Confessing class

«И как я умудрилась?»

***

Пускай уже стемнело. Пускай все эмоции уже разошлись по кроватям, уставшие после очередного и вполне продуктивного дня. У кое-кого ещё есть работёнка в Головном Отделе. Без лишних слов, с того жутковатого и неприятного случая с панической атакой уже сотню лет миновало. Ну ладно, не сотню, всего один. Райли совладала с новыми, незнакомыми эмоциями и их довольно стрессовым влиянием на всё. Буквально на всё. «Подростковый период – говно», скажем в унисон. А, ещё кое-что – Райли приняли в хоккейную команду «Жар-птицы», где сама Валентина Ортис главенствовала. Ох, Вэлл, сколько же раз ты заставляла Радость и Тревожность работать сверхурочно. К этому ещё вернёмся. За ту паничку Тревожность двести раз все простили, в том числе и Радость, что убирало большой камень с души оранжевой. Нельзя не отметить, как эти двое наконец-то начали хоть немного ладить, усвоив один и тот же урок: все эмоции важны, все эмоции нужны. Радость наконец-таки начала обращаться с Тревожностью без скрытого снисхождения (на самом деле это чертовски очевидно) – поставила ей кресло с функцией массажа и тумбочку с коробочкой чая под рукой. Всё, что нужно, чтобы успокоиться, но даже так Радости порой казалось, что это почти невозможно. И она окажется права. Но не будет подозревать, что на это имеются разные причины. Тревожность чутка остепенилась, хоть по своей природе нервозной так и осталась, чем порой изводила некоторых особо эксцентричных коллег – Гнева, Брезгливость и Хандру. Впрочем, они ничего не могли с этим поделать. Их, как и всех остальных, помотало достаточно, чтобы что-либо предпринимать по поводу суетливости Тревожности. Не удивлю, если скажу, что туда и Радость раньше можно было причислить. Но сейчас уже всё в порядке – она нашла к ней подход. Сначала один, а потом методом проб и ошибок начала изобретать самые разные индивидуальные подходы, что Тревожности жутко нравилось. Спросите, какой в обиходе чаще всего? Здесь-то я и удивлю – Радости даже придумывать его не понадобилось. Райли об этом позаботилась, часами думая об Ортис; фантазируя сотни, нет, тысячи разных сценариев со старшей, украдкой поглядывая на её очаровательную, аккуратную внешность и молча (а порой и не молча) восхищаясь её способностями к хоккею, ставя её себе в пример. Да, Райли влюбилась, прибавив работы Радости и Тревожности. Теперь-то и поговорим про внезапное основание Радости узнавать Тревожность получше, а Тревожности, технически, повторять за Райли. Именно их любопытное сочетание получало в результате чувство влюблённости и бабочек в животе. Каждый день, стоило Райли лечь спать, Радость и Тревожность оставались на дежурстве – сначала гоняли по кругу разные милые, волшебные романтические фантазии, а потом оставались приглядывать за снами, когда Райли уснёт. Нельзя гарантировать, что сниться будет именно Вэлл, но кто ж знает. Надо быть начеку, чтобы, в случае чего, одновременно потянуть за рычаг, вызывая у Райли очередной прилив нежности и беспричинного очарования и формируя шарик, цветом переливающийся жёлтым и оранжевым. Спросите, какое отношение к чувству любви имеет Тревожность? А сейчас и узнаете.

***

— Нам надо признаться, — внезапно заявила Радость на одном из очередных дежурств. — ...Признаться?? Мне кажется, пока рановато, — Тревожность нервно улыбнулась. — Сколько мы будем тянуть? — Мы не так давно влюбились, надо сказать, можно и подождать... — Ой, не будь трусихой! — Радость махнула рукой, — Могу даже пойти на уступки и продумать с тобой подробный план действий. Личико Тревожности озарилось. — Во всех деталях?? — Во всех деталях. «Боже, люблю тебя, Радость!» Тревожность аж запрыгала от счастья, после чего заметалась, пытаясь определиться, в какую сторону пойти. — У меня уже есть пара планов. Или тройка... Или запасные планы. Ну так, наброски. А хотя нет, некоторые из них плоховаты, отпадают, а вот первый... — Мой единственный план – просто сказать всё в лицо, — перебила оранжевую Радость, зная, что такой нефильтрующийся поток мыслей надолго бы затянулся, — Главное искренность, остальное пустить на самотёк. — ...Т-ты чего?? Радость, ты чего?? — возмутилась Тревожность, — Нельзя же так! — Почему же? — Радость приулыбнулась. — Н-ну потому что, э-э-э... Нас осудят! Нельзя же быть такой самоуверенной! Посуди сама; Валентине уже семнадцать лет, она старше и взрослее нас. Если мы прям так всё выскажем в лицо, то она нас не поймёт и осудит! — Это ты так думаешь. Вэлл хорошая. — Ты просто ничего в этом не понимаешь, — выпалила Тревожность, разнервничавшись, будто они признаются прямо сейчас. Радость затихла на пару мгновений, успев до чёртиков напугать Тревожность, после чего самодовольно ухмыльнулась и отозвалась: — ...Ах, вот как? Ну, значит, научи меня. Мы ж коллеги, нам нужно разбираться в том, что делаем. — Э-э-э-э... — Что не так? — Это всё сложно, учиться долго, и вообще... Этому не учатся, как по учебнику! Это проживают на опыте. — А ты мне покажи, как надо признаваться. Как сердца покорять, м? Тревожность съёжилась. «Ничего ты, Радость, всё-таки не понимаешь.» Эта самоуверенность Радости хоть и малость раздражала, но жутко раззадоривала и заставляла сердце Тревожности колотиться. «Может, рискнуть?» — ...А как? — Ну не знаю, ты же вроде знаешь в этом толк, если считаешь, что мы должны признаться по твоему плану. «Ай-й-й, Радость, перестань меня смущать!!» Сердце и подавно начало стучать, как бешеное. Дыхание сбилось. «Ладно, пусть она думает, что это всё не по-настоящему, и я о не мечтаю о ней перед своим сном.» Глубоко вздохнув и выдохнув, Тревожность начала прощупывать почву. — ...Привет, можем обсудить кое-что? — Тревожность надеялась, что Радость вообще вкурит, что первая устроила целую ролевую игру. Надежды были услышаны. — Ой, привет, можно конечно, — подхватила Радость, после чего вальяжно села на массажное кресло Тревожности, — Присаживайся рядышком. Тревожность стала молиться, что её пунцовый румянец не станет настолько очевиден, но просьбу Радости всё же выполнила. — Так вот, тут такое дело, — По лицу Радости стало сразу заметно, что она такой поворот более, чем ожидала, так что Тревожность решила взять себя в руки и побыть оригинальнее. Позорная влюблённость пошла на руку! — В последнее время я много восхищалась твоей работой за пультом, ой, за игрой в хоккей, и поняла, что восхищаюсь тобой, — Тревожность осторожно взяла Радость за запястье. Ладонь оранжевой сползла на ладонь кумира, после чего была сомкнута в пальцах, — Ты – потрясающий объект для подражания. А ещё, а ещё... т-ты красивая, да. Так что-о-о... Я люблю тебя. Тревожность смотрела Радости прямо в глаза, хоть по ним и невозможно было сказать, что Тревожность уже давным-давно не в роли, и даже в ней не была. Она немного сжала тёплую ладошку Радости, что, казалось, была неиронично очарована. Секунд десять у них всё не получалось отвести взгляд друг от друга, пока Радость не раскраснелась и не убрала руку, отворачиваясь и тараторя: — ...