Люби меня, Лань Чжань...

      К завтрашнему утру Вэй Усянь, к немалому удивлению Лань Ванцзи и Лань Цижэня, проснулся ровно в пять, торопя возлюбленного в храм предков Лань. Бледности на его лице не было и следа, напротив, Вэй Усянь был полон сил, как никогда прежде. Лань Ванцзи едва уговорил его не спешить и пойти в храм не раньше, чем позволит лекарь. Впрочем, Лань Бао, которого Лань Ванцзи привёл к Вэй Усяню, подтвердил, что пациент вполне здоров и признал совершенство медицинских умений Девы Вэнь Золотые руки, в свою очередь пожелав счастья Лань Ванцзи и Вэй Усяню. Хотя, тот и был полон сил, все же Лань Ванцзи решил собственноручно помочь ему принять ванну и облачить в брачное ханьфу. Вэй Усянь едва сдержал благодарные слезы, когда Лань Ванцзи осторожно снял с него одежды для сна и уложил в ароматную деревянную ёмкость, наполненную подогретой водой с цветочным маслом. — Вэй Ин, о чём? — осторожно спросил Лань Ванцзи, целуя возлюбленного. — Или от счастья? — Я боюсь, что это лишь сон, мой Лань Чжань, — признался Вэй Усянь. — Или что меня уже нет, и… — Он всхлипнул и совсем по-детски зарыдал в голос, изо всех сил цепляясь за ханьфу Лань Ванцзи, чтобы наверняка понять, что не спит. — Вэй Ин, прошу, не говори о смерти, я и без того едва тебя не потерял. — Лань Ванцзи обнял его и принялся сцеловывать слезы со щёк. — Нет, это не сон, ты не проснешься в Пристани Лотоса, тебя больше никогда не будут ждать ни брань, ни удары кнута. — Он осторожно вынул Вэй Усяня из ванны, обсушил, повесил ему на грудь шелковый талисман на шнурке, придающий сил, и принялся одевать любимого, бережно и тщательно, так что, взглянув на себя в зеркало, Вэй Усянь едва узнал себя в алой вуали и в расшитом золотом ханьфу. — Мой Лань Чжань великолепен, — прошептал Вэй Усянь, любуясь Лань Ванцзи в таком же ханьфу и алой с золотом лобной ленте. — Вэй Ин тоже, — ответил Лань Ванцзи, подхватывая любимого на руки, чтобы отнести в храм предков Лань. Даже Лань Цижэнь не стал возражать против этого, помня, чем он обязан Вэй Усяню, и что тот пережил так недавно. Здесь был и Вэнь Нин, одетый в праздничное ханьфу с маленьким Юанем на руках — на малыше уже красовалась лобная лента с облачками. Был здесь и Цзян Фэнмянь, в чьём взгляде Вэй Усянь прочёл огромное и искреннее раскаяние. Вэй Усянь ответил ему взглядом, полным благодарности — несмотря ни на что, он все же любил Цзян Фэнмяня. — Вэй Ин сможет сделать три брачных поклона? — спросил Лань Цижэнь, намеревавшийся сам сочетать браком Вэй Усяня со своим племянником. — Если нет, то мы немного изменим церемонию, это не столь существенно. — Я в полном порядке, наставник Лань, — улыбнулся Вэй Усянь, — мягко соскакивая с рук возлюбленного, чтобы преклонить колени вместе с ним — талисман, подаренный Лань Ванцзи и тот, что прислала с Вэнь Нином Вэнь Цин, действительно придали ему сил. — Что ж, тогда начнем, — ответил Лань Цижэнь, и когда племянник и Вэй Усянь приняли надлежащую позу, произнес с подобающей торжественностью: — Первый поклон — Небу и Земле. — Вэй Усянь и Лань Ванцзи проделали его с одинаковым изяществом. — Второй поклон — духам предков. — Совершая его, Лань Ванцзи и Вэй Усянь думали о своих матерях и отцах, мысленно говоря им, что наконец-то совершенно счастливы. — Третий поклон — друг другу, — произнес Цижэнь с наибольшей торжественностью и теплотой. После третьего поклона Лань Ванцзи и Вэй Усянь выпили по пиале травяного отвара, который показался Вэй Усяню вкуснее любого вина. Лань Ванцзи поцеловал любимого в губы, а Лань Цижэнь пожелал обоим счастья. — Береги молодого господина Вэя, Лань Чжань, — улыбнулся Лань Сичэнь, также бывший здесь, хотя теперь куда больше времени он проводил в Нечистой Юдоли с Не Минцзюэ, с которым также вступил в счастливый брак несколько раньше. Не Минцзюэ и Не Хуайсан также гостили здесь, причем, Не Минцзюэ выглядел теперь куда лучше — оказалось, что талисманы Не Хуайсана и музыка Лань Сичэня одинаково хорошо помогали ему от искажения ци. Не Хуайсан принял от своего дагэ управление орденом Не и сделал главным оружием вместо сабель талисманы и веера, из-за чего адепты Не перестали умирать раньше времени от искажения ци, к тому же, орден Не со временем приобрёл славу первого в Цзянху в защитных и целительных техниках. — Я непременно буду беречь Вэй Ина, брат, — пообещал Лань Ванцзи, и все вместе направились к пиршественному столу       Желая порадовать и Вэй Усяня, и Лань Ванцзи, и всех остальных гостей торжества, но, в особенности, конечно, его виновников, Лань Цижэнь распорядился приготовить хрустящее печенье, булочки со сладкой начинкой и добавить в прочие кушанья ровно столько соли, перца и других пряностей, чтобы блюда не были ни слишком острыми, ни слишком пресными, так что праздничный обед показался одинаково вкусным и для членов ордена Лань, и для Не Минцзюэ с Не Хуайсаном, и для Вэнь Нина, и для Вэй Усяня, и для Цзян Фэнмяня, привыкавшего к ланьской кухне не без труда, как он ни пытался скрыть это от любимого. За обедом Фэнмянь вполголоса сказал Вэй Усяню: — Вэй Ин, прости меня. Я так ни разу и не защитил тебя, хотя мог. И А-Чэна с А-Ли тоже… — Я не держу обиды, на дядю Цзяна, в конце концов, множеству людей в Поднебесной приходится намного хуже. Главное, что теперь счастливы мы оба. — Да, тут ты прав, — кивнул Фэнмянь, касаясь руки Цижэня.