The fox moon

Открыв глаза после долгого, но беспокойного сна, Уён разочарованно вздохнул, понимая, что вновь застрял в облике лисы. Потеря контроля над собственным телом больше не вызывала прежних бурных эмоций, но он всё равно продолжал злиться, зная, что никогда не сможет принять себя таким слабым, уязвимым, с едва уловимой фантомной болью в хвостах, которых лишился. Он давно понял, почему это происходило. Всё пережитое так сильно травмировало его, что теперь внутренний зверь Уёна искал спасения, видя опасность даже в чём-то совсем незначительном. Животным всегда было проще сбежать, спрятаться где-то, пока всё не утихнет, и потом появиться, как ни в чем не бывало. Инстинкт самосохранения брал верх над всем остальным, подпитываясь постоянным страхом перед всем тем, во что он вляпался. Его тело стало его врагом, и Уёну оставалось только смиренно ждать, пока его внутреннее равновесие снова восстановится. «Раньше здесь было куда удобнее», — подумал он, раздражённо покрутившись на кровати, пытаясь понять, что именно было не так. В его прошлый визит всё и правда было совсем иначе. Стараясь оградить раненного лиса от лишних движений, Сан принёс ему, казалось, все подушки, что были в доме. Уён никогда не показывал, как сильно был благодарен за то неказистое сооружение, оказавшееся самой мягкой и безопасной норой, в которой он когда-либо спал. Но теперь от импровизированного уютного домика не осталось ни следа: на кровати лежала одна единственная подушка, да и та была ужасно жёсткой. У Сана не было ни одной причины оставлять всё как прежде после ухода Уёна, но отчего-то это всё равно задело лиса, оставшегося без своего убежища. Грациозно спрыгнув с кровати, он вышел из комнаты, сердито топая лапами. В доме стояла звенящая тишина, и Уён слышал лишь звук собственных шагов. Запах Сана витал в воздухе, смешанный с запахом Чонхо и чем-то едва уловимым, будто бы человеческим. Но заглянув в несколько комнат, Уён понял, что был в доме совершенно один. «Мне же лучше», — Уён медленно потянулся, и приступил к тому, ради чего встал с кровати. Это отнимало слишком много времени и сил, но его упорству всегда можно было позавидовать, особенно, когда речь шла о комфорте. Методично перетаскивая подушки к себе в комнату, Уён пытался восстановить то, что столько недель назад соорудил ему Сан. Будучи животным делать это было куда сложнее. Несколько раз Уён спотыкался и врезался в стену, которую попросту не мог разглядеть из-за плохого обзора, но это ни капли не сбило его настрой. Торжественно схватив очередную подушку с дивана в гостиной, он не сразу заметил, что за ним кто-то наблюдал. Застыв посреди комнаты, Уён покосился на Чонхо, который стоял, сложив руки на груди, и отчаянно пытался не рассмеяться. — Должен ли я спросить, что ты делаешь, и почему, чёрт возьми, ты снова стал лисом? Уён покачал головой и мысленно застонал. Почему все оборотни считали, что он мог ответить будучи в облике лисы? — О, прости, я думал, что ты можешь говорить, — Чонхо подошел ближе и сел на пол. Все его движения были до невозможного плавными, осторожными, будто бы перед ним стояло обычное животное, которое надо было расположить к себе, чтобы то не набросилось на него. — Можно мне? Уён выплюнул подушку и обнажил острые зубы, но Чонхо проигнорировал это предупреждение. Тепло улыбнувшись, он дотронулся до его спины, слегка сжимая пальцами чёрный мех. — Мне жаль, прости. Я мало что знаю о животных, в отличие от Сан-и, но могу проверить, как всё зажило. Хён работает в ветеринарной клинике, и научил меня кое-чему, — объяснил оборотень. «Доверяй ему, как мне», — сказанное Ёсаном, мигом отозвалось в памяти Уёна, и он, удивляясь собственной покорности, устало вздохнул и улёгся на пол. Он не понимал, почему так легко позволил Чонхо касаться себя. Может быть из-за слов Ёсана, а может быть потому что оборотни, в отличие от людей, до сих пор не причинили ему вреда. Прикосновения Чонхо были ожидаемо нежными и аккуратными, словно он боялся сделать больно, хотя Уён уже давным-давно избавился от прежних мучений. От его рук расплывались знакомые волны тепла, приятные, но совсем не похожие на те, которые шли от Сана. Как же странно было снова испытывать спокойствие, находясь рядом с тем, кто мог превратить ласку в один смертельный удар. — Как будто у тебя всегда было только шесть, — печально сказал Чонхо спустя несколько минут, и Уён моментально поперхнулся от удушающего спазма в горле. Даже будучи маленьким лисёнком, у него всегда был девять хвостов, и он понятия не имел, как жить лишь с частью из них. — Хён действительно хорошо тебя заштопал, швов почти не видно. Услышав это, Уён был рад, что не имел возможности ответить. Ему было плевать на шрамы на своём теле, но в глубине души он был благодарен Сану за то, что он позаботился и об этом. Возможно, на его человеческом теле даже не останется ни следа, напоминающего о том, что когда-то у него было куда больше хвостов. Если бы об этом можно было так просто забыть… Постепенно прикосновения Чонхо стали невыносимыми, его близость раздражала, а запах обжигал горло. С Саном так не было никогда. Уён неловко отодвинулся, и исподлобья взглянул на Чонхо, надеясь, что тот не разозлился. Но оборотень лишь молча встал, и принялся помогать донести оставшиеся подушки до комнаты. А когда их оказалось достаточно, он оставил Уёна одного, одарив напоследок сочувственной улыбкой. Довольно свернувшись в клубочек среди подушек, Уён неосознанно уткнулся носом в ту, от которой запах был наименее отвратительным — запах Сана, заставляющий что-то приятно трепетать в груди, а глаза наполняться слезами. Почему Сан больше не приходит к нему? Неужели он больше не чувствует, что ему больно и одиноко?

***

— Ёсан-и, что с ним не так? Он не превращается в человека уже второй день. Тихо рассмеявшись, Ёсан подошел к спящему Уёну, и легонько толкнул его в бок, но это не возымело эффекта — лис спал, как убитый, и только недовольно фыркнул сквозь сон. Ничуть не удивившись, Ёсан дотронулся указательным пальцем до носа Уёна, терпеливо ожидая, когда тот почувствует кусачий холод от прикосновения. Моментально отскочив в сторону, Уён взвизгнул, а затем, путаясь в подушках, принял человеческий облик. — И что, так каждый раз? — послышался изумлённый голос Сана. — Иногда его и правда сложно разбудить, — ответил Ёсан, безуспешно стараясь подавить смех. — Не знал, что можно заставить его перевоплотиться вот так просто. — Я так сладко спал! — обиженно протянул Уён, вслепую раскидывая подушки в непрошенных гостей, совсем позабыв о том, что предстал перед ними в полностью обнажённом виде. — Уже почти вечер, ленивый лис, — возмутился Ёсан, уворачиваясь от очередной подушки, и сел на кровать, придавив Уёна своим весом. — Мог бы и сообщить, где остался ночевать. Дёрнувшись для приличия пару раз, Уён капитулировал, смирившись с участью быть разбуженным и замёрзшим. Ёсан напрашивался на маленькую месть за подобную шоковую терапию, но пока что его первоочередными проблемами были отсутствие одежды и отвратительный холод в комнате. — Мог бы спросить у своих бойфрендов, — буркнул Уён, понимая, что они остались вдвоем — запах оборотней исчез почти сразу же после его пробуждения, оставшись едва заметной тенью. Возмущенно ахнув, Ёсан слез с него, и бросил на кровать мятую футболку и спортивные штаны, безмолвно намекая ему скрыть свою наготу. — Что-то случилось? — спросил Уён, натягивая одежду, намеренно делая вид, что не заметил раскрасневшихся щёк друга. Он знал, что это была реакция не на него, но на его слова. Кто-то из братьев заставлял этого принца с ледяным сердцем краснеть, как школьника, и Уён не упустит возможности выяснить, кто именно. Поджав губы, Ёсан покачал головой и шумно выдохнул, будто бы то, что его мучило, наконец-то перестало терзать его сердце. — Я переживал, что с вами что-то могло случиться. Скажи спасибо Чонхо, что он сказал мне, где ты, иначе я… — Я понял! — прервал его Уён, нервно проводя рукой по растрепанным волосам. Меньше всего он хотел, чтобы Ёсан использовал магию в полную силу. Особенно ради него. Какое-то время они смотрели друг на друга, медленно отпуская гнетущие их эмоции. Ёсана больше не занимали злость и беспокойство, Уён же, заламывая пальцы, боролся с невыносимым стыдом, зная, что не был достоин волнений на свой счёт. — Хочется есть, — пробормотал он, отчаянно пытаясь перевести тему. К тому же, теперь он прекрасно знал, как сможет отомстить за инцидент с пробуждением. Выдавив улыбку, Ёсан протянул Уёну руку, и повёл его за собой. За столько лет дружбы он прекрасно запомнил все его привычки — чем ближе они подходили к кухне, тем отчётливее Уён чувствовал аромат жареной курицы, от которого его пустой желудок радостно заурчал. Сидеть за одним столом с оборотнями казалось чем-то абсурдным, но Уён совсем не испытывал дискомфорта от непривычной компании. В конце концов, перед ним были вещи куда интереснее, чем парочка волков: на столе стояли несколько коробок с едой и неприличное количество алкоголя. Всё же быть человеком было куда удобнее — лисом он бы ни за что на свете не добыл такого вкусного мяса. Обычно разговорчивый, он был слишком голодным, чтобы вникать в то, что так бурно обсуждали остальные. С аппетитом пережевывая один за другим кусочки курицы, Уён неожиданно ощутил на себе чужой взгляд, и замер. Этот взгляд прожигал насквозь, заставляя передёрнуть плечами от волны мурашек по коже. У него не было ни секунды сомнений в том, кто именно это был. Любопытство Сана, распалённое алкоголем, выходило за все рамки приличия, и Уён не мог отказать себе в удовольствии поддеть оборотня. Не сделать этого было бы огромным упущением. Вызывающе облизнув губы, Уён в упор посмотрел на Сана, который тут же отвернулся, с преувеличенным интересом рассматривая многочисленные бутылки с алкоголем на столе. С трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, Уён наигранно прочистил горло, вновь привлекая внимание Сана, а затем навострил лисьи ушки, которые появились на его голове словно по щелчку. Лицо оборотня густо покраснело, и он, округлив глаза, уставился на уши, как ребенок, который никогда раньше не видел дикого животного. — Извращенец, — беззвучно произнёс Уён, пытаясь понять, почему реакция Сана задела что-то внутри него. Волна жара прокатилась по его коже, оставляя за собой трепетное, до ужаса приятное ощущение, не похожее ни на что из того, что он испытывал прежде. Одно Уён знал точно — он хотел, чтобы Сан продолжал смотреть на него и только на него. Это было гадкое эгоистичное желание, не поддаться которому было невероятно трудно, но он не мог позволить себе даже малейшего проявления слабости. Безразлично хмыкнув под нос, Уён стойко проигнорировал бурю эмоций внутри себя, решив переключиться на чувства других. Ему всё ещё было чертовски любопытно выяснить, кто именно из оборотней был для Ёсана кем-то особенным. Сан и Чонхо слишком отличались друг от друга, но прочитать их истинные эмоции было одинаково сложно, особенно под влиянием выпитого алкоголя. Уён надеялся уловить хоть что-то в их интонациях или жестах, но всё было тщетно. Наконец, отодвинув пустую коробку из-под крылышек, он широко улыбнулся и наклонился в сторону Чонхо. — Как вы понимаете, что у кого-то из вас есть пара? Всё ещё пережевывая кусок курицы, Чонхо уставился на него, будто он спросил что-то невообразимо глупое. — А вы? — спросил он, потянувшись к бутылке пива, залпом опустошая её наполовину. Если бы от Чонхо не разило горелым деревом, Уён мог бы подумать, что тот был из существ более близких к нему. Волки предпочитали говорить в лоб или молчать, но не уходить от ответа. — Лисы не заводят пары, — ехидно заметил Уён. — Мы довольно редко влюбляемся и вступаем в интимную связь. — Вот почему вы такие редкие? Сан вклинился в их разговор совершенно неожиданно, и, казалось, даже слегка протрезвел. — Вместо примитивного способа размножения, чаще всего мы появляемся из мучительной смерти, — Уён склонился над столом, словно решил поделиться страшной тайной. Полностью сконцентрировав внимание на Сане, он никак не мог оторваться от его слегка затуманенного алкоголем взгляда, от которого сердце начало биться чуть быстрее. — Знаешь, если тебя убили с невообразимой жестокостью, не испытывая ни капли сострадания, то иногда твои гнев и желание отомстить настолько сильны, что ты перевоплощаешься в существо, которое живет поглощая лишь страх, смерть и боль. Ты можешь себе представить, что