nuestro idioma de amor-español

Выстрелы, стоны, всхлипы, почти немые мольбы. Всё это жутко надоело. Она помнила, как в свои первые дни в мафии Санчеза выполняла всю грязную работу. Оттирала кровь с паркета в чьей-то квартире, помогала переносить трупы в укромные места, училась стрелять из пистолета. Но тогда она жадно хваталась за всю эту работу, ведь нужны были деньги, чтобы прокормиться. Вся та нищета, в которой она родилась и жила, снилась в кошмарах. В ванной она тщетно отмывалась от этой грязи. Не получится. Эта трущобная грязь с ней навсегда. Поэтому, понимая всю аморальность мафии, горько, но тихо проглатывала это всё. Даже неправильно сказанное слово могло повлечь за собой неприятности. Но это в начале. Нужно ещё пробиться, завоевать уважение среди мафиози. У таких, как она, это редко выходит. Но Джуди, вероятно, была исключением. Огромным исключением для Санчеза, и не только для некой иерархии внутри мафии. ** — Чёрт, ты точно до этого не стреляла? — Он чуть смеётся, докуривая косяк. — Можешь оставить этот пистолет себе, он не прописан нигде в базах. В общем, чистый. Хах, для новичка это просто охриненно, смыкаешь? — Да… Спасибо, — Джуди смиренно улыбнулась в ответ. С её аналитическим складом ума и точностью в действиях, она могла бы быть хорошей пешкой для мафии. — Напишу, как появится работёнка. А так не высовывайся, тебе же дороже будет. Он уходит, оставляя её в одиночестве. Ослушаться не было причин, да и платили неплохо… Грязные деньги, но это получше, чем работа поломойкой. Джуди смышлёная, но недостаточно для этого мира, особенно для выходцев из нищеты. ** — Детка, повтори-ка мне, — Диего подмигивает, обсуждая с каким-то новым мафиози их дела. Скука смертная, но работая барменшей в его баре, таких разговоров она слышала кучу раз. Кажется, новичка зовут JDH, и, кажется, он нихрена не новичок. В эти чёртовы моменты Диего не уступает себе во флирте, для этого всегда останется место и время. Дурак. Но всё же оказывается, что за этими делами с надо следить — накаляется обстановка с Марло Брэндо. Недавно так вообще его люди завалились в его бар, а ей, видите ли, это пришлось разгребать! Бесило невероятно, выводило из себя. Весь этот конфликт и пустые смерти. Но волнение не отступало: Марло явно положил на Диего глаз. Поэтому в перерывах она раздумывала об этом. Не могла, конечно, рассказать об этих переживаниях ему. Тот сам прекрасно знал, что теперь стоит быть на чеку. Но чёрт! Убавить бы этому кретину самоуверенности! Джуди правда хотелось сказать, чтоб он был осторожнее, проверял всё, но разве он не посмеётся над этой лихорадочной попыткой помочь? Он никого не записывал в няньки. Может, она судит его слишком некорректно, но поговорить… Всегда в горле ком, когда появляется возможность. ** Ей приснился кошмар. Нет, это был реально кошмар. Куча трупов, лязгов, криков, предсмертных стонов, крови… Мерзость. В этом ужасе она лишается самого дорогого — Диего. Глупо, чрезмерно было глупо отвечать на флирт. Ещё глупее было съехать к нему, спать в одной постели, курить одну сигарету на двоих и подаваться его ласкам. Барменша вскакивает в холодном поту, тяжело дышит. На такое Санчез лениво бормочет из полусна что-то вроде: «Спи давай, сон важен» и снова окутывается в сонную дрёму. Но ей страшно, страх сковывает её, по щекам, льются слёзы — она слишком много себе позволяет. Но делать нечего, это просто плохой сон, поэтому снова ложиться к нему. Диего, снова почувствовав чужое тепло, приобнимает её за талию, словно машинально. Поглаживает и почти что утыкается носом ей в плечо. Она рада. Правда, безмерно. Ощущать его руки на своём теле сейчас — это самое лучшее. Он тут, он рядом. Джуди его безумно ценит, всегда изображает холодность, ведь боится показаться через чур эмоциональной. Она мягко улыбнулась, но сон всё ещё не приходил. Да, будет сонная на работе грубее, но… Но всё равно сейчас уже утыкается к его груди, почти обнимая руками спину. Прижимается ухом и слушает его стук сердца, считает. Это даже успокаивает. Но за ночь барменша не сомкнула глаз. На утро Санчез чуть отстранился, потирая глаза. Утро. Сегодня у него какие-то дела пораньше, он весь заспанный и, видимо, проклинает всё на свете. Она выглядит не лучше: тёмные круги под глазами, искусанные губы, высохшие следы от слёз. Выглядит очень жалко, не хочется быть такой перед ним. Хотя одновременно с этим и хочется, чтоб он узнавал о ней больше. Знает ли Диего, что она может чуть ли не скулить от разъедающего чувства безысходности внутри? Выкуривать нервно сигарету, пока она обожгла все трясущиеся пальцы, пытаясь её поджечь? Он к ней подкатывает. Флиртует. Вечно.

Не то чтобы это не нравилось, но ощущать его ладонь у себя на щеке гораздо интимнее, чем на бёдрах. Почти что материнские поцелуи в лоб гораздо чувственнее быстрых, оплетающих ключицы. Когда-нибудь она об этом скажет. Когда-нибудь.