Рациональные люди

      Сенку толкнул дверь медпункта. Рин сидела за столом, сосредоточенно перебирая что-то, и даже не подняла взгляд, когда он вошел.       — Привет, — он устроился на ближайшем стуле.       — Привет, — отозвалась она, мельком глянув на него. — Что-то случилось?       Сенку качнулся на стуле.       — Нет, решил отдохнуть, — он усмехнулся. — А может, проверить, не затеяла ли ты что-нибудь интересное.       Рин хмыкнула, не отрываясь от работы.       — Интересное? Это вряд ли.       — Почему же, — он слегка наклонился вперёд, опираясь локтями на колени. — Вдруг ты изобретаешь что-то революционное?       Рин посмотрела на него через плечо, чуть прищурив глаза.       — Ты так говоришь, будто это я тут пытаюсь мир перевернуть.       — А может, я просто хочу узнать, как у тебя дела, — он пожал плечами, наблюдая за её реакцией.       Она задержала на нём взгляд, потом вернулась к своим банкам, но руки уже двигались медленнее:       — У меня всё как обычно. Что у вас там?       — У нас? — Сенку хмыкнул. — Рюсуй с кораблём разговаривает.       — В смысле? — она снова повернулась к нему       — В прямом, — он подался вперёд, явно довольный её удивлением. — Убеждён, что если говорить с ним по-доброму, он не развалится на куски.       — И что же он ему говорит? — в её голосе мелькнуло веселье.       Сенку театрально поднёс руку к       подбородку, словно пытаясь вспомнить.       — Ну, что-то вроде: "Держись, ты выстоишь. Ты у нас крепкий, мы тебя не подведём."       Рин рассмеялась, стараясь не расплескать раствор:       — Он правда так делает?       — Думаю, это просто очередной способ увильнуть от работы, — Сенку усмехнулся. — Рюсуй в этом мастер.       Рин, всё ещё смеясь, покачала головой.       — То есть вместо постройки корабля он ведёт с ним терапевтические беседы? Отличный план.       — Именно, — Сенку изобразил серьёзное лицо. — Никаких гвоздей, только тёплые слова. Эффективность пока... под вопросом       — Раз он такой специалист по лёгким задачам, — Рин поставила баночку на стол, — может, ко мне его отправить? Будет баночки подписывать, травы сортировать...       — Не уверен, что это хорошая идея, — усмехнулся Сенку. — Потом вдохновится и придёт с предложением окуривать корабль для «очищения энергии».       Она снова рассмеялась, а он замолчал. Несколько секунд комната погрузилась в тихое шуршание её движений. Рин продолжала заниматься своей работой, а Сенку невольно следил за её движениями — как ловко её руки перебирают банки, как сосредоточенно она хмурит брови. Это почему-то успокаивало.       Рин поймала его взгляд:       — Что такое?       — Да так... — он моргнул. — Думаю.       — О чём?       — У нас там балка на палубе треснула, — коротко ответил он. — Всё проверили, нагрузка нормальная, но всё равно...       — И что ты собираешься с этим делать? — она повернулась к нему.       — Попытаюсь понять, в чём проблема, — Сенку потёр переносицу.       — Давай я помогу, — предложила Рин с уверенностью, усаживаясь рядом.       Сенку вскинул на неё взгляд, приподняв бровь, и на его лице появилась лёгкая ухмылка.       — Поможешь? — Он коротко хмыкнул, сдерживая смех. — Не знал, что знаешь разницу между статической нагрузкой и модулем упругости.       — Конечно! — она закатила глаза, но улыбка выдавала её. — Я разве не говорила?       — Ну-ну, — протянул он, всё ещё с лёгкой насмешкой в голосе, но всё же достал блокнот. — Сомневаюсь, но раз так настаиваешь…       В блокноте обнаружился сложный чертёж.       — Вот здесь основная нагрузка, — Сенку водил пальцем по чертежу. — Балки соединяются тут, давление должно распределяться равномерно.       Рин придвинулась ближе, её брови слегка нахмурились в попытке понять, о чём идёт речь.              — Но почему-то вот эта, — он ткнул пальцем в одну из линий, — треснула. Хотя нагрузка здесь минимальная.       — Хм... — она наморщила лоб. — Выглядит так, будто что-то не так.       Сенку выпрямился и одарил её долгим взглядом, в котором смешались ирония и сдержанное восхищение.       — Гениальный вывод, — фыркнул он, но в его голосе читалось скорее веселье, чем насмешка.       