only mine

— а-а… проснувшись, итэр почти сразу хватается за голову, которая на время пробуждения стала ватной и тяжелой. перед глазами все плыло и покачивалось, возможно дело было в том, что блондин слишком резко поднялся и сел… оглянувшись, он с грустью осознал, что находится в привычной спальне их с чайльдом нового дома. путешественник заметил, что спал прямо на заправленной кровати и задумался: а как же он здесь, собственно, оказался? конечно, все еще оставалось чувство того, что произошло что-то нехорошее и повлекшее за собой еще более неприятные последствия, но что же именно? пока итэр думал, то неожиданно ощутил щипающую и глубокую боль ближе к низу живота, там, где находилась голубая метка фатуи. посмотрев вниз, на то самое место, он увидел белую повязку, обмотанную вокруг его торса и талии, а в зоне, где обычна находилась метка, повязка была красноватого оттенка. — это… — только и смог сказать итэр, но даже этого было достаточно, чтоб испугаться собственного голоса в абсолютной тишине помещения. холодно не было, ведь дом отапливался, и мурашки, пробежавшие в один момент по коже, были явно не от этого. постепенно в мыслях длинной очередью выстраивались события прошедшей ночи: инадзума, лес, доброжелательный работник тамошнего поместья, а потом… потом пришел тарталья, а это уже значило, что путешественник не смог уйти, не смог спрятаться и довериться тому светловолосому парню. точнее нет, довериться то он смог, но вскоре снова разочаровался. — не помогло… — заключил сора, понимая, что его действие не принесло успеха. однако голубого сияния уже не было, оно совсем не просвечивало через белую ткань, и, должно быть, метка перестала излучать свет совсем. путешественник все еще был не в курсе, какую функцию исполняло это клеймо кроме того, как повышать чувствительность. сейчас, коснувшись живота, юноша ничего, кроме боли не почувствовал. но раз метка погасла и потеряла свои свойства, то и чайльд больше не сможет его отслеживать? а сможет ли итэр сбежать еще хоть раз, будучи в таком положении, и кто знает, что с ним станет в ближайшие месяцы? конечно, если он попробует уйти, то шансы возрастут, ведь никакого устройства на нем не будет и тарталье придется полагаться только на свою смекалку и находчивость, когда он попробует найти «свое солнце». «а где он сейчас?» — мысленно спросил сам себя блондин, параллельно думая, на что же ему лучше надеятся. отважившись встать с кровати, далеко итэр пойти не смог, ведь левую ногу что-то крепко сдерживало, был какой-то утяжелитель… дело было в цепи средней толщины, что одним концом прикреплена к кровати, а другим к металлическому серому «браслету» на лодыжке парня. кожа уже слегка натерлась и покраснела в месте, где к ней прилегал холодный металл. решив проверить длину цепочки, путешественник с усилием выпрямился и неспеша зашагал в сторону выхода из комнаты. для того, чтобы спуститься с лестницы, длины точно бы не хватило и как итэр узