Замëрзшие

      Ривз грохнул посохом, но Гермиона и на миллиметр не пошатнулась. Взгляд карих глаз, обычно тëплый и даже невинный, сейчас был сосредоточенным и злобным. Адам всё порывался спросить ученицу, в чëм дело, но та ясно дала понять: его дружба ей не нужна. С того самого разговора в кабинете директора ведьма перестала смотреть ему в лицо, на всё отвечала односложно и холодно. Обстановка в кабинете была крайне напряжëнной, и профессор, объявив передышку, всё же решился завести диалог:       — Профессора Хогвартса останутся до конца недели? — спросил он, как бы невзначай.       — Нет, уедут послезавтра, — без энтузиазма отозвалась Гермиона.       — Ты же понимаешь, что никого наказать не удастся?       Девушка, до этого сверлившая взором чëрное оконное стекло, перевела на мужчину хмурый взгляд.       — Если им не удастся, придётся нам, — отчеканила она и снова отвернулась, — И не «тыкайте» мне, будьте любезны.       Адам поджал губы. Он и сам не замечал, как в его речи стало проскальзывать понебратское обращение к ученице. До знакомства с ней такого не бывало.       — Я не намного вас старше, Гермиона, — неожиданно для самого себя признался Ривз.       Девушка приподняла бровь и окинула преподавателя ледяным взглядом. Она подозревала, что для звания профессора он слишком молод, но ни разу не задумывалась о его возрасте. Сейчас же ведьма заметила: на вид мужчине не дашь больше тридцати. Любопытство взяло верх.       — Сколько же вам лет?       Адам усмехнулся и пожал плечами:       — Если скажу, вы перестанете видеть во мне авторитет.       — Как будто эти вещи взаимосвязаны, — закатила глаза гриффиндорка, — Если вы уже завоевали уважение, какая разница, сколько вам лет?       — А я завоевал? — прищурился Ривз.       Гермиона отвела глаза. Она привыкла уважать преподавателей просто так, без особых причин, но было глупо отрицать: этот человек подорвал её доверие. Да, она всё ещё слушалась его, относилась с должным почтением, но больше не робела в его присутствии. Те его слова о невиновности студентов Дурмстранга, желание утаить преступление во имя неприкосновенности института — засели на подкорке.       Повисшая пауза говорила громче слов. Профессор вздохнул:       — Мне двадцать семь. И я всегда хотел стать учителем, способным защитить своих учеников.       Девушка едва заметно поморщилась, словно от боли, и тихо произнесла:       — Вставать на защиту одних, подвергая опасности других — сомнительное решение.       — Вряд ли вы видите картину целиком, — качнул головой Адам и поднялся из кресла, — Продолжим?       Гермиона кивнула, оторвалась от стены и приняла боевую стойку.

***

      Просеменив от лестницы до двери в свою спальню, Гермиона ещё раз осмотрелась и проскользнула внутрь. В комнате было прохладно, и мокрая после душа голова тут же стала замерзать.       — Я же закрывала это долбанное окно, — прошипела ведьма и полезла на подоконник.       — А я открыл, — донеслось сбоку.       Девушка взвизгнула и едва не свалилась на пол.       — Малфой, гад! Ты же перебрался к себе!       Блондин ухмыльнулся, не отрывая взгляда от исписанного однокурсницей пергамента, и плотнее укутался в украденное с кровати Грейнджер покрывало.       — Борг слишком рано ложится спать, а мне надо наверстать пропущенные занятия, — беспечно бросил он.       — Я тоже хочу спать, выметайся! — рассвирепела Гермиона и принялась отбирать своё покрывало, но уставшие после тренировки руки не подчинялись.       — Так спи, кто тебе не даëт? — сопротивлялся блондин, — Я возьму твою палочку, посвечу себе люмосом.       — Что?! Да ни в жизнь! — рявкнула гриффиндорка.       — Значит, лапать меня можно, а палочку свою одолжить — ни в коем случае? — театрально обиделся Малфой, но тут же с ухмылкой выдрал из пальцев растерянной ведьмы край покрывала.       — Ничего я тебя не лапала, — процедила сквозь зубы девушка.       Щëки её вмиг налились краской. Действительно, ей пришлось раздевать Драко до нижнего белья, чтобы залечить увечья, но на тот момент она и думать не думала, чтобы разглядывать его тело или, не дай Мерлин, щупать где не надо.       — А я вот точно помню, что лапала, — продолжал веселиться змей, — Но не виню. Должно быть, трудно устоять перед таким телом, когда в своей жалкой жизни повезло лицезреть лишь дряблое брюшко Уизела.       Гермиона, собравшаяся было сдаться и оставить парня в покое, озлобленно прищурилась.       — Если хочешь знать, у Рона вовсе не «дряблое брюшко», и как минимум нет этих уродских шрамов по всему телу, — гордо проговорила она.       На деле, гриффиндорка знать не знала, какое брюшко у рыжего друга и есть ли у него шрамы, но грязный намëк слишком сильно зацепил.       Эго Малфоя тоже оказалось задето, потому он отбросил в сторону пергамент с конспектом и приподнялся, вперив в ведьму презрительный взгляд.       — Уродских шрамов, говоришь? Кто ты вообще такая, чтобы судить? — практически зарычал Драко.       Полушуточная перебранка явно перерастала в натуральную ссору. Гермиона потупила взгляд. Она успела как следует рассмотреть узор из бледных полос, покрывающих грудь и спину блондина, но почему-то ни разу не задумалась об их происхождении.       — Откуда они? — тихо спросила ведьма, не особо надеясь на ответ.       — Не твоё дело, — выплюнул Малфой, устроился поудобнее и вновь погрузился в чтение.       Было ясно: сознаваться он не собирается. Но и без объяснений Грейнджер догадалась, что абсолютно каждая тонкая полоска на его теле служит напоминанием чего-то очень неприятного. Ей вдруг стало не по себе. Гермиона всегда считала, что заносчивый слизеринец не только родился с серебряной ложкой во рту, но и жил абсолютно беззаботно. Выходит, не всё в его судьбе так просто, как думалось окружающим.       Решив, что наседать с расспросами она действительно не имеет никакого права, ведьма залезла под одеяло с головой.       — Будешь уходить, закрой окно, — полушëпотом проговорила она.       — Ладно, — отозвался Драко и, сам не зная зачем, добавил, — Спокойной ночи.       Уходить он не собирался вовсе. После нескольких дней, проведённых на этой самой койке, было трудно отказаться от столь безопасного пристанища. Гермиона, хотя и была ему неприятна, всё же оказалась лучшим соседом, чем Хемминг Борг. Коренастый парень не внушал доверия. Драко не боялся, нет. Просто видел в дурмстрангце точно такого же сумасшедшего маньяка, что и те, кто безжалостно запинывал его ногами в ту ночь. Находиться поблизости этого отродья было просто противно, словно сидеть в одной будке с плешивой гиеной.       Малфой знал, что Борг не имеет отношения к произошедшему. Более того, брюнет даже попытался сказать что-то вроде «мне жаль» или «зря они так поступили», но в корявых формулировках звучала единственная фраза: во всём виновата грязнокровка. Слизеринец ненавидел теперь это слово, и после всех бессонных ночей, что Гермиона провела возле его полуживого туловища, каждый раз готов был взорваться от злости, когда даже мельком слышал это мерзкое обзывательство.       Ему надоело врать самому себе и ломать новые убеждения. Драко чётко решил: они с девчонкой закончат эту чëртову школу и, если потребуется, он свернëт шею любому, кто пожелает этому помешать. Правда вслух ни за что не признается. Пусть она думает, что всё осталось как было.       Через несколько минут явно вымотанная ведьма стала тихо посапывать. «Уснула» — догадался блондин. При взгляде на хрупкое тело, сврнувшееся в комок под увесистым одеялом, внутри что-то болезненно сжалось. Он беззвучно поднялся с койки и закрыл оконную створку.       «Она слишком многое мне прощает»       Мелкий, не слишком ровный почерк однокурсницы быстро смешался в одно пятно, и беспорядочные мысли вдруг потухли. Под лëгкое дыхание соседки Драко забылся глубоким сном, но ненадолго. Их обоих разбудил твëрдый стук в дверь.       Гермиона подскочила в постели и сразу же зябко поëжилась, непривыкшими к свету глазами уставившись на Малфоя в немом страхе. Блондин, так же щурясь, приподнялся над подушкой.       — Кто это? — прошептала девушка, не торопясь бежать к двери.       — Сейчас и узнаем, — недовольно пробурчал Драко и направился открывать.       На пороге оказался Хемминг. Выглядел он заспанным и будто слегка виноватым.       — Ты всё-таки здесь, — с неразличимой интонацией сказал Борг и слишком уж напористо шагнул в комнату.       Гермиона натянула одеяло по самые уши, а Драко, взглянув на девушку через плечо, в один шаг преградил брюнету обзор.       — Чего надо? — совсем недружелюбно рыкнул он.       — Тебе лучше вернуться в свою спальню, — перенимая настроение слизеринца, раздражëнно проговорил Борг, — Соседствовать с девушками в Дурмстранге запрещено.       