Рин толкнула его локтем:       — Ладно-ладно, я шутила. Записи у тебя просто… странные. Непонятно ничего.       Сенку усмехнулся, отклонившись назад и скрестив руки на груди.       — Нормальные у меня записи. Это у тебя фантазия бедная.       Рин выровнялась на стуле и ткнула пальцем в угол страницы, где мелким почерком была сделана сноска "ТПР-99, смещ. ~ 0.3".       — Ладно, а это тогда что?       Сенку склонился к блокноту, прищурившись.       — Это Траекторный Преобразователь, модель девяносто девять.       Рин продолжила листать блокнот.       — Кат. а., ср. инт, — она подняла на него взгляд, словно проверяя, серьёзно ли это написано.       Сенку тяжело вздохнул, словно его мучают очевидными вопросами.       — Категория А, средняя инт... интерференция… наверное.       Так несколько минут они ещё перебирали блокнот, переходя от чертежей к записям, к случайным фразам и сноскам. Их разговор стал больше похож на лёгкую игру: Рин задавала вопросы с едва скрытой усмешкой, а Сенку лениво отбивался от них, иногда сам посмеиваясь.       — А это что за «Сб-Вд, коэф. Двенадцать»? — она снова указывала на запись.       — Это... — Сенку прищурился и махнул рукой. — Понятия не имею.       Он не сдержал улыбку. Теперь казалось, что все эти странные записи, над которыми он обычно корпел в одиночку, внезапно стали чем-то забавным и лёгким.       — Ого, а вот здесь что-то членораздельное, — протянула Рин, листая страницы дальше. Она остановилась на строчке. — «Если она отвечает уклончиво... зафиксировать вопрос как точку для повторного подхода».       Сенку захлопнул блокнот быстрее, чем она успела перевернуть следующую страницу. Его расслабленность мгновенно испарилась, хотя он пытался сохранять безразличный вид.       — Ничего важного, — пробормотал он, вбирая в себя весь свой внутренний самоконтроль.       — Постой, — Рин прищурилась, её голос стал мягче, но настойчивее. — Ты же никогда от меня ничего не скрывал.       Сенку помолчал, подбирая слова:       — Я и сейчас ничего не скрываю. Просто... это не для показа.       Она пристально смотрела на него, не отводя взгляда.       — Сенку, ты же знаешь, что я не стану смеяться над тобой.       — Правда? — он фыркнул. — А я думал, это твоё любимое занятие.       Рин старалась выглядеть серьёзной, но улыбка предательски пряталась в уголках губ:       — Дай посмотреть.       — Нет, — отрезал Сенку и, прежде чем она успела среагировать, швырнул блокнот в угол.       — Это что сейчас было? — она моргнула от неожиданности.       — Так, ничего особенного, — отмахнулся он, облокотившись на стол. — Кстати, как у тебя день прошёл?       — Нормально, спасибо за заботу, — её тон был подчеркнуто ровным, но глаза уже искали блокнот. — А у тебя?       — Скучновато. Чертежи, расчёты… — Сенку говорил легко, но едва заметно шагнул назад, так, чтобы блокнот оказался за его спиной.       Рин, прищурившись, скрестила руки на груди, словно оценивая его манёвры.       — Уйди с дороги, Сенку, — сказала она, её голос звучал одновременно серьёзно и с долей иронии.       Он усмехнулся, слегка приподняв бровь, будто её требование забавляло.       — Обойдёшься.       Она сделала резкий выпад в сторону, пытаясь обойти его, но Сенку с поразительной быстротой сменил позицию и перехватил её за запястье.       — Ты меня не остановишь, — бросила она с улыбкой, в которой было больше вызова, чем возмущения. Она сделала ещё одну попытку вырваться, но его пальцы крепко удерживали её.       — Сдавайся, Рин, — с весёлым торжеством заявил он, чуть наклонив голову и глядя на неё сверху вниз.       Её плечи расслабились, взгляд стал мягче, и она чуть склонила голову, так что её макушка почти коснулась его подбородка.       — Ладно, раз не хочешь… — протянула она с каплей притворного смирения.       Сенку почувствовал, как её дыхание стало ровнее, и чуть ослабил хватку, доверившись этой иллюзии капитуляции. Но это оказалось ошибкой.       Рин молниеносно вывернулась из его рук, её плечо на мгновение задело его, когда она метнулась вперёд. Её пальцы быстро ухватились за блокнот, а уже через секунду она стояла у противоположной стены, прижав его к груди. Её глаза светились озорным триумфом.       — Честная борьба, да? — выдохнул Сенку.       — Самый честный способ, — ответила Рин, в голосе звучал вызов. Её пальцы сжимали блокнот, словно она только что одержала величайшую победу.       — А теперь рассказывай, что ты прячешь.       Сенку усмехнулся, качая головой.       — Ну, раз уж ты так старалась… — было что-то в её победоносной улыбке такое, что заставило его сдаться.       Рин раскрыла блокнот, её взгляд пробежался по строчкам, а Сенку остался смотреть на неё. Он понимал: вот оно, то самое место, где его прославленная логика и интеллект отступили. Часть его мозга — та, которая всегда анализировала, искала решения — выдавала одну мысль за другой. Обмануть её? Бессмысленно. Отобрать? Поздно. Оправдываться? Глупо.       Но странное дело — ему и не хотелось. Вместо привычного желания всё контролировать, внутри разливалась какая-то удивительная лёгкость. Будто он стоял на пороге чего-то нового, и был готов шагнуть вперёд, не просчитывая последствий. К тому же, ему не хотелось обманывать её, скрываться или выдумывать что-то.       Он тихо выдохнул, расслабляя плечи.       — Это… кое-что вроде наблюдений. За тобой.       — За мной? — переспросила она, приподняв бровь.       — Технически да, — спокойно сказал он, хотя внутри уже готовился к её реакции. — Пара дней, ну, может, чуть больше. Никакого шпионажа, просто… хотел разобраться.       Рин углубилась в страницы, внимательно читая его записи. Её выражение лица менялось: весёлая улыбка постепенно сменялась смесью удивления и лёгкого смущения. Она хмыкнула, перелистывая страницу.       — «Если уходит с темы, следовать за ней. Уход от темы, две чёрточки, сигнал защиты», — прочитала она вслух, поднимая бровь. — Что это вообще значит?       Сенку отвёл взгляд, но не удержался от лёгкой усмешки.       — Это просто логика. Ты часто меняешь направление разговора, так что я решил подготовиться.       Рин прищурилась, возвращаясь к тексту.       — «Если ответ кажется полуправдой, интерпретировать как попытку обхода важной информации»? — Она подняла на него взгляд, и в её глазах светилось веселье.       — Как будто ты сама не знала, — ответил Сенку.       Она опустила взгляд на страницы.       — «Фиксировать окружающую среду и её поведение в ней», — её голос звучал тише, более задумчиво.       Сенку подался вперёд, внимательно следя за её реакцией.       — Ты так улыбаешься, как будто нашла здесь что-то смешное, — в его голосе сквозило любопытство.       Рин не сразу подняла голову, лишь слегка хмыкнув.       — Не смешное, — уточнила она, переворачивая страницу. — Просто… интересно.       Рин прижала блокнот к груди и наконец посмотрела на него с мягкой улыбкой.       — Ты так серьёзно всё это воспринял.       Сенку выпрямился, и она заметила, как в его взгляде промелькнула одновременно и лёгкая обида, и какая-то гордость.       — Серьёзность — это моя фишка, — он чуть приподнял подбородок.       — Тогда мне стоит научиться относиться к тебе так же серьёзно, как ты ко мне.       — Не обязательно, — отозвался Сенку. — Я уже привык компенсировать за двоих.       Рин снова раскрыла блокнот и продолжила внимательно пробегать глазами по строчкам, понимая, что всё это выглядит немного странно, но не могла не почувствовать интерес — как именно он собирался применить свою теорию.       — А ты правда думаешь, что это работает? — спросила она, и в её голосе скользнула мягкая ирония.       Сенку потер шею, явно подбирая слова:       — Ну... есть определенная корреляция между действиями и реакцией, — он старался звучать научно, но в голосе проскальзывала неуверенность. — Когда изучаешь поведенческие паттерны...       Он осекся, заметив, как она прячет улыбку.       — Это просто... для понимания, — он вздохнул, признавая поражение. — Чтобы знать, что делать дальше.       — Интересно, — она улыбнулась ещё шире.              — Забудь, — он махнул рукой, пытаясь скрыть смущение. — Просто заняться было нечем..       — Конечно, — протянула она. — Тебе-то явно заняться нечем..       Рин помолчала секунду, наблюдая, как он пытается найти способ отступить, и решила, что пора брать ситуацию в свои руки.       — Подожди, — она внезапно поднялась и шагнула к нему. — Почему бы не попробовать?              Не успел Сенку среагировать, как она уже схватила его за руку — мягко, но уверенно. Он замер, глядя на их сплетенные пальцы, попытался отстраниться, но она держала крепко. И вот он уже сидит за столом — она ловко подтолкнула его плечом, усаживая, а затем устроилась рядом, раскладывая перед ним его же записи. Этот жест был очевидным — чтобы он не забыл, что именно нужно делать.       — Всё, сиди.       Сенку моргнул, явно не ожидав такого поворота, но его губы дрогнули в невольной улыбке.       — Ты точно хочешь это делать? — он внимательно всматривался в её лицо, ища признаки сомнения.       — Да, — её глаза блеснули, выдавая искренний интерес. — Давай, я же хочу посмотреть, что ты придумал. Вдруг ты прав.       — Ладно, — сказал Сенку, выпрямляясь. На самом деле, это уже нарушало все принципы чистого эксперимента — испытуемый не должен знать о наблюдении, это влияет на результаты. Но... может, в этом и суть? Увидеть разницу между её обычными реакциями и осознанными?       — Если я что-то забуду, буду смотреть в записи. Но ты не подглядывай, ясно? — добавил он.       Рин кивнула, явно забавляясь его серьёзностью. Сенку положил блокнот перед собой, придвинул стул ближе и внимательно посмотрел на неё       — Так, — он слегка прищурился. — Первый шаг: я задаю вопросы, ты отвечаешь как обычно. Не думай слишком много. Просто... будь собой. Всё просто, да?       Рин снова кивнула, с трудом сдерживая улыбку.       — Интересно, что из этого выйдет, — произнесла она, чуть наклонив голову. — Ты сам-то знаешь?       — Есть... предположения, — ответил он, поднимая на неё взгляд. — Но нужно больше данных. Чтобы увидеть закономерности.       — Хорошо, — она выпрямилась, глядя ему в глаза с той же серьёзностью, что и он. — Начинай       — Как ты себя чувствовала, когда утром вышла на улицу?       Вопрос прозвучал неожиданно, тон Сенку был нарочито будничным. Рин удивлённо приподняла бровь, но ответила:       — Эм… нормально. Немного холодно, но приятно.       Сенку кивнул, будто ожидая такого ответа. Он быстро сделал запись:       Утренние условия: слегка холодно, но приятно. Объект демонстрирует предрасположенность к стабильному комфорту.       Эмоции: спокойные, без явных колебаний.       — Интересное наблюдение. Просто гениальное, — добавил он с легкой насмешкой.       Рин прищурилась:       — Это ты сейчас себя или меня подколол?       Сенку ответил, не поднимая взгляда:       — Себя. До твоей гениальности мы ещё не дошли.       Рин рассмеялась, прикрывая рот рукой. Сенку мельком взглянул на неё, наблюдая, как её плечи вздрагивали от смеха. Его взгляд невольно скользнул к её лицу, но он тут же опустил глаза в блокнот, сверяясь с пунктом 4 своего плана.       "Пункт 4. Реакция на шутку. 4.1. Время выдержки: 3-5 секунд. Любая реакция раньше воспринимается как поспешность."       Он терпеливо отсчитал три секунды, а затем с нарочитой равнодушием сказал:       — Ладно, идём дальше. Чем занималась весь день?       Рин сделала пару глубоких вдохов, успокаивая смех:       — Утром проверяла запасы, потом была в медпункте: трое с простудой. А ещё разбиаралась с мелким, который чуть не устроил пожар. Обычное дело.       Сенку поднял голову, нахмурившись:       — Какой раз за месяц?       — Третий, — с лёгкой усталостью ответила Рин.       Сенку коротко кивнул, делая пометку:       Активность дня: высокая. Общий эмоциональный фон стабильный. Рутина с элементами стресса.       Он добавил карандаш к губам и сухо заметил:       — Напомни мне спрятать от него всё, что горит, взрывается или вообще подчиняется законам физики.       Рин прыснула, прикрывая рот рукой:       — Законам физики? Сенку, ты серьёзно?       — Более чем, — коротко ответил он, даже не взглянув на неё.       Тембр голоса стабильный, пауза минимальная. Вероятность уклонения от темы < 15%. Продолжать наблюдение.       Рин, скосив глаза, заметила, как Сенку что-то быстро записывает. Заинтересованная, она пододвинулась ближе и украдкой взглянула на его записи.       — И что ты там уже написал? "Сестра спасает маленького примата"?       Сенку прикрыл блокнот рукой:       — Что-то вроде.       Рин захлопала глазами, заметив край строки в блокноте:       — А это что? "Объект демонстрирует удивительную склонность к сарказму"?       — Не отвлекайся, — он чуть приподнял бровь, не отрываясь от своих вычислений.       Рин фыркнула и откинулась на спинку стула, наблюдая за его сосредоточенным видом. Сенку, наконец, подняв голову и задал следущий вопрос:       — Чем планируешь заняться вечером?       — Не знаю. Ждала, что ты что-то предложишь, — её голос прозвучал легко, почти подзадоривающе.       Сенку на мгновение застыл, задумчиво водя карандашом по бумаге. Затем он написал:       Ответ: уклончиво-открытый. Возможно, проверка моей инициативы.                         Эмоциональный контекст не подтверждён.       Он прищурился, останавливась над строчкой, затем добавил:       exp ≠ obs. Требуется дополнительный анализ.       Карандаш на мгновение завис в воздухе, прежде чем он нацарапал внизу страницы формулу:       h = |obs - exp| / exp.       Однако цифры не складывались. Сенку начал прикидывать значения:       obs (наблюдаемая реакция): уклончиво-открытая фраза, вероятность 0.75.       exp (ожидаемая реакция): нейтральный ответ с низкой инициативой, вероятность 0.6.       Подсчёт:       h = |0.75 - 0.6| / 0.6 ≈ 0.25.       — Мало, — пробормотал он, вычёркивая цифры.       Он обвёл формулу и начал заново:       obs = 0.8? Или даже 0.85?       Сенку черкал на бумаге, пока она не начала напоминать поле сражения: исправления поверх исправлений, формулы, окружённые стрелками и кружками.       — Это не укладывается, — тихо сказал он, на мгновение прикрыв глаза и глубоко вздохнув.       Рин, наблюдая за его сосредоточенным лицом, наклонилась ближе:       — Как успехи?       — Ты больше похожа на квантовую систему, чем на человека. — Сенку поднял на неё взгляд, чуть нахмурив брови.       — Звучит как комплимент, — она рассмеялась, облокотившись на край стола.       Он вернулся к своим заметкам, игнорируя её довольный тон:       Объект сознательно вводит элемент хаоса.       Сенку откинулся на спинку стула, вздохнув. Он взглянул на свои записи, затем в пустоту перед собой, где всё продолжало крутиться в сложные формулы и гипотезы.       — Я запутался, — наконец признался Сенку, постукивая пальцем по блокноту, как будто это помогло бы разогнать неопределённость.       Рин посмотрела на него с удивлением и слегка приподняла брови, не веря своим ушам:       — В чём?       Кивнув в сторону своих записей, он с усмешкой произнёс:       — Во всём.       И тут что-то в его тоне, как и в её реакции, было настолько искренне комичным, что оба не удержались. Рин рассмеялась первой, её смех был лёгким и почти беззаботным, а Сенку заметил, как она сама удивилась своей реакции.       — Ты иногда говоришь такие вещи, — она покачала головой, всё ещё улыбаясь. Она позволила себе подольше смотреть на Сенку, замечая, как его лицо немного смягчилось, как будто его разум тоже стал медленно отпускать все заботы.       Сенку неохотно бросил взгляд на блокнот. Все эти записи и анализ внезапно показались слишком... личными, словно за сухими формулами стояло что-то большее.       Он потянулся вырвать лист — возможно, впервые в жизни чувствуя странную неловкость от своего научного подхода. Но Рин оказалась быстрее, перехватив его руку.       — Подожди, — она прижала блокнот к себе. — Мне нравится. Он... странный, но интересный. Я оставлю его.       Сенку приподнял брови и подкинул взгляд на неё.       — Серьёзно? — он приподнял бровь, но в глазах мелькнул интерес.       — Да.       Сенку не мог не заметить, как её голос стал мягче. Он снова взглянул на её руки, бережно держащие исписанные листы, и почувствовал странное тепло в груди.       Если посмотреть объективно, план не был таким уж провальным. Паттерны существовали — он действительно научился считывать её реакции. Отклонения от ожидаемого... они складывались в систему. Не идеальную, требующую доработки, но систему. Метод, конечно, вызывал сомнения...       Но сейчас, глядя на то, как она изучает его записи с искренним интересом, он понял что-то важное. Она не просто не осуждала его за эту попытку научного подхода к отношениям — она принимала это как часть его натуры. Даже находила в этом что-то... привлекательное?       "Интересно", — подумал он, — "это тоже можно считать паттерном?"       — Если тебе так хочется, забирай, — Сенку пожал плечами. Теория требовала доработки, методика хромала, но... что-то в этом было. Хотя бы потому, что сейчас он мог отчетливо видеть несоответствие между её словами и реакциями.       Рин поймала его изучающий взгляд:       — Что?       — Даже не знаю, радоваться или беспокоиться, что тебе это нравится.       Она улыбнулась, но как-то неуверенно:       — А почему должно беспокоить?       — Потому что ты обычно скрываешь, когда что-то не так, — он внимательно следил за её реакцией. — А тут я и решил разобраться.       — Так всё из за этого, — её взгляд вдруг стал отстранённым. — После встреч с отцом у меня всегда так, — продолжила она, слегка поворачивая голову. — Но сейчас не хочу об этом говорить. Может, и не буду. Мне вообще всё равно.       "Занятно", — Сенку отметил про себя явный диссонанс между её словами. Слишком непоследовательно, слишком наигранное безразличие.       Он тяжело вздохнул, отводя взгляд в сторону, и покачал головой в попытке сменить тему самому.       — Ген сказал, что ты сбежишь, когда увидишь это, — произнес он будто между прочим.       Рин отмахнулась.       — Ген ничего не понимает, — она откинулась на спинку стула, и что-то в её взгляде изменилось. — Знаешь... никто раньше так не старался меня понять.       Она замолчала, удивлённая собственной откровенностью. Сенку почувствовал что-то. За всеми его формулами и расчётами, за попытками систематизировать её реакции стояло именно это — желание понять. И то, что она это увидела...       — Надо же, — протянул он. — А говоришь, не хочешь обсуждать.       Рин молчала, глядя куда-то вдаль. Он видел, как она подбирает слова, но не решается произнести их вслух. И впервые за весь эксперимент ему не хотелось анализировать её реакцию — просто хотелось слушать.       — Так ты что-то хотел узнать? — наконец спросила она неожиданно мягко.       — Да, — он позволил себе лёгкую улыбку. — Расскажи что-нибудь. Ты никогда ничего не рассказываешь, — он сделал паузу. — Например, почему так не хочешь возвращаться домой?       Рин на мгновение застыла, её взгляд стал задумчивым, но она быстро спрятала это за привычной насмешкой.       — Всё просто, — она небрежно пожала плечами. — Знаешь, когда человек считает себя центром вселенной, рядом с ним становится... тесно. — Её голос стал чуть острее, но она тут же одёрнула себя. — Особенно если этот человек уверен, что знает, как лучше прожить твою жизнь. Впрочем, это не так уж важно сейчас. Он мне не нравится, вот и всё.       — Ну ты даёшь, — Сенку хмыкнул. — Краткость сестра таланта, да?       Она сжала руки, пытаясь контролировать себя, и, наконец, тихо сказала:       — Я не хочу тебя грузить, Сенку. Это неинтересно.       — Ага, я так и понял, — он усмехнулся. — Серьёзно, если ты не хочешь говорить — не говори. Я же не заставляю.       Рин повернулась к нему.       — Просто... Зачем тебе это?       Сенку на секунду замер, изучая её лицо. В её словах было что-то похожее на вызов, но он слышал за ним другое — неуверенность, может быть, даже страх. Не раздумывая дольше, он подвинулся ближе.       Теперь их разделяли считанные сантиметры. Затем, будто это было самым логичным решением в мире, просто протянул руку и заправил прядь её волос за ухо.       Жест вышел удивительно естественным — такой же точный и уверенный, как все его движения.       Рин замерла. Её глаза расширились, а дыхание сбилось.       — Последние дни ты вся как на иголках, — сказал он спокойно. — И я мог бы сослаться на эксперимент или теорию о правильных условиях для откровенного разговора...       Рин моргнула, чувствуя, как краска заливает щёки.       — Теорию? — переспросила она.       — Ага, — ответил он, не отрывая от неё взгляда. — Но правда в том, что я просто хочу понять, что с тобой происходит. Ты ведь всё равно не скажешь, что у тебя на уме, если я просто сидеть буду.       Её губы дрогнули, словно она пыталась что-то сказать, но вместо этого она просто вздохнула и отвела глаза.       — Тебя это так волнует, что ли? — тихо спросила она, но её голос предательски выдал, что вопрос был больше для неё самой, чем для него.       Сенку усмехнулся, слегка наклоняясь ближе.       — Если бы было всё равно, я бы не следил за тобой неделю.       Рин встретилась с его взглядом, и что-то дрогнуло внутри. В его словах была та простая честность, которая всегда заставала её врасплох. Он действительно видел. Замечал. И в её глазах мелькнуло что-то — благодарность, растерянность и, возможно, слабый отблеск надежды.       Она сделала глубокий вдох. Столько всего накопилось — обрывки разговоров, недосказанности, моменты, когда хотелось кричать. Как всё это объяснить? С чего начать?       — Сложно описать... — начала Рин тихо. — Это как медленно задыхаться, и в какой-то момент просто нужно выйти наружу.       Рин просыпается, чувствуя холод от окна. Её комната кажется слишком большой и пустой. Она лежит, глядя в потолок, и впервые задаётся вопросом, зачем вставать, если день снова будет таким же, как вчера.       — В доме всегда было тихо. Слишком тихо. Как будто воздух был густым.       Шаги в коридоре. Размеренные, уверенные. Она знает — сейчас он пройдёт мимо её двери, даже не остановившись. Только тень мелькнёт под дверью.       — Я годами пыталась понять, что у него в голове. Правда пыталась. Но он как... книга на незнакомом языке. Вроде видишь знаки, а смысла нет.       Его руки — всегда безупречно чистые, с аккуратно подстриженными ногтями. Она помнит, как он перебирал бумаги — точными, выверенными движениями. Никакой суеты, никакой неуверенности. Даже когда он злился, его пальцы оставались неподвижными, только слегка белели костяшки.       — Знаешь, с ним невозможно было спорить...       В саду среди идеальных грядок пробилась ижма — высокие стебли, золотые кончики соцветий. Она пересадила несколько к стене дома.       "Что это?"       "Просто цветы. Красиво же."       "Красиво," — повторил он. — "Эти сорняки уничтожат всё. И ради чего?"       "Я сделаю отдельную клумбу, с барьером," — сказала она, глядя на цветы, а не на него.       Он просто посмотрел — так, что воздух стал густым. Через день она всё равно высадила пижму за домом. А он перестал замечать эту часть сада. Как и её — на целую неделю.       — В деревне ещё можно было жить. А потом...       Она помнит тот вечер. Он стоял у окна, прямой, как струна. "Слишком много лишних влияний," — сказал он, не оборачиваясь. И в его голосе была такая абсолютная уверенность, что спорить казалось бессмысленным.       — Знаешь, что самое смешное? Я всё искала в нём что-то... человеческое.       Мать тоже искала. А потом просто замолчала. Как отец говорил своим обычным ровным голосом: "Она просто устала. Ей нужно время прийти в себя". А потом так же спокойно распорядился убрать острые предметы. Рин до сих пор не знала, что страшнее — его холодная безответственность или её медленное угасание.       — А знаешь, что самое интересное? — она усмехнулась. — Ему даже не нужно было повышать голос. Достаточно этой его... тишины.       Снова тишина. Снова потолок.       Деревянные балки разделяли его на неровные квадраты, в которых плясали серые тени. Свет луны пробивался сквозь щели плохо пригнанных ставен, оставляя тонкие полосы света на стенах.       — А знаешь что забавно? — её голос стал легче. — Камуи недавно сказал, что если бы я осталась, то наверняка бы всё там сожгла. — Она покачала головой, и взглянула на Сенку, пытаясь свести всё к шутке. — Я правда настолько несдержанная?       Сенку слегка наклонил голову, и в его взгляде появилось что-то новое:       — Нет. Но когда ты теряешь терпение... это хотя бы честно.       Он ещё раз внимательно подумал, и многое встало на свои места. Её колкости, её упрямство, эта постоянная готовность к сопротивлению — всё это было не просто чертами характера. Это была защита, выстроенная годами, чтобы противостоять абсолютной уверенности другого человека в своей правоте.       Однако больше всего Рин боялась не за себя. Сора — вот что её по-настоящему волнует. Маленький брат, который еще не научился защищаться от этой абсолютной правоты отца. Который может вырасти, веря, что любовь нужно заслуживать идеальным поведением.       