Спокойствие

Утро. Персей мило посапывает рядом с Энтони и фыркает во сне. Энтони, закутавшись в одеяло, прижимает к себе небольшой его кусочек. В комнате раздаются тихие шаги, и кто-то зашторивает окно, чтобы солнце не разбудило таких дорогих гостей в этом доме. Дверь в комнату прикрывают. Из-за неплотно закрытых штор пробивается пара солнечных лучиков, и теперь становится видно, пыль кружащую от того, что кто-то недавно прошёлся по ковру. Энтони все также сладко спит. Его прическа слегка растрепалась, но первым из них двоих просыпается Персей и тихо тяфкает спросонья. Энтони мычит, маленький пёсик тяфкает уже громче, и дверь в комнату приоткрывается. Персей ловко спускается с дивана и бежит к открытой двери. Дверь закрывают, и вновь блаженная тишина, позволяющая парню полностью закутаться в одеяло и уткнуться в уголок подушки. И лишь спустя час он проснется от ощущения холодных рук, которые слегка ворошат его волосы и касаются щек. Он мычит и сквозь пелену отступающего сна слышит голос Василия. -- Антон, пора вставать, я приготовил завтрак, -- говорит он, но Энтони не желает вставать и кутается сильнее. Фауст фыркает, и под одеяло запускают стратегически важное оружие — Персея. Тот тут же начинает облизывать Энтони холодным языком и тыкаться не менее холодным носом. Парень сдается под таким натиском, садится на диван, обнимает Персея, чтобы остановить порыв собачьей любви, а затем целует его в мордашку. -- Доброе утро, Вась, -- бурчит он. В этот момент Фауст замирает, глядя на такого Юлая. Спокойный и сонный — полная противоположность тому, что он видел раньше.. Обычно Энтони эмоциональный и яркий, полон эмоций. Фауст улыбается, снимает очки, потому что оправа просто ледяная после улицы, целует его в щеку и, уходя, говорит: -- Завтрак на столе. Буду ждать на кухне. Дверь закрывается, но к моменту щелчка Энтони уже бодрый и не менее ошеломлённый. Он даже не обращает внимания, на пытающегося выбраться Персея, который активно выражает свой протест путем ворчания. Антон сидит в тишине комнаты и, собравшись с мыслями, встаёт и выходит на кухню. Замёрзший после пробуждения, он попадает в теплую кухню, где ещё и вкусно пахнет завтраком. Фауст сидит и читает что-то в телефоне. Энтони же садится за стол и спрашивает, чтобы найти повод отвлечься. -- Ты уже позавтракал? -- Да, а ещё мы погуляли с Персеем, чтобы ты спокойно поспал. -- Спасибо, -- улыбнулся Энтони, -- прости за такие хлопоты. Прибежавший кушать на кухню Персей мгновенно съел корм и стал проситься на руки к Василию. Тот поднял его и посадил к себе на колени, улыбаясь. Пес был доволен и фыркал, игриво покусывая руки Фауста, на что тот начинал его щекотать и пёс радостно погавкивал. Антон наблюдал за этим с улыбкой; внутри становилось теплее, чем в комнате. Уплетая вкусный завтрак, он не сводил взгляда с Василия, и в какой-то момент, когда тот тоже поднял взгляд, их глаза встретились. Весёлый взгляд Фауста и нежный взгляд Антона. Тишина. У обоих так громко стучат сердца, а Персей недовольный прекращенной игрой, убежал с кухни; тишину прервал лишь кипящий чайник. Василий встал, выключая газ, а Антон отвёл взгляд к окну, стараясь собраться с мыслями и стал есть быстрее. Как только он доел и собрался помыть посуду, её ловко забрали и положили в мойку. Антон удивлённо смотрел на Фауста, и вдруг его губы изогнулись в яркой улыбке. Раннее недовольство от пробуждения испарилось. Он встал, и когда Василий обернулся, дабы спросить, все ли понравилось Энтони? Он вдруг ощутил теплые руки на щеках и то, как на его все ещё прохладные губы, легли горячие, а запах кофе ударил в ноздри. Слегка ошеломлённый, он замер, а затем приобнял парня ещё сухими руками и прижал к себе. Однако тихие поцелуи прервались; оба стояли и смотрели друг на друга. Прежде чем Василий вновь собирался заговорить, Антон вновь припал к губам и удивил своим поступком кажется их обоих: поцелуй из неловких касаний губами перерос в полноценный, и Антон не пренебрег замешательством партнёра, чтобы его углубить. Руки переместились на шею и заключили Фауста в объятия. Вновь они отстраняются, тихое, но тяжёлое дыхание — попытка отдышаться. Теперь уже Антон открывает рот, чтобы сказать что-то, и в его глазах видно, что он хочет оправдаться и извиниться, если он не так понял. Но только он вот-вот произнесет что-то, как руки Фауста оказываются на затылке, и он уже целует его, точно так же, как целовал минутой ранее Энтони. Рука перемещается на щеку и поглаживает её. Василий отстраняется, и теперь уже никто не хочет говорить. Антон поднимает руки и аккуратно снимает с него очки, осторожно целуя чуть выше переносицы. Никто ничего не говорит; на кухне такая же безмятежность. Парень кладет очки на столешницу, оба обнимают друг друга и утыкаются кто в плечо, а кто в макушку. Безмятежность окутывает и заставляет это небольшое помещение наполниться самой уютной атмосферой. Рука Фауста ложиться на ладонь Энтони и поглаживает, с нежностью держа её. Тишину прервал лишь тяфкающий Персей, который просто просился к ним на ручки. Энтони засмеялся и поднял его. Они вместе стояли и держали пёсика, а тот лизал то подборок Антона, то подборок Василия. Они тихо посмеивались, давая Перси тоже побыть в центре внимания, но всё это время Энтони не поднимал глаз. Существовал этот странный и необъяснимый страх смотреть в глаза человека напротив после стольких поцелуев; страх этот рождался из обычного чувства стеснения. Пока Персей отвлекся на край рубашки, Василий подошёл чуть ближе и погладил Антона по щеке, целуя его в неё. -- Не стесняйся, -- тихо и спокойно прошептал он, давая Юлаю успокоиться. Но вопреки всему он тут же вскинул голову и смело посмотрел в глаза Василия, видя в них лишь спокойную улыбку и нежность. Персей на их руках снова зафыркал, и Антон, не глядя, стал его почесывать, а сам мазнул по щеке Василия поцелуем, отчего оба почему-то тихо рассмеялись. Никто не хотел расставаться, и кажется, в числе особенно не желающих был Персей, потому что ему здесь очень нравилось. Однако нужно было начать этот разговор. -- Я думаю нельзя злорадствовать твоим гостеприимством, -- сказал тихо Энтони. -- Ты не злорадствуешь, -- он приобнимает Энтони и, уткнувшись в его плечо, шепчет, -- останься, пожалуйста. Антон, придерживая Персея одной рукой, второй стал гладить Фауста по голове, давая ему успокоиться. Объятия становятся куда крепче, и Антон тихо охнув шепчет. -- Я могу побыть у тебя ещё здесь, -- эта волшебная атмосфера будто вновь убаюкивала, но хотелось не спать, хотелось обниматься и целоваться, тихо смеяться и смотреть друг на друга. Подсознательно Энтони боялся, что как только он сделает шаг за порог этой квартиры, всё испарится, будто утренняя дымка сна. Однако сила, с которой его обнимал Фауст, заставляла думать о том, что, кажется, такого не произойдет. -- Давай я вымою посуду, и мы посидим в гостиной,-- сказал тихо Энтони. -- Я вымою, иди пока с Персеем туда, -- он неохотно отстранился и стал быстро мыть посуду; руки его подрагивал от пережитых эмоций. Вскоре Василий зашёл в комнату к Антону и Персею; пёс весело игрался с тапками, а Антон лежал на диване и будто сонно моргал. Мужчина лег к нему и улыбнулся, прижимая к себе крепкими объятиями. -- Поспи ещё, -- прошептал он и поцеловал его в лоб. Этот поцелуй был куда чувственные всех ранних; в этот неуклюжий, но лёгкий и трепетный поцелуй Василий вложил всю нежность и эмоции, которыми он с удовольствием делился с Энтони. Антон же, в свою очередь, поцеловал его нос и, уткнувшись в его грудь, заснул крепким сном, тихо посапывая. И вновь пыль в комнате танцевала в свете солнечном от того, что люди недавно ходили по ковру. Однако когда в комнате всё затихло, даже Персей стал вести себя тише; вскоре запрыгнув на диван, он спрятался под одеялом, отдыхая там. Фауст стал незаметно для себя засыпать. В последний раз прикрыв глаза, он уже их не открыл, тихо посапывая и прижимаясь губами ко лбу Энтони. Весь мир будто затих ради их спокойного сна и их чувств, что сейчас желали выйти из сердец каждого и вместе с тем попасть противоположное.