание на спящей Мэйлин, которая все еще лежала спиной к нему. Ее в основном легкое дыхание казалось достаточно убедительным, чтобы он не разбудил ее, уронив меч или зарычав. Затем Король-Чародей замедлил дыхание, прежде чем снова взглянуть на свою руку: — По крайней мере, я не разбудил ее криком. Так это была предопределенная смерть? Затем король-чародей расслабился, прежде чем снова прислониться к стене и изо всех сил попытаться прийти в себя: — Интересно, что случилось потом? Как он оказался в Воршгаре и что это за белый камень на Железном Венце? Когда я его нашел, его там не было… Малекит не знал, что Мэйлин на самом деле не спала, уставившись на противоположную стену широко открытыми глазами. Король-колдун издавал много странных звуков во сне, и ей не потребовалось много времени, чтобы понять, что он страдает от постоянных кошмаров. Она снова закрыла глаза, продолжая притворяться, и подумала: — Кажется, теперь я понимаю, почему он хотел спать в доспехах… он, должно быть, испытывает ужасные кошмары, после пребывания в Царствах Хаоса. Он кажется мне таким непобедимым, но странно думать, что даже у Малекита есть страхи. Интересно, что такое ему снилось? Это как-то связано с той силой, о которой упоминалось ранее?

***

На следующий день после фестиваля Малекит и остальные отправились в Хайчай с первыми лучами солнца. Всем дали лошадей, чтобы ускорить путешествие, но, конечно, у драконов все еще был паланкин, чтобы они могли путешествовать с комфортом. У всех в делегации асур были лошади или колесницы, и они, казалось, слишком стремились оказаться впереди, когда караван двигался на восток по Имперской дороге. Малекит попрощался с Сун Лянь, Мяо Ин и несколькими выжившими из Черепашьих ворот, которые провожали группу у ворот. Узнав, что у Малекита день рождения, Шэнь Цзу убедила всех своих братьев и сестер немедленно подарить Малекиту подарок на следующее утро… и они не разочаровали. Мяо Ин подарила Малекиту терракотового стража… и не просто какого-то там терракотового стража. По-видимому, это были остатки одного из тех, что были у Черепашьих ворот, которые войска Мяо Ин привезли в столицу для ремонта. Его не только отремонтировали, но и дракон бури превзошла все ожидания, придав ему форму Кхейна. Она также отметила, что тот будет подчиняться только ему, и он может настроить его еще больше, если пожелает. Страж шел в комплекте с огромным мечом-фальшионом и луком. Дракон бури сказала, что ее мать помогла ей сделать его, и что он был практически разумным, как Сайтанг Наблюдатель… который, по-видимому, был каким-то особым терракотовым стражем. Она также сказала Малекиту придумать для него имя. Юань Бо подарил Малекиту несколько интересных вещей. Они включали в себя значительный запас нефрита, который, как он знал, любили темные эльфы, и пару конструктов. Они были похожи на львов. Один была из нефрита, а другой из гагата. По-видимому, нефритовый был способен усиливать магию и хранить заклинания своего владельца, в то время как гагатовый мог напротив подавлять магию. Как и терракотовые стражи, они также подчинялись только тому человеку, который был настроен на них, и были смертоносными боевыми конструктами. Нефритовый дракон наложил на них особые чары, а также сказал Малекиту, что они будут охранять его лучше, чем любой темный эльф, чтобы он мог спокойно спать и не опасаться убийц. Подарок Чжао Мина оказался намного лучше, чем ожидали остальные. Он дал Малекиту значительное количество звездного металла и даже варп-камня, чтобы тот мог делать с ними все, что пожелает. Он также выковал особую броню для Терракотового Стража, которого дала ему Мяо Ин, сделав его еще более прочным и особенным, чем прежде. Железный Дракон также дал Малекиту кучу схем и чертежей на случай, если он когда-нибудь захочет узнать об инженерии или архитектуре. Те, что касались акведуков Катая, были особенно интересны Малекиту, как и подробные инструкции о том, как правильно заниматься сельским хозяйством в горной местности. Но самым жутким и неожиданным был подарок Шэнь Цзу. Она подарила ему безделушку из королевской сокровищницы, известную как Драгоценность Небес. Это был светящийся сферический драгоценный камень, содержащий очищающие свойства магии. По словам Шэнь Цзу, он принадлежал «другу» Ксенг Яна, и это была идея ее матери. Но это было не самое странное в нем… он выглядел в точности как белый драгоценный камень, который Безмолвный Король носил на рогатом гребне Короны Нокс. Малекит не мог не почувствовать страха от этого, но он понял, почему Куай Инь хотела, чтобы он получил его после того сна, который ему приснился. С помощью Чжао Мина Шэнь Цзу прикрепила его к золотому гребню в центре Железного Венца Малекита. Это был не единственный ее подарок. Шэнь Цзу также дала Малекиту то, что он хотел с тех пор, как услышал об этом впервые… том с инструкциями о том, как изучать Фэн-Шуй. Она сказала ему, что он может изучить магию Инь или Ян, если захочет. Но лучшей частью этого подарка было то, что Малекит мог бы узнать, как преобразовать своего собственного дракона, как драконов Катая, имея эту информацию. Драконы прямо сказали ему, что только ему разрешено изучать Фэн-Шуй и не разрешается обучать этому кого-либо еще. Большинство этих даров везли в повозках с королевским паланкином драконов. Просто видя, как катайцы дарят Малекиту столько безделушек и подарков, большинство асуров кипело от зависти и отвращения. Несмотря на это, они сохранили остатки своего достоинства, быстро вернувшись к своему флоту. Он также наконец-то увидел дракона Имрика лично, но они еще не разговаривали. Каледорец ехал на огромном звездном драконе во главе каравана и периодически вылетал вперед на разведку. Он надеялся, что сможет поговорить с драконом, прежде чем покинуть Хайчай. В дополнение ко всем остальным, кто был с ними в путешествии, несколько знакомых никому не известных людей также присоединились к ним. Кай Шу и Дай Линь также оставили свои посты в бастионе и отправились в путь позади группы с семьей Кай Шу. Дай Линь хотела отправиться в Хайчай в надежде, что ее отец был на Изумрудной пасти, и, похоже, семья Кай Шу была богатыми торговцами, направлявшимися туда с торговым караваном. Они также увидели возможность и безопасность в путешествии с таким большим королевским эскортом. Малекит коротко поговорил с девушками, и он узнал, что мать Кай Шу убедила их уйти в отставку с военной службы после пережитых ими испытаний. Им, как и многим другим выжившим после черепашьих ворот, также вручили медали и солидный бонус в виде золотых юаней, которые семья Кай Шу хотела, чтобы они вложили в свой бизнес и использовали в качестве приданого для богатых женихов. Путешествие за последнюю неделю было наполнено многими странностями, похожими на те, что Малекит пережил в Вэй-Цзине с катайцами и высшими эльфами. Ничего особенно стоящего упоминания не произошло, за исключением того, что Малекит провел много времени, разговаривая с Мэйлин или одним из драконов. Юань Бо, Шэнь Цзу, Инь-Инь и Чжао Мин путешествовали с группой, и их совместное присутствие успокоило большинство асуров, но не всех. Чем ближе они подходили к порту Хайчай, тем напряженее становилась обстановка, поскольку многим было любопытно, как Малекит на самом деле остановит Изумрудную Пасть от нападения на город. Даже сама Мэйлин казалась встревоженной и почти выглядела так, будто она боялась конца своего времяпрепровождения с Малекитом. Будучи сверхъестественным помешанным на контроле, Юань Бо уже послал в город сообщение, чтобы подготовить оборону и не вступать в бой с темными эльфами. Он также сообщил им, чтобы они укрепили доки вокруг драконьего корабля Эйслинна. В конце концов они прибыли, и это казалось почти судьбоносным моментом, поскольку не прошло и часа после их прибытия в портовый город, как к ним прилетели враны, чтобы предупредить о приближающемся флоте. Малекит стоял за городом у берегов, так как он уже знал, где, скорее всего, высадится флот. Большинство катайцев и асуров сосредоточили свои укрепления вокруг доков, но Король-Чародей знал, что хорошие корсары первым делом отправят другие корабли, чтобы выманить врага и одновременно атаковать элитными силами, чтобы обойти город с фланга и ворваться внутрь. Драконам и катайцам не потребовалось много времени, чтобы перенаправить свои силы после того, как Малекит приказал им это сделать, но многие асуры упрямо отказывались верить, что Король-Чародей пытается обманом заставить их отказаться от обороны. В конечном итоге это закончилось компромиссом, когда Эйслинн и большинство моряков остались в порту, в то время как Наэсала и Сария сформировали своих различных стражей и магов с катайцами, которые на самом деле прислушались к совету Малекита сформироваться там, где он указал. Имрик решил остаться в небесах и отправиться туда, куда нужно, со своим звездным драконом. Малекит приказал ему не атаковать, пока не начнется битва, и король-колдун молча молился, чтобы асуры не облажались. Когда флот друхиев начал массово прибывать к побережью, Малекит надел шлем, прежде чем обернуться к асурам и катайцам: — Если вам дороги ваши жизни, не вмешивайтесь и не нападайте на них. Я разберусь с этим лично. Наесалу и Сарию, казалось, немного сбило с толку зрелище того, как Малекит надел шлем, но они быстро поняли, что друхии, вероятно, даже и не узнают своего короля без шлема, и что Король-Чародей не будет настолько наглым, чтобы вступить в бой без защиты головы. Вскоре первые корабли друхиев приземлились, и вдалеке можно было увидеть бесчисленное множество темных эльфов, выстраивающихся в строй. Большая часть сил состояла из корсаров, но у каждого флота был свой собственный контингент из копейщиков ужаса, тусклых клинков и арбалетчиков. В дополнение к этому, этот флот, в частности, имел большое количество боевых зверей в своей передовой группе, поскольку гидры и мантикоры были выгружены с кораблей и сбиты в строй. Другая половина флота друхиев двинулась, чтобы заблокировать порт, дабы не дать уйти кораблям асуров или катаян, и сама колоссальная Изумрудная Пасть появилась в поле зрения за вихрем тумана, сияющего фиолетовыми и зелеными оттенками. Также кружилось черное облако, вокруг которого все, что могли видеть эльфийские глаза, на самом деле было роем гарпий. Мейлин сжала свой вновь обретенный посох, который ей доставили всего несколько минут назад, и с любопытством посмотрела на Малекита: — Как вы собираетесь с этим справиться, ваше высочество? — Желательно без резни. Подождите, пока основные силы выступят, и я пойду им навстречу. Вам, вероятно, следует оставаться сзади, пока я не улажу дела, иначе вас могут подстрелить, — прямо заявил Король-Чародей. Через несколько минут обезумевшие от крови и нетерпеливые друхии двинулись к городу. Их скандирование и боевые кличи были слышны на лиги вокруг, как и маниакальные крики и смех. Черный дракон летел над головой со всадником в шлеме, кричащим им: — Вперед, ленивые дворняги! Нам нужно прорваться, чтобы остальная часть флота могла продвинуться к порту! — За Наггарот! — дружно закричали бесчисленные темные эльфы, приближаясь и бросаясь в атаку. Король-Чародей тут же узнал всадника на драконе и самого дракона. Это были Ракарт и Бракх. Затем Малекит решил выйти на поле зрения прямо перед атакующими силами вторжения. Когда они приблизились, Малекит применил заклинание, которое он направлял прямо перед ними, заставив фиолетово-черное пламя вспыхнуть в магическом взрыве, привлекшем всеобщее внимание. — Друхии, я приказываю вам прекратить наступление! — громко объявил Малекит на друхирском языке, заставив все атакующие силы вторжения остановиться в замешательстве. Ракарт, будучи единственным друхием на драконе, был единственным, кто видел, откуда возникло магическое заклинание, и кто только что заговорил. Он слишком хорошо знал этот металлический темный голос и фигуру. Повелитель зверей быстро повторил команду: — Друхии, стоять!!! Спустя несколько мгновений печально известный повелитель зверей Каронд Кара прилетел на своем драконе Бракхусе и приземлился перед вторгшимися силами темных эльфов, к большому замешательству всех корсаров. Малекит спокойно подошел ближе и взмахнул рукой, заставив темное пламя утихнуть, а дым рассеялся, открыв его присутствие дезориентированным темным эльфам. Каждый последний друхии, который был сбит с толку несколькими мгновениями ранее, немедленно понял, почему Ракарт повторил команду остановиться. Многие из друхиев, казалось, были в полном неверии от того, что они видели, когда возвышающаяся черная бронированная фигура подошла ближе сама по себе. Никто из них не говорил, и было совершенно ясно, что они не были уверены, было ли это вообще реальностью. Фигура, стоящая перед ними, была похожа на Короля-Чародея. — Почему ты остановился?! Что происходит?! Что ты делаешь, Ракарт?! Нам нужно быстро прорваться внутрь, чтобы дать сигнал остальному флоту двигаться вперед! — громко потребовал голос, когда на спине хладнокровного подбежала фигура, окруженная грозными рыцарями и офицерами-корсарами. Малекит сразу узнал Калака Змеиного Языка и был немного удивлен, что адмирал присоединился к передовой группе, а не просто спрятался на своем черном ковчеге. Вероятно, ему пришлось сделать это, чтобы продемонстрировать силу своего флота. Локхир был известен тем, что всегда сражался на передовой вместе со всеми и мог легко узурпировать лояльность корсаров Калака, если бы не пытался продемонстрировать то же «мужество». У флота друхиев, должно быть, было много непредвиденных обстоятельств, чтобы справиться с силами Эйслинна, поскольку Малекит видел, что остальная часть флота уже приближается немного ближе. Ракарт взглянул на адмирала-корсара и снисходительно произнес: — Нам приказано остановиться, Калак. — ПРИКАЗАНО?! Кем?! Это твоя идея — попытаться устроить мне переворот?! Ты мог бы хотя бы подождать, пока мы сначала прикончим флот Эйслинна, идиот! — сердито потребовал Калак. — Я приказал им остановиться! — Малекит громко крикнул, чтобы привлечь внимание адмирала. Калак не мог видеть его за рядами войск и боевых зверей, когда он вел свою свиту ближе к фронту. По пути он сердито кричал: — Кто в здравом уме имеет наглость отдавать МОЕМУ ФЛОТУ какие-либо приказы?! Покажись! К тому времени, как Калак закончил свое заявление, он сей момент понял всю глупость своего заявления. Перед Ракартом стоял в одиночестве не кто иной, как сам Король-Чародей. Малекиту показалось странным, что Калак сначала не узнал его голоса, но он не придал этому особого значения, увидев, как адмирал и вся его свита побледнели и лишились дара речи, поняв, почему Ракарт приказал отряду прекратить наступление. Калак Змеиный Язык, казалось, был более чем шокирован невозможным зрелищем, представшим перед ним. Малекит был один в Катае и стоял перед своими корсарами. Сами корсары друхии, казалось, были совершенно ошарашены и все еще застыли в недоумении. Король-Чародей… их король был жив, и он был на другом конце света. Малекит повернул свою голову в шлеме над массами корсаров и других налетчиков, прежде чем сделать вдох и магически произнести свой голос: — Слушайте все! Услышьте меня и повинуйтесь! Этот набег окончен! Адмирал немедленно дал знак рейдовой группе немного приблизиться к Малекиту, в то время как сам он приблизился к линии фронта, но все еще находился в безопасности позади нее. Его сестра Каллиан ехала рядом с ним, как и другие офицеры. Корсары не осмелились сделать еще один шаг, когда они оказались в двух шагах от Малекита. Калак немедленно спешился со своего зверя я и прищурился, глядя на Малекита, чтобы проверить подлинность короля-колдуна. Нельзя было отрицать, что он, по крайней мере, был похож на Малекита. Метеоритные черные железные доспехи… спиральная корона и большой размер фигуры перед ним были трудно не заметить. Однако светящийся белый камень на лбу его короны казался незнакомым, как и меч асуров в руке Малекита. Калак нашел вмятины и дыры в доспехах Малекита любопытными, поскольку это подразумевало, что Малекит прошел через множество сражений. Это также заставило Малекита выглядеть несколько более уязвимым, чем любой друкай привык видеть. Плюс, учитывая ситуацию, что Малекит только что приказал им прекратить атаковать Хайчая, было не невозможно поверить, что он был иллюзией асуров или самозванцем. Наконец Калак заговорил: — Ваше высочество… вы живы?! Это действительно вы? Что, черт возьми, вы делаете здесь?! — Я пришел сюда с северного полюса, пробившись с боем из Царств Хаоса, — ответил Малекит громко и властно, чтобы его услышали все друкаи и все, кто был позади него. Он знал, что ему нужно сделать из этого зрелище, если он хотел иметь хоть какую-то надежду закончить все без бессмысленной резни. Малекит не был против убийства людей, но он не хотел, чтобы разразилась большая битва. — ЧТО?! — Калак вытаращил глаза, — В-вы были в Царствах Хаоса?! — Вы все думали, что я погиб на равнине Финувал? Здешние асуры определенно так считали. Это объяснило бы ваше дерзкое поведение и несанкционированные набеги, — холодно ответил Король-Чародей. — Что вы вообще делаете здесь с асурами? Вас держали в плену? А ты вообще на самом деле Малекит?! Какие доказательства ты можешь предоставить? — с сомнением спросил Калак. — Твой отец Калис Змеиный Язык был убит по приказу Анетры Хелбейн четыре столетия назад. Твое поместье в Каронд Каре до краев заполнено нефритовыми безделушками. Твоя мать была повелительницей ужаса по имени Сила Блэквинд, чья семья правила Шпилем Химерика на протяжении девяти столетий. У тебя есть дочь-волшебница по имени Кейлира, которая является членом ковена Шпиля Дракла, и ты убил свою бывшую жену повелительницу ужаса Нелейни отравленной иглой в Наггаронде три столетия назад. Мне продолжать или этого достаточно для тебя, сопляк? — Малекит начал перечислять факты, которые мог знать только высокородный друкай. Калак на мгновение замер в напряжении, поняв, что это определенно Малекит, если он знал все это о семье Змеиного Языка. Часть его чувствовала себя немного напуганной этим, так как он понятия не имел, что Король-Чародей был настолько осведомлен о его семейной истории. Его сестра и вице-адмирал Каллиан Змеиный Язык выглядела еще более расстроенной словами Малекита, поскольку это подразумевало, что он следил за ними. Несмотря на то, что многие другие друхии не знали истинности этого утверждения, они, по-видимому, сразу же убедились, что Малекит — настоящий. — Полагаю, только тот, кто глубоко погружен в политику Наггарота, может знать такие вещи. Хотя я немного сбит с толку. Почему вы приказали остановить рейд? Враг продолжает укрепляться, чем дольше мы медлим! — Калак покачал головой. — Я бы предпочел сказать это только один раз, и я сделаю это, как только соберутся все важные персоны этого флота. Прикажите Изумрудной Пасти немедленно прибыть в порт и вызвать всех ваших офицеров, магистров, ведьм смерти и колдуний. Никто из катаян или асуров не нападет. Нам нужно многое обсудить, — заявил Малекит. Калак, казалось, наконец-то оправился от своего первоначального шока, когда он оглянулся за Малекита и увидел обеспокоенные лица катайцев и моряков высших эльфов, занявших оборону на приличном расстоянии. Они казались одинаково напуганными и сбитыми с толку ситуацией. — Сир… мы здесь, чтобы уничтожить флот морского лорда Эйслинна. Его драконий корабль стоит в порту там! Если Изумрудная пасть приблизится к порту, это поставит ее под угрозу. Кроме того, почему мы должны остановить набег на людей и асуров? Что вы имеете в виду, когда говорите, что они не нападут на нас? Что, во имя Матланна, здесь вообще происходит?! — Калак казался сбитым с толку. Малекит покачал головой: — Тебе не удастся разграбить этот город или уничтожить флот Эйслинна. Фактически, дни твоих грабежей в Катае закончились. Можем по-хорошему, а можем по-плохому… — Теперь ты мне угрожаешь?! Ты кажешься совершенно сумасшедшим! Тебя контролируют или ты совсем сошел с ума?! — вызывающе заорал Калак. — Я дам тебе последний шанс отступить, прежде чем напомню, кто я такой. Кажется, мое отсутствие сделало тебя еще более агрессивным и дерзким. Я уже был на волоске от того, чтобы убить тебя после того, как ты убил моего лучшего повелителя ужаса Нелейни три столетия назад. Не делай глупостей, мальчишка, и может быть я тебя не убью, — спокойно пригрозил Малекит. Многие корсары широко раскрыли глаза, когда осознали враждебность Малекита, и нервно сжимали оружие, неуверенно глядя на своих офицеров. При обычных обстоятельствах корсары-друхии обычно следовали за своим прямым лидером, а не за другой авторитетной фигурой, но любой здравомыслящий человек в Наггароте знал, что это плохая идея — вызывать гнев Короля-Чародея. Даже без своей черной стражи Малекит все еще был устрашающим как для простолюдинов, так и для высокородных. Каждый из них мог сказать, что вот-вот начнется борьба за власть, и им придется выбирать сторону. Хотя корсары изначально не были преданы своим адмиралам, многие из друхиев, казалось, не решались подчиняться или понимать приказы Малекита, поскольку это казалось безумием и противоречило нормам корсаров. По какой-то причине Калак, казалось, не боялся Малекита и внезапно обрел уверенность, увидев сомнение в глазах своих корсаров: — Твое время в Царствах Хаоса свело тебя с ума? Нам нужно заполнить квоту рабов, а асуры — наши смертельные враги! Зачем их защищать?! С чего ты взял, что у тебя есть какая-то власть надо мной здесь?! Я зашел слишком далеко, чтобы избавиться от этого жалкого флота асуров, и тут же был остановлен твоим внезапным и нежелательным появлением в поле зрения моей победы. Я не собираюсь подчиняться такому нелепому приказу! Твои угрозы ничего не значат для меня здесь, твое высочество! Я не потерплю такой слабости… особенно когда ты совсем один. Твоей репутации недостаточно, чтобы напугать меня или стереть тот факт, что я превосхожу тебя численностью. Что помешает нам убить тебя? Я бы, конечно, приобрел престиж, будучи тем, кто наконец тебя одолел! Ты много говоришь, но у тебя не хватило наглости убить меня тогда и уж точно не можешь сейчас! Многие корсары, казалось, были шокированы тем, что Калак действительно бросил вызов Малекиту в такой открытой манере. Исторически такие попытки заканчивались ужасно плохо для любого друхии, который пытался это сделать. Никто не мог даже свергнуть регента Курана Даркхэнда… не говоря уже о самом Малеките. Король-Чародей покачал головой, поскольку он уже знал, что будет дальше. — Король-чародей ты там или нет, я этого не потерплю! Это мой флот! МОИ КОРСАРЫ! Они подчиняются мне… а не сумасшедшему королю, который не смог победить даже какого-то хилого мага-асура в Сафери! У Каронда Кар нет короля! Каронду Кару не нужен король! — крикнул Калак. Ракарт тут же недоверчиво посмотрел на Калака: — Что ты делаешь, дурак?! Мне кажется, это ты сошёл с ума! Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь?! — Друхии, убить его! — завыл Калак, указывая на Малекита. — Отставить! — парировал Ракарт. Некоторые корсары и арбалетчики подняли оружие, а другие нет. Многие выглядели совершенно сбитыми с толку и неуверенными в том, что делать. Такая же неуверенность была распространена даже среди собственных офицеров Калака, у всех которых были различные выражения ужаса от того, что их адмирал сделает что-то настолько безумное. — Калак, ты переходишь черту! Ты приказываешь нашим войскам убить короля Малекита?! У него наверняка есть причина приказать нам прекратить набег! Мы должны его послушать! — Каллиан наконец решила высказаться. — Ты возражаешь, сестра?! Все уже считают, что он мертв, и никто не будет скучать по нему! Это идеальный шанс убить его, пока он совсем один! — смело ответил Калак. Ракарт тут же махнул своему дракону Бракху рукой, чтобы тот занял позицию рядом с Малекитом, осматривая корсаров: — На твоем месте я бы решительно пересмотрел свое решение. — Ракарт?! Так ты на его стороне?! — выплюнул Калак. — Неважно, я тоже ждал возможности тебя убить! — Ты что, всерьез решил, что кто-то из повелителей зверей в этом флоте встанет на твою сторону, а не на мою? Возможно, я смогу призвать остальных своих зверей, чтобы они попировали твоими офицерами, Калак. Я не слишком ценю преданность, но Король-Чародей, безусловно, единственный друкай, кто заслуживает моей. Похоже, пора проводить чистку рядов, — бессердечно ответил Ракарт. — Я знал, что ты выжидаешь времени для мятежа, после того как Феллхарт послал тебя с нами! Только попробуй… Я тебя за это кастрирую! — выплюнул Калак. Почувствовав враждебность, исходящую от Ракарта, несколько боевых гидр и их погонщиков угрожающе повернулись к окружению Калака. Верная Ракарту пехота сделала то же самое. Для асуров и катайцев, наблюдавших за этим странным событием, это должно было быть тем еще зрелищем — наблюдать за мятежом друхиев. Имрик выбрал это время, чтобы совершить свое «славное» появление на Минаитнире, приземлившись на безопасном расстоянии и крикнув Малекиту: — Похоже, тебе нужна помощь, Король-Чародей. Все прошло так ужасно, как я и ожидал. Стоит ли нам атаковать сейчас? — Заткнись, каледорец! Мне не нужно, чтобы ты вмешивался! — крикнул Малекит принцу Имрику, заставив светловолосого азура неодобрительно фыркнуть. Люди, наблюдавшие за этой сценой, понятия не имели, что говорили темные эльфы, но многие из асуров, которые теперь двигались, чтобы укрепить стены, понимали контекст ситуации. Асуры, казалось, были заперты в вечном тревожном недоумении, видя, что Малекит из всех людей угрожает убить адмирала черного ковчега за отказ прекратить свой набег. Прежде чем кто-либо успел сказать хоть слово, издалека с невероятной скоростью с воем выскочил черный колосс. Вскоре выяснилось, что это был еще один черный дракон, даже больше Бракха. Дракон плюнул огромной волной ядовитого дыхания в передний ряд корсаров, заставив все силы вторжения в страхе отступить. Малекит сразу узнал этого дракона. Впервые за много лет он почувствовал, как волна радости накрыла его, когда Серафон приземлилась перед ним. Он был благодарен, что Мэйлин