Музыка забытой любви.

Сегодняшний день прошёл довольно обычно, хотя в целом его можно было назвать не самым удачным. Как обычно, во время репетиции симфонического оркестра звучали бесполезные разговоры, которые порой напоминали зомбирование. Однако, события вскоре стали более интересными… На репетицию пришёл сам Арсений Сергеевич, и это сразу подняло уровень волнения до предела. Особенно нервничал Антон, ведь он не уделил должного внимания партии первой скрипки, а сегодня именно её нужно было исполнять. К тому же, как назло, на репетиции не было Леры Сергеевны, которая должна была выступать на каком-то концерте. В целом, репетиция прошла спокойно. Напряжение ощущалось, но не было таким сильным, как обычно; все боялись ошибиться, каждый хотел подготовиться к выступлению как можно лучше. К счастью, Арсений больше слушал, чем говорил, и старался не моргать глазами. В этот раз он выглядел странно, словно не спал всю ночь и пил без перерыва. Такое состояние знакомо многим студентам. В конце репетиции Макар, обращаясь к Жене по её кличке «Котосик», нечаянно разозлил её. Это слово привлекло внимание Арсения, который решил расспросить о произошедшем. Макар стал смущаться и извиняться перед девушкой ещё больше. — Зачем ты это сказал? — недовольно воскликнула Котова. — Извини… Просто само вырвалось, — ответил Макар. — Ребята, если это что-то личное, я не настаиваю, вы можете оставить всё при себе, — сказал преподаватель, разводя руками. — Нет, пусть теперь Макар расскажет, — заявила Котова и начала укладывать скрипку в футляр.

***

Евгения Котова, третьекурсница музыкального училища, славилась не только своим мастерством игры на скрипке, но и отменным чувством юмора. Однажды, во время одной из репетиций, она решила немного развлечь своих однокурсников. Во время перерыва она начала тренироваться с каким-то классическим произведением и, неожиданно, представила, что её скрипка — это кот. На высоких нотах она закатывала глаза и «мяукала», будто бы скрипка требовала молока. Друзья разразились смехом. С тех пор, как только Евгения входила в аудиторию, кто-то обязательно выкрикивал: «Эй, Котосик, пришла мурычать?» или «Привет, Котосик! Как твоя «мяу-зика»?» Это прозвище очень быстро к ней прилипло, и о «Котосике» знал, почти, каждый. Теперь, когда её спрашивали, почему кот — это именно она, Евгения отвечала: «Потому что, когда я играю, у меня всегда хорошее настроение, как у настоящего кота после долгого сна, а сплю я много!» Таким образом, «Котосик» не только заряжала друзей позитивом, но и приносила радость перед экзаменами. «Кто-то играет музыку, а я изображаю кота — это тоже искусство!» — всегда с лёгкостью говорила студентка своим друзьям.

***

После этого забавного рассказа ребята полностью собрали свои инструменты и собирались покинуть кабинет. Но Антон не мог уйти, не уточнив у преподавателя, всё ли у него в порядке. — Арсений Сергеевич, с вами всё в порядке? Вы сегодня выглядите как-то неважно. — Всё в порядке, Шастун. Не переживай, просто неудачный день. Его нужно просто пережить. — Он вздохнул. — Кстати, ты договорился? Сначала Антон не понял, о чём речь, но вскоре осознал. — У меня просто не хватило времени написать, планировал сделать это сегодня после занятий. — Хорошо, только не затягивай с этим, а то могут возникнуть другие планы, и ты не попадёшь к ней. — Я вас понял. — Шуточно отдавая честь, с улыбкой ответил студент. — Шастун, мне приятно, что моё слово для тебя закон и ты готов отдавать честь, но не делай так, если макушка не прикрыта. — Почему-то мысль о том, что Антон его верный солдатик, а он генерал, позабавила брюнетa. — Ладно, не буду задерживать, мне и самому пора. — Тогда до свидания, Арсений Сергеевич. — Подхватив вещи под руку, он направился к двери. — Пока-пока.