Сенку смотрел, как она молчаливо сидит, и решил, что достаточно тяжелых мыслей на сегодня.       — Что-то ты притихла, — он чуть усмехнулся, пытаясь вывести её из этого состояния. — Непривычно как-то.       — Зато для учёного слишком много болтаешь, — парировала она.       — Туше, — он подвинулся ближе. — Зато я ещё наблюдательный.       — Что ты делаешь?       Он пожал плечами, когда оказался совсем близко.       — Пытаюсь понять, как заставить тебя расслабиться.       — И как успехи? — она попыталась сказать это уверенно, но голос предал её, став тише.       — Сейчас узнаем.       Его пальцы неожиданно коснулись её запястья — там, где бьётся пульс. Он провел большим пальцем по коже, будто измеряя сердцебиение.       — Любопытно, — произнес он тем особенным тоном, каким обычно комментировал опыты. — Пульс учащенный. Ты нервничаешь, но не отстраняешься.       Он продолжал наблюдать: как дрогнули ресницы, как слегка участилось дыхание, как она пыталась сохранить невозмутимое выражение лица.       — Ты вообще не умеешь расслабляться, — сказал он, почти с лёгкой насмешкой в голосе, но всё равно мягко.       Ей хотелось сказать что-то — шутку, упрёк или, может, просто отмахнуться, — но слова не шли.       Его пальцы скользнули выше по руке, едва ощутимо. Три секунды - она пытается удержать взгляд на его лице. Пять - глаза опускаются на его руку. Семь - снова возвращаются к его лицу, но уже не так уверенно.       — Занятно, — пробормотал он. — Время реакции увеличивается пропорционально...       Рин почувствовала, как краска приливает к щекам. Пять секунд до ответа:       — Это ты виноват, — её голос стал тише. — Зачем вообще... — она запнулась, когда его пальцы снова двинулись выше, — ...так делать?       Он усмехнулся, не прекращая наблюдений.       — Для человека, который так не хочет терять контроль, ты удивительно... податливая.       Рин замерла, явно не зная, как реагировать. Шесть секунд тишины — он отметил это с лёгкой усмешкой.       — Если ты так не можешь расслабиться, — продолжил он, не отпуская её руку, — придётся мне заняться этим вопросом.       — Ты что, серьёзно? — её голос дрогнул между возмущением и любопытством.       — Конечно, — он чуть сжал её запястье.        Рин почувствовала, как её смущение усиливается, но она не могла найти, что сказать в ответ. Сенку с его прямотой и лёгкой шуткой заставил её забыть ненадолго слова. Он заметил, как её взгляд метнулся к его губам — от его внимания не ускользнуло ничего.       — Ладно, — она смущённо выдохнула, опуская глаза. — Только... не комментируй каждую секунду.       — Хорошо, — он притянул её ближе. — Вслух не буду.       Он помолчал немного, а потом тихо добавил:       — Спасибо, что рассказала.       Она подняла взгляд, удивлённая этой внезапной серьёзностью. А он всё так же держал её руку, словно забыл отпустить.       — Слушай, — она наконец усмехнулась, пытаясь разрядить момент, — мы, кажется, уже больше часа тут сидим.       — Да? — он даже не пошевелился. — А что, у тебя есть дела поважнее?       — Нет, но... — она выразительно посмотрела на их руки. — Вдруг корабль успел самоисцелиться за это время.       Сенку рассмеялся, наконец отпуская её руку:       — Ну хорошо, пойдём посмотрим. Вдруг и правда терапия Рюсуя помогла.       Сенку поднялся. Потянулся, но взгляд задержал на ней дольше обычного.       — Знаешь, если вдруг тебя будут допрашивать... можешь быть спокойна, — сказал он с какой-то странной усмешкой.       — В смысле? — Рин непонимающе моргнула.       — Ничего, — он протянул ей руку, помогая встать. — Идём.       Рин кивнула, будто завершая их разговор, и шагнула к выходу. Она искоса взглянула на него — он уже что-то высматривал внизу.       На секунду, пока они ещё никуда не шли, Рин улыбнулась и прислонилась к нему, уткнувшись носом в плечо. От его одежды пахло чем-то знакомым — может, реактивами из лаборатории, а может просто им. Сенку на мгновение замер, а потом чуть повернул голову, будто хотел что-то сказать, но передумал.       Это длилось всего несколько секунд — короткий момент между разговором и реальностью, который почему-то казался важнее всех слов.