Ладно-ладно, это было неплохо, но чего-то не хватает. — Хм-м-м... Боже, этот румянец, Тревожность едва ли могла совладать дыханием. — Давай подумаем, — предложила Тревожность, — Наше признание должно быть идеальным! Даже если нам откажут! — Может, предложить что-нибудь? — Что можно предложить Вэлл? — В киношку сходить, в кафе, куда тут ещё можно... «Секс можно...» «Нет, не можно, Тревожность, даже не вздумай.» — В Сан-Франциско мест много, вроде. Это вряд ли будет пробле... Чего ты на меня так пялишься? — Я пялилась?? — Тревожность тут же отвернулась, не заметив, что витала в облаках, — Прости-прости-прости!! — Ладно уж. Есть идеи, чем можно дополнить, Тревожность? Тревожность? Алё? Радость пощёлкала перед Тревожностью, что сидела на стуле перед пультом управления и смотрела в пустоту. Та вздрогнула, на что Радость улыбнулась и заметила: — Ты сама не своя. Говорю, есть идеи, что можно добавить? «Может, побыть честной?» — Ну-у-у... И да, и нет. Неважно. Правда, — Тревожность нервничала, из-за чего стала говорить чуть быстрее. — И что это значит? — Радость хихикнула, — Ну же, расскажи. Я не буду осуждать. «Ладно, была не была.» — Точно? — Сто процентов. — ...Ну, самое стыдное в этом варианте то, что он с Райли и Вэлл не связан даже. — ...Ась? — Ну всё-ё-ё, началось... Тревожность закрыла лицо руками, стараясь скрыть нарастающий на лице румянец. — Нет, я серьёзно, — засуетилась Радость, — Как мне это понимать? — Ты думаешь, я почему так хорошо тебе отфлиртовала, а? — намекала Тревожность, не решаясь открыть лицо. — Почему же?? — Дурочка, всё и так очевидно... Я влюблена в тебя до невозможности, до неприличия. Радость помолчала, помолчала... Тревожность выглянула из «домика», желая знать реакцию Радости, что оказалась просто неотразимой. — ...Блять... — Того смущения и неопределённости, закипевшего в Радости, хоть отбавляй, — Тревожность... Знаешь что? — Что?? Тревожность стала искренне бояться за свою репутацию и дальнейшие взаимоотношения с Радостью. — ... Для начала, скажи, что это за план у тебя был такой? — Очень непристойный. — Боже. Радость присела на массажное кресло, уже даже не пытаясь прятать румянца. Бесполезно будет. — Теперь слушай. Я тебя тоже люблю. И я сейчас даже не шучу. Каждое наше маленькое собрание перед сном было каким-то особенным, да и я всё лояльнее к тебе становилась почему, думаешь? Находила новые способы тебя утихомирить, утешить, поддержать, делить пульт. Чёрт, да и выглядишь ты потрясно, пускай остальные так и не думают (Страх не в счёт, с ним всё и так понятно). С каждым словом Радости Тревожность чувствовала, как волнение перерастало из тянущего и напрягающего в приятное и колючее, пока сама Радость продолжала: — Мы уже долго бьёмся с влюблённостью Райли. Нам стоит отвлечься. Разгрузить голову, скажем так. Так что... перспектива перетрахаться не кажется такой уж ужасной. — То есть, ты согласна?? — Чёрт возьми, да. Обе эмоции вскочили, желая быть первыми, кто проявит инициативу, отчего интрига начинала разгораться. Радость, как и Тревожность, начали медленно подходить друг к другу, ожидая действий, но пока что нервничали. Чего уж тут, только признались и уже ебаться. Может, для кого-то это не так дико, но для них уж точно. Надо просто войти во вкус. Но как, если это их, мать его, первый раз? Тем не менее, у всего есть конец, в том числе и у терпения Радости, что совершенно внезапно вцепилась в Тревожность, награждая её коротким и неглубоким, но страстным поцелуем. А ведь это только начало. Тревожность стала отвечать на поцелуй, попутно набираясь храбрости и осознавая, что даже в таких... необыкновенных занятиях без командной работы не обойтись. Как бы то ни было, Радость проявляла куда большую инициативу, будто жаждала Тревожность уже давно. Так и было, собственно: не успела Тревожность опомниться, как Радость ловко перехватила Тревожность и стала расцеловывать: от губ до щёк, от щёк назад к губам, от губ к шее. Тревожность, постанывая от первичного и любопытного удовольствия, зарылась руками Радости в волосы, даря той прилив мотивации и недетского побуждения. — Будем затягивать с прелюдией или сразу к делу? — спросила Радость. Хоть обе из них и видели контент чёрно-оранжевого ютуба, это отнюдь не могло дать им опыта в сексе, делая его более неловким, неопределённым и запутанным. Но всё ещё жарким и желанным. — Давай потихонечку, — откликнулась Тревожность, — Но если будут сюрпризы, то я только за. Радость кивнула. В ход пошли руки – одна из них подхватила Тревожность за