Ученье - свет

      Всё началось со странной просьбы его бывшего ученика. Пьер Гренгуар явился перед грозными очами архидьякона в один из ясных весенних дней. Здесь он, заикаясь и бледнея, попросил дражайшего учителя взять на себя труд обучать грамоте его супругу, цыганку Эсмеральду. Клод Фролло ничем не выдал внезапного волнения, для этого он слишком хорошо собой владел, только пальцы слегка задрожали, поэтому он спрятал руки под столом. Это была та самая долгожданная возможность, которую не следовало упускать. Ведь давно уже образ красавицы Эсмеральды безраздельно владел воображением Клода Фролло. Но, как это часто с ним бывало, если судьба милостиво давала ему шанс, священник старался его от себя отринуть.       — Что за фантазия? — сдвинул он чёрные брови. — Чтобы я, архидьякон Жозасский, разменивал себя на обучение язычницы?!       Клод Фролло рад был бы вырвать себе язык, но привычка идти наперекор судьбе и отказываться от её подачек оказалась сильнее. Побледневший Гренгуар попытался пошутить, что это, мол, хорошая возможность привести в христианское собрание языческую овечку, но под ледяным взглядом был вынужден замолчать.       — Почему вы сами не обучаете её? — спросил Клод холодно.       Гренгуар в очередной раз замялся: разве объяснишь мессиру Фролло, что у красавицы не было никаких способностей к учению, что она часто отвлекалась и что коза и то больше преуспела в учёбе, чем её очаровательная хозяйка? Да, после этих признаний архидьякон, чего доброго, спустит незадачливого поэта с лестницы святого Жиля! А она была ох какой крутой! Сломанная шея в планы Гренгуара не входила.       — Видите ли, дорогой учитель, — заговорил поэт. — Эсмеральда, может быть, мудра, как Афина, и прекрасна, как Афродита, но мои слабые способности не дают раскрыться её таланту.       Как же было тяжело клеветать на себя! Ведь дело не в его неспособности учить, а в её неподатливости обучению! Гренгуар единственно ради чего обратился к Клоду Фролло, потому что помнил: тот сумел обучить такое существо, как Квазимодо!       — Хм, — сердце архидьякона бешено колотилось, а тонкий внутренний голос визжал: «Дурак! Не упускай такую возможность!» Но несчастная его натура опять взяла верх и Клод спокойно поинтересовался. — Почему же вы не обратитесь к одной из женщин, что обучают грамоте девочек, или к монахине?       «Потому, что им надо платить!» — чуть было не воскликнул Гренгуар, но сдержался.       — Потому… что ни одна из них не желает ступать на землю Двора чудес, — нашёлся поэт.       Клод Фролло для вида опять принял задумчивое выражение. На самом деле тонкий голос уже визжал без остановки: «Вот она, рыбонька! Сама в руки плывёт! Не будь дураком, Клод!» Откуда в высокомудрой голове архидьякона возникло просторечное «рыбонька», непонятно, но оно помогло решиться.       — Мэтр Гренгуар, — строго посмотрел он на поникшего поэта. — Возможно, я смогу помочь вам.       Пьер воспрянул духом и даже улыбнулся.       — Но есть условие, — архидьякон вновь положил руки на стол и сцепил их в замок перед собой.       — Всё, что угодно! — воскликнул поэт, втайне надеясь, что не придётся раскошеливаться.       — Занятия должны происходить у меня дома, наедине и в полной тайне, — произнёс священник с важностью.       Гренгуар хлопал глазами: ну что же, о плате не было сказано ни слова — это уже радовало.       — Вы хотите, чтобы она приходила сюда? — изумился поэт.       — Это что, похоже на мой дом? — с раздражением спросил священник. — Я имел в виду дом моих покойных родителей на улице Тиршап.       — Ах, ну тогда проблем не возникнет! — просиял Гренгуар.       — И козу вам придётся взять на себя, чтобы не отвлекала, — веско произнёс архидьякон, Пьер с готовностью на это согласился.       После того, как они обговорили время первого занятия и Гренгуар ушёл, архидьякон почти в ужасе схватился за голову! Какое счастье, что он всё же не упустил такого редкого шанса! Если он и дальше не будет сам себе всё портить, то, как знать, может быть, по мостику из букв юная цыганка доберётся и до его одинокого ложа! По крайней мере ему хотелось на это надеяться.

***

      Эсмеральда поначалу категорически отказалась от занятий со священником, особенно когда поняла, что это был тот самый докучливый поп, что не давал ей жизни всю осень. Но Гренгуар, выведенный из терпения, вынужден был поставить вопрос ребром.       — Моя красавица, я бессилен тебе помочь, как, впрочем, и все остальные! Но мэтр Фролло даже своего дикого воспитанника смог грамоте обучить, так что и тебя сможет! Или ты передумала?       Эсмеральда с досадой прикусила нижнюю губку — нет, она не передумала, просто не доверяла священникам. Когда Гренгуар узнал о её опасениях, то беззастенчиво расхохотался.       — Надо совершенно не знать мэтра Фролло, чтобы предположить, будто у него присутствует неподобающий интерес к тебе! Да это, наверное, самый добродетельный священник во всём французском королевстве! Никогда я не слышал, чтобы он даже интересовался женщинами! — потом он добавил. — Ходили слухи насчёт его горбуна, но это всего лишь досужие сплетни!       Эсмеральда дала себя уговорить, в одном Гренгуар был прав — дарёному учителю в зубы не смотрят.

***

      Первый урок прошёл мирно, архидьякон объяснил, как надо пользоваться стилусом и восковой дощечкой, как очинять перо и какими чернилами лучше писать. Потом он показал дешёвую бумагу и пояснил, что первое время тренироваться лучше будет на ней.       — Вначале ты будешь многократно отрабатывать написание слов на дощечке, лишь потом перейдёшь к бумаге и перу, — Клод пристально посмотрел на Эсмеральду. — Ты всё поняла?       У неё пересохло в горле: если честно, половину из сказанного она даже не услышала, всякий раз, как ей приходилось сильно волноваться, половина услышанного проходила мимо, но Эсмеральда на всякий случай кивнула.       — Славно, — коротко бросил священник, затем он подсел к ней так близко, что их бёдра соприкоснулись.       Цыганка вздрогнула и хотела отсесть, но архидьякон левой рукой приобнял её и притянул к себе, а правой указал на раскрытую книгу, которую положил на стол.       — Смотри сюда и повторяй за мной! Я буду читать и водить по начитанному пальцем, ты будешь повторять! — произнёс он сурово, Эсмеральда что-то пискнула в ответ.       И Клод Фролло, держа левую руку на талии девушки, указательным пальцем правой начал вести по строчке.       — Голодная галка уселась на смоковницу. Там она увидела смоквы, зимние, недозрелые, и решила дождаться, пока они созреют, — начал он читать.       Эсмеральда, которой было неудобно сидеть в такой близости от незнакомого по сути мужчины, молчала. Его ладонь, казалось, прожигала сквозь её одежду, также девушка оказалась слишком плотно прижата к его боку и могла ощущать его дыхание на своей макушке.       — Ты почему молчишь? — недовольно спросил архидьякон, не выпуская, однако, красавицу из своих объятий.       — Вы не могли бы сеть дальше? — Эсмеральда постаралась придать голосу больше почтительности, хотя про себя крыла наглого попа последними словами.       — Зачем? — удивился священник. — Так я лучше чувствую, правильно ли ты произносишь слова и не делаешь ли ошибок.       Эсмеральда подумала, что это странно, но, может быть, обучение так и проходит. Вон Гренгуар во время уроков сидел аж на другом конце стола и ничего у них не получилось.       — Повторяй! — настойчиво потребовал священник и Эсмеральда со вздохом повиновалась.       Полчаса они читали одну и ту же басню, при этом левая ладонь архидьякона как-то сама собой переместилась на бедро цыганки. Эсмеральда постаралась сосредоточиться на учении, но одинаковые буквы всё не спешили соотноситься с произнесёнными словами. В конце, когда она смогла безукоризненно повторить весь текст, уже сама водя смуглым пальцем по строкам, архидьякон даже похвалил её.       — Умница! — сказал он и обрушил поцелуй на её темя.       — Ой! — она испуганно вскинула голову, но священник убрал наконец свои руки и спокойно закрыл книгу.       — На следующем занятии ты попробуешь работать с дощечкой, — произнёс он, как ни в чём не бывало, поднимаясь со скамьи и убирая книгу.       Эсмеральда, ничего не понимая, быстро попрощалась и скрылась за дверью. Клод в изнеможении опустился на скамью, руки слегка дрожали, взгляд затуманился. Близость к ней одновременно пугала и восхищала. Зачем Господь создал его мужчиной, а её женщиной? Неужели в насмешку над ним и его былыми стремлениями?

