Все удовольствия за одну ночь

Цзышу думал, что вот пройдет немного времени с их первого раза — будто он для кого-то был “первым” — и Кэсин успокоится. Перестанет исступленно снимать с него одежду при любом удобном случае, зажимать в каждом первом постоялом дворе. Но прошло уже несколько месяцев, полных этих судорожных несдержанных ласк, но Кэсин не собирался останавливаться. Цзышу ему много раз хотел сказать: остановись, потерпи, ожидание — половина удовольствия и всё такое. Но глаза у Кэсина всегда были такие яркие, что все слова оставались несказанными. Поэтому Цзышу сдался. Хочется Кэсину — ну и пусть его. Может быть, он так живёт моментом, в чем вообще нет ничего плохого. Сам он тоже, в общем, был доволен. И в этот раз тоже: пальцы у Кэсина были длинные и он умел ими пользоваться. Где только научился так. — Да, вот здесь, — вполголоса похвалил Цзышу, чувствуя, что колени разъезжаются от движений внутри. — А-Сюю нравятся предварительные ласки? — довольство в голосе Кэсина было уже неприличным. — А-Сюю нравится, когда Лао-Вэнь молчит. — Брехня. А-Сюй вполне доволен, когда я болтаю ночами. Вообще-то да, но и вообще-то нет. Цзышу не определился. А ещё он был не против порой и пожестче, но так никак и не смог донести эту нехитрую мысль до Кэсина: тот перед актом всегда был неадекватно нежен и аккуратен. — Боги. Хватит, всё уже хорошо. Впрочем, Кэсин всегда верно слышал Цзышу — можно значит можно. Он засуетился, размазывая масло по себе и шумно дыша через нос. — Лао-Вэнь так стремительно меня раздевает каждый раз, но как доходит до дела, то он медлит как черепаха. Кэсин не ответил, только посмотрел как-то странно. Жалел он Цзышу, что ли? Движения были пока размеренные, но Цзышу знал, что ещё пара минут и Кэсин не выдержит. Он никогда не мог выдержать ровный темп, сбивался и забывал обо всем на свете. Впрочем, принимать Кэсина всегда было легко — тело не противилось, подставилось под него сразу. Лучшего любовника у Цзышу не было никогда. — А-Сюй, — каким-то просящим шепотом выдохнул Кэсин, заполошно толкаясь в который раз. Цзышу дернул его на себя за предплечья. Так, чтобы чужое лицо оказалось рядом, чтобы горячим дыханием по шее. — Невероятно хорошо, — но почему-то и эти слова Кэсина звучали как жалоба. Как будто он хныкал, что слишком приятно. Самому Цзышу тоже было хорошо. Он контролировал своё тело, но подрагивающие колени и стоны, которые все-таки срывались с его рта, что-то да говорили об уровне удовольствия. Кэсин подхватил его под поясницу и совсем потерял общий ритм, гонясь за своим наслаждением. Никогда не было иначе, поэтому Цзышу скрестил ноги у него на пояснице и расслабился — чужое движение стало и его движением, и нельзя было сказать, что кто-то здесь недоволен. — Я уже почти… — прошептал Кэсин, прикусывая плечо Цзышу. Толчки стали медленнее — несмотря на свои слова Кэсин всё же пытался как-то себя проконтролировать, только тщетно. Впрочем, угол был какой-то очень удачный, так что Цзышу сам потерялся в ощущениях, вскидывая бедра и гонясь за искрами удовольствия, что вспыхивали от чужих движений всё чаще и чаще. — А-Сюй, — Кэсин выдохнул в шею, вдавливая его в циновку и в себя одновременно. Спина Кэсина напряглась, Цзышу прижал его к себе ближе, положив руки на лопатки. Чужая плоть внутри дернулась — хорошо, но все еще недостаточно. Ну, хотя бы Кэсин стал потише, а то поначалу его голос пугал все постоялые дворы на их пути, а Цзышу было очень неудобно по утрам. И не объяснишь, что происходило-то, они выдумывали поводы один другого смешнее: то крестец защемило, то старые раны открылись. Однажды их выставили из гостиницы за шум среди ночи, и для Чэнлина пришлось выдумать объяснение тоже. Он погладил Кэсина по волосам, пока тот все еще бродил где-то в послеогразменных сумерках, тяжело дыша. — Почему каждый раз так хорошо? — тихо выдохнул Кэсин ему в шею. Цзышу едва не засмеялся — щекотно. — Потому что ты каждый раз забываешься и творишь, что тебе хочется. Кэсин поднял