***

Как и договаривались, друзья пришли к Позову и начали репетировать свои заготовленные материалы. Они долго обсуждали шутки каждого, и редактура никого не обделила — прошлые шутки нуждались в обновлении, чтобы не оставлять пробелов. — Ребята, всем спасибо, но мне пора. Меня долг оркестровый зовёт. — Сказал Журавлев, надевая тёплую куртку. — Да, я тоже ухожу, мне ещё учить специальность, чтобы на конкурсе потом играть. — Добавил Илья, натягивая на плечи виолончель. — Ой, пацаны, если хотите пососаться, не нужно придумывать такие тупые отмазки, да, Тох? — Да, пацаны, здесь все свои. — Подтвердил шатен, но на него обратили внимание с тремя странными взглядами. — Тох, ты что из этих? В голове Антона мысли крутились с молниеносной скоростью. Нужно было говорить, но слова, как назло, не могли выбраться из бесконечно запутанного клубка. Становилось одновременно стыдно и страшно. — Да, вы что, пацаны? Я же шучу. Свои в плане друзья, всё понимаем. Любовь и всё такое. Взгляды стали более расслабленными, но подкол явно задел Журавлева и Макарова. — Ой, в жопу вас, пацаны, пошли! — Сказал Дима, толкнув Илью в бок и открыв дверь, проходя вперед. Казалось, можно выдохнуть, но не тут-то было. — Это что сейчас было? — А что было? — Антох, ладно они дурики. Но я, взрослый человек, чувствую всё, да и с тобой не первый год знаком. Ты что, правда гомосексуал? Что говорить, шатен не знал. В голове крутился только знаменитый ответ: «Ну хуй.» Вроде как он доверял Диме, но с другой стороны, он не доверял сам себе. — Ты так напрягся. Значит, сто процентов скрываешь. — От стыда у студента начали появляться пятна красноты. — Не переживай, я пацанам не расскажу. Я сам себя считаю бисексуалом. — Глаза друга резко распахнулись, и выражение лица стало более шокированным. — Да-да, не удивляйся. Хоть у меня и есть Катя, но всё равно считаю себя им. — Я… я просто не знаю. — Расскажешь?

***

9 класс. Школа. Время приближалось к Новому году. Антон с нетерпением ждал этот праздник, ведь в первый раз ему разрешили провести его в кругу друзей. Раньше был только один аргумент: Новый год — это семейный праздник, нечего разгуливать по друзьям. — Мам, я пошёл к Эду. — Давай, напиши мне хотя бы после Нового года. — Хорошо. Незаметно взяв пачку красных Мальборо, он отправился в гости к другу. Новый год прошёл замечательно. Весело, как это обычно бывает в компании подростков без контроля родителей. Как только прозвучали куранты, вместо привычного шампанского было ужасное по качеству пиво. Все начали писать поздравления своим матерям и отвечать, что всё в порядке. Ведь если они отправят это позже, то всё будет не в порядке, и максимум, что мама получит — «модог мывон с». После всех поздравлений ребята выпили всё, что могли, и разошлись по комнатам. Эд и Шастун остались последними выжившими после этой попойки. Стоя на балконе, они выкуривали остатки пачки сигарет, и в этот момент произошло что-то спонтанное — поцелуй. От него никому не было противно. Шатену было даже приятно — это были новые и непонятные ощущения. В животе начал завязываться узел от всего этого, и только освободив губы из плена чужих губ, стало ясно, что им обоим нравятся парни. Вообще, нужно было обсудить эту ситуацию, но Шастун зассал. Сначала было стыдно, а потом стало как-то не до этого, ведь приближалось ОГЭ, а Эд учился в другой школе. Так собственно и прошла первая мимолетная любовь.