у такого, как я, может быть семья или пара? Я так не думаю. В комнате повисла неловкая тишина, но Уён наслаждался ей, замешательством, которое отразилось на лице Сана, и тем, как торопливо он разорвал зрительный контакт, и теперь задумчиво кусал нижнюю губу. Уён не сказал всей правды — пусть он и появился именно таким образом, на деле таких как он были единицы. Всё больше лис уподоблялись другим созданиям, забывая о своём истинном происхождении и смысле существования. Они отказывались от стольких возможностей ради обычной жизни или, ещё хуже, любви, и Уён искренне не понимал почему. — Значит, тебе никто никогда не нравился? — усмехнувшись, спросил Чонхо. — Кто, белка в лесу? Или какой-нибудь грязный человечишка? — Эй! — Ёсан обиженно надул губы и демонстративно отвернулся. — Технически, ты не простой человек, милый, — Уён потянулся, настойчиво пытаясь поцеловать друга в щеку. Спустя пару неудачных попыток ему это всё же удалось, и, победно вскрикнув, он вернулся в прежнее положение, самодовольно наблюдая за тем, как Ёсан торопливо тёр кожу, скорчившись в брезгливой гримасе. Абсолютно забыв о том, что новые знакомые ни разу не видели подобного проявления их чувств друг другу, Уён исподлобья посмотрел на оборотней, наблюдая за их реакцией на произошедшее. Чонхо был совершенно безразличен, продолжая потягивать пиво, но вот Сан заметно нахмурился, а его несчастная нижняя губа местами уже кровила оттого, с какой силой он её кусал. — Так как это работает у вас, Сан-и? — растягивая слова, спросил Уён, и откинулся на спинку стула. Несмотря на маску самоуверенности, его ладони взмокли от нахлынувшего волнения. Ничего не ответив, Сан с хищным прищуром, вновь уставился на Уёна, окончательно сбивая с него спесь. Не выдержав возникшего напряжения, Уён поджал уши и неторопливо поднялся, громко объявляя, что ему нужно воспользоваться туалетом. Чонхо и Ёсан давно перестали обращать на него внимание, переключившись на обсуждение чего-то ужасно скучного, но не Сан, нет. Уён чувствовал его пронзительный взгляд в спину до тех пор, пока не вышел из комнаты. Выяснить то, что так интересовало его, оказалось слишком просто, и теперь он не мог поверить, что не заметил этого раньше. Недовольство Чонхо игривым дружеским поцелуем можно было учуять, наверное, даже находясь снаружи: и без того резкий запах оборотня стал куда сильнее, забил горло, вызывая слабый приступ тошноты. «Прости, Ёсан-и, но твои предпочтения весьма специфичны», — Уён ухмыльнулся, заранее зная, как тяжело придётся другу от его подколов. Медленно двигаясь по коридору, он наслаждался своей маленькой победой, и старался не думать о том, каким облегчением для него было понять, что Сан и Ёсан не интересовали друг друга. Но именно поэтому он совсем не удивился, услышав уверенные шаги позади. Волки были такими предсказуемыми, что это было даже не смешно. — Я понимаю, что это твой дом, но я был бы не против небольшой приватности, пока я нахожусь в туалете. Или оборотни и правда ведут себя как животные, когда дело доходит до ухаживаний? — нагло улыбнувшись, сказал Уён, и повернулся, с пренебрежением рассматривая Сана с головы до ног. Слегка растерянный, тот встал, сложив руки на груди, но тут же собрался и толкнул Уёна в плечо, прижимая его к стене. Тихо простонав, Уён коснулся языком нижней губы, которую прикусил от неожиданности. Сан был не просто сильным, то как он всего одной рукой пригвоздил его к стене, не шло ни в какое сравнение с его физическими возможностями. Сглатывая металлический привкус крови, он слегка подался вперёд, и его сердце тут же восторженно забилось под рёбрами из-за усилившегося давления. И это было совсем не о страхе, а о каком-то идиотском желании продолжать испытывать терпение Сана, изучать его лимиты и грани, чтобы увидеть, на что он был способен. Бояться глупого оборотня? Вот ещё. — Следи за своим языком, — прошептал Сан, облизывая губы. — Ты слишком невинный и милый, не могу удержаться, чтобы не поддразнить тебя, — фыркнув, ответил Уён, наигранно поморщившись. Но как же ему хотелось заставить Сана потерять контроль, чтобы он надавил посильнее и сделал больно по-настоящему. — Перестань играть со мной. — Я вполне искренен с тобой, — отчего-то, Уён тоже перешёл на шёпот, улыбка на его лице становилась натянутой, неестественной. Задевать Сана было до дрожи приятно, непредсказуемость его действий пугала, но вместе с тем разжигала невероятное количество других ощущений, от которых начинала кружиться голова. И то, что он едва ли показывал свою настоящую силу, делало ещё хуже. — Прекрати это делать. — Что делать? — Уён цокнул языком, и в следующий момент лицо Сана оказалось так близко к его, что его тело мигом окутала запредельная слабость. Казалось, даже Сан был удивлён своим поведением, но, несмотря на это, он наклонился еще ближе, жадно вдыхая запах Уёна, практически касаясь носом его шеи. Это заставило его вздрогнуть и схватить Сана за запястье обеими руками. — Что ты делаешь, пьяный щенок? Отвали, — Уён слабо попытался оттолкнуть Сана, но после первой же попытки сдался, и вместо этого вцепился в его футболку. С силой сжимая и без того мятую ткань, он словно пытался удерживать себя от точно таких же необдуманных действий. — Я не знаю. Судорожно вздохнув, Уён прикрыл глаза, не зная, почему его тело перестало слушаться и практически окаменело. Это было так глупо — то, в какой позе они оба застыли, дыша так тяжело, будто пробежали несколько километров без остановки. Уён никогда в жизни не стерпел бы подобного, но теперь через силу заставлял себя реагировать привычно, на деле не желая отстраняться. «Ты должен ненавидеть его, ну же, соберись», — убеждал он сам себя, но каждое слово было пропитано наглой ложью. Он не мог и не хотел ненавидеть Сана, даже несмотря на то, что это было неправильно. — Отпусти меня, — разозлившись от собственной слабости, Уён пнул Сана по коленке, и тот немедленно отступил на несколько шагов, испуганно расширив глаза, а затем и вовсе развернулся, возвращаясь к Ёсану и Чонхо. Прислонившись к прохладной стене, Уён едва не сполз на пол оттого, что силы решили покинуть его окончательно. Провоцировать Сана было сравни животному удовольствию от охоты. Уёну безумно понравилась его реакция, его отвратительные чувства, витающие в воздухе вместе с привычным древесным ароматом. Но ещё больше ему понравилось обжигающее дыхание оборотня на своей шее. Он хотел ударить самого себя за то, что желал почувствовать это снова.

***

Наспех умывшись ледяной водой, чтобы хоть немного сбить жар, он вернулся обратно на кухню, продолжая вести себя как ни в чём не бывало. Спустя какое-то время Ёсан задремал на плече Чонхо, и оборотень, очаровательно смущённый этой ситуацией, отвёл его в комнату Уёна. «Вот это джентльмен», — мысленно хмыкнул Уён, и, бегло взглянув на клюющего носом Сана, отправился в свою комнату. Ёсан спал так крепко, что практически не шевелился, в то время как к Уёну сон никак не шёл. Переложив все подушки в миллионный раз, он так и не нашёл удобной позы, и вышел из комнаты, намереваясь подышать свежим воздухом. Очевидно, все, кроме него, уже спали, и Уён, стараясь ступать как можно аккуратнее, подкрался к входной двери. Улица встретила его прохладным ночным воздухом и поразительно звёздным небом. На крыльце, спиной к двери, сидел Сан, и даже не потрудился обернуться, словно и так понял, кто именно вышел из дома. — Бессонница, — едва слышно произнёс он, смотря в небо. — Так много мыслей в голове. Все время думаю о… Сан резко опустил голову, наверняка жалея о том, что сказал. Выпитый алкоголь не только подтолкнул его на импульсивные действия, но и развязал язык. Ухмыльнувшись, Уён едва сдержал колкое замечание по этому поводу, но промолчал, зная, что и сам был не лучше. Алкоголь сделал что-то странное и с ним самим. — Мне тоже не уснуть. Не против, если я посижу с тобой? Сан ничего не ответил, и отрешенно похлопал по деревянной ступеньке, приглашая сесть рядом. Закатив глаза, Уён медленно подошёл, и сел достаточно близко, чтобы почувствовать чужое тепло, запах, и множество смешанных эмоций, спрятанных в нём. Сан даже не шелохнулся, и казалось, он совсем забыл о произошедшем между ними пару часов назад. Или же просто мастерски делал вид. Уён молчал, не зная какой из множества вопросов, мучивших