голову. Он выглядел ужасно виноватым, что Цзышу даже стало немного неловко за издевку. В конце-то концов, он не был всерьез недоволен, потому что ценил такое открытое проявление чувств. Ценил всё, что у них есть и было. — Я… прости, — засуетился Кэсин, подаваясь назад. Одного этого движения хватило, чтобы Цзышу сдавленно простонал — внизу всё было слишком чувствительным и то, что Кэсин вышел, ощущалось очень ярко. — Прости-прости! — Да не больно мне, балбес, — выругался Цзышу, потому что ещё бы чуть и он бы тоже кончил, — Мне приятно! В глазах у Кэсина обозначился нехороший блеск. Он открыл рот, чтобы что-то сказать — наверняка, что-то похабное и несвоевременное. К нему всегда уверенность возвращалась ну слишком уж быстро. Цзышу понемногу начал терять терпение. Всё внизу требовало рук и внимания Кэсина, и чем скорее — тем лучше. — Да заткни ты свой рот и сделай, что надо! — Сейчас и заткну. — Ты только обещаешь — начал было Цзышу, а потом увидел, как Кэсин устроился между его ног, — Боже, да не бери ты… “Что попало в рот” Цзышу сказать не успел. Окончание фразы потонуло в ярком удовольствии — Кэсин уже сделал то, что хотел. Цзышу не одобрял этот вариант. Не в смысле, что сам так не делал, но смотреть на утонченного Кэсина внизу, когда он своим ртом и горлом принимал его, было выше всех сил. Впрочем, сопротивляться этому тоже: Цзышу мог только поджимать ноги, толкаясь очевидно невежливо и рвано. Кэсин взял его ладонь и положил себе на затылок. Удержаться у Цзышу и тут не получилось. Он взял Кэсина за волосы и заставил придерживаться той скорости, которой сам хотел. Как там Кэсин сказал — “невероятно хорошо”? Вот это было то самое невероятно. Вопросы вежливости отошли на дальний план, когда Кэсин сделал что-то горлом. Цзышу не успел ни предупредить, ни сам понять. Оргазм был внезапный, острый и одуряющий. Цзышу разжал руку, которой держал чужие волосы, надеясь, что всерьез он Кэсину не навредил. Вот, конечно, дурак — сам ругался и сам же забылся от своих ощущений. Кэсин выпустил его с непристойным звуком. Цзышу посмотрел вниз: — Только не глотай, выплюнь. — Уже проглотил, — заговорщическим шепотом ответил Кэсин. — Не буду тебя целовать, пока не вымоешь рот с мыльным корнем. — Будешь, — хрипотца в голосе Кэсина была очевидной и, совсем немного, волнующей. Естественно, Цзышу поцеловал его, так как давно знал, что собственный вкус не такой уж ужасный. А грубостями он пытался задушить внутренний стыд. Кэсин опять не пощадил свое горло и завтра будет сипеть весь день, Е Байи будет ржать над ними, а Чэнлин — переживать, что дядюшка Вэнь простудился. Они лениво целовались какое-то время, потом Цзышу отстранился. — Надо бы помыться. Кэсин невесомо пожал плечами, опустился и снова устроился у него между ног. — Я хотел бы тут подождать момента, когда А-Сюй сможет продолжить. — Там же… пахнет. Кэсин провел носом по основанию бедра, вдыхая запах. — Отлично пахнет, мне всё нравится. Цзышу поморщился. — Молчи, а то останешься с таким голосом на всю жизнь. Я болен, ты забыл? Никаких продолжений. — Не пытайся меня-то обмануть, — отмахнулся Кэсин. Они оба знали, что прав Кэсин. И что скорее наступит рассвет, чем Цзышу утомится. — Иди сюда, — позвал Цзышу. Согласиться с Кэсином — самое малое, что он мог, после всего. Кэсин вернулся к нему и положил его ладонь себе между ног. — Пожалуйста, А-Сюй. — Хочешь все удовольствия за одну ночь? — подначил Цзышу, поглаживая ягодицы. — Можно подумать, ты не хочешь, — беззлобно парировал Кэсин, проталкивая его руку ко входу. Цзышу сначала не понял, чего тот хочет, но потом почувствовал — скользко. Пальцы внутрь погружались внутрь легко, так, будто бы кто-то до этого сделал всё, что было необходимо. Кэсин подавался навстречу с явным удовольствием. — Ты заранее…? — Люблю тратить время на тебя, а не на себя. Все глупости про то, что ожидание — часть удовольствия, вылетели из головы Цзышу. Кэсин был совершенно невыносимым, но, кажется, именно это Цзышу и нравилось.