Как очистить историю перерождений

      — Не проехать, — заключил Сэн Гу.       Медлить более было нельзя — следовало поспешить в столицу, да к тому же все прекрасно понимали, что им лучше не сталкиваться нос к носу с главами и старейшинами Небесных школ, которые явятся в Ванъянь за костями дракона. Отыскать повозку с лошадьми оказалось непростой задачей, некоторое время назад большая группа уже уехала в город, увезя с собой диковинный двухструнный цинь, а другая еще не собиралась.       На помощь весьма кстати явился Сэн Гу. У старого гробовщика давно уже стояла без дела и гнила в сарае телега, да доживали свой век две полумертвые клячи, которых он едва ли мог прокормить и покупать их никто не хотел. Для них такой путь, очевидно, будет последним, а все кто уезжал отсюда, собирались возвращаться назад и не желали тратиться на новых лошадей. Чжуан Шэнкай же рассудил, что его вполне устроит, если лошадки дотянут хотя бы до столицы, и призадумался — чем бы их таким особенным накормить, чтобы уж точно дотянули и бежали порезвее?       На телеге, за небольшую, плату старик соорудил навес и сделал внутри лавки, так что вышел какой-никакой крытый экипаж — без резьбы, росписи и мягких сидений, но вполне способный защитить от дождя и ветра.       Недолго думая, Сэн Гу вызвался возничим, заявив, что он тоже давно уже собирался в столицу, чтобы продать накопленные сокровища. Среди этих сокровищ нашлись кое-какие потерянные вещи Сюань Юня, но лишь одно, что он счел важным и попросил вернуть — парные нефритовые кулоны для мгновенной связи. Их шнурки в пространстве цянькунь в рукавах зачарованных одежд вечно спутывались, а он не находил времени их распутать, и теперь порадовался тому, что так этого и не сделал. Ведь только благодаря этому кулоны остались вместе, потеряйся один, и другой стал бы совершенно бесполезным. Сэн Гу рассудил, что нефрит выглядит довольно дешевым и не стал возражать, тем более Сюань Юнь не потребовал назад другие опознанные сокровища.       На следующее же утро троица заклинателей, демон из руин и самый заурядный смертный отправились в путь. Два дня они двигались без промедлений, а на третий, к обеду начал накрапывать дождь, через час он превратился в ливень, а через два разразилась настоящая буря. Щиты и барьеры хуже всего давались Тао Сянмэй, для заклинателей с огненной основой духа это была лишь напрасная трата сил, Сюань Юнь ушел в глубокую медитацию и не замечал ничего вокруг, а Сэн Гу с головой закутался в коровью шкуру и молча правил повозкой до тех пор пока на пути не возникло непреодолимое препятствие — с горы сошел селевой поток и дорогу смыло.       — Давайте-ка найдем тихое местечко и переждем бурю, — предложил Чжуан Шэнкай.       — Да где же тут тихое местечко?.. — озадаченно протянул Ма Цинсюй. — Телега того и гляди развалится и лошадей сдует!       — Неподалеку есть маленький буддийский храм, — немного погодя, сообщил Сэн Гу. — Там живет один монах и десяток сирот, они пускают путников переночевать.       — Ну что ж… — вздохнул Чжуан Шэнкай. — Буддийский храм, так буддийский храм. Если иных вариантов нет, туда и отправимся.       Возничий развернул лошадей, проехал немного в обратном направлении и свернул с дороги. Казалось — прямиком в чащу. Один неверный поворот и повозка увязнет в канаве или застрянет меж деревьев, так что ни назад, ни вперед. Лошадки неуверенно продирались через кусты. Еще и дождь с ветром постоянно усиливались.       — Он нас сейчас в болото завезет, — проворчала Тао Сянмэй. — Куда мы едем? Тут и дороги никакой нет, откуда взяться храму?!       