Как очистить историю перерождений

      — Мы с тобой сожгли столько ритуальных денег, что он запросто сможет подкупить самого Янь-вана и без очереди проскочит на девятые небеса!       Несомненным плюсом слепоты было то, что совершенно невозможно было определить — какое у собеседника выражение лица, что дарило некоторое чувство свободы. Конечно же, Чжуан Шэнкай способен был понять, когда его слова пришлись не к месту, но ничто не мешало ему сделать вид, что он этого не понял.       — Я не эксперт в том, что касается Хэйсинь, но циркуляция ци в твоем организме вызывает тревогу, — тут же сменил он тему. — Ты давно уединялся для столетней медитации?       Похоронив Ли Фэна, они отправились в одно из тихих питейных заведений города, где можно было выпить вина под ненавязчивую музыку, завсегдатаи не кутили до упаду и не было щебечущих без умолку красавиц.       — Совсем недавно, — ответил Сюань Юнь. — Три сотни лет медитировал под горой.       — О-ой, это что был сарказм? — рассмеялся Чжуан Шэнкай. — Я серьезно. Тебе бы привести свои духовные каналы в порядок, а то схлопочешь искажение ци…       — Я и так уже потерял слишком много времени и не собираюсь тратить еще сто лет на медитацию, — раздраженно возразил Сюань Юнь.       Заклинатель немного растерялся, услышав эти слова. Только бессмертному могла прийти в голову подобная интерпретация. Он поспешил пояснить:       — Столетняя медитация называется так не потому что она длится сто лет, а потому что раз в сто лет всем бессмертным рекомендуется уходить в уединение, длительность которого для каждого индивидуальна. Постой, ты что же, впервые об этом слышишь?       — Хэйсинь в подобном не нуждаются.       — Ты уверен? Может быть, тебе просто рассказать забыли?.. Сейчас твои духовные каналы выглядят так, будто именно в этом ты и нуждаешься.       Сюань Юнь промолчал.       — Конечно же, в такое не посвящают молодых адептов, — задумчиво протянул Чжуан Шэнкай. — Наставник рассказывает об этом своему ученику, когда тот приближается к столетнему рубежу. А ты совсем недолго учился в Небесных Школах, наставника у тебя не было и свои сто лет ты, наверное, встретил в одиночестве… А ведь это срок жизни обычного человека. Прожив первую сотню лет, бессмертный начинает чувствовать себя так, будто у него уже вся жизнь позади. Для того чтобы осознать свое бессмертие, привести в порядок свой дух, мысли и чувства и нужна столетняя медитация.       — Я не обычный человек, — напомнил заклинателю Сюань Юнь. — Мне нет необходимости осознавать свое бессмертие. Я родился бессмертным.       — Да, ты прав, — согласился Чжуан Шэнкай. — Удивительно, какая разница в мировоззрении! И все же, я думаю, тебе стоит попробовать. Я могу тебя научить.       Сюань Юнь снова ничего не ответил, а Чжуан Шэнкай перевел разговор в другое русло:       — Вэй Цзюньвэй рассказал о своей первой жене, — сообщил он. — Это была девятихвостая лиса по имени Хань Линь. И — да. Она жива. Она от него сбежала, а он в сердцах инсценировал ее смерть. Настоящий рецидивист!       — Хань Линь? — хмуро переспросил Сюань Юнь. Его догадка подтвердилась. — Это ведь та же лисица, что надела маску Гу Фэйиня на бессмертную деву У?       — Полагаю, в мире осталось не так уж много девятихвостых лисиц, — со вздохом заметил Чжуан Шэнкай. — Это она надоумила Вэй Цзюньвэя провернуть аферу со старейшиной. Должен сказать — план сработал на славу, и сработал бы еще лучше, если бы Вэй Цзюньвэю пришло в голову передать старейшину нам.       — По-видимому, лисице это тоже в голову не пришло, — хмыкнул Сюань Юнь.       — Лисы, знаешь ли, недолюбливают заклинателей, — ответил на это Чжуан Шэнкай. — Если помнишь, во время войны бессмертных, лисье племя было на стороне Санъян-цзюня и им здорово досталось. Нет больше лисьего племени. Вэй Цзюньвэй сказал, что у Хань Линь был зуб на нашего старейшину. Возможно, она хотела уничтожить его сама. Что ж, план с лисьим порохом тоже был неплох. Если бы он сработал как предполагалось… Эх, если бы да кабы… Что толку от этих рассуждений…       — Что насчет моих записей? — напомнил Сюань Юнь, резко сменив тему.       — Да! — переключился Чжуан Шэнкай. — Тайный архив!       — Тайный архив? Я уже знаю, что в Палате по уголовным делам нет тайного архива.       — Ну-у… это не совсем так. Хотя сейчас его действительно там нет.       — Что ты имеешь в виду?       — Допивай, объясню по дороге!       Покинув питейное заведение, заклинатель повел демона за собой, и путь их действительно лежал отнюдь не к Палате по уголовным делам. Чжуан Шэнкай начал издалека:       — Принято считать, что пять Великих Небесных Школ не соперничали друг с другом и с готовностью делились любыми знаниями и техниками, однако существовали такие трактаты, которые Великие Школы никак не могли поделить между собой. Тайны, которые просто не могли храниться в архиве одной из школ, а скопировать их было нельзя. И тогда было решено, что такие трактаты, наряду с различными запретными техниками, будут храниться в Императорском архиве. Хранителем архива был назначен Пань Цинцзин. Понимаешь к чему я?       — Нет, — признался Сюань Юнь.       Чжуан Шэнкай не стал его пытать.       — Тайный архив — это не подземное хранилище с множеством свитков, это особая техника, ставшая фамильной техникой рода Пань, существующего и по сей день.       — Пань Чжаоши? — наконец, догадался Сюань Юнь.       Заклинатель остановился и только тогда демон увидел, что они подошли к воротам поместья Пань.       — Совершенно верно, — подтвердил Чжуан Шэнкай. — Примерно раз в пятьдесят лет в роду Пань появляется человек с поистине выдающимся талантом к совершенствованию, но по заветам императора Шэн-ди он должен отказаться от бессмертия и направить весь свой талант на освоение техники Императорского архива. Пань Чжаоши — наследник этой техники. Твои записи у него.       — Просто прекрасно, — проворчал Сюань Юнь. — Тогда я вытрясу их из него.       — Нет, не вытрясешь, — возразил Чжуан Шэнкай. — Не думаешь же ты, что он совершенно беззащитен? Каждый хранитель архива наделен Покровительством Небес. Эту защитную технику создал сам император Шэн-ди, и поверь мне, даже после его смерти она отлично работает. Пань Чжаоши должен добровольно передать тебе то, что ты ищешь, иначе тебе несдобровать. Собственно, поэтому я и советовал тебе с ним подружиться.       — Если бы ты с самого начала в деталях обрисовал ситуацию, я приложил бы больше усилий, — заметил Сюань Юнь. — И как я должен убедить его передать мне мои записи добровольно? Он меня ненавидит.       — О, не переживай, — произнес Чжуан Шэнкай. — Прямо сейчас он при смерти, и, возможно, только ты можешь ему помочь.       Сюань Юнь покосился на заклинателя. Тот пояснил:       — Я, знаешь ли, наслышан о твоих эликсирах, исцеляющих любые болезни и продлевающих жизни, превосходящих даже лекарства Храма Лазурного Древа.       — Это преувеличение, — буркнул Сюань Юнь, настороженно насупившись.       — И видел своими глазами, когда они еще были в порядке, как ты пытался напоить Чжуан Бяньюня своей кровью, — продолжил сыпать откровениями заклинатель. — Никогда о таком прежде не слышал! Это свойственно всем Хэйсинь или индивидуальная особенность?       Сюань Юнь промолчал.       — Интересно, все жидкости в твоем организме целебные? — поинтересовался Чжуан Шэнкай.       — Могу плюнуть тебе в глаза, авось, прозреешь, — смерив его ледяным взглядом, произнес Сюань Юнь.       — Ого! Ха-ха, заманчиво! А что насчет твоей плоти?       — Ты устал от жизни? Я могу с легкостью прервать твои страдания.       — А я думал, мы подружились! — надул губы Чжуан Шэнкай. — Да ладно тебе, я никому не раскрою твой секрет. И кто захочет тебя есть? Фу! Я лишь даю тебе понять, что у тебя есть власть в сложившейся ситуации.       С этими словами заклинатель направился к воротам поместья Пань. Внутри оказалось на удивление оживленно. Множество слуг сновали туда-сюда, во дворе резвился десяток ребятишек разных возрастов, за ними приглядывали их матери, слишком молодые, чтобы быть женами старика Паня, и все три были на снастях.       — Дети, ведите себя тише! Дедушка болеет! — прокричала одна из них, придерживая свой огромный живот. — Ой!       Увидев беловолосого заклинателя, она поспешила к нему.       — Вы вернулись! Какое счастье! А это тот лекарь, которого вы рекомендовали?       — Какой молодой мужчина!       Откуда не возьмись, появились еще две женщины — постарше. Они вполне могли бы быть женами Пань Чжаоши.       — Какая разница! — воскликнула одна из них. — Эти прохвостки из Храма Лазурного Древа ничего не смогли сделать! Заявили, что моему дорогому мужу осталось жить совсем недолго, и что от смерти лекарства нет! Шарлатанки!       — Все же медицина — это мужское занятие, — согласилась с ней вторая. — Я, как только увидела этих девиц, сразу же поняла — они ни на что не способны! А по вам сразу же видно, что вы — непревзойденный мастер!       «Как неприятно», — подумал Сюань Юнь.       Его расхвалили, едва он вошел в поместье, хотя он еще ничего не сделал. Вероятно, и заклинательниц из Храма Лазурного Древа они так же нахваливали в лицо, а за глаза поливали грязью. Однако беспокойство этих женщин об их умирающем муже казалось искренним.       По пути к комнате Пань Чжаоши, Сюань Юнь успел узнать, что у этого брюзжащего старикашки четыре жены, девять детей, шестнадцать внуков и еще трое на подходе. Такого он совершенно не ожидал. Ему казалось, что такие люди, как помощник министра Пань, стремящиеся возвыситься на работе за счет унижения младших чиновников, должны быть замкнутыми и одинокими, мечтающими хоть в чем-то обрести значимость. Однако у этого старика было все, о чем только можно было мечтать — хорошая должность, большая и любящая семья и даже уникальная фамильная техника. Значимости во всех смыслах было хоть отбавляй.       Это заставило Сюань Юня иначе взглянуть на их конфликт. Может быть, он просто такой человек? Чрезмерно ответственный, почитающий порядок, строгий. Может быть, у его недоверия к слишком быстро поднявшемуся по карьерной лестнице Ли Юню, были совсем другие истоки? Может быть, его интуиция отчаянно кричала ему, что этот «человек» не так прост?       — Чжуан Шэнкай, — просипел Пань Чжаоши, когда демон и заклинатель оказались в его комнате.       Родственники и слуги оставили их. Старик был бледен и очень слаб. Он перевел взгляд на Сюань Юня.       — А он что здесь делает?       В его уставших глазах вдруг мелькнуло осознание.       — И как я сразу не догадался? Я же знал, что с тобой что-то не так. И что же тебе от меня нужно?       — Мне нужны мои записи, — прямо ответил Сюань Юнь. — В обмен я могу продлить твою жизнь.       Пань Чжаоши сипло засмеялся.       — Так вот в чем дело… — проговорил он. — Вот почему я оказался в постели…       — Я ничего для этого не сделал, — возразил Сюань Юнь. — Я только сегодня узнал об Императорском архиве.       — Ну, значит, это был не ты, — протянул Пань Чжаоши и покосился на Чжуан Шэнкая.       Тот сразу же понял намек.       — Дружище Пань, неужели ты думаешь, что это был я? И чем же я заслужил такую гнусную репутацию?       — Каково это — падать с пьедестала? — поинтересовался Пань Чжаоши. — Вот ты — выдающийся бессмертный мастер, великий наставник, глава одной из пяти Великих Небесных Школ, совершаешь подвиг, равных которому никто не совершал со времен войны бессмертных, и вдруг оказываешься в самом низу. Тебя по-прежнему почитают, как героя, но на деле больше не воспринимают как великого мастера. Это снисходительное отношение… А ведь ты не был готов вот так завершить свой путь бессмертного. Скажи-ка… я слышал старейшина Гуанминь, и правда, нашелся в Палате по уголовным делам?       — Слухи распространяются быстро, — мягко подметил Чжуан Шэнкай.       — А ведь тогда все решили, что это ты его упустил, — продолжил Пань Чжаоши. — Что он ускользнул из-под твоего барьера, потому что ты уже не тот, что прежде. Тебя и звать-то не хотели, но ты явился. Тебе доверили подстраховку, надеясь, что она не пригодится. Но старейшина ускользнул. И хоть никто этого не сказал, но все подумали, что нужно было подстраховаться получше.       