была права, когда говорила, что Ракарт присматривает за ней. Повелитель зверей был единственным друкаем, кроме него, кто мог справиться с Серафон. Дракон агрессивно двинулся на друхиев с поднятыми крыльями, защищая своего хозяина. Этого было достаточно, чтобы немедленно создать тупиковую ситуацию: все в страхе отступили при виде черного ужасного Серафон. Игнорируя все остальное, Малекит подошел ближе и посмотрел на своего дракона, когда она повернула голову, чтобы последовать за ним. Она выглядела очень взволнованной, но также и обрадованной при виде его. Серафон была чрезвычайно жестокой драконихой, но она, казалось, заботилась о Малеките так же сильно, как и о своем собственном благополучии. Встретившись взглядом с существом, Малекит обратился к ней: — Какое облегчение снова видеть тебя, Серафон. Мне бы очень хотелось воссоединиться с тобой раньше. Полагаю, Ракарт хорошо заботился о тебе все эти два столетия? Драконица обнюхала его несколько раз, пока ее змеиные зрачки расширялись. Было очевидно, что она могла учуять запах других драконов на Малеките. Несмотря на это, она немного расслабилась и, казалось, необычайно выразительно ответила на его слова, издав странное рептильное воркование. Такое поведение было жутким для черных драконов, но это был очень редкий знак привязанности и признания. Вероятно, Ракарт был единственным человеком там, кто когда-либо видел, как черный дракон делал это раньше. — Я заботился о ней, как мог, ваше высочество, но после вашего исчезновения она стала довольно агрессивной и беспокойной. Я давно не видел ее такой умиротворенной. Думаю, убийство нескольких предателей для вас значительно улучшит ее настроение, — заметил Ракарт. — Оставайтесь на месте… Я разберусь с этим лично, — приказал Малекит своему дракону и Ракарту. Все друхии и два черных дракона с любопытством наблюдали, как Малекит бесстрашно приближался к корсарам и самому Калаку. Все рядовые расступились и сделали огромное отверстие, так как они не хотели оказаться прямо перед Королем-Чародеем после того, как их адмирал только что бросил ему вызов. Было ясно, что они на самом деле не хотели нападать на него, но они явно размышляли, за кем им следовать. Затем Малекит посмотрел на ближайшего корсара, который все еще держал свое оружие поднятым: — Давай, ты же слышал приказ, стреляй. Корсар был молодым на вид мужчиной… вероятно, в своем первом или втором путешествии, если Малекит должен был угадать. Эльф, казалось, немедленно замер, когда понял, что Малекит говорит с ним напрямую. Переведя взгляд на других корсаров, Малекит повторил слова: — Чего вы ждете? Разве это не ваш приказ?! Пристрелите меня, если вы более преданы своему адмиралу, чем своему королю. Я бы даже предпочел, чтобы вы это сделали. Чем больше предателей я перережу сейчас, тем меньше мне придется их искоренять потом! Почти все друхии, державшие дальнобойное оружие, немедленно опустили арбалеты, поскольку теперь они чувствовали всепроникающий страх по всем рядам. Даже стоя перед ними в одиночку, Малекит был слишком устрашающим для среднестатистического друкая. Было очевидно, что Малекита совсем не беспокоило, что Калак пытался бросить ему вызов, и каждый друкай слышал бесчисленные ужасные истории о том, насколько безжалостен был Король-Чародей, когда вы вызывали его гнев. Хар Калдра был тому доказательством. Чернокнижники Рокового Огня были тому доказательством. Повелители Ужаса, регулярно умирающие в Черном Совете, были тому доказательством. Не говоря уже о том, что никто не хотел сражаться с двумя черными драконами и лоялистами Ракарта. — Если честно, корсары, я гораздо больше разочарован в вас, чем в вашем бредовом оправдании адмирала. Позвольте мне угадать… вы остаетесь нерешительными, чтобы следовать за тем, кто окажется на коне? Вы слишком боитесь выбрать сторону? Где ваша убежденность? Ваша преданность? На самом деле я бы больше уважал вас за то, что вы встали на сторону своего адмирала, чем просто ждали, что произойдет, — Малекит сделал небольшую паузу, наблюдая за выражениями их лиц. Большинство, казалось, были озадачены его комментарием, но они поняли, что он имел в виду. У них не было настоящей преданности никому. — Насколько я понимаю, быть сторонним наблюдателем предателя равнозначно совершению измены. Здесь нет серой зоны для интерпретации… вы либо преданы, либо предатели. Я испытываю меньше уважения к таким непостоянным и трусливым оппортунистам, как вы, чем к асурам. Даже если бы я стоял один, я все равно мог бы убить вас всех и отплыть на этом ковчеге обратно в Наггаронд в одиночку. Кроме Ракарта, который сразу же дал понять о своей преданности, вы все трусы! Даже такие жалкие, как асуры, по крайней мере, верят в то, за что сражаются, и не колеблясь выбирают сторону и защищают своих лидеров. Даже люди Катая обладают большей решимостью и целеустремленностью, чем любой из вас. За что вы все сражаетесь? За богатство? За славу? За власть? За какую-то высокую цель? Вы думаете, этот жалкий предатель-адмирал может дать вам больше, чем Король-Чародей? Как там кстати прошли последние два столетия моего отсутствия? Бесконечные гражданские войны, верно? Они только ухудшатся, если я умру… не то чтобы кто-то из вас вообще мог меня убить. Вы думаете, я сумасшедший или некомпетентный правитель? Вы готовы следовать за каким-то слабым лидером, который не посмеет лично бросить мне вызов? Тем, кто ожидает, что вы умрете за него, пока он будет прятаться за вашими спинами?! Если так, то атакуйте меня сейчас! Открывайте огонь… атакуйте… и попытайтесь убить меня! Чего вы ждете?! Выбирайте свою сторону и прекратите тратить мое время! — Малекит обратился к силам друхиев. Его слова глубоко задели многих из них, и это также дало большинству корсаров немедленное своего рода прозрение. Варианты были ясны… они должны были доказать свою преданность Малекиту, или они будут признаны соучастниками измены. Не колеблясь, более трех четвертей корсаров немедленно направили свои арбалеты на Калака. Когда стало ясно, в какую сторону качнулся маятник, остальные последовали их примеру. Все офицеры и стражники адмирала быстро отступили от него, оставив его в ошеломленном ужасе. Все они также вытащили свое оружие, с тревогой глядя на своего адмирала. Было совершенно ясно, что он не ожидали, что Малекит сможет так легко поколебать преданность команды. Малекит был на удивление харизматичным, и многие из молодых друхиев явно не привыкли к тому, чтобы такой бесстрашный и выдающийся лидер бросал вызов их убеждениям. Если чего-то и не хватало обществу друкаев, так это людей, которыми можно было бы восхищаться, а Малекит был маяком силы и цели для многих из них. Возможно, слово «герой» было неуместным, но Малекит был явно образцом среди друкаев, и его чистая аура силы и королевской власти была неоспорима. — Ч-что вы все делаете?! У вас хватает наглости восстать против меня после всего, что я для вас сделал?! — сердито потребовал Калак. — Это результат твоего гедонизма, трусости и несовершенного руководства, Калак. В глубине души они все знают, что ты ничто по сравнению со мной и что их жизни в гораздо лучших руках под моим командованием, чем твоих. Но они ничем не отличаются от тебя и, вероятно, сделали бы то же, что и ты, если бы у них была возможность и власть. Сомневаюсь, что они на самом деле более преданы мне, чем тебе. Любой друкай, который колеблется немедленно подчиниться мне, несомненно, будущий инакомыслящий. Эта толпа ничего не знает о дисциплине или преданности. Они не лучше трусливых пиратов, которые недостойны называть себя потомками Старого Нагарита. Многие из их предков сражались за меня, потому что верили в меня. Эти никогда не поверят в меня так, как верили их предки. Вы все предпочтете сражаться за крохи убывающей и бессмысленной власти, пока Наггарот катится к краху. Это позор, и если я не смогу исправить это поведение, то у меня нет никаких оснований оставлять кого-либо из вас в живых… — Малекит раздраженно вздохнул, качая головой. Услышав, что он сказал, друхии испытали очередное прозрение, поскольку поняли, что простого присоединения к Малекиту недостаточно, чтобы доказать свою лояльность. Некоторые начали выглядеть немного нервными и неуверенными, поскольку они не осмеливались говорить, двигаться или привлекать к себе внимание. — Тем не менее, адмирал Калак Змеиный Язык, за твои несанкционированные набеги в Катай и твое преступление в виде государственной измены против Короля-Чародея… я приговариваю тебя к смерти. Обнажи свои клинки и попытайся хотя бы доказать, что ты более достоин возглавлять друкаев, чем я. В отличие от большинства лидеров друкаев в Наггароте, мне не нужно прятаться за армиями, чтобы убивать