его, задать Сану. Ему не терпелось спросить, почему он не приходил к нему, как прежде? Неужели ему стало всё равно? Но тогда как можно было объяснить то, что произошло между ними там, в коридоре? — Сан-а, расскажи мне эту историю, — тихо попросил Уён вместо этого, намеренно придвигаясь ближе, пока их бёдра не соприкоснулись. Гордость брала верх над остальными противоречивыми чувствами и горькой обидой на то, что Сан стал уделять ему меньше внимания. — Что тебе надо? — Расскажи мне про… — он хотел сказать «Про Джонхана», его распирало жгучее любопытство, но он тут же прикусил язык. Нет, это был неправильный способ узнать правду. — Что случилось с твоим братом? Уён думал, что Сан оставит его без ответа или вспылит, но через какое-то время он, обречённо вздохнув, собрался с силами. — Мингю был для меня примером для подражания. То, как он во всём находил хорошее, всегда восхищало меня, и я даже не допускал мысли о том, что в глубине души мой брат был глубоко несчастен, — Сан грустно усмехнулся и покачал головой. — Я никогда не видел, чтобы кто-то был влюблён так сильно. Джонхан даже называл его «щеночек», потому что Мингю всюду следовал за ним. Он не мог ни дня прожить без него. Затаив дыхание, Уён внимательно слушал, жалея о том, что задал этот вопрос. То количество боли, которое шло от Сана, было трудно вытерпеть. От него хотелось отстраниться, но в то же время прижать к себе, чтобы подарить хоть немного утешения. — Мингю так боялся потерять своего Хан-и хёна из-за того, что отличался от него. Знаешь, в какой-то момент даже его запах почти исчез. Я должен был предвидеть, что он попытается стать человеком, — на секунду Сан замолчал, и Уён мог только догадываться, каких усилий ему стоило продолжить говорить. — Он не смог справиться с такой сложной магией, и умер во время ритуала, а Джонхан даже не пришёл на его похороны. Вместо этого он трусливо сбежал из города в тот же самый день, когда я рассказал ему о смерти брата. У Уёна пересохло в горле. Сколько бы раз они ни пытался сглотнуть неприятное ощущение, ему не становилось легче. — Думаешь, он заставил Мингю сделать это? — осторожно спросил он. — Может быть в глазах Мингю он был другим, но на самом деле Джонхан всегда вызывал у меня плохое предчувствие. Сомневаюсь, что он вообще любил брата, но даже если и любил, то отношения между разными видами всегда обречены на что-то подобное. Уён и представить себе не мог, что эта история окажется столь трагичной. Подходящие слова утешения не шли в голову, всё казалось до боли пустым и бессмысленным. — Мне жаль. Сан кивнул и безразлично пожал плечами, но Уён видел, как дрожали его губы в попытке сдержать нахлынувшие эмоции. Он не был бесчувственной сволочью, ему и правда было жаль Сана, Чонхо и Мингю, но он никогда не утешал кого-то, более того, никогда не испытывал такой удушающего сострадания, которого отчего-то стало запредельно много внутри него. Уён уставился в землю, не зная, что ещё мог сказать. Нервно кусая губы, он раздумывал над словами Сана и тем, каким мог быть мотив Джонхана. Чего на самом деле тот добивался этими бесчисленными убийствами? Была ли это обычная ненависть ко всему сверхъестественному, которая захлестнула его, стоило ему узнать о том, кем Мингю был на самом деле? Взволнованно размахивая хвостами, одним он случайно коснулся запястья Сана, и он, не глядя, поймал его одним быстрым движением, мягко сжимая, не решаясь отпустить. Уён едва не подскочил на месте от прошибающего насквозь импульса, заставляющего его сердцебиение ускориться. Окончательно вырвавшись из раздумий, он снова ощутил себя маленьким и уязвимым рядом с Саном. Поджав уши, он даже не осмеливался повернуться и посмотреть на него. Будет ли глупо спросить про этот необъяснимый эффект, который оказывало всё, что он делал? — Пойдем домой, — сказал Сан и, бегло взъерошив волосы Уёна, встал со ступеньки. С трудом поднявшись на ослабевших ногах, Уён последовал за ним, не понимая, что делать с полученной информацией и тем, как реагировало его тело на всё, что делал Сан. Жар в его груди не спадал ещё очень долго, даже когда он вернулся в комнату, и лёг обратно в кровать.