Никто не сказал?       Цзинь Шэ в ту ночь устроил ему знатную выволочку. Высказал все и даже больше. Потом, правда, извинился, признав, что это не только его вина. Но, разумеется, он и слушать не хотел, что барьер даже не дрогнул. Все просто решили, что Чжуан Шэнкай не заметил прорыва. Ведь старейшина пропал, и этому не нашлось иных объяснений.       — Все сказал? — совершенно спокойно поинтересовался Чжуан Шэнкай.       — Интересно, почему рухнула та гора? — задал еще один провокационный вопрос Пань Чжаоши. — Твои силы все-таки иссякли или же ты это спланировал?       Этот старик оказался чертовски прозорлив и знал, как надавить посильнее. Отказ от одного из предложенных вариантов сам по себе становился подтверждением другого.       — Раз уж никто из старых друзей не встал на твою сторону, ты решил заручиться поддержкой врага? Но ему нужно что-то предложить взамен, — заключил Пань Чжаоши.       — Ты приписываешь мне поистине блестящее коварство, но я вовсе не такой искусный манипулятор, — протянул Чжуан Шэнкай. — Дружище Пань, ты стар, и к тому, что здоровье тебя подвело, я не имею никакого отношения. Будь ты в добром здравии, я лично явился бы к тебе и попросил те записи, но ты одной ногой в могиле, и я решил, что этот господин мог бы по справедливости отплатить тебе за них. У тебя шестнадцать внуков, но среди них еще нет того, кто унаследует Императорский архив. Конечно, даже если ты сейчас умрешь, один из твоих потомков все равно унаследует эту технику, но каково ему будет без твоих наставлений? Вспомни, каково было тебе самому.       Пань Чжаоши раздраженно фыркнул.       — Ты имеешь право злиться на меня, — мягко произнес Чжуан Шэнкай. — За то, что дал тебе ложную надежду.       Когда-то еще юный Пань Чжаоши горел желанием совершенствоваться и достичь бессмертия, вопреки особенностям своего наследия. Он желал достичь бессмертия и вместе с тем освоить технику Императорского архива. Никто из великих мастеров не соглашался взять его в ученики и лишь Чжуан Шэнкай согласился попробовать, решив, что это будет интересный опыт. Вскоре он осознал, что это было очень эгоистичное решение. Императорский архив без остатка поглощал всю энергию, которую упорному и старательному юноше удавалось скопить. Он так и не сумел сформировать основу духа, и это стало для него очень сильным ударом.       — Знаешь, сколько раз за всю мою жизнь кому-то понадобился Императорский архив? — тихо спросил Пань Чжаоши, а затем сразу же ответил: — Один. Сегодня. Иногда я думаю — для чего мне вообще рассказали об этом? О «великом долге» моего рода, о славном императоре Шэн-ди, о бессмертных заклинателях? Разве я не был бы счастливее, ничего не зная об этом? Знаешь, что я сделаю, когда на свет появится мой наследник? Я ничего ему не расскажу. И прослежу, чтобы никто не рассказывал. Я наложу запрет на эту тему, а если однажды кому-нибудь потребуется Императорский архив… Пускай считают его утраченным.       — Для этого тебе понадобится еще хотя бы лет пять, — заметил Чжуан Шэнкай.       — А ты можешь гарантировать мне еще пять лет? — спросил Пань Чжаоши, покосившись на Сюань Юня.       — Гарантировать не могу, — признался тот. — Ты все еще можешь умереть от руки убийцы.       На фоне напряженной перепалки, это замечание прозвучало крайне неоднозначно. Чжуан Шэнкай даже не удержался от короткой ухмылки, хотя по тону и выражению лица Сюань Юня было совершенно не ясно — пошутил он или нет.       — Мое особое средство исцелит твои органы, — добавил тот. — Твое самочувствие улучшится.       Пань Чжаоши помолчал немного, обдумывая свое решение, а затем согласился на сделку.       Вопрос был решен. Сюань Юнь получил обещанное вознаграждение. Пань Чжаоши поправился и его назначили новым министром Палаты по уголовным делам. Вэй Цзюньвэя судили по особому протоколу с участием бессмертных. С учетом былых заслуг, он не получил строгого наказания, но лишился чина и должности, и был выслан из императорской столицы в провинцию. Виновниками инцидента признали последователей темного пути.       Барышню Вэй обследовали заклинатели и не обнаружили больше никаких одержимостей и проклятий. Вот только она стала очень меланхоличной и попросилась в монастырь при Храме Лазурного Древа. Туда принимали и без таланта к совершенствованию. Женщины в этом монастыре обучались медицине и помогали собирать целебные травы. Кроме того, монастырь славился своим вином.       Чжуан Шэнкай вернулся в Школу Неиссякаемого Пламени. Дворец Чжуцюэ, который по обыкновению занимали глава с супругой, так и остался за ним, хотя школу уже давно возглавлял его младший брат — Чжуан Шэнцю. Он упорно отказывался селиться в столь значимом месте, заявляя, что оно, как и пост главы по прежнему принадлежит его старшему брату.       За последние три сотни лет Чжуан Шэнкай был здесь нечастым гостем. Уединившись во Дворце Чжуцюэ, он достал из мешочка-цянькунь Кристалл демонической крови — один из тех, что в день инцидента зависли над столицей. Этот камень успел поглотить три человеческие жизни. Всего три. А нужна целая сотня. Для перерождения необходимо десять таких камней, а значит — тысяча жизней. Чудовищная цена.       Но с другой стороны — мало ли смертей Чжуан Шэнкай видел за свою жизнь? На полях сражений люди умирают десятками, сотнями тысяч. Вовсе необязательно приносить в жертву ни в чем неповинных людей.       Взглянуть хоть на Сюань Юня — по меркам Хэйсинь он слаб, он не стремится к силе и власти, но поступись он своими принципами — мигом превзошел бы сильнейших мира сего. И ему вовсе не обязательно убивать людей, чтобы пополнить запасы энергии. Можно быть скромным и сдержанным, прибегать к иным методам совершенствования.       Чжуан Шэнкаю вдруг стало любопытно — какие еще бывают методы совершенствования у Хэйсинь и чем они отличаются от методов совершенствования последователей небесного пути. Он просто не мог не думать об этом. После великого подвига трехсотлетней давности оболочка его золотого ядра так истощилась, что никакие практики уже не могли вернуть его на прежний уровень силы. Если только он не решится переродиться Хэйсинь.       Безумие. Он — сын основателей одной из Великих Небесных Школ всерьез раздумывает о подобном?       Впрочем, если рассказ Сюань Юня о причинах войны бессмертных правдив, планка безумия недостижимо высока.       — Чжуан Шэнкай! — вдруг послышался яростный крик снаружи.       Заклинатель спешно спрятал Кристалл демонической крови, когда во Дворец Чжуцюэ, словно вихрь, ворвался Цзинь Шэ.       — Братец Цзинь, я всегда тебе рад, но все же не стоит так врываться, а вдруг я не одет?..       Шутка нисколько не разрядила атмосферу. Как и в ту ночь, после исчезновения старейшины Гуанминя, Цзинь Шэ, не изменяя своим манерам, схватил Чжуан Шэнкая за грудки и прокричал прямо ему в лицо:       — Что это за дерьмовая история с Сюань Юнем?! Ты на полном серьезе заявил, что глава последователей темного пути это Его Величество император Гуанминь?!       Вернувшись в Школу Неиссякаемого Пламени, Чжуан Шэнкай написал подробный отчет обо всем произошедшем, в котором сознался в сотрудничестве с Сюань Юнем и изложил его версию исторических событий. По этому поводу был назначен Совет Старейшин, который должен был состояться через несколько дней.       — Братец Цзинь, я слепой, а не глухой, — напомнил Чжуан Шэнкай. — Будь любезен, сбавь тон.       — Ты хоть понимаешь, что натворил?! — не унимался Цзинь Шэ. — Ты вступил в сговор с Хэйсинь!       — Возможно, мне бы не пришлось этого делать, если бы у меня остались друзья среди заклинателей, — не свойственным ему язвительным тоном, ответил на это Чжуан Шэнкай. — О, не переживай, этот упрек вовсе не в твой адрес. Ты всегда был предельно честен со мной, отрицая нашу дружбу. А знаешь, ведь старейшина Гуанминь и в самом деле оказался в Палате по уголовным делам.       