моих врагов. Если ты думаешь, что у тебя есть сила бросить мне вызов, то докажи это любыми способами. Из уважения к твоему покойному отцу Калису я позволю тебе сразиться со мной за командование, чтобы ты хотя бы мог умереть с честью. Не что бы ты знал, что это вообще такое… — объявил Малекит, вытаскивая Авануир и угрожающе приближаясь. У Малекита не было причин делать это, и многие друхии находили любопытным, что Король-Чародей на самом деле запятнает свои руки, чтобы сразиться с кем-то за лидерство, когда ему это было не нужно. Тем не менее, это был отличный способ доказать свою личную мощь воинственным друкаям, и это был пример для них, которым можно было восхищаться. Король-Чародей не был похож на большинство лидеров друкаев. Он действительно все время сражался на передовой, и он был не просто колдуном, но и великим воином. Он также казался бесстрашным, непобедимым и больше, чем большинство из них могли даже мечтать. Все друхии отступили еще дальше и наблюдали, как Калак оглядывался вокруг в полном недоумении, насколько же непостоянной оказалась лояльность его команды. Затем он посмотрел на свою сестру: — Каллиан, скажи что-нибудь! Она лишь бессердечно посмотрела на брата и ничего не ответила. Когда стало ясно, что никто не собирается его поддерживать, Калак отчаянно выхватил свои два меча и тщетно бросился на Малекита. Малекит мог бы легко убить его магией во время атаки, но он позволил Калаку хотя бы попытаться что-то сделать. Он хотел сделать из этого адмирала пример для всего своего флота. Дуэль с ним только с одним Авануиром была довольно легкой для Малекита, поскольку он обнаружил, что адмирал намного медленнее, чем враги слаанешиты, с которыми он сталкивался в царствах хаоса. По сравнению с такими, как Шалакси или даже Лотар, он мог бы с тем же успехом сражаться с ребенком. Хотя… технически Калак и был ребенком по сравнению с ним. Тысячелетний опыт Малекита проявился, поскольку он без усилий парировал два клинка Калака всего одним мечом. Не прошло и двадцати секунд, как Малекит разрубил руки адмирала с относительной легкостью. Кровь хлынула из ран адмирала, когда Калак попытался отступить, но его быстро отбросило на спину, когда Малекит возвышался над ним. Мэйлин Мрачный Шепот выбрала именно это время, чтобы дать о себе знать, когда она взлетела с помощью ведьминого полета и приземлилась неподалеку: — Воодушевляющее зрелище, ваше высочество. Он едва оказал сопротивление. Вид верховной колдуньи, появившейся из ниоткуда, заставил большинство друхиев ахнуть и широко раскрыть глаза. Мэйлин была главной колдуньей монастыря Каронд Кар, и многие из них сразу же узнали ее. Казалось, она наслаждалась тем, что была на стороне Малекита, когда подошла к флангу Короля-Чародея и с отвращением посмотрела на распростертого адмирала. — П-подождите, пожалуйста, сир, не убивайте меня! Я ошибался! Я буду подчиняться всему, что вы скажете! ПОЖАЛУЙСТА, не убивайте меня! Я просто должен был убедиться, что вы действительно Король-Чародей, и что это не какой-то трюк асуров! — попытался умолять Калак. В ответ на его мольбу наступила мертвая тишина, а Малекит беспощадно посмотрел на него. — Я могу вам заплатить! У меня тоже есть информация! — он отчаянно искал любой повод, чтобы не умереть. — Какое убожество… Лидеры не молят! Никогда не прикажи кому-либо умереть, если ты сам не готов умереть за это. Ты позор своего отца Калиса и своей матери. Причина, по которой я пощадил тебя столетия назад, в том, что мне нравились твои родители. По крайней мере, имей порядочность умереть достойно. Ты приказал своим корсарам убить меня… а теперь ждешь пощады? — Малекит мрачно спросил, — Даже если бы я сохранил тебе жизнь, тебе нельзя было бы доверять. Я не терплю мятежа любого рода. Я всегда знал, что у тебя мания величия, но ты явно переоценил свою силу и влияние. Единственная власть, которой обладает каждый из вас — это власть, которую я даю вам, и власть, которую я позволяю вам иметь! Никто из вас не неприкосновенен! Будьте уверены… это лишь первый из многих предателей, которые умрут ужасной смертью, когда я вернусь в Наггарот, чтобы восстановить порядок! — Я могу рассказать вам, где находится Локхир, и многое другое! У меня также есть информация о том, где находятся другие черные ковчеги! Если вы убьете меня, моя семья и Каронд Кар восстанут! — Калак продолжал пытаться набивать себе цену и придумывать оправдания. Затем Мэйлин с садистским ликованием рассмеялась и наложила на адмирала смертельный спазм, заставив его закричать от боли: « — Ты разгневал Короля-Чародея, глупец… приговор — смерть! — Подожди, Мэйлин… — Малекит схватил ее посох и оттолкнул колдунью назад, заставив ее заклинание предсмертных спазмов прекратиться. Она посмотрела на него в замешательстве, но выполнила его приказ. Король-Чародей тяжело вздохнул, вложив Авануир в ножны, и оглянулся на встревоженных друхиев, наблюдавших за всем этим. Казалось, они были весьма удивлены необычным актом милосердия Малекита. Калак издал короткий вздох облегчения, когда увидел, что Малекит отступил на несколько шагов и убрал меч. — С-спасибо, сир! Я буду работать не покладая рук, чтобы заслужить ваше прощение за… — Калак не успел закончить свою речь, поскольку Малекит прервал его. — Ты когда-нибудь слышал историю о том, как я обгорел в Пламени Королей перед Расколом? — спросил Малекит. Калак выглядел сбитым с толку: — Конечно… кто же не слышал? Какое это имеет отношение к чему-либо? Затем Малекит поднялся, чтобы снять шлем и показать свое необожженное лицо войскам друхиев. Это зрелище было встречено благоговением и громкими вздохами корсаров и даже самого Ракарта, когда Малекит держал шлем в левой руке. Вид его бледной кожи и длинных черных волос, развевающихся на ветру, был поистине невероятным зрелищем для друхиев, которые никогда раньше не видели лица своего короля. Казалось, это произвело на них даже большее впечатление, чем на асуров в Вэй-Цзине. Многие, казалось, были очарованы, как будто Малекит был каким-то непобедимым полубогом во плоти. Имрику и другим асурам, наблюдавшим за этим издалека, это показалось весьма показательным для понимания того, как весь Наггарот отреагирует на то, что Малекит получит благословение Асурьяна. Глаза Калака расширились, когда он с трудом поднялся на ноги. — В-вы не обгорели?! Правая рука Малекита затем загорелась сине-белым огнем: — Пламя Азуриана… нет боли, с которой это могло бы сравниться. Я лучше, чем кто-либо другой, знаю, каково это — умереть в этом пламени. Позвольте мне прояснить вам всем одну вещь! Вы можете следовать за мной, или вы можете следовать за ним! — объявил Малекит, прежде чем направить столб сине-белого пламени в Калака. Некоторые друхии на самом деле ахнули от ужаса, наблюдая, как божественное пламя воспламеняет Калака Змеиного Языка и сжигает все его тело заживо. Адмирал издал предсмертный вопль, который звучал так ужасно и болезненно, что от него по многим позвоночникам пробежала дрожь. Увидев пламя в действии, Наэсала и Сария обменялись ужасными взглядами, а у Имрика отвисла челюсть. Если до этого еще оставались хоть какие-то сомнения… То теперь невозможно было отрицать, что Малекит действительно мог владеть Пламенем Азуриана и убивать людей с его помощью. Пока Калак горел заживо несколько мгновений, прежде чем умереть, Малекит обратил свой взор на ближайших офицеров адмирала: — А теперь… назовите мне хоть одну причину, по которой я не должен убивать остальных из вас? Никто из вас не подумал убить этого предателя в тот момент, когда он приказал группе налетчиков убить меня. Как офицеры, вы так же виновны, как и Калак, сидя в стороне и ожидая, кто победит. Так что вы не только предатели, но и полные идиоты. Неужели кто-то из вас всерьез думал, что у Калака и нескольких неопытных корсаров есть шанс против меня? Даже люди этой земли уважают меня больше, чем любой из вас. Все офицеры немедленно опустились на колени и начали выкрикивать различные мольбы о пощаде или какие-то правдоподобные оправдания. — П-пожалуйста, сэр, я никогда не соглашался с его действиями! — закричал один из них. — Я ждал подходящего момента, чтобы напасть на него, ваше высочество! Все произошло так быстро, и я растерялся! — добавил другой. У самой Каллиан было несколько более достойное оправдание: — Клан Жестокого Сердца — не единственная благородная семья в Наггароте, которая не верит в убийство родственников. Я сказала ему, что он перешел границы, сир, но я не могла просто убить его и ожидать, что флот или Каронд Кар будут уважать меня за это. Наконец Малекит поднял руку, чтобы прекратить последующие мольбы и оправдания, и подошел ближе: — Я хочу, чтобы вы все решили, кто из вашего офицерского