Лунная сволочь

Залечь на дно — дело для окаянных, мы предпочитаем прямолинейность, потому горячие речи слушать не так страшно как монолог мыслей немой рыбы. Пространство не позволяет читать нашу подноготную, увы, обходимся догадками, собственно, смотрите в оба. У ЕХЕ было много идей, посвящающих нас в тихую месть, но приободрившись, размахнувшись, мы обычно устраиваем апокалипсис, впрочем, наш лунный друг ничем не отличается. Потому я займу место за кулисами, руководя жизнью тихой гавани. — Кузя, так нельзя! Нужно вернуть книгу — Подумаешь... Если бы она была нужна ей, то давно бы сама за ней пришла. Вспоминалось тихое шуршание страниц перелистываемых тяжелой черепашьей рукой. Восоздание образов прошлого вечера чудилось особым образом всем. Страницы так и шелестели, становясь все громче и уже отдавались невыносимым звоном, сопротивляясь словам. — Давай хотя бы дочитаем, а потом вернëм — явно вводит в думы Книга лежала между друзьями, разделяя две идеи, та самая книга — тяжелая, с потертыми краями и загадочной вязью на обложке. Пылинки в свете лампы ярко виднелись и настаивали на тошнотворные ощущения, думалось, что аэрозоль наполняет все лëгкие, но биться в муках издыхания тоже не полагалось, для этого был мимолетный взгляд в окно и тишина. Пространство сгустилось вокруг книги, и без того отвратительный свет стал бесцветнее. — Понимаешь, — Кузя наконец поднял взгляд, — я не могу её вернуть, пока не узнаю, что она скрывает. Ты бы отказался от шанса услышать шепот вселенной? Дважды призывать суть и совесть Лунтика не пришлось. Кузя — существо вроде не картонное, а то и привлекает в нём, выводить другого во внутренние противоречия? Легко! — Может быть, это и есть твоё испытание, — наконец произнес он. — Но знай: за знание всегда платят. — Я готов платить, — ответил Кузя, осторожно открывая первую страницу.

***

В расписании казуса не было предначертано глупых оплошностей, однако трава под лапами уже выдавала гостя, поток воздуха мягко омывал сиреневую шерстку, и пока наши верные друзья капаются в куче словесного дерьма, Exe, на вершине ивы, методично и с почти болезненной аккуратностью растирал поповский прах, каждая крупица падала вниз, растворяясь в воздухе, как дождь, и текла в землю тонкими змеиными ручейками. Он вздохнул глубоко, словно вдыхал аромат цветов, но тут же закашлялся. Прах, конечно, не пах, но в голове Exe он источал запах победы. Глазницы застилала кровь, а самая корка мозга щепетильно нашептывала следующий шаг, призывая не останавливаться. Еле уловимый свет Луны мягко очерчивал поверхность Земли. В медленном сиянии колыхался чуждый всем помысел. Началось действо, время которому обратный отсчёт.