Губы его растянулись в самодовольной ухмылке.       — Да, в этот раз я действительно упустил его, — добавил Чжуан Шэнкай. — Как видишь, я все же способен это признать.       Цзинь Шэ стиснул зубы.       — Я читал твой отчет. Если тебе интересно — многие считают его чушью собачьей! Ты мог бы ограничиться историей с лисой, утерев нам всем нос! Но та часть, где ты «разоблачаешь» императора Гуанминя и главу Храма Середины Небес, ссылаясь на слова Хэйсинь Сюань Юня — полный бред! Если ты думаешь, что после этого у тебя прибавится друзей — ты сильно ошибаешься! Ты лишь запятнал свое имя и сильно подпортил свою репутацию героя!       — Я не настаиваю на том, что все это правда, но это определенно повод пересмотреть события прошлого.       — Да кто станет этим заниматься?!       — Какой смысл в победе, если победа — фарс? Неужели никто не заинтересован в истине?       — В истине?! Кем нужно быть, чтобы подобное принимать за истину?! У тебя совсем мозги ссохлись!       — Цзинь Шэ, ты ведь помнишь Его Высочество наследного принца?       Чжуан Шэнкай говорил о Санъян-цзюне, который умер Владыкой демонов, непризнанным миром совершенствующихся Императором в траурных одеждах. Но он нарочно использовал его старый титул. Губы Цзинь Шэ дрогнули.       — Как я могу его забыть?!.. — выдавил он.       — Что если мы все поняли неверно? — добавил Чжуан Шэнкай. — Только подумай… обдумай хорошенько.       — Не неси бред, — яростно прорычал Цзинь Шэ.       Его можно было понять. Ведь если все так — не до конца разобравшись в ситуации, он предал своего господина. Кто же согласится такое принять?       Оттолкнув Чжуан Шэнкая, Цзинь Шэ устремился к выходу. У самой двери он остановился и бросил через плечо:       — На Совете Старейшин будет поднят вопрос о твоем изгнании.       Чжуан Шэнкай замер. До последнего момента он верил в собственный авторитет. Но эти слова оказались не пустой угрозой. На собрании его обвинили во всем, в чем только могли обвинить. Поймай он старейшину Гуанминя, исход мог бы быть другим, но он его упустил. Не упомяни он Сюань Юня и его версию событий, отношение к нему тоже было бы иным. Его упрекнули даже в том, что он был недостаточно убедителен, призывая заклинателей тщательнее исследовать Палату по уголовным делам. Старейшины взирали на него так, будто побоище устроили вовсе не последователи темного пути, а он сам, собственной персоной. Вина за каждую смерть каким-то образом легла на плечи Чжуан Шэнкая.       У него были и заступники. Цзинь Шэ так грызся с другими старейшинами, будто отстаивал свою собственную честь, вот только его навыки ведения переговоров могли привести разве что к драке. Да и заступничество его было двояким — он не оправдывал Чжуан Шэнкая, но был против изгнания, предлагая заменить его телесным наказанием и даже привести оное в исполнение.       Но наказания было мало, ведь Чжуан Шэнкай вероломно покусился на честь почивших героев и даже Светоносного золотого лотоса — императора Гуанминя, обожествленного и почитаемого как покровитель бессмертных. Он выставил дураками всех, кто когда-то сражался на стороне императора. Пускай в его отчете был лишь призыв к рассмотрению событий прошлого с иной стороны, многие приняли это на свой счет.       У Цзыюань и Чжуан Шэнцю высказались против изгнания, но по заветам императора Шэн-ди, вопросы, касающиеся чести пяти Великих Небесных Школ, должны были решаться с учетом мнения всех старейшин.       В конце концов, вопрос об изгнании был поднят на голосование. Подавляющее большинство старейшин проголосовало за изгнание Чжуан Шэнкая.       — Брат…       Застав старшего брата за сборами, Чжуан Шэнцю, попытался убедить его остаться.       — Все это лишь нелепая формальность. Никто не может запретить мне принимать тебя в качестве гостя. Пусть мне придется оставить надежды на то, что однажды ты вернешься к посту главы, но ты по-прежнему можешь приходить сюда, когда вздумается и жить во Дворце Чжуцюэ.       — Я запятнал свое имя. Ни к чему бросать тень на школу и на память наших предков. Я уйду, — ответил на это Чжуан Шэнкай.       — Брат…       — Не переживай, я найду свое место в мире. А Дворец Чжуцюэ теперь твой. Прими уже ответственность и вступи в свои права. Ты — глава Школы Неиссякаемого Пламени, а не я.       — Все должно было быть не так… — поджав губы, с досадой пробормотал Чжуан Шэнцю. — Школа должна была процветать под твоим управлением многие сотни лет. Ты был рожден, чтобы стать главой, а не я…       — Не говори глупостей, — возразил Чжуан Шэнкай. — Все сложилось, как сложилось — не нам судить правильно это или нет. Ты на своем месте, и я на своем месте.       — Брат… Но ты ведь не исчезнешь?..       — И куда, по-твоему, я могу исчезнуть?       Чжуан Шэнкай потрепал младшего брата по голове.       — Пускай теперь это значит не так уж и много, но ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку, — произнес он.       — Брат! — воскликнул Чжуан Шэнцю. — Это очень много для меня значит!       Младший брат проводил старшего до горных ворот. Когда последний уже миновал их, покидая пик, его вдруг окликнули:       — Наставник!       Чжуан Шэнкай обернулся.       Ма Цинсюй сбежал из-под надзора лекаря в совершенно неподобающем виде — беспорядочно натянув форменный халат прямо поверх нижних белых одежд. Он так спешил, что запыхался и никак не мог отдышаться.       — Цинсюй, тебе еще рано вставать, — произнес Чжуан Шэнкай. — Возвращайся в постель.       — Наставник!.. — все еще задыхаясь от бега, только и смог выкрикнуть тот.       — Больше не зови меня наставником, меня изгнали, — сообщил ему Чжуан Шэнкай. — Говори всем, что попал под мое влияние и, боялся мне возражать, хоть и не поддерживал моих решений.       — Я никогда такого не скажу, наставник! — прокричал Ма Цинсюй. — Я все прекрасно понимал и во всем вас поддерживал, наставник!       — Прекрати, — осадил его Чжуан Шэнкай. — Я столько раз потерял лицо перед тобой, что ты уже давно должен был от меня сбежать.       — Ерунда!       — Официально я и не был твоим наставником, ведь ты не подносил мне вино.       — Подносил! Сотню раз! — возмущенно выпалил Ма Цинсюй.       — В тавернах?.. Это не считается. К тому же ты мне не кланялся.       Ма Цинсюй рухнул на колени.       — А ну поднимись! — Чжуан Шэнкай крепко сжал его плечо, не позволяя совершить поклон.       — Нет! — сердито выпалил Ма Цинсюй. — Вы мой наставник! И это не изменится! Не смейте отказываться от меня.       — Разве ты не понимаешь?.. — устало спросил Чжуан Шэнкай. — Я в опале. Если продолжишь называть меня наставником…       — А я продолжу! — совершенно бесцеремонно перебил его Ма Цинсюй. — Я уйду с вами! Только подождите… я оденусь… Хотя нет… пойду так, а то вы ведь не станете ждать…       — Цинсюй! — строго прервал его Чжуан Шэнкай. — Я не хотел быть грубым, но ты меня вынудил. Ты будешь для меня обузой. Как тогда в Палате по уголовным делам. Если бы тебя не ранили, я бы не упустил старейшину Гуанминя. Взять тебя с собой было необдуманным решением с моей стороны.       Ма Цинсюй, услышав эти жестокие слова, беспомощно поджал губы, не зная, что на это ответить.       — Возвращайся к себе, восстанови здоровье, а затем найди себе другого наставника, — произнес Чжуан Шэнкай.       Махнув на прощанье рукой, он направился вниз по ступеням. Спустившись на расстояние, с которого уже нельзя было различить — стоит ли кто-нибудь наверху, он вдруг услышал крик:       — Наставник!!! Я стану сильнее и найду вас!!!       Чжуан Шэнкай не смог сдержать улыбку. Он устало вздохнул и тихо буркнул себе под нос:       — Я буду ждать.       Ма Цинсюй вышел из душа и совершенно не удивился, обнаружив Чжуан Шэнкая, раскинувшимся в позе морской звезды на единственной в номере кровати. Он тяжело вздохнул и буркнул:       — Я не буду вас раздевать и укладывать. Спите так.       Немного подумав, он все же накрыл его одеялом. Поставив на зарядку все смартфоны, он постелил себе на раскладушке и лег спать.