Heart To Heart

      Вторая осень в их отношениях подходила к концу. Ноябрь пестрил пожелтевшими и покрасневшими листьями, которые срывал с веток холодный ветер.       Сейчас этот ветер колыхал занавески и гулял по комнате Куросаки, принося ночной холод. Но двум влюбленным было слишком жарко, чтобы обращать на это внимание.       Они стали гораздо смелее с прошлого раза. Наверное поэтому сейчас Карин беззастенчиво восседала на бедрах Тоширо, покачиваясь на нем и распаляя их обоих еще сильнее. Как до этого дошло, Куросаки уже не помнила. Вот они сидели и мило болтали о мелочах, а вот уже сжимают друг друга в жарких объятиях.       Горячее дыхание не успевало вырваться изо рта, как тут же было поглощено во время очередного поцелуя. Его жилистые руки крепко держали ее за ягодицы, подталкивая ее навстречу своим толчкам. Она блуждала ладонями по его спине и плечам, в итоге цепляясь за его загривок и направляя его голову к своей шее. Пока язык и губы Хитсугаи оставляли следы на ее коже, Карин сильнее притиралась к его паху, наслаждаясь ощущением его твердости между своих ног. И одна мысль о том, что кроме одежды между ними больше нет никаких преград, раздразнивала ее только сильнее и заставляла двигаться быстрее. Пульсация внизу усилилась, кровь била по ушам, глаза начали закатываться. Карин была близка. Ее движения стали резче, беспорядочнее, когда она прижалась к Тоширо изо всех сил и тихо застонала, позволяя удовольствию разлиться по телу мягкими волнами. Она слегка обмякла на нем, но не слезла. Ей было мало.       Прерывистое дыхание Хитсугаи щекотало кожу. Он уперся лбом в ее плечо и пытался успокоиться. Куросаки все еще чувствовала, как его стояк упирается в нее. Ей нестерпимо захотелось помочь ему. Она тут же опустила руки вниз, направляя их прямо под его штаны. Но Тоширо перехватил ее запястья, все еще не оторвав головы от ее шеи.       — Даже не думай останавливать меня сейчас, — прошептала Карин.       — Нет, думаю, именно это я и сделаю — остановлю тебя.       — Уверен, что получиться? — она снова разок качнула бедрами.       — Я ненавижу тебя, — шумно выдохнул Хитсугая, тяжело сглатывая.       — Да? А я думала, я тебе нравлюсь, — протянула Карин, возобновляя движения.       — Срань Господня, Куросаки, — прохрипел Тоширо не в силах ни остановить ее, ни подтолкнуть. — Хватит, я итак на грани.       — Ну так в чем проблема? Просто отпусти себя и наслаждайся моментом.       — Карин, что ты хочешь от меня сейчас?       — Думаю, очевидно, чего я хочу.       — Нет. Скажи это.       — Ну… я…, — она в нерешительности замедлилась и смущенно отвела глаза.       — Ну же, — подначивал ее Хитсугая.       — Я… я хочу тебя…, — по его взгляду она поняла, что этого недостаточно, так что еле слышно добавила: — в себе.       — Давай уж тогда называть вещи своими именами. Ты хочешь, чтобы я взял тебя.       Она ахнула, когда он резко, провокационно прижал ее бедра к своим и зафиксировал на месте, мешая ее двигаться. От таких дерзких и грубых слов в животе Карин вновь стянулся узел, так до конца и не распутавшийся минуту назад. Но она не собиралась давать заднюю, смущенно лепетать и говорить, что она не это имела в виду. Потому что именно этого она и хотела. Поэтому Карин прижалась к нему еще теснее и жалобно прошептала ему в губы, прекрасно зная, куда давить:       — Да. Да, пожалуйста.       На его лице не дрогнул ни единый мускул, но глаза опасно заблестели.       — Не смей говорить таким просящим тоном, — предупредил он ее севшим голосом, впиваясь пальцами в ее бедра.       Конечно, она не послушала.       Карин опустила свои руки на его ладони, уперлась лбом в его лоб и тихо прошептала ему в губы:       — Тоширо, пожалуйста.       И он сорвался.       Он и не заметил, как быстро его руки заскользили по ней, огладили бедра, талию, шею, чтобы потом пальцы запутались в ее волосах. Тоширо жадно припал губами к ее рту, сразу проникая внутрь языком. Она с удовольствием приняла его, пока ее руки спустились с плеч Хитсугаи и вцепились в края свитшота, пытаясь задрать его. Тоширо оторвался от нее, чтобы быстро стянуть одежду через голову и потом вновь прижать Карин к себе. Куросаки тут же заскользила пальцами по его спине, плечам, груди, очерчивая грубые полоски шрамов. Пока руки Тоширо забрались под ее ночную рубашку и обожгли теплые бока холодом, пуская по ее телу мурашки. По Карин прошлась дрожь, когда его ладони обхватили ее талию и стали медленно подниматься по ней и опускаться. Он слегка отстранился и хриплым шепотом спросил, пока его пальцы уже начали расстегивать нижние пуговицы ее рубашки:       — Где он?       — Кто? — с придыханием спросила Карин, не понимая, о чем он.       — Презерватив, Куросаки, — сквозь бурю смущения выдавил Хитсугая. — Где он лежит?       Она замерла.       — Ой…       Он тоже замер, его пальцы остановились на второй снизу пуговице.       — …ой?       — Ой, я не подумала…       Тоширо сокрушенно застонал.       — Куросаки-и…       — Ну я же не знала, что мы решим сегодня… ну… заняться этим.       — Тогда какого черта ты на этом настояла?!       — Я подумала, может он у тебя есть.       — Ну да, конечно, каждый день с собой ношу!       — Ой, не ворчи!       — Буду ворчать! — продолжил возмущаться Тоширо. — Что мне теперь делать, по-твоему? С тобой, сидящей на моих коленях и трущейся о мой пах?!       Карин вспыхнула и неосознанно начала ерзать от смущения еще больше, окончательно доводя Хитсугаю до ручки. Заметив его страдальческое выражение лица, Куросаки замерла:       — Ой, извини. Мне просто неловко.       — Неловко ей, — пробурчал Тоширо. — Предлагать мне заняться сексом — это пожалуйста, это нормально. А посидеть неподвижно хотя бы минуту — это ей неловко!       — Ну да! Очень неловко и неудобно сидеть на месте ровно, когда в тебя упирается чей-то стояк, знаешь ли!       — И кто в этом виноват?!       Карин издала возмущенный набор неразборчивых звуков и отвернулась, снова случайно задев чувствительную часть Тоширо. Хитсугая взвыл и ткнулся головой в ее грудь, пытаясь скрыть заалевшие щеки. Что было маловажно, если учесть, что главный показатель его смущения и возбуждения все еще ощущался промежностью Карин довольно явственно.       Они застыли в этой позе на какое-то время, безуспешно успокаивая разгоряченные тела.       — Можем же мы сделать хоть что-то, — тихо и твердо сказала Карин в макушку Тоширо.       — М?       — Секс ведь не ограничивается проникновением. Это и… все остальное.       — Что например? — ухмыльнулся Хитсугая. Кажется, ему начинало нравится заставлять Карин говорить то, что она стеснялась сказать больше всего.       — Ну… всякое… разное, — она зарделась против воли, проклиная себя за так не вовремя появившуюся неуверенность.       — В чем дело, Куросаки? — ехидно протянул Тоширо. — В начале ты казалась гораздо смелее.       — Ой, заткнись! — буркнула Карин сквозь улыбку.       Его тихий смешок окончательно разрядил обстановку.       — Но ты права. Мы правда можем кое-что сделать. Даже много чего, — Хитсугая ушел в свои мысли: — Если верить интернету и книгам, есть много способов… эм, сделать друг другу приятно. Один из них мы уже испытали, — словно в доказательство своим словам, он чуть сдвинул Карин со своих бедер и снова притянул обратно, тут же пропустив вдох от мимолетного трения.       — О, а ты, я смотрю, интересовался? — кокетливо протянула Куросаки, поигрывая его волосами на затылке.       — Я подумал, что лучше быть подготовленным к следующему разу, — он сглотнул.       — Но защиту взять не додумался, — кольнула она.       — Как и ты, — парировал Тоширо. — И я, как и ты, не думал, что мы решимся на это сегодня.       — И что ты в итоге предлагаешь?       — Ну… мы могли бы…, — он запнулся, пытаясь выдавить из себя ответ, — мы могли бы сделать что-то вроде «ты мне, я тебе», — Хитсугая отвел взгляд.              — Ты имеешь в виду…? — Куросаки загорелась от смущения и некоего предвкушения.       — Я имею в виду ручками поработать, Карин, ручками.       Из нее вырвался неловкий смешок.       — Хорошо.       — Хорошо.       Никто не сдвинулся с места.       — С кого начнем? — прошептала Карин.       — С тебя.       — Но я уже…       Он мягко и быстро опрокинул ее на спину, не дав договорить, и навис сверху.       — Начнем с тебя, — твердо сказал Тоширо.       Куросаки просто кивнула, не сводя с него взгляда. Она продолжала смотреть на него, когда Хитсугая отстранился и устроился между ее ног. Он невесомо провел пальцами по ее коленке и спустился по внутренней стороне бедра, дразня чувствительную кожу. Тоширо прошелся вдоль линии шорт и подцепил пальцем их край. Карин вздрогнула и начала дышать чаще.       Но он ухмыльнулся и, вместо того, чтобы снять с нее шортики, принялся нарочито медленно расстегивать пуговицы ее пижамной рубашки, начиная с нижних. Куросаки лишь молча следила за каждым его движением, затаив дыхание. Пуговка за пуговкой, его руки поднимались все выше и все еще не касались ее там, где она хотела. Расстегнув последнюю, Тоширо не спешил избавлять Карин от одежды, оставляя открытой лишь тонкую полоску ее кожи между полами рубашки. Он приставил пальцы к ее горлу и с придыханием медленно и легко провел ими вниз по ключице, ложбинке, животу, раздвигая ткань одежды. Она наблюдала за ним из-под опущенных ресниц, не осмеливаясь даже дышать. Тоширо тихо выдохнул, когда положил обе ладони на ее венерин холмик и, смакуя мягкость ее тела и кожи, скользнул ими выше, остановившись под грудью. Он бросил на нее вопрошающий взгляд. Карин облизала губы и сбросила мешавшиеся полы рубашки, оголившись перед ним. Его глаза расширились и блеснули в темноте восхищением. Он сглотнул, не в силах оторвать взгляд от ее белой груди и розовеющих на ней сосков.       Она не удержалась от вопроса:       — Ты когда-нибудь трогал женскую грудь до этого?       Тоширо с трудом отвел глаза в сторону.       — Матсумото с ее внезапными объятиями считается?       — Нет, — хихикнула Карин. — Что ж, тогда, думаю, тебе понравится. Она очень мягкая и приятная на ощупь.       — Ты издеваешься надо мной, — тихо простонал Тоширо.       — По-моему, ты сам над собой издеваешься, раз до сих пор просто не сделал так, — она взяла его ладонь и положила ее на свою грудь.       Они оба резко вздохнули.       Вся смелость тут же покинула Карин, стоило Хитсугае чуть сжать ее грудь, пробуя новые тактильные ощущения. Он, став увереннее, накрыл и вторую и тоже сжал ее. А Куросаки смущенно прикрыла рот тыльной стороной ладони, испытывая хоть и смешанные, но исключительно приятные ощущения, когда Тоширо принялся смаковать ее грудь в своих руках.       Она бросила взгляд на него и увидела голодный блеск в его глазах. Это должно было ее предупредить, но Карин все равно удивленно ахнула, когда Тоширо резко накрыл губами один сосок и стал теребить пальцами другой. От его разгоряченных губ и пальцев по ее груди тут же пошли волны жара, стекая в низ живота и снова распаляя ее нутро. Куросаки схватила его за волосы и прижала к себе сильнее, когда почувствовала вокруг соска горячий язык Хитсугаи.       Дышать становилось тяжелее, кровь снова прилила к паху и отдавалась пульсацией в нем. Карин приподняла бедра и попыталась потереться ими о Тоширо, но тот быстро схватил ее и прижал к кровати, не забыв в отместку слегка прикусить уже набухшую горошину соска. Куросаки лишь силой воли заставила себя не захныкать.       — Не двигайся, я сам все сделаю. Тебе лишь надо… направлять меня.       — Как мне тебя направлять, если ты не даешь мне двигаться? — в подтверждение своих слов Куросаки попробовала поерзать, но сильные руки Тоширо вновь пригвоздили ее к матрасу.       — Ну, чтобы показывать мне, правильно ли я делаю, тебе не обязательно двигаться, — на его лице расцвела самоуверенная улыбочка, глаза соблазнительно сощурились. — Твоих стонов и томных воздыханий будет достаточно.       Карин задохнулась от его наглости, плохо скрывая восторг от его слов. Ей определенно нравилась его дерзкая сторона.       Тоширо перестал удерживать ее на месте, но с таза руки не убрал. Наоборот, начал водить ладонями по внутренней стороне ее бедер, дразняще проскальзывая под шорты и тут же выныривая обратно. Когда он в очередной раз провел пальцами так близко к самому заветному, Карин заскулила. Она уже была готова снова взять Хитсугаю за руку и направить его туда, куда ей надо. Но он ее опередил. И уже принялся стягивать с нее прилипшие к телу шортики. Откинув их куда-то, Тоширо несколько долгих секунд любовался открывшимся ему видом, затаив дыхание.       Карин сгорала от стыда и возбуждения. Одна ее сторона хотела сдвинуть ноги вместе и хоть как-то прикрыться, а другая наслаждалась тем, с каким обожанием и желанием в глазах Хитсугая на нее смотрел.       Из нее вырвался тихий стон, когда Тоширо, слегка надавливая, провел пальцем по мягким складочкам снизу вверх, собирая капельки смазки. Она начала извиваться под ним, стоило его пальцу закружить вокруг набухшего клитора, играя на ее нервных окончаниях и заставляя ее мелко дрожать.       Пока одна его рука ласкала ее снаружи, пальцы второй уже проникали внутрь, медленно скользя вдоль стенок и находя налившееся кровью местечко, которое, Карин до этого и не знала, тоже так отчаянно жаждало прикосновения. Куросаки окатило жаром, который, словно круги на воде, расходился от ее пульсирующего желанием лона. Она приподнялась на локтях и потянулась за поцелуем, предвкушая сплетение языков. Тоширо тут же потянулся навстречу и накрыл ее губы своими, не сбавляя темпа внизу.       Его пальцы на ней, его пальцы в ней, его губы на ее губах и его язык обхватывает ее собственный — все это доводит ее до исступления. Она не стонет во весь голос, даже если и хочет, у нее хватает сил только на хрипы и рваные вздохи. Которые Хитсугая сразу же ловит ртом, не давая ей нарушить ночную тишину иными звуками, кроме тех влажных и скользких, что заполняют комнату, когда его пальцы кружат в ней и на ней, вверх-вниз, вперед-назад, вынуждая Карин забыть обо всем на свете.       Тоширо знал, что он делал с ней. Она понятия не имеет откуда, но он знал. Он терзал поцелуями ее губы, любовно кусал ее шею, горячо шептал на ухо, скользя языком по раковине, и нежно ласкал ее внизу. Карин чувствовала, что еще пара его движений — и ее накроет. Пульсация внизу усилилась и распространилась на все тело, отдаваясь гулом крови в ушах. Мышцы живота и таза сводило от накопившегося напряжения, которое грозилось вот-вот выплеснуться наружу. Все тело покрылось испариной, бедра были мокрые от пота и стекающей по рукам Хитсугаи ее же собственной влаги. Карин прервала поцелуй и, обжигаемая дыханием Тоширо, начала глотать воздух, понимая, что распадется на части сейчас.       Если первый за вечер оргазм, полученный, когда она кружилась бедрами на его коленях, был мягкий и успокаивающий, то этот накрывает ее как лавина, быстро и беспощадно сносит ей крышу, заставляет забиться в мелкой дрожи, на мгновение лишает зрения и возможности дышать. Она выгибается в спине, раскрывает рот в немом крике и в последний раз сжимает пальцы Тоширо внутри себя, прежде чем на мгновения раствориться в удовольствии.       Карин с тихим и довольным всхлипом откидывается на подушку, чувствуя себя опустошенной и до боли счастливой.       Тоширо не спешит останавливаться, он прекращает свои движения медленно и аккуратно, давая ей оклематься. Когда он покидает ее тепло, то начинает успокаивающе поглаживать ее по бедру.       — Ну как? У меня получилось? — смущенным шепотом спрашивает Тоширо.       — Боже, блять, ДА, — Карин все еще тяжело дышит и все еще пребывает в культурном шоке после действий Хитсугаи. Действий, которые ей, определенно, понравились.       С тихим смешком он нависает над ней и снова целует, в этот раз мягко и ненавязчиво, но все еще чувственно. Поцелуй плавный и тягучий ровно до тех пор, пока Куросаки не вспоминает, что она Куросаки.       Поэтому Тоширо хрипло стонет, когда она кусает его губы, отвлекая, и быстро и крепко обхватывает его талию ногами, прижимая его пах к своим еще горячим бедрам. Хитсугая задыхается, пытается отстраниться, но она лишь стискивает его сильнее и жарко шепчет в ухо, мазнув по нему языком:       — Теперь точно твоя очередь.       Карин чувствует, как по Тоширо прошлась дрожь, как он наклонился ближе к ней, потому что руки уже его не держат. Она понимает, что он держится из последних сил, что ходит по ужасно тонкой грани и что всего пары ее движений будет достаточно, чтобы столкнуть его вниз. Но Хитсугая останавливает ее, опять.       «Да что с ним не так?»       — Давай не здесь, — шепчет он, потому что, вероятно, если бы сказал громче, его голос звучал бы слишком отчаянно.       — Почему? — нетерпеливо спрашивает Карин.       Тоширо ухмыляется.       — Постельное белье не отстираешь потом. К тому же, что-то мне подсказывает, что твой брат не сильно обрадуется, если вдруг решит пройтись здесь с ультрафиолетом.       — С чего бы ему это делать? — хихикая, спрашивает Куросаки.       — Ну откуда мне знать, что там у этой рыжей катастрофы в башке творится. Переклинит что-нибудь у него, а без головы в итоге останусь я.       — Не волнуйся, тебя и твои волшебные пальцы я в обиду не дам, — проговорила она сквозь смех.       — Мм. Спасибо. Утешила.       Карин заглушила смех в его плече, а Тоширо наслаждался вибрациями ее голоса на своем теле.       — Тогда пошли в ванную? Нам все равно надо будет пойти туда в конце, — предложила она, отсмеявшись.       — Пошли, — шепнул он, чувствуя жар на щеках.       Переход из комнаты в ванную прошел как в тумане. Переплетения рук и ног, непонятно куда девшиеся остатки одежды и быстрые и жадные поцелуи по пути.       И вот Тоширо упирается лопатками в стену и его начинает потряхивать от возбуждения и контраста. Холодная плитка обжигает его спину сзади, горячие руки Карин исследуют его тело спереди, а сверху на них льется теплая вода, сглаживая острые ощущения от прикосновения кожи к коже.       Они медленно скатываются вниз по стене, прижимаются друг к другу. Она устраивается на его коленях, оседлав Хитсугаю уже привычным движением.       Карин впервые оказывается так близко к нему, когда между ними нет никаких преград. Впервые прикасается к его обнаженному телу. Впервые позволяет себе провести ладонями по его оголенным плечам и сильным рукам, по напряженным мышцам груди и торса, спускаясь все ниже.       Она целует его в шею, под челюстью, заставляя Тоширо с тихим стоном запрокинуть голову, скользит языком по мокрой коже, чуть надавливая на бьющуюся венку, пока ее пальцы рисуют узоры на его бедрах.       — Ты переоцениваешь мою выдержку, Карин, — бормочет он севшим голосом, хватая ее за намокшие волосы.       Куросаки на секунду замирает. От его голоса, такого возбужденного и дрожащего, ее прошибает током удовольствия.       Она довела его до такого состояния всего парой действий.       Карин облизывает губы и медленно начинает двигать рукой по направлению к разгоряченной плоти, уже заждавшейся ласк.       — Скажи что-нибудь еще, — возбужденно шепчет она.       — Что, например? — Тоширо шипит, когда Куросаки пробегает пальчиками от основания до кончика, не давая ему ничего, кроме случайных поглаживаний.              — Что угодно. Мне нравится, как сексуально и отчаянно звучит сейчас твой голос. Я хочу больше.       Она наконец обхватывает его всей ладонью, слегка сжимая и выбивая из Хитсугаи воздух. Но он находит в себе силы выдавить кривую улыбочку.       — Тогда ты из меня ни звука не вытянешь.       В груди разыгрался азартный огонек.       — А если так? — Карин обводит головку пальцем второй руки, задевая уздечку и собирая сочащийся с кончика предэякулят.       Тоширо заметно вздрагивает, стискивает зубы и с еще большей твердостью во взгляде смотрит ей в глаза.       Ее это заводит.       Не совсем отдавая себе отчет в действиях, просто повинуясь секундному порыву, она подносит палец с его смазкой ко рту и облизывает, прикрыв глаза, пока внизу ее рука наконец начинает двигаться по всей длине. Хитсугая смотрит на нее, не отрывая глаз, наблюдает, как ее палец обхватывают розовые губы, как он погружается в ее рот и выскальзывает обратно, пока внизу его член точно так же скользит в ее ладони. Он уже хочет застонать в голос, но вовремя останавливает себя, плотно сжимает губы, чтобы не дать хрипу вырваться из горла. Зажмуривается и откидывает голову назад, с силой упираясь затылком в мокрую плитку. И давая Куросаки полный доступ к незапятнанной шее.       Карин тут же прижимается губами к его кадыку, обхватывает его и чуть посасывает, вынуждая Тоширо раскрыть рот и подавиться вдохом. Она слизывает с его шеи струящуюся воду, поднимается к уху, любовно целует местечко под ним у самой линии челюсти, кусает мочку и проводит языком по раковине, вызывая у Хитсугаи дрожь во всем теле. Его частое и горячее дыхание обжигает ее висок, когда он зарывается лицом в ее волосы.       — Все еще не хочешь постонать для меня? Как ты там говорил? «Твои стоны и вздохи могут меня направлять»? Так почему бы тебе не помочь мне, м? — жарко шепчет Карин, задевая губами его ухо, пока внизу одна ее рука двигается быстрее, с чуть большим нажимом обводит кончик, размазывая предэякулят, а вторая гладит живот и бедра, обводя пальцами очертания мышц.       Тоширо только сглатывает и мотает головой из стороны в сторону, уже не слыша ее слов и начав растворяться в накатывающем удовольствии. Он берет Карин за голову и притягивает к себе для требовательного и грубого поцелуя. От неожиданности она упирается рукой ему в грудь, а второй случайно сжимает его у основания. И тогда ее губы ловят стон Тоширо, громкий и рваный, больше похожий на всхлип.       — К черту все, — хрипит Хитсугая и накрывает ее руку своей, делая их общие движения быстрее, сильнее.       Карин понимает, что он уже близко. По тому, как он утыкается лицом в ее плечо, бездумно покусывает и зацеловывает ее шею, просто пытаясь занять губы и язык. По тому, как напрягаются его бедра и живот. По тому, как он начинает бессознательно толкаться в ее руку, подстраиваясь под их ритм.       Тоширо больно кусает ее плечо, когда переходит точку невозврата, все его тело напрягается и вмиг расслабляется. Его член дергается в их руках, и Карин чувствует, как вместе с водой по ложбинке между ее грудей стекает что-то вязкое и горячее. Она медленно отпускает его и обнимает Хитсугаю за шею, прижимая к себе. Он громко дышит, уперевшись лбом в её плечо.       — Ну как? У меня получилось? — шепчет Карин в его волосы.       Тоширо находит в себе силы только кивнуть и поцеловать ее в висок.       Они сидят под струями воды какое-то время, восстанавливая дыхание и давая своим телам возможность успокоиться и охладиться.       Когда остатки возбуждения смыты, одежда, брошенная по пути в ванную, собрана и окно закрыто, они ложатся в постель и нежатся в объятиях друг друга. Тоширо ласково перебирает ее влажные волосы, пропускает их сквозь пальцы, пока она щекочет носом его шею и прижимает к себе, крепко обнимая за лопатки.       Внезапно он чуть отстраняется и смотрит ей в глаза. Долго изучает ее лицо в лунном свете и наконец произносит еле слышным шепотом:       — Ты очень красивая.       Карин моргает.       — Чего это ты вдруг? — она тихо хихикнула, наслаждаясь румянцем на своих и его щеках от сказанного комплимента.       — Не знаю, — он отводит взгляд. — Мне... мне просто показалось, что это будет уместно.       — Ты правда так думаешь?       — Мгм. Хотя, «красивая» — это слабо сказано. Я иногда смотрю на тебя, и мне кажется, что люди ещё не придумали такого слова, которое бы могло описать, как ты прекрасна в моих глазах.              Сердце Карин подпрыгнуло в груди от того, с какой нежностью и вселенской честностью Тоширо это произнес. Его взгляд и мягкая, слабая улыбка не давали ей усомниться в его словах. Но Карин не была бы собой, если бы не сказала что-то не то:       — Это тебя после оргазма на откровения понесло?       Тоширо моментально вспыхнул, как спичка.       — КУРОСАКИ!       Она начала хихикать сильнее и зарылась носом в его яремную впадинку, сгорая от стыда из-за собственных слов. Он поворчал еще немного в ее макушку и очень сердито обнял.       Карин была просто счастлива засыпать в кольце его рук.

***

      Когда Куросаки проснулась посреди ночи, ей пришлось заново учиться дышать. Ударившее во сне воспоминание выбило ее из колеи и полностью свело на «нет» все ее попытки игнорировать вспыхнувшее на фоне овуляции влечение к Тоширо. Хотя создавалось ощущение, что тяга к нему никуда и никогда не пропадала, просто ослабевала со временем, но продолжала теплиться в душе, дожидаясь своего часа. И он настал.       Воспоминание искрой мелькнуло в сознании и разожгло небольшой огонек привязанности до бушующего в груди пожара, который быстро распространялся по всему телу.       Карин поерзала на кровати и, не удивившись, обнаружила знакомую тягу в низу живота и пульсирующий жар между ног.       Она прислушалась к своим ощущениям, которые уже начали притупляться из-за накатившего после сна возбуждения. Она не чувствовала духовное давление Тоширо. Куросаки приподнялась на локтях и осмотрела комнату, часто моргая и пытаясь привыкнуть к темноте. Его и правда не было. Наверное, где-то появился пустой.       Карин облегченно упала на подушку. Если бы Хитсугая был здесь, было бы гораздо сложнее. Ей и так было стыдно за свои похабные, никак иначе не назовешь, мысли. Он ее лишний раз тронуть боится, чтобы не переступить нарисованную ею же черту. А она мечтает лечь в постель с ним. И это после всех ее речей, что он для нее чужой.       Карин уверяет себя, что дело в овуляции. Ну просто период такой, надо перетерпеть. Но терпеть сил больше нет. Воспоминание стало последней каплей в море ее желания. И теперь желание превратилось в нужду. Нужду, которую ей надо утолить самой, иначе это придется сделать Тоширо.       Нутро приятно всколыхнулось от мысли предоставить ее тело Хитсугае, чтобы он решил ее маленькую проблемку.       Карин еще раз удостоверилась, что Тоширо нет поблизости и сосредоточилась на приятном ощущении, стекающем между ног.       Когда она запустила руку под шорты, то с легкостью представила пальцы Хитсугаи вместо своих. В голове вспышками проносились образы, воспоминания их опыта в исследовании тел друг друга. Она снова становилась шестнадцатилетней девушкой с бурлящими гормонами, пустой от влюбленности головой и юркими пальчиками, которыми она с такой радостью забиралась Тоширо под одежду. И он тоже снова становился влюбленным мальчишкой, зацикленном на ней, поклоняющимся ее телу.       Где бы Карин ни притронулась к себе, она тут же вспоминала, как ее там касался Тоширо. Как его чуть огрубевшие от меча руки сжимали ее груди. Как его язык скользил по коже ее шеи, живота, бедер. Как его пальцы гладили ее, ласкали и дразнили. И как его губы оставляли свой след на каждой клеточке ее тела.       Его фантомные прикосновения подталкивали Карин к пучине, заставляли дрейфовать на волнах удовольствия.       А потом на смену воспоминаниям пришло воображение. Перед ней уже был не мальчик с поджарым, но все еще юным телом. Вместо него над ней нависал дьявольски красивый мужчина, его длинные пальцы танцевали между ее ног, белоснежные волосы падали на сияющие в ночи глаза, а губы растягивались в самодовольной улыбке.       Карин потеряла связь между реальностью и иллюзией, полностью отдалась обжигаемому все тело жару. Мысли стали путаться, стекаться в одну пульсирующую точку. Пальцы задвигались сильнее, ритм стал рваным, дыхание — обрывистым. Неосознанно, все еще думая о Тоширо, она начала выстанывать его имя, шептать его в бреду, пока оргазм не отнял у нее возможность связно произносить звуки.       Куросаки расслабилась на влажных от пота простынях и глубоко дышала, стараясь не заснуть. Успокоившись, она поплелась на негнущихся ногах в ванную. Карин быстро привела себя в порядок и полностью обессиленная завалилась спать, благодаря богов за то, что Хитсугая еще не вернулся.