На секунду повисла тишина. Пальцы Малфоя, лежавшие на дверной ручке, сжались до хруста. Гермионе показалось, что блондин вот-вот лопнет от злости: настолько напряглись его плечи. Однако ответил он на удивление спокойно:       — Откуда взялся этот запрет, если уже много десятилетий в стенах института не было ни одной девушки? Тем более, до сего момента никто не возражал против моего пребывания в этой комнате.       Хемминг, кажется, скрипнул зубами. Ни Грейнджер, ни Малфою было совершенно непонятно, для чего он пришёл и почему ведёт себя так агрессивно.       — Ты был почти без сознания, поэтому никто не был против, — изогнув в неприязни рот, отчеканил Борг, — Теперь...       — Ты себя слышишь вообще, имбецил? — терял терпение блондин, — Не тебе решать, где и с кем я буду ночевать. Если что-то не нравится, беги жаловаться директору, как последняя крыса, а меня оставь в покое.       Накал явно нарастал. Гермиона совершенно не была готова к возможным последствиям этой ссоры: оба волшебника уже были на грани того, чтобы пустить в ход кулаки. Не желая разбираться в причинах происходящего, она прочистила горло и почти прокричала:       — Оба заколебали! Борг, вали к себе и не доставай Малфоя! Малфой, живо закрой эту сраную дверь и спать!       Две пары глаз уставились на девушку. Драко смотрел насмешливо: его больше интересовало гигантское гнездо на кудрявой голове, чем слова, которые из этой головы повылетали. Борг пялился, словно видел ведьму впервые.       Поняв, что должного эффекта её речь не возымела, Гермиона совершенно рассвирепела и рявкнула:       — Не слышно меня? Кыш, сказала!       Губы Драко растянулись в широченной ухмылке. Не спуская глаз с разбушевавшейся ведьмы, он наотмашь захлопнул дверь, едва не вмазав по горбатому носу Хемминга, и почти вприпрыжку вернулся к своему лежбищу.       — Думал, меня тоже прогонишь, — тихонько прошептал блондин, не переставая лыбиться.       На самом деле, он изо всех сил старался подавить улыбку, но внутри расползлось такое жгучее тепло, что удержать привычно-ледяное выражение лица не представлялось возможным.       Гермиона проводила его хмурым взглядом. Если начистоту, она предпочла бы сейчас остаться в одиночестве. Слишком многое навалилось, и беседа с Ривзом снова выбила из колеи. Ей хотелось просто закрыть глаза и провалиться в сон без единой мысли, а в присутствии старого знакомого расслабиться не получалось. Ведьму волновало его поведение: будто вся неприязнь к маглорождëнной сокурснице испарилась в один миг, а на смену ей пришло нечто не поддающееся пониманию. И эти его улыбки... Она задумывалась: окончательно ли он переменился в своём отношении к ней, или это лишь временное помутнение рассудка?       — Ты ведëшь себя подозрительно, — вырвалась наружу мучившая девушку мысль, — С каких пор тебе легче спать в одной комнате с грязнокровкой на голой перине, укрываясь куском медвежьей шкуры, чем в собственной постели?       — Если бы я знал ответ, обязательно бы тебя просветил, — поморщился Драко, устраиваясь на успевшей остыть подушке.       — Даже отрицать не будешь? — приподняла брови Гермиона.       — Зачем, если всё и так очевидно? — закатил глаза блондин.       Ведьма пожевала губы, обдумывая, стоит ли задавать следующий вопрос, и всё же решилась:       — Ты боишься? Поэтому прячешься в моей комнате?       Спросила она осторожно, но, на всякий случай, приготовилась отбиваться. Реакция Драко её удивила. Он посмотрел ей прямо в глаза и совершенно спокойно сказал:       — Я не собираюсь их бояться. Эти кретины — просто свора гиен, по одиночке не представляющих из себя ровным счётом ни-че-го. Я просто хочу, чтобы они поняли: мне плевать, как всё это выглядит. В следующий раз, когда они полезут на меня толпой, буду драться по их же правилам.       Гермиона, не сразу обработав всё услышанное, приподнялась на локтях и уточнила:       — Что значит «по их правилам»?       Малфой отвëл глаза.       — Я полагал, они действительно хотят мне что-то доказать, но их единственным желанием было отомстить за то, что я помешал их игре в кошки-мышки. Не ожидал, что дурмстрангцы больше озлобленные аборигены, чем бойцы. Рассчитывал на честный поединок.       В груди девушки что-то болезненно шевельнулось.       — Надеюсь, никакого «следующего раза» не будет, — прошептала она, сама не понимая, зачем, но назад пути не было, поэтому уже громче добавила, — Мой запас снадобий не резиновый.       Драко глухо усмехнулся:       — Наивная ведьма.