затылок, давая Радости удобное положение для поцелуев, другая стала изучать все остальные части тела, не решаясь трогать более сокровенные. Тем не менее, с чего-то нужно начинать. — Я буду вести. Как-нибудь, — объявила Радость, будто Тревожность не знала сама, только и желая отдаться Радости скорее. Она и повела: рука нырнула Тревожности под полосатый свитер, всё там общупывая и обглаживая. Здесь оранжевая оказала услугу и сама избавилась от такого бесполезного прямо сейчас элемента одежды, как свитер. Спасибо. Радость кокетливо касалась обнажившихся точек, не прекращая раззадоривать Тревожность поцелуями. Они за разнообразие, они позволили себе целоваться с языком и не получить кринжовых на это описаний, а потом двигаться дальше по тому же маршруту: губы, горящие пунцовым румянцем щёки, шея, грудь и живот. С каждым поцелуем становилось всё теплее, оттого и шикарнее. Тревожность уже постанывала, по большей части, от предвкушения. — Давай дальше, — прошептала она Радости в тот короткий момент, когда её губы были свободны от губ возлюбленной. Ни слова больше. Радость расстегнула Тревожности ремень и уже вместе с ней стянула брюки. Жёлтая порой гадала, насколько странно выглядело бы то самое место у Тревожности, учитывая её нестандартный видок. Правда, Радости приходилось тут же откидывать эти мысли и довольно долго корить себя за извращение, особенно после маленьких осознаний того, что это нисколько не отвращало. Ласкающая рука прошлась по изгибам тонкой-тонкой талии Тревожности и спустилась в нижнее бельё, где нащупала клитор. — Здесь? Тревожность не смогла сдержать громковатого стона, после которого закрыла рот кулаком. По всей видимости, это «да». Значит, надо продолжать в таком темпе. Или что-то поинтереснее? — Помнишь, ты что-то говорила про сюрпризы? — Помню. — Разрешишь показать один? — Ещё как. Радость с осторожностью стянула бельё с Тревожности, после чего приспустилась, сгибаясь в теле. Теперь и вторая рука ловко прошлась по оголённому туловищу, а затем устремилась к паху. Впрочем, это приятный бонус. Главную работу сейчас выполнит язык, что начал безо всякого стыда вылизывать то место, о странности которого Радость задавалась вопросами довольно долгое время. Каков же ответ? Оно однозначно превзошло всякие ожидания. Радость понимала, что сосредоточиться, скорее всего, стоит именно на клиторе, и оказалась, как и всегда: когда после одного движения языком последовал одобрительный довольный, хоть и немного сдержанный стон, Радость пошла именно в таком темпе. Быстро, со страстью и с искушением. Возбуждение разгорелось, как и количества телесной смазки оказалось достаточно, чтобы перейти к более любопытной части. Одной рукой Радость обхватила Тревожность, а другой склизко, но довольно легко ввела один палец, потом второй, когда Тревожность немного привыкла. Не оставалось ничего другого, кроме как начинать эти совращающие сучьи движения взад-вперёд. Нестареющая классика. «Зачем нам мальчики, когда есть шаловливые пальчики.» Тревожности явно нравилось. Она постанывала и даже немного извивалась, дрожа и разливая жар по телу. Радость стала ускоряться, после чего слегка нависла над Тревожностью и стала вновь засасывать её в французский поцелуй. А движения становились всё шустрее, всё смелее, всё горячее. Возбуждение накалялось. Всё выше, выше, выше, выше... И выше даже когда Тревожность робко объявила: — Радость... Я, это, сейчас буду... — Супер. Радость решила прибавить ещё немного темпу, чтобы не тянуть с оргазмом. Это сработало – Тревожность кончила куда быстрее, чем ожидала, отчего получилось гораздо ярче, острее и ублажающе. — Я обожаю тебя, Радость. — А я тебя сильнее.

***

И есть за что. Как минимум, потому, что Радость всегда права. Ну, почти. Но здесь – определённо. Спонтанные потрахушки действительно дали Радости и Тревожности немного расслабиться, после чего они придумали самый пиздатый вариант признания Вэлл, которым Райли и воспользовалась. Пускай это и не было предложение заняться любовью, справилась она всё равно на ура, а Радость и Тревожность, в свою очередь, выучили очередной урок. Например, то, что теперь они знают ещё один способ унять Тревожность.