корпуса заслуживает смерти за это преступление. Укажите на них сейчас же. Этот друкай заплатит цену за вашу явную нелояльность. Почти сразу же все офицеры указали на Каллиан, которая выглядела в ужасе от их сиюминутного предательства. Как ни странно, она ни на кого не указала. Она испуганно отступила назад, когда Малекит приблизился. Он быстро оглядел офицеров, прежде чем взглянуть на Каллиан. Она, казалось, поняла, что ее собираются казнить, и закрыла глаза, ожидая неизбежного конца. Однако, к всеобщему удивлению, Малекит убил других офицеров, оставив Каллиан единственной. Их предсмертные крики казались даже хуже, чем у Калака, когда они все сгорели заживо в Пламени Азуриана. Каллиан быстро открыла глаза и выглядела смущенной, когда Малекит обратил на нее свой взгляд. Затем он спокойно обратился к эльфийке: — У меня есть к тебе один вопрос, Каллиан Змеиный Язык… и тебе лучше ответить на него правильно. Чей это флот? — В-ваш, король Малекит! — ответила она без колебаний. Малекит тяжело вздохнул, прежде чем закрепить шлем на поясе и снова встретиться с испуганным взглядом Каллиан. — Приведи Изумрудную пасть в порт, адмирал Каллиан… и пока ты там, собери остальных офицеров флота. Теперь, когда эти предатели мертвы, я решу, кого стоит повысить. — Да-да, сэр! Эмм… вы не собираетесь меня убить? — смело решила спросить она. — Это было бы пустой тратой времени, поскольку я все еще могу вбить в тебя немного толка… Несмотря на твою некомпетентность до сих пор, ты, по крайней мере, выступила в мою защиту против твоего брата-идиота. Кажется, ты больше похожа на Калиса, чем он. Я могу быть жесток, но я вознаграждаю и поощряю верность. Этот ковчег теперь под твоим командованием, пока ты не умрешь или я не найду кого-то получше. В отличие от других лидеров в Наггароте, я не попрошу тебя ничего, чего бы я не был готов сделать сам… и я позабочусь о том, чтобы ни один из этих беспринципных трусов не попытался узурпировать тебя, пока ты будешь подчиняться мне. Отплати за мою милость к тебе твоей бессмертной верностью, и у нас не будет проблем… — ответил ей Малекит. Для многих молодых корсаров было увлекательно услышать, что Малекит так ценит преданность и что он будет защищать кого-то преданного против большинства. Хотя это было правдой, Малекит делал это по определенной причине. Это была классическая тактика внушения, которая творила чудеса с рядовыми солдатами. Они были бы более преданными и более охотно высказывали свою поддержку против большинства, если бы знали, что преданность вознаграждается и поощряется. Плюс ко всему, они чувствовали бы большее чувство личной ответственности, отбраковывая предателей среди себя, чтобы заслужить одобрение Короля-Чародея и повысить свой статус. В дополнение ко всему этому, он знал, что Каллиан никогда не попытается интриговать против него после того, как он только что казнил ее брата Пламенем Азуриана и сохранил ей жизнь от предательства ее сослуживцев. Затем Малекит оглядел смущенных и напуганных друхиев, окружавших их. Многие, казалось, были полностью сбиты с толку этим странным поворотом событий и не имели ни малейшего представления о том, что думать или делать теперь. Все они смотрели на своего короля с тревожной неуверенностью, но также и с удивительной долей благоговейного волнения. Малекит спокойно обратился к ним: — Есть ли у кого-нибудь возражения против моих приказов? Я не убью вас за то, что вы задаете вопросы или открыто не соглашаетесь… но если у вас есть какие-то наивные идеи о том, чтобы противостоять моим решениям или плести против меня заговоры, то вас ждет гораздо худшая участь, чем Калака Змеиного Языка. По сравнению с этим колдуны Рокового Огня покажутся безобидным наказанием… Неудивительно, что за его вопросом последовала мертвая тишина. Никто не был настолько глуп, чтобы сказать Малекиту что-то безумное после такого представления. Сказав это, Король-Чародей все еще знал, что попытки убийства и тихое презрение в конце концов обязательно придут. Это просто означало, что ни один друкай больше не попытается открыто бросить ему вызов. Он пресечет это на корню. — Если хоть один человек в этом флоте попытается убить меня или тех, кто мне верен, я призову к ответу каждого мастера, каждого офицера, каждую ведьму смерти и каждую колдунью. Все они умрут… за некомпетентность и заговор с целью совершения измены. Если вы сносите мятеж, вы так же виновны, как и те, кто его совершает, и я заменю вас более достойными друхиями. Если вы думаете, что какие-либо громкие имена или политические связи что-то значат для меня, вы ошибаетесь. Я бы повысил копейщика до повелителя ужаса, если бы знал, что он станет хорошим подчиненным. Если кто-то из вас стремится подняться по званиям Наггарота, то докажите, что я могу на вас положиться. Как лидеры, вы обязаны быть бдительными и поддерживать дисциплину. Здесь никто не застрахован от ответственности. Привлекайте друг друга к ответственности… или я призову к ответственности всех вас, — продолжил Малекит. Эта угроза была воспринята крайне серьезно каждым друкаем, имеющим власть. Большинство знало, что Король-Чародей был гиперпараноиком, но угроза такого масштаба означала, что он просто начнет убивать всех, кто был у власти, и создаст новую цепочку командования, если они сами не отбракуют никаких заговорщиков или оппортунистов из своих собственных рядов. Без сомнения, каждый офицер теперь будет следить за своими войсками как ястреб, из страха за свою собственную жизнь. Малекит был достаточно печально известен и жесток, чтобы такую ​​угрозу воспринимали всерьез. Угроза, вероятно, даже не была необходима после того, как Король-Чародей орудовал Пламенем Азуриана, словно какой-то легендарный полубог, но Малекит действительно хотел вбить ответственность в психику каждого. Через некоторое время паранойя в конечном итоге просто превратится в фанатизм и внушит этим друхиям и страх перед Малекитом, и веру в то, что он один был их спасением. Этот тип внушения очень часто применялся в культах и ​​особенно в его Черной Страже, но он бы выполнил свою работу… по крайней мере, на данный момент. Изменение психики друхиев не произойдет в одночасье, и ему все равно придется быть безжалостным, чтобы заставить их повиноваться. Мэйлин чувствовала как ее тело дрожит от возбуждения, просто наблюдая, как Малекит мастерски захватывает командование силами друхиев и немедленно вселяет ужас и дисциплину в их ряды. Она никогда не видела, чтобы флот Калака стоял так прямо или слушал так внимательно, как сейчас. Эти друхии не сомневались, что Малекит был достоин вести их, в отличие от их бывшего адмирала. Затем Король-Чародей повернулся: — Отведите зверей обратно на корабли и встретимся в доке через полчаса. Порт на другой стороне флота катайских драконов, подальше от асуров. Я объясню будущее там. Не говоря больше ни слова, Малекит начал уходить обратно к городским стенам. Когда он уходил, Ракарт оглянулся: — Возвращайтесь к кораблям и соберите всех офицеров. Затем он наблюдал, как Малекит и Мейлин входят в человеческий город, немного сбитый с толку: — Неудивительно, что асуры не напали на него. У него что, теперь есть благословение Азуриана? Милостивые боги… Хорошо, что Локхир и я все это время оставались верны Наггаронду. Дуриата ждет немало неприятных минут, когда мы перегруппируемся с Благословенным Ужасом… Его дракон Бракх тревожно зарычал, увидев восточных драконов, летящих над головой около корабля Эйслинн. Повелитель зверей быстро похлопал дракона: — Тише, Бракх… Ракарт прищурился, с нетерпением и волнением глядя на восточных драконов: — Восточные драконы… Так вот они значит какие… Я никогда раньше их не видел. Они были бы прекрасным дополнением к моей коллекции. Серафон немедленно полетела за Малекитом, когда она пронеслась мимо Бракха. Черный ужас до полусмерти перепугала многих катайцев и асуров, когда она пролетала над стенами города и кружила над головой, ни разу не выпуская Малекита из виду. Через несколько мгновений друхии начали ликовать, словно празднуя, и скандировать имя Малекита, когда он уходил. — Малекит! Малекит! Малекит! Малекит! — темные эльфы начали скандировать громче, наконец осознав значимость того, свидетелями чего они только что стали. Король-Чародей вернулся невредимым, как предначертанный им владыка всех эльфов в их глазах. Он также освободил их от власти Калака, и многие с оптимизмом ожидали, что гражданская война в Наггароте скоро закончится. — Назад к кораблям! Шевелитесь! — скомандовала Каллиан. Друхии повиновались, но не прекратили скандировать. Издалека даже друхии, которые были на кораблях в заливе, начали скандировать это. Скоро весь флот поймет, что Король-Чародей вернулся.