***

      На втором занятии они вначале тоже читали, при этом ладонь архидьякона вновь покоилась на бедре цыганки. А потом он объяснял ей, как работать с восковой дощечкой.       — Скопируй первую строчку, повторяя её вслух: «Голодная галка уселась на смоковницу».       К облегчению Эсмеральды, он оставил её и встал из-за стола. Пока она царапала стилусом желтоватую поверхность воска, архидьякон встал позади неё. Эсмеральда сделала слишком глубокую бороздку и почти сразу услышала: «Не так». Тут же он нагнулся к ней, обхватил рукой её руку и принялся водить по податливому воску. Теперь она ощущала его тело позади себя, поражаясь, насколько он выше и сильнее. Что-то в этом было неправильно, но что — Эсмеральда не понимала. Может быть и правда, так легче было учить.       Заниматься они стали чаще и постепенно она привыкла к тому, что читала, прижавшись к священнику или позволяла его руке править своею, когда приходилось писать. Несколько раз, утомлённая днём танцев, Эсмеральда ненадолго засыпала, опершись головой на его плечо, он не тревожил её. С каждым разом при многократном повторении она всё яснее видела связь между словами и буквами. В каждом предложении было определённое количество слов, а те состояли из разного числа букв и всё вместе это давало один текст.       Успехи в учении радовали её, к тому же она привыкла, что священник каждую похвалу сопровождал поцелуем в голову или висок. Интересно, Гренгуара он так же обучал? Почему-то картина того, как архидьякон целует светлые волосы поэта, вызывала смех, хотя спросить у Пьера она не решалась.       Из-за занятий ей пришлось отказать красавцу капитану в двух свиданиях и тот обиделся, почему-то это мало волновало цыганку. А вот что её стало занимать неизмеримо больше, так это уроки. Постепенно от неудобства объятий священника Эсмеральда пришла к выводу, что не так уж это и дурно. Он был достаточно чистый и пахло от него обычно ладаном и чем-то травяным, как будто к стогу сена прижимаешься. А по ночам ей стало сниться, что они просто сидят рядом где-то в странном месте с неестественно ярким небом и зелёными деревьями. Эсмеральда чувствовала умиротворение, а её учитель хранил молчание. Во сне ей хотелось услышать его голос, пусть бы прочёл ту басню о галке и лисице! Но Клод молчал и не смотрел на неё, только большая ладонь привычно давила на бедро и Эсмеральда льнула к его жестковатому боку, как маленький лист, прибитый ветром к могучему стволу. Поутру она просыпалась со странным ощущением, было и стыдно, и отрадно вспоминать эти сны.

***

      Архидьякон окончательно утратил душевный покой. Рядом с Эсмеральдой он как никогда ощущал себя старым и неприглядным. Она пахла цветочным ветром, тонким сандалом и немного козой. Всё это были молодые, полные жизни, влекущие его ароматы. Часто бывало, что во время урока, уловив один из них, он испытывал затруднения волка, учуявшего кровь. Сколько раз ему хотелось, отбросив всякую осторожность, наброситься на красавицу, заключить её в настоящие объятия, сорвать с неё одежду и покрыть поцелуями нежное лицо! Но ему удавалось обуздать эти порывы, уже было хорошо, что она перестала бояться его. К чему терять с таким трудом завоёванные позиции из-за мгновенного порыва?!       С каждым разом он всё больше пленялся Эсмеральдой. И вовсе она не глупа, как уверял этот вертопрах Гренгуар, просто ей требовалось чуть больше времени на усвоение знаний. Зато, если что-то попадало в эту курчавую головку, оставалось там навсегда, памятью она обладала изрядной, а природная музыкальность позволяла даже латинские фразы запоминать. Ему нравилась её любознательность, умение задавать необычные вопросы.       — А почему лисице есть дело до того, что галка ждёт, когда созреют винные ягоды? — спросила она в первый вечер.        — Это басня-иносказание, — Клод, взволнованный близостью к ней, плохо соображал. — Лисица и галка — это не настоящие звери, но символы.       — Мне всё же кажется, что лисице следовало идти своей дорогой, — Эсмеральда неодобрительно посмотрела на книгу.       — Возможно, ты права, — Клод, ощущая левой рукой её гибкую талию, в это мгновение был готов согласиться с чем угодно.       И таких эпизодов было в избытке. Его любовь возросла и прошла пределы простого желания, ей этого было бы уже недостаточно. Теперь Клод мечтал о духовном единении, он даже начал объяснять Эсмеральде основы алхимии, правда, она посчитала, что это нечто вроде фокусов.       — Я знала одного цыгана, который яйца превращал в самоцветы и обратно, — говорила Эсмеральда, положив голову на плечо священника. — Только это была неправда! Всего лишь фокус, но люди верили и давали ему много денег, правда, потом сами же повесили.       Клод вздрогнул и попытался защитить высокое искусство герметиков, но юную цыганку не так просто было сбить с пути.       — Можете говорить, что угодно, но дрозд не станет сойкой, а медь золотом, — она подняла голову и смотрела на него строго. — Одно не может превратиться в другое просто по вашему желанию. Да, этот камень, превращающий свинец в золото, был бы штукой хорошей, но это невозможно!       И ему хотелось бы с ней не согласиться, привести цитаты из Гермеса Трисмегиста или Никола Фламеля, но почему-то в глубине души он согласился с ней. Может, и не следовало мудрствовать лукаво, а уподобиться этой девушке, которая твёрдо стоит на ногах и обо всём имеет своё суждение? В тот день он окончательно убедился, что любить сильнее невозможно.