Однако прошло совсем немного времени и деревья начали редеть, а за ними замаячил неказистый заборчик, выложенный из камней и деревянные ворота. Сэн Гу остановил повозку у ворот, спрыгнул на землю и по-хозяйски, без стука отворил створки. Он завел лошадей в небольшой двор, в котором расположился скудный огородик, сарай, да сам храм, который смотрелся не намного крепче того сарая. Впрочем, рассмотреть его как следует не представлялось возможным — дождь хлестал все сильнее, плотной завесой застилая обзор.       Где-то вдали прогремел гром и сверкнула молния. Плечи Сэн Гу слегка дрогнули, тело прошиб озноб. Он повел плечами, стряхивая это неприятное чувство, и направил лошадей к сараю.       Оказавшись под крышей, Ма Цинсюй спросил:       — Это ничего, что мы вот так?..       Сэн Гу не успел ответить.       — Амитофо, путники, — послышался мягкий приветливый голос.       Монах, укутанный в тяжелый плащ из грубой ткани, сложил руки в традиционном приветствии. Лысину его укрывала от дождя широкая бамбуковая шляпа, а из-за ворота торчал шест, к концу которого крепился фонарь из промасленной бумаги. Тусклый желтый огонек отбрасывал неровные тени на лицо монаха — гладкое, моложавое, но все-таки не молодое. Трудно было определить сколько ему лет, но если бы у него были волосы, их бы уже коснулась седина. Из-за узкого разреза глаз казалось, что он их вовсе не открывает. На губах сияла умиротворенная улыбка.       Чжуан Шэнкай с интересом взглянул на этого монаха, своим особым зрением. Тот был совсем не прост, его можно было назвать поистине просветленным — узор его души совершенно невозможно было разглядеть за благодатным сиянием.       За это Чжуан Шэнкай особенно не любил буддистов. Они вбили в свои лысые головы, что жизнь — это страдание. Не стремясь к бессмертию тела, они заботились лишь о бессмертии души. Поэтому тела их оставались бренными и служили не больше отведенного человеку срока, в то время как духовные силы выходили за рамки понимания. Если они были одарены талантом к совершенствованию и преданно следовали пути своего учения, их узор души сливался в единый световой поток — сияющее золотое пятно, в котором утопали все переплетения Хунь и По. Другое дело, что встречались такие не часто. Тем удивительнее было встретить столь одаренного монаха в этой глуши.       — Вы верно сбились с пути из-за непогоды, — произнес монах. — Этот храм не видно с дороги, его не так уж просто найди. Должно быть, Будда указал вам путь.       — Наш возничий указал нам путь, — мягко улыбнувшись, возразил Чжуан Шэнкай. — Кажется, он уже бывал в вашем храме.       Сэн Гу не спешил брать на себя инициативу и объясняться с монахом. Напротив, он еще сильнее закутался в шкуру и будто бы постарался затеряться за спинами своих спутников.       — Охотно верю, — бросив в темноту проницательный взгляд, произнес монах. — Ворота этого храма всегда открыты для добрых людей, ищущих крова. Иные благодетели останавливаются здесь каждый раз, когда проезжают мимо. Да что мы разговариваем в сарае? Идемте скорее к огню!       Крупные капли дождя молотили по неказистому навесу. Тусклый фонарь от сильного ветра болтался на шесте, свет от него плясал на мокрых досках, выхватывая из темноты то куст, то кривой столб. Тао Сянмэй вцепилась в локоть старшего соученика и прошептала:       — Чего не зажжешь огонь?..       — Так ведь есть фонарь, — озадачено ответил он. — Ты чего это, вдруг темноты испугалась?       — Не в темноте дело! — буркнула та. — Атмосфера тут жуткая…       — Хе-хе-хе, — тихо посмеялся монах, от чего по спине бессмертной девы прошел озноб. — Ощущение тепла и уюта исходит из сердца. Я построил этот храм, и мне он вовсе не кажется жутким.       — Какой у вас хороший слух… — пробурчала Тао Сянмэй. — Не обижайтесь. Я просто очень устала.       — Вы странствующие даосы? — поинтересовался монах.       — А вы проницательны! — ответил на это Чжуан Шэнкай. — Мы в пути уже третий день, надеялись сегодня, наконец, добраться до постоялого двора, но непогода спутала все наши планы. Уважаемый, как к вам обращаться?       — Прошу, называйте меня — настоятель Сэн.       «Сэн? — тут же подметил Чжуан Шэнкай. — Уж не его ли наш Сэн Гу величает наставником? Отчего же он ему даже не показался?».       Гости по очереди представились. Все кроме одного. Сэн Гу вдруг решил прикинуться немым слугой. При этом приклеился он к Сюань Юню, будто бы пытался превратиться в его тень. Сюань Юнь, в свою очередь, тоже держался отстраненно, словно так и не вышел из медитации. Больше всего он напоминал благородного молодого господина, тайно путешествующего в сопровождении заклинателей.       Шум дождя утих, стоило войти в помещение и затворить тяжелые двери. В главном зале храма располагался молитвенный алтарь с небольшой, высеченной из камня статуей Будды. У подножия статуи стоял стол с чашей для благовоний и ящик для подношений. Несколько фонарей освещали алтарь, и это было самое освещенное место в храме. В паре шагов от статуи царил полумрак, а в трех шагах — кромешная темнота.       Настоятель Сэн поклонился статуе и сообщил гостям:       — Здесь уважаемые благодетели могут попросить милости у Будды.       — Милость нам ни к чему, — хмыкнула Тао Сянмэй, окончательно позабыв об учтивости.       Три дня пути в неудобной повозке лишили ее последнего лоска. Мало обрести силу и просветление, если тебе не достает воспитания.       — Однако отдать почести божеству этого храма необходимо, — осадил ученицу Чжуан Шэнкай, и поклонился.       Вот только, случайно или нарочно, он перепутал направление и поклонился одному из фонарей.       — Наставник! Немного левее, — одернул его Ма Цинсюй.       Тао Сянмэй с трудом сдержала усмешку.       — Ах, простите этого старого слепого дурака! — виновато рассмеялся Чжуан Шэнкай. — Цинсюй, сделай подношение и зажги благовония.       Ученик исполнил волю учителя и отдал почести Будде. Его младшая соученица хоть и с неохотой, все же последовала его примеру.       Сэн Гу шел позади всех, поравнявшись со статуей, он коротко поклонился ей. Этот жест заметил только Сюань Юнь. Он и не думал кланяться Будде, но скромное приветствие Сэн Гу заставило его проникнуться ощущением присутствия божества. Будто бы этот кусок камня был живым человеком, и было бы вопиющим невежеством просто взять и пройти мимо. Сюань Юнь бросил взгляд на безмятежное лицо Будды и таким же коротким кивком поприветствовал его.       Настоятель храма отвел путников во внутреннюю комнату, где была установлена жаровня. Кроме стола, да пары циновок в этой комнате больше ничего не было.       — Места у нас немного, — подпалив лучину, монах принялся зажигать свечи.       — Оно и видно… — пробурчала Тао Сянмэй. — Здесь нет ни одной кровати! Мне так надоело спать в повозке!       — Шимэй, ну чего ты раскапризничалась! — сделал ей замечание Ма Цинсюй. — Это ведь не постоялый двор. Будь благодарна уже за то, что нас пустили на порог!       — Барышне не о чем беспокоиться, — все таким же мягким и невозмутимым тоном произнес монах. — Для сна я подготовлю другую комнату, а тут пока просто отдохните. Правда из еды у меня только пустой рис, да и того не много…       — Не переживайте, настоятель Сэн, — прервал его Чжуан Шэнкай. — Нам нужна лишь крыша над головой, да стены, что укроют от дождя и ветра. Об остальном мы позаботимся сами.       Ма Цинсюй открыл свою дорожную сумку и принялся доставать из нее короба с припасами. Сумка была совсем небольшой, а он все доставал и доставал, пока не заставил весь стол.       — Чудеса, — с улыбкой произнес монах, впрочем, не выказав особого удивления.       — В знак признательности за гостеприимство, позвольте нам поделиться с вами припасами, — предложил Чжуан Шэнкай.       — Уважаемые благодетели, — расплывшись в улыбке, произнес монах. — Разрешите тогда угостить вас вином.       — Разве буддистам можно употреблять алкоголь? — удивленно вскинув брови, спросил Чжуан Шэнкай.       — А разве среди вас есть буддисты? — в ответ поинтересовался монах.       Тихо посмеявшись, он пояснил, что изначально взялся изготавливать вино для жертвоприношений, чтобы продать его и заработать денег для храма. Неожиданно у него проявился к этому талант, и хотя он сам никогда не пробовал свое вино, многим оно пришлось по вкусу. Большую часть он продает, но пару кувшинов всегда придерживает для гостей.       Гости были заинтригованы такой презентацией, и настоятель ушел за своим хваленым вином.       После его ухода Ма Цинсюй спрятал улыбку и настороженно произнес:       — Быть может, у меня разыгралась фантазия, но, по-моему, что-то тут не чисто.       — Да нет, тебе не кажется, — поддержал его Чжуан Шэнкай. Не поворачивая головы, он обратился к притаившемуся в темном углу Сэн Гу. — Любезный друг, а где же дети?       — Не знаю, — отозвался тот. — Тут точно что-то не так.       — Дети в подвале, — бесстрастно произнес Сюань Юнь, впервые проявив участие в происходящем. — Десять детей и четверо мужчин, от которых исходит запах железа и крови. Настоятель Сэн отправился к ним.       Он не ошибся. Покинув комнату, в которой расположились странствующие даосы, монах прошелся по коридору и свернул на лестницу, ведущую под пол. Отворив дверь, он предстал перед четверкой головорезов, притаившихся в подвале. Быстрый оценивающий взгляд — дети целы, хоть и напуганы. Сидят смирно, медитируют, повторяя про себя сутры. Только малышка Тин-Тин никак не может унять слезы и без конца хлюпает носом.       — Хватит шмыгать, — обозлился один из бандитов и швырнул в нее дощечку для растопки очага. — Чего ревешь, мелкая сука, разве с тобой тут дурно обращаются?!       Настоятель Сэн успел заслонить девочку своим телом, деревяшка ударилась о его грудь и упала на пол.       — Не гневайтесь, — произнес он. — Для беспокойства нет причин. Прибывшие путники не представляют для вас никакой угрозы. Это не ваши преследователи, а всего лишь странствующие даосы.       — Даосы? — переспросил один из бандитов. — Из цзянху?       — Я не увидел при них оружия, — ответил монах. — Они больше похожи на гадателей, чем на воинов.       — Значит, слабаки. А что при них?       — Лишь пара дорожных сумок.       — И на чем они прибыли?       — Убогая повозка, да две худые лошади. О поклаже не побеспокоились, просто оставили все в сарае.       — Значит, ничего ценного при них нет, — заключил бандит. — Ну что, монах, повезло тебе. Заберем их повозку и лошадей и оставим вас в покое. Угости-ка их этим.       Он вынул из-за пазухи небольшую глиняную бутылку и бросил ее настоятелю. Тот едва успел поймать ее на лету.       — Подмешай в еду или в вино, они уснут, а мы тихо уйдем.       Увидев сомнение на лице монаха, бандит ухмыльнулся:       — Да ты не переживай, это не отрава. Всего-навсего сонное зелье. Я ведь предлагаю тебе простое решение. Думаешь мне охота пачкаться в крови, убивать вас всех?       Монах напряженно вздохнул, а затем на его лице вновь появилась безмятежная улыбка.       — Ждите моего сигнала. Я дам знать, когда гости уснут.       Вернувшись к гостям, он принялся угощать их вином, да развлекать их философскими разговорами. Первым уснул благородный молодой господин Сюань Юнь, затем его немой слуга. Девица долго клевала носом, но вскоре тоже отрубилась, позабыв об удобствах. Следом отключился ее старший соученик. Седовласый даос продержался дольше всех, очень уж он любил порассуждать о том и о сем, но, в конце концов, сонное зелье подействовало и на него.       Подождав еще немного и убедившись в том, что все гости уснули, монах снова спустился в подвал и сообщил бандитам, что они могут выходить. Те выбрались наверх, но вместо того, чтобы сразу же направиться к выходу, решили все-таки поглядеть на этих странствующих даосов.       