***

Прошло некоторое время, но друхии наконец перестали скандировать имя Малекита, и самые видные члены флота Изумрудной Пасти собрались в самом сердце порта. Огромная и устрашающая Изумрудная Пасть была доставлена ​​в порт и опустила свой массивный носовой трап, чтобы пришвартоваться на противоположном конце гавани от кораблей асуров. Основная часть драконьего флота Инь-Инь располагалась между ними, а ее флагман, Золотой Гурон, находился в центре. Многие капитаны катайцев и несчастные торговцы в порту могли только удивляться при виде флота асуров и флота друхиев, занимающих большую часть залива и все доки. Бело-синий драконий корабль резко контрастировал с возвышающимся темно-черным ковчегом. Видеть флагманы двух враждующих эльфийских фракций так близко друг к другу и драконий флот между ними было чем-то, чего даже большинство эльфийских мореходов никогда не видели прежде. Это было беспрецедентное зрелище для любого человека. Бесчисленные граждане Хайчая наблюдали издалека и, несомненно, были в замешательстве от того, что происходило. Повинуясь приказу Малекита, лидеры друхиев собрались на одной стороне центральных доков, а асуры — на другой с Эйслинном и его спутниками. Имрик все еще был на своем драконе и еще дальше, вероятно, на случай предательства. Катайские драконы стояли в стороне в центре в качестве посредников на случай возникновения конфликта. Многие нефритовые воины и небесные стражи драконов также стояли между двумя эльфийскими сторонами, чтобы убедиться, что они не вступят в драку. Малекит позаботился о том, чтобы Серафон была отправлен обратно в Изумрудную Пасть, поскольку он знал, что его дракон, скорее всего, нападет на любого асура, который проявит к нему враждебность. Между друхиями и асурами с обеих сторон доков раздавались оскорбления на эльфийском языке, но все смолкли, когда Малекит магическим образом произнес свой голос на элтарине, чтобы все услышали: — Все заткнулись! Вы выслушаете, что я скажу… Асуры, казалось, не горел желанием подчиниться этому приказу, но подчинились после того, как заговорил Эйслинн: — Асуры, замолчите! Это приказ! Все эльфы немедленно затихли, как и любой катаянин, наблюдавший за этим издалека в безопасности. Им не нужно было знать, что говорилось на эльфийском, чтобы понять, что происходит что-то жизненно важное, если четыре дракона стояли между двумя воюющими эльфийскими армадами в порту. В следующую минуту Малекит дал очень краткий обзор своего прибытия и опыта в Катае для асуров и друхиев. Он постарался скрыть любые личные подробности или вещи, которые он нашел смущающими, но он объяснил им, как он туда попал и как он укрепил союз с королевской семьей Катая. Он не упомянул о подвиге призыва Кхейна, что лидеры асуров и Мэйлин быстро заметили. Король-Чародей объяснил, как драконы Катая оказали ему большую помощь, и что он достаточно уважает их, чтобы работать с их империей. Многие друхии, включая Ракарта и Каллиан, были этим озадачены, но Малекит быстро сделал эту тему более приемлемой для них, объяснив опасности Хаоса и то, что силам Порядка необходимо прекратить сражаться, чтобы иметь возможность противостоять надвигающемуся Концу времён. Очевидно, друхии были эгоистичны по своей природе и, похоже, не понимали или не заботились, почему Малекит сделал это приоритетом. Большинство асуров, несомненно, считали, что он лжет… но вид его необожженного лица и бесчисленные свидетельства того, что он владел пламенем Азуриана, заставили многих неохотно слушать Короля-Чародея. — С учетом вышесказанного я запрещаю все будущие набеги на Дальний Восток без моего прямого одобрения и предлагаю мир Ултуану, — завершил Малекит свое краткое резюме. Многие эльфы по обе стороны начали кричать с неодобрением или выражать свое презрение к этой идее, но Малекит быстро заставил их замолчать, мощно проецируя свой голос: — Я знаю, что думают многие из вас. Мира не должно быть… что мира не может быть. Возможно, вы правы, но попытаться стоит. Альтернативой были бы десятки или сотни тысяч погибших эльфов… ради чего? Чего это на самом деле достигло бы? Моей смерти? Где Наггарот остался бы таким же разделенным и недееспособным, каким он и есть? Где Ултуан отбросил бы то, что осталось от его власти и армии, чтобы уничтожить друкаев? Или смерть лидеров Ултуана… и полный крах его экономики вместе с разрушением немногих чудес, которые все еще стоят там. Все для того, чтобы я мог стать Королем пепла и руин? Для меня это того не стоит! У меня уже есть благословение Азуриана и Кхейна. Разве мало эльфов погибло в этой бессмысленной войне?! Вы бы увидели всю нашу расу перебитой из-за древних обид? Если так, то вы ничем не лучше гномов и можете сражаться друг с другом, пока мир вокруг нас катится в бездну. Этого ли вы хотите?! Если вы не хотите перемен, то любыми способами убивайте друг друга. Я всегда мог бы просто оставить вас на произвол судьбы и отправиться жить в лес с азраями Атель Лорена или среди людей, которые действительно что-то делают с реальными опасностями этого мира. После его заявления наступила мертвая тишина, и все присутствовавшие эльфы успокоились и задумались над его словами. Затем Малекит поднял руку и поджег ее Пламенем Азуриана. Те, кто еще не видел, как он это делал, могли только ахнуть или с благоговением смотреть на Малекита, уставившегося на них в своей руке. Затем он заговорил со спокойной честностью, которую многие не ожидали: — Я устал от убийств, асуры. Я устал от друкаев, которые думают, что резня и грабеж — единственные устремления, достойные почитания в жизни. Я устал от заговоров, схем, убийств и, больше всего… Я устал от того, что эльфийская раса угасает, в то время как люди, нежить, скавены и зеленокожие захватывают мир, за спасение которого мой отец отдал жизнь. Трон не делает короля. Корона не делает короля. Мне не нужно ни то, ни другое, чтобы быть тем человеком, которым был мой отец, и никто из вас не достоин называть себя потомками эльфов, построивших нашу империю. Я не жажду ничего в Ултуане, кроме далеких воспоминаний о моей юности в Тор Анлеке и о времени до этого застоя нашей расы. Вот я здесь, стою сегодня с Пламенем Азуриана в руке и силой быть Королем-Фениксом… но это не то, чего я хочу. Почему я вообще когда-либо хотел этого… Даже сейчас у меня нет четкого ответа… Я не хочу больше править Ултуаном или иметь дело с лицемерием асуров. Я хочу только, чтобы потомки Старого Нагарита… мой народ… стали тем, кем они должны были быть с самого начала. Я хочу того же, чего хотел Аэнарион, и я готов умереть за это. За что любой из вас готов умереть, кроме своей собственной никчемной гордыни? Чего это будет стоить, когда все мы умрем? Никто не ответил ему, что неудивительно, так как Малекит остановился и посмотрел между лидерами друхиев и асуров, стоявшими по обе стороны от него. Затем он оглядел присутствующих драконов, которые, казалось, были немного удивлены тем, что Малекит каким-то образом заставил их всех слушать. — Воля Азуриана заключается в том, чтобы эта война закончилась так или иначе, и я убью любого асура или друкая, кто встанет на ее пути! Моему народу, друкаям… нам не нужен Ултуан. Мы никогда не нуждались в нем. В отличие от них, мы знали, как восстанавливаться… чтобы выползти из грязи Раскола. Наггарот силен, и мы построим гораздо более великое королевство, чем они когда-либо могли. Ибо в отличие от них, мы не боимся перемен. Асуры… мне все равно, что вы думаете обо мне или как вы решите оправдать свои убеждения. Все, о чем я прошу, это чтобы вы защищали Вихрь и отозвали ваше вторжения. Я больше не буду нападать на вас, но я буду защищать Наггарот, если вы откажетесь от мира. В согласии с морским лордом Эйслинном, принцем Имриком, принцессой Сарией и архимагом Наэсалой я решил освободить асуров, захваченных Изумрудной Пастью, и позволить вам покинуть этот порт. У вас есть выбор, который вы должны сделать после сегодняшнего дня. Я не проявлю к вам милосердия, если вы отвергнете волю Азуриана, и вы сгорите в его пламени, если вы пойдете на войну. Обязательно скажите это вашему Двору Феникса после того, как они побалуют