***

Наше время. — Жестко, он с тобой, конечно. А сейчас кто-нибудь нравится? — Да нет особо. — Особо? — Я пока не знаю. Всё сложно и непонятно, давай как-нибудь потом, ок? — Ладно, герой-романтик. Не буду тебя насиловать. Тебе не пора? — Спросил Дима, поднимая взгляд на разбитые часы. — Времени уже дофига. — Да, пойду я. — Не переживай, Тох, ещё найдёшь того самого. Антон улыбнулся, надевая куртку, и параллельно заглянул в телефон, чтобы написать по номеру, который дал Попов. На удивление, аватара в профиле не было, так что студент полностью не понимал, кому пишет. «Добрый вечер, меня зовут Антон Шастун. Мне ваш номер дал Арсений Сергеевич Попов. Мне сказали, что вы даёте дополнительные занятия.» Сообщение мгновенно прочитали, стоило только отправить, но ответа так и сегодня шатен не дождался.

***

Пятница ничем не отличалась от среды, если не считать зловещей цифры 13, которая пугала всех. Многие верили, что этот день принесет неприятности всему человечеству. Репетитор, номер которого дал Попов, так и не прочитал сообщение. Лера Сергеевна, как всегда, не появилась на репетиции. Говорили, что её видели в здании колледжа, но никто не знал, чем она занимается. Друзья были равнодушны к происходящему, пока Ира продолжала капать на мозги Арсению Сергеевичу, который, казалось, уже потерял интерес к занятиям. В этот день было решено собраться всем вместе и поиграть. Дима и Катя периодически менялись местами, так как второго рояля в кабинете не было. У Шастуна была только одна мысль: завтра ему нужно будет выступать перед слушателями не только с игрой на скрипке, но и с разговорами. Это было сложно, особенно если он никогда не делал этого перед толпой студентов и, возможно, учителей.