***

      К середине лета Эсмеральда уже могла прочесть несложный текст. Из-за жары объятия их были не столь крепки, как весной, но Эсмеральда уже не отстранялась. Напротив, она стала позволять себе некоторые вольности, например, снимала на время занятий пояс или распахивала шейную косынку. Священник покрывался холодным потом при виде её прелестей, она же воспринимала это как реакцию на жару.       — Бедный отец Клод, — сказала как-то цыганка, заметив, что по его лицу струится пот. — Вам бы расстегнуть верхнее платье.       — Ты полагаешь? — слабым голосом поинтересовался он и она решительно кивнула.       Сначала он позволял себе расстегнуть пару пуговиц, потом ещё, к августу архидьякон снимал верхнее одеяние и оставался в одной длиной камизе, Эсмеральду это не смущало. Она и сама теперь снимала не только пояс, но и косынку, ослабляла корсаж и даже скидывала верхнюю юбку. Немного ошалевший священник, опасаясь спугнуть прекрасное создание, никак этих разоблачений не комментировал. Единственно он заметил зелёную ладанку на шнурке из лавровых семян.       — Что это? — спросил он, указывая на ладанку пальцем.       — Ах, это мой талисман, — Эсмеральда с нежностью погладила зелёный мешочек. — Он поможет мне найти родителей, если я сохраню невинность.       — Если … сохранишь… — голова слегка кружилась, но архидьякон мужественно повёл атаку на тёмные цыганские суеверия.       Эсмеральда с удивлением слушала, как горячится архидьякон.       — Это противно Господу и нашей вере, всё это уловки сатаны и его приспешников, — звучным голосом обличал Клод, он даже поднялся, чтобы прочесть лекцию стоя. — Не стоит верить этому и уж тем более беречь невинность в угоду суеверию.       — Но, — Эсмеральда растерянно смотрела на ладанку, которая почти на глазах теряла свою магическую силу, — как же я найду своих родителей?       — С божьей помощью, — Клод встал перед ней на колени. — Если небесам будет угодно, ты обретёшь родителей, или Господь в своей милости пошлёт тебе хорошего мужчину.       — Мне? — Эсмеральде стало смешно и она не сдержала серебристый смех. — Много ли вы видели хороших мужчин на этих улицах? Был один капитан, но и ему, оказывается, нужно было только одно, — она перестала смеяться, когда увидела, как он на неё смотрит. — Что-то случилось?       Вместо ответа Клод взял её за шею сзади и, приблизив к себе, поцеловал. Эсмеральда замерла, она не понимала, что происходит и почему среди душного дыхания отгоравшего лета ей привиделась горная прохлада и самое синее небо из снов. Она обвила шею Клода руками и не прервала поцелуя. Занятие в этот вечер длилось до утра. И вот тут оба оказались на равных и учились друг у друга. Стоит признать, что этот урок пришёлся цыганке и священнику по душе.

***

      Очень скоро цыганка Эсмеральда навсегда покинула улицы Парижа, Клод поселил её в бывшем родительском доме. Вечерами они читали что-нибудь занятное, а ночью усердно изучали любовную науку. Эсмеральда призналась, что затеяла обучение грамоте с единственной целью — прочесть, что написано было на пергаменте в её ладанке. Но, поскольку она обрела Клода, то теперь он был обязан стать для неё опорой и защитой. С задачей этой архидьякон успешно справлялся.