себя своим последним званым вечером… — заключил он. К удивлению Малекита, никто из друхиев не возражал против его заявления, когда Король-Чародей обратил свое внимание на лидеров флота. Ракарт глубоко задумался и, казалось, не был уверен в будущем. Каллиан испуганно сморщилась, когда взгляд Малекита встретился с ее взглядом. Остальные просто молча смотрели вниз, размышляя о том, что сказал Король-Чародей. В некотором смысле это казалось окончательным и самым хлестким оскорблением асуров Ултуана для многих друхиев. Малекит по сути сказал им, что Ултуан для него бесполезен и что он сделает Наггарот истинной жемчужиной эльфийской нации. Несмотря на то, что многие из них были кровожадными, бессердечными и эгоистичными грабителями, в заявлениях Малекита была искренность, в которую поверили корсары. Ни один лидер друкаев никогда не давал им такой перспективы. Помимо их престижа, сокровищ и убийственного удовлетворения было большое количество низкорожденных друхиев, которым на самом деле не на что было надеяться или во что-то верить. Они были продуктом жестокой социальной лестницы Наггарота и находили утешение только в восхождении по ее скользким ступеням или в почитании богов. После двух столетий гражданских раздоров и бесцельного упадка многие друхии также устали от бессмыслицы, которая преследовала Наггарот. Большинство надеялись, что друхии однажды отвоюют Ултуан и оправдают их жалкое существование, но Малекит предложил им кое-что еще… перемены. Это было то, о чем те, кто был внизу, могли только мечтать, и вид их короля, владеющего пламенем Азуриана, убедил многих, что Малекит обладает силой сделать это. Он имел провидение и благосклонность богов. Он был их спасителем, как и Аэнарион. Асуры, с другой стороны, имели широкий спектр реакций и мыслей на то, что было сказано. Никто не мог отрицать, что Малекит получил благословение Азуриана, если он мог владеть Пламенем Королей. И все же было непонятно, что злодей и монстр, которого они ненавидели с детства, не был таким одномерным и безумным, как они думали. Было почти оскорбительно, что кто-то такой злой, как Король-Чародей, станет чемпионом Азуриана, как его великий отец Аэнарион. Было более чем унизительно, что хваленый Бог-Творец благоволит Малекиту. У Короля-Чародея была сила и оправдание, чтобы подтвердить свои притязания на трон феникса сейчас… и все же он больше этого не хотел. Ситуация казалась слишком хорошей, чтобы быть правдой, и в ней была невероятная ирония, ведь выходило так, что каждый асур или друкай, которые умерли за последние пять тысяч лет, умерли просто ни за что. Хотя многие все еще были настроены скептически и ожесточенно по этому поводу, они не могли не поверить, что Малекит был действительно серьезен, поскольку он сказал, что освободит асуров на борту Изумрудной пасти. — У меня есть вопрос, Король-Чародей, — смело спросил капитан корабля асуров, выйдя вперед. Малекит обратил внимание на безымянного капитана асуров: — Тогда спрашивай… — Зачем отказываться от Трона Феникса сейчас? Я не понимаю… если у тебя есть благословение Азуриана, то даже мы не можем отрицать твое божественное право на это. Насколько мне известно, никто никогда так не владел пламенем королей… даже Аэнарион. Зачем предлагать нам мир вместо того, чтобы заставить нас подчиниться? — спросил капитан, о чем почти каждый всур и друкай думали сами. Многие асуры, казалось, были рассержены тем, что он вообще сказал это, но смысл был обоснованным и неоспоримым. — Я и так король… Мне надо спасать свое королевство, до вас мне дела нет… — все, что сказал Малекит в ответ, прежде чем уйти. Это простое замечание воодушевило друхиев, которые тут же почувствовали волну величия, охватившую их ряды. Малекит считал, что именно Наггарот стоит спасения, а не Ултуан. Он предпочел бы править друхиями, чем асурами. Впервые после Раскола темные эльфы начали верить, что Малекит действительно ценит их жизни. Это необычное подтверждение сделало больше для того, чтобы внушить им доверие, чем все остальное, что Малекит сказал или сделал до сих пор. Что бы ни случилось… их король будет сражаться за них. Когда Король-Чародей направился к друкаям, многие почтительно поклонились ему, когда он приблизился и прошел мимо. Случайный корсар даже начал снова скандировать его имя, что было быстро подхвачено бесчисленным множеством других вокруг. Многие также были в восторге, увидев выражение лиц асуров. Друхии, казалось, самодовольно праздновали, с гордостью следуя за своим королем, оставляя асуров безмолвно пялиться. Идя рядом с Каллиан, Малекит спокойно приказал ей: — Освободите рабов… катайцев и асуров. Мы вскоре отправимся. — Да, ваше высочество! — объявила Каллиан, когда все друхии отправились обратно на свою сторону доков. Наблюдая, как друхии празднуют возвращение Малекита и осуждают Ултуан, многие асуры почувствовали тошноту, обмениваясь недоверчивыми взглядами друг с другом. Мир или нет, они никогда не видели и не слышали, чтобы друхии действовали таким образом, и это было причиной для большого беспокойства. Малекит изменился… и его возвращение должно было сплотить темных эльфов способами, которые они даже не могли себе представить. Шэнь Цзу хотела последовать за Малекитом, но Чжао Мин быстро удержал ее: — Не надо, сестра… наверное, будет лучше, если мы не будем усложнять ему жизнь. Я уверен, он попрощается перед тем, как уйти. Светлый Дракон нахмурилась, услышав логику брата, но кивнула в знак согласия: — Полагаю, ты прав… все прошло гораздо лучше, чем я ожидала. Нам даже не пришлось вмешиваться или что-то делать. Я поражена, что Малекит заставил их всех слушать. Юань Бо покачал головой: — Я думаю, его слова достигли многих из них. Будем надеяться, что между эльфами будет мир. Если нет, мы встанем на его сторону. Мать была права, доверившись Королю-Чародею. Слова и дела короля Малекита здесь являются истинным примером лидерства. Этот взгляд в его глазах был таким же, как у нашего отца. Инь-Инь покачала головой, глядя на своих братьев и сестер: — Ну, я отправляюсь на этом черном ковчеге, чтобы лично ускорить эвакуацию наших рабов и убедиться, что они не упустят ни одного. Чем скорее мы с этим покончим, тем скорее я смогу привести наши флоты в Ниппон. — Я все еще не могу поверить, что ты не подарила Малекиту подарок, сестра… вот стыдоба, — вздохнула Шэнь Цзу. — Если он даст мне голову Локхира Фэллхарта на блюде, тогда, возможно, я подумаю об этом, — фыркнула Инь-Инь. Чжао Мин затем усмехнулся: — Даже Мяо Ин подарила ему подарок. Подходящее приданое для будущей свадьбы. Ты определенно отстаешь, Инь-Инь. — Эта шутка уже изжила себя, и даже изначально она никогда не была смешной, — рассердилась Инь-Инь. — Попомните мои слова, к тому времени, как она вернется, она уже будет безумно влюблена. С нетерпением жду новостей о победах короля Малекита в Ниппоне, — ухмыльнулся Юань Бо, прежде чем уйти. Инь-Инь сердито и смущенно пошла прочь за друкаями, даже не озаботившись тем, чтобы взять с собой эскорт. Шэнь Цзу нахмурилась, гадая, что сейчас чувствует Малекит. Унылое настроение Дракона Света было очевидно Чжао Мину, который положил руку ей на плечо и повел ее за Юань Бо. Он посмотрел на нее сверху вниз и заговорил успокаивающе: — Его ждет трудный путь. Я знаю, что ты хочешь помочь и беспокоишься за его безопасность, но ты ужее сделала все, что могла, сестра. Я уверена, что ты увидишь его снова… но сейчас лучше просто позволить ему сделать то, что он должен. — Брат, можно нам навестить Ли Дао, прежде чем идти в Шан-Ян? Мне было немного грустно снова видеть вас всех там, без него… — Шэнь Цзу сменила тему. Железный дракон кивнул: — Конечно. Нефритовый дракон тоже направлялся туда, так что мы отправимся с ним после того, как все флоты уйдут. Я знаю, что Ли Дао будет рад тебя видеть, и мне, вероятно, стоит извиниться перед ним. Шэнь Цзу слабо улыбнулась: — Спасибо, брат. — Мы не можем позволить твоему другу Малекиту спасти мир в одиночку. Когда мы вернемся в Шан-Ян, нам предстоит многое сделать. Нам нужно решить проблему с зеленокожими и гномами хаоса, — воскликнул Чжао, когда драконы ушли.