***

Начало полугодия всегда приносило сюрпризы. Поэтому стоит начать с конца занятия по ансамблю, а точнее, с пары по музыкальной литературе. Вместо старого ворчливого учителя там сидела дама, которую один из одногруппников назвал Тётей. Она вышла из кабинета, спускаясь по лестнице, и студенты остались одни. Поскольку преподаватель был новым, ученикам пришла в голову «гениальная» идея: запереть дверь на ключ и посмотреть, что будет. Ключ лежал на столе, и ничто не мешало воплотить этот коварный план. Никита и Егор, главные задиры группы, начали его выполнять, удерживая Иру на месте. Внезапно послышался глухой стук каблуков о кафель, направляющийся к их кабинету. Ручка двери начала дёргаться, но дверь не поддавалась. Шастун наблюдал за происходящим без единой эмоции, ему было интересно, чем всё закончится. — Дети, это Алёна Дмитриевна, ваш новый учитель по музыкальной литературе. Дверь, похоже, заклинило. Я позову кого-нибудь помочь, — послышался писклявый голос Алёны Дмитриевны, и снова раздался удаляющийся стук каблуков. — О, Арсений Сергеевич и Лера Сергеевна, здравствуйте, — они стояли в коридоре, буквально около соседнего кабинета, и что-то активно обсуждали до прихода Алёны. — Извините, что вмешиваюсь в ваш разговор, но не могли бы вы помочь с дверью, а то она, похоже, заклинила, когда я выходила. — А вы уверены, что она не заперта? Здание же новое, с чего бы ей заклинить? — спросила Лера. — Ну как же заперта, если там внутри студенты. Они подошли ближе к нужной двери, и Алёна ещё раз демонстративно нажала на ручку, показывая, что дверь не открывается. — Вот видите, не открывается. Арсений Сергеевич, может, вы посмотрите? Шастун и Макаров, услышав разговор преподавателей, чуть не поперхнулись воздухом. Они начали быстро махать руками и привлекать внимание Егора, который активно уворачивался от недовольной Кузнецовой. — Открывай, придурок, быстрей, иначе нам всем огромная жопа! — прошипел Антон. Послушавшись, Егор попросил Никиту открыть дверь, но его остановил Илья. — Вы чё? Нельзя открывать теперь дверь, нужно, чтобы они ушли. Иначе всех без разбора заставят рыть лицом землю, — сказал он. Сначала Антон состроил непонятное лицо, думая, что Илья поддерживает его, но потом понятливо расслабился. Арсений тоже попробовал открыть дверь с помощью лёгкого толчка, но она не поддалась. — А можно я посмотрю? — спросила Лера, показывая в сторону двери. — Да, пожалуйста, — ответила Алёна, отходя в сторону вместе с брюнетом. Она села на корточки к двери и посмотрела в тонкую щёлку между дверью и стеной, дёрнув ручкой ещё раз, но удерживая её при нажатии. Девушка сразу поняла, что дверь закрыта явно на ключ, и если внутри находятся студенты, то всё складывалось как пазл. Ученики, скорее всего, уже знают, что здесь преподаватели, и не могут повернуть ключ, чтобы не спалиться. Лера резко встала на ноги, отчего у неё закружилась голова, и она начала кашлять, подключая весь свой актёрский талант. — Ой, Лера Сергеевна, что с вами? Может, водички? — обеспокоенно спросила Алёна, подхватив за плечи согнутую пополам девушку. Учительница в ответ на вопрос просто кивнула головой и попросила Арсения принести её рюкзак из кабинета, находящегося этажом ниже. Быстро убедившись, что все ушли, она вновь подошла к двери. — Открывайте быстро, пока никого нет, кроме меня, — сказала она строгим тоном. Послышались щелчки поворачивающегося ключа в замочной скважине. — За идею пять, за реализацию три. Ключ на стол киньте, а то сейчас вернутся эти двое нервных, — скрестив руки на груди, она встала в проёме открытой двери, прислонившись к косяку и рассматривая класс. — Вот скажите мне, о чём вы думали, когда закрылись? Можно же было кнопку на стул включить, проектор, что-нибудь эдакое. — Она изобразила рукой что-то непонятное. — В следующий раз пути отступления тоже продумайте. Я, конечно, вас не спалю, но больше с дверьми не шутите. — Спасибо, Лера Сергеевна, — ответили студенты практически хором, естественно, кроме Иры. Через несколько минут вернулись преподаватели с водой и рюкзаком. — Спасибо большое, — сказала Лера, спокойно беря вещи из рук коллег. — А как вы дверь открыли? — спросила Алёна, всё ещё выпучив глаза и ничего не понимая. — Там, видимо, посильнее нажать надо было, и заветный ларчик открылся. Мне, когда плохо совсем стало, я оперлась на ручку всем телом. — Ой, конечно, спасибо, Лера Сергеевна, но вы бы последили за своим здоровьем. Лера лёгкой походкой вышла из кабинета, но Арсения провести не так просто. Умным родился, умным остался. — Шастун, Макаров, ты и ты, не знаю ваших имён и фамилий, но подойдите ко мне в кабинет за сценой после пары, — сказал Арсений и тоже вышел. Антону, конечно, нравился Арсений как человек, хоть он и какой-то пугающе-таинственный немного, но его характер и стиль делали его чем-то притягивающим к себе. — Итак, дети, меня зовут Алёна Дмитриевна. Надеюсь, мы с вами поладим. Не будем терять времени и начнём. Познакомлюсь с вами чуть позже, сейчас надо объяснить вам тему о русской музыке.

***

После пары студенты направились в указанный кабинет к Арсению Сергеевичу. — Если вы думали, что я ни о чём не догадаюсь, то боюсь вас огорчить. Я хочу узнать, кто? — Взгляд преподавателя проходил по всем, и особенно становился грустным, когда проходил по знакомым ему двум лицам. Арсений не думал, что они могли так поступить, и ждал, когда они начнут говорить, что это не они. Все ученики опустили виновато головы и молчали. — Тогда вы со мной согласны, что за любой проступок надо понести наказание? Все четверо дружно кивнули головами. Конечно, Антону и Илье хотелось сказать, что они не виноваты, но вину они чувствовали за собой, ведь могли это всё остановить, пока не началось воплощение этой дурацкой совершенно идеи. — Тогда сегодня перетащите из 308 кабинета в зал все пульты и стулья. — Но сегодня же пятница и уже поздно! — возмутился Егор. — А вы куда-то торопитесь? Как вас? — у Арсения горели ледяным пламенем глаза, настолько ледяным, что холод обжигал. — Васильев Егор. Нет, не тороплюсь. — Вот и супер, я проконтролирую лично, чтобы вы всё перенесли. Быстрее начнёте, быстрее закончите. Так что идите. И они скорее побежали на третий этаж, чтобы поскорее начать работать, а после отправиться отдыхать. Арсений следил за ними как коршун, сидя прямо на сцене, свесив ноги. Когда Шастун уже шестой или седьмой раз поднимался на третий этаж за очередной порцией стульев, он хотел Арсения-матьего-Сергеевича испепелить одним взглядом. Принеся больше половины, Антон решил отдохнуть, присев на кресло в зале, чтобы перевести дух. Но ведь коршун за всеми следит, и поэтому: — Шастун, ты чего расселся? Работа ещё не завершена, так что бегом на третий! — Я устал! И так больше половины перенесена, и Никита, если вы не заметили, свалил куда подальше от вашего наказания! — начал возмущаться Антон. — Ты так за других не переживай. Я за всеми слежу, и Никита ещё своё получит. Но если ты сейчас же свою пятую точку не оторвёшь, то я придумаю гораздо хуже наказание специально для тебя. — И что вы мне сделаете? Места в ансамбле лишите? — сказал Антон, не ожидая от себя такой смелости, вставая со своего места и смотря с вызовом на брюнета. — А почему бы собственно и нет? — Прошептал он и начал идти к нему со сцены в зал. — Арсений Сергеевич, вы же не серьёзно? — Антон услышал эти зловещие слова и вжался обратно в кресло, тихонько подрагивая от страха. Услышать, что его лишают места, хоть где-то это удар под дых. Тем временем Попов уже оказался около ряда, где сидел студент. Шатен сидел в зале, чувствуя, как страх охватывает его. Он помнил, как в детстве отец жестоко наказывал его за малейшие ошибки. Его инструмент, скрипка, был символом его борьбы и надежды. Несмотря на боль и унижения, Антон продолжал заниматься музыкой, и это стало его спасением. Когда Арсений Сергеевич объявил о возможном исключении, Антон почувствовал, как его мир рушится. Воспоминания о прошлом вернулись, и страх, который он пытался подавить, вырвался наружу. Он вспомнил, как отец бил его ремнём за малейшую ошибку, как крики наполняли дом, а слёзы катились по его лицу. Он смотрел дрожащим взглядом, прямо в глаза Арсения Сергеевича и читал себе мысленное заклинание: — "Лишь бы не заплакать, лишь бы не заплакать... Сука!" Слёзы предательски выбились из глаз. Арсений подошёл к Антону и потянул к его плечу свободную руку, а тот от него закрылся так, чтобы всё тело было защищено и ничего не было видно. — Не трогайте меня! — Это не было похоже на истерику и на нормальное состояние тоже. — Антон... Арсений Сергеевич подошёл к нему, пытаясь утешить, но Антон отшатнулся. Его тело было напряжено, а глаза выражали боль и страх. Арсений понимал, что в этот момент он не мог помочь словами, и поэтому просто стоял рядом, ожидая, когда Антон успокоится. Антон быстро взял рюкзак и вышел из зала, стараясь не показывать своих слёз. Его сердце бешено колотилось, а дыхание было прерывистым. Он знал, что должен уйти, чтобы никто не увидел его слабость. Арсений, медленно поднимаясь на третий этаж, думал о том, что произошло. Лицо Антона врезалось в его память, и он решил, что должен разобраться в этой ситуации. Он знал, что такие моменты не проходят бесследно, и хотел помочь Антону справиться с его болью.