Освещение было скудное, но кое-что разглядеть все же было возможно.       — Да тут был настоящий пир! — заметил один из бандитов, окинув взглядом объедки.       — Мясо, овощи, фрукты… А говоришь они нищие! — фыркнул другой, подцепив ножом и закинув в рот оставшийся в миске кусок змеятины. — Не пойму, что это был за зверь?..       — Эй, вы гляньте! — главарь бандитов застыл перед Сюань Юнем.       Тот полулежал у стола, опершись на локоть и подперев голову кулаком. Глаза его были закрыты, лицо хранило безмятежный вид.       — Ну прям — небожитель! — усмехнулся другой бандит.       — Посмотри на его халат! Это не какая-то дешевка! — воскликнул главарь. — А ну как мне он больше подойдет! Давайте-ка, стаскивайте его!       — Прошу вас, почтенные, забирайте лошадей и уходите, — поспешил вмешаться монах.       — Босс! — выкрикнул еще один бандит, не дав ему и шанса заступиться за спящих. — Тут девица!       — Да ну?! — тут же переключился главарь.       — Красивая! — заметил его подчиненный, разглядывая Тао Сянмэй.       — Чего же ты сразу не сказал, что среди них девица? — обратившись к монаху, спросил главарь и подошел ближе, чтобы как следует ее рассмотреть. — И в самом деле — хороша! Берем с собой!       — Почтенные, осмелюсь напомнить, что вы намеревались забрать только лошадей и повозку — вновь попытался вмешаться монах.       — Да захлопни ты рот, плешивый осел! — прикрикнул на него один из бандитов. — Тебя спросить забыли! Скажи спасибо, что твою мелкую девку не тронули! А ведь могли бы! И все еще можем!       — Для меня она мелковата, — протянул главарь. — Но есть у меня приятель, которому как раз такие по вкусу! А я ему задолжал. Волоките мелкую! И ту и эту заберем! Женой моей будет!       Бандиты довольно загоготали, один ринулся в сторону лестницы, но прямо перед его ошалелой рожей в дверной косяк вдруг вонзился нож. На самом кончике его носа появилась тонкая кровавая полоска. Прежде чем он успел осознать, что произошло, раздался вопль. Главарь банды, что потянулся к девице, трясущимися руками зажимал свой глаз, из которого торчала палочка для еды. Тао Сянмэй подскочила на ноги и легким ударом в грудь отшвырнула его к стене.       — Твоей женой?! — усмехнулась она. — И на кой черт мне одноглазый муженек?!       — Ах ты! — один из бандитов ринулся было на помощь своему главарю, но седой даос, которого в полумраке все приняли за дряхлого старика, вдруг тоже проснулся и подставил ему подножку, а затем отвесил пинок под зад.       Бандит укатился к стене, а двое других уже собирались наброситься на седого даоса, но на их пути вдруг возник рослый детина, и парой быстрых метких ударов уложил обоих. Казалось, с бандитами все было кончено, но их главарь недаром занимал свой пост. Выдернув деревянную палочку из глазницы, он сжал кулаки, яростно взревел и бросился на Тао Сянмэй. Та уже приготовилась нанести ему смертельный удар, но между ними мелькнула тень. Сэн Гу, которого бандиты вовсе не заметили, поспел прежде, чем бессмертная дева сконцентрировала внутреннюю ци в своей ладони. Он метким ударом ребром ладони по шее вырубил главаря, и тот повалился с ног.       — Чего же вы так долго ждали? — как ни в чем не бывало, поинтересовался монах.       — Да вот — желали кое в чем разобраться, — ответил Чжуан Шэнкай и атаковал его. — Не стоит ли и вам наподдать, почтенный настоятель Сэн.       Реакция у монаха оказалась на высоте, он ловко отразил удар и уклонился от следующего. Но Чжуан Шэнкай на этом не остановился — он обрушил на монаха целый шквал ударов. Атаковал он, разумеется, не в полную силу, но достаточно бойко, чтобы заставить понервничать прославленного воина из цзянху. Настоятель Сэн жэ даже не вспотел.       — Отчего же столь умелый боец даже не попытался дать отпор этим головорезам? — не останавливаясь ни на секунду, поинтересовался Чжуан Шэнкай.       — Даос Чжуан заблуждается, — ответил монах. — Я помолился Будде об избавлении.       — Ах, помолился? И чем же тебе помогли твои молитвы? — усмехнулся Чжуан Шэнкай.       — На пороге храма появились вы, — с улыбкой ответил монах. — Будда направил доблестных избавителей в эту обитель, дабы его слуге не пришлось нарушить данный обет — не навредить, не покалечить и не убить ни одно живое существо.       — Как удобно! — воскликнул Чжуан Шэнкай. — А если бы мы не явились?       — Какое еще может быть «если»? В конце концов, вы здесь.       Безмятежная улыбка так и не исчезла с лица настоятеля.       — Что за чушь! — взвилась Тао Сянмэй. — А если бы мы оказались простыми путниками?! Позволил бы бандитам обокрасть нас?! Позволил бы им похитить слабую женщину?!       Она в сердцах пнула одного из бандитов под дых.       — Довольно, — подал голос Сюань Юнь.       До этого момента он и бровью не повел. Пока остальные бились с бандитами, он все так же полулежал, подперев голову кулаком с совершенно безмятежным выражением на лице. Чжуан Шэнкай оставил нападки на настоятеля. Сюань Юнь поднялся и произнес:       — Я не прочь исполнить роль воли небес.       Он шагнул было к бандитам, которых Ма Цинсюй обездвижил при помощи бумажных талисманов, но настоятель Сэн преградил ему путь.       — Сэн Гу, — позвал он. — Первое правило.       Тот замешкался на мгновение, осознавая, что как он ни старался, его все же раскрыли, затем тихо, но отчетливо произнес:       — Никаких убийств в священной обители.       — Совершенно верно, — похвалил его монах. — Ты усвоил урок.       Сюань Юнь смерил монаха высокомерным взглядом и поинтересовался:       — Вы желаете, чтобы я убил их во дворе?       С неизменной улыбкой на лице тот ответил:       — Не нужно никого убивать. Отпустим их. Пускай идут с миром.       — Да вы шутите?! — взвилась Тао Сянмэй. — Они же вернутся, чтобы отомстить, как только мы покинем храм! Как можно этого не понимать?!       — Если Будда будет милостив к нам, этого не случится, — спокойно ответил на это монах.       Сюань Юнь тихо усмехнулся.       — Сегодня Будда к вам милостив, — произнес он. — Раз уж он направил к вам меня.       Повернувшись к бандитам, он применил темную технику подчинения и отдал приказ:       — Выйдя за ворота храма, идите на север и никуда не сворачивайте. Не останавливайтесь, покуда идет дождь. Если небеса будут к вам милосердны — вы выживите, не сорветесь с обрыва, и в вас не ударит молния. Если умрете — такова ваша судьба. Если выживете — хорошенько подумайте, как отблагодарить небеса за милосердие.       Лица бандитов исказил неподдельный ужас, а их главарь, лишившийся глаза, злобно скалил зубы, но не смог ничего возразить. Дружным строем четверка, повинуясь темному заклятью, покинула храм.       — Какое изящное решение, — похвалил Чжуан Шэнкай, похлопав в ладоши.       — Несусветная глупость! — фыркнула Тао Сянмэй.       — А что же дети? — вдруг вспомнил Ма Цинсюй.       — Дети, можете выходить, — чуть повысив голос, разрешил монах.       В комнату вплыл бумажный фонарь, а следом еще один, и еще. Десять фонарей в руках десяти ребятишек разного роста и возраста. Все они были обриты наголо, кроме одной маленькой девочки. Ей еще не было пяти лет, и она совсем недавно попала в этот храм.       В комнате вдруг стало светло как днем. Дети хоть и выглядели как маленькие монахи, все еще не утратили живого интереса ко всему необычному, в их горящих глазах отражалось неподдельное любопытство. Один из юных послушников задержал взгляд на Сэн Гу, губы его растянулись в радостной улыбке и он, не сдержавшись, выкрикнул:       — Братик Гу! Ты вернулся!