***

      Но проблема была в том, что он вернулся.       Тоширо как раз на шунпо приблизился к окну и уже ухватился за раму, когда ему в нос резко ударил запах кожи и мускуса, а до ушей донеслись влажные звуки и тяжелое дыхание Карин. Он так и застыл в оконном проеме, не в силах сделать ни шаг назад, на шаг вперед, боясь даже повернуть голову и убедиться в том, что ему не кажется. Но звуки становятся громче, запах усиливается, Карин слишком увлечена процессом, чтобы почувствовать его присутствие. Потому что в таком случае она бы не была так беспечна.       Хитсугае кажется, что у него темнеет в глазах, когда он в первый раз слышит свое имя, надрывным шепотом сорвавшееся с ее губ. Затем еще раз и еще раз.       И тогда он медленно, не думая ни о чем, поворачивает пустую от мыслей голову и видит ее. Карин, распластанную ярким пятном на темном постельном белье. Ноги согнуты в коленях и раздвинуты, объемные бедра слегка покачиваются, одна рука скрыта под резинкой пижамных шорт, пока вторая гладит живот и грудь, задирая майку на тонких бретельках. Ее веки плотно сжаты, рот раскрыт в беспорядочном шепоте, голова запрокинута, открывая вид на покрасневшую шею.       В паху неумолимо тянет.       Тоширо с силой отшатывается и отскакивает от окна как можно дальше, пытаясь стереть увиденное из памяти и одновременно желая выжечь образ на подкорке своего мозга, чтобы никогда его не забыть. Он в мгновение ока оказывается на крыше, садится на корточки, хватается за перила и прижимается лбом к холодным железным прутьям оградительного забора, пытаясь прояснить голову.       Тихое утробное рычание Хьеринмару в сознании ясно говорит о его смехе.       «Не вижу ничего смешного.»       «Прошу прощения. Но ситуация кажется мне знакомой, оттого и забавной.»       «Знакомой? Что-то я не припомню, чтобы случайно заставал Карин за…»       Хитсугая даже в мыслях постеснялся заканчивать предложение.       «Я не про нее. А про вашу реакцию на нее. Вы же знаете, дело всегда именно в вашей реакции. К тому же на моей памяти достаточно случаев, когда она, нечаянно или нет, доводила Вас до состояния, похожего на Ваше нынешнее. Помнится, раньше Вы были довольно изобретательны в методах борьбы с этим.»       Тоширо и сам помнил об этом. Чего он только не делал, чтобы избавиться от не вовремя появившегося стояка (а он всегда появлялся не вовремя). И дыхание задерживал. И руки с ногами щипал. И пьяных Матсумото, Абарая и Хисаги, валяющихся в луже не пойми чего, в своем кабинете вспоминал. И Зараки в пачке балерины представлял. И много чего еще. В целом, помогало, но ненадолго. Потому что Куросаки, основной источник проблемы, кажется, вообще не представляла какой эффект могут оказывать некоторые ее слова и действия.       Но то было раньше. Раньше он был мальчишкой в пубертатном возрасте, а Карин, в общем-то, ничего такого и не делала. Сейчас же все иначе.       Он и дыхание задержал до звезд в глазах. И снова Зараки в платье представил. Но, судя по всему, это была одноразовая акция. И просто Куротсучи в его обыденном наряде на вторник представил. Все без толку. Что бы он ни делал, о чем бы ни думал, как бы ни пытался отвлечься, под веками все равно оставался вид ее качающихся бедер и раздвинутых ног, а в ушах звенело собственное имя, произнесенное ей.       Тоширо так давно не слышал, чтобы она произносила его имя так, что уже забыл, какой эффект это на него оказывает.       Хитсугая просидел на крыше добрые полчаса, чтобы удостовериться, что ни намека на эрекцию у него больше нет. И еще полчаса, для уверенности, что снова не застанет Карин посреди процесса.       Будет лучше, если она не узнает, что он видел.       К счастью, когда он возвращается, запах ее возбуждения уже выветрился, а сама Куросаки невинно спала, раскинув руки в стороны.       Тоширо заснул с очень большим трудом.

***

      Остаток ночи обещал быть спокойным.       Должен был быть таким.       Но поздно ночью, когда они оба наконец уснули, телефон Карин зазвонил, спугнув у нее сон. Она подскочила на кровати и быстро убавила звук, боясь разбудить Тоширо. Но тот уже проснулся и мутным взглядом шарил по темной комнате, не понимая, что происходит.       — Какого черта, — Карин тихо ругалась про себя. — Кто звонит так поздно? Клянусь, если это Такеши…, — она не договорила, так как взяла трубку и раздраженно ответила на звонок.       Хитсугая не слышал человека по ту сторону телефона, но по моментально изменившейся в лице Карин понял, что что-то не так. Тоширо приподнялся на локтях, чтобы лучше ее видеть и слышать.       — Да, это я. А в чем дело?       До Тоширо донеслись обрывки слов из ее телефона, после которых Карин, он мог поклясться, побледнела.       — Что случилось? — она прошептала в темноту, устремив взгляд в никуда.       Снова неразборчивые слова.       — Да…да, хорошо. А она…я… я могу навестить ее? — ей что-то ответили. — Сейчас нет…? А, да, конечно, часы приема с трех…. Да, хорошо, спасибо вам. Доброй ночи.       Карин положила трубку, опустила руки и замолчала. Тоширо даже подумал, что она уснула, так неподвижно она сидела.       — Что случилось? Все хорошо? — его шепот разрезал тишину.       Ее ответ оказался еще тише и почти утонул в шуме ночного города за открытым окном. Но Тоширо услышал.       — Ты помнишь бабушку Хару?       Внутри у него все похолодело. Он нервно сел на диване, уже готовый бежать куда угодно, если понадобится.       — Что с ней?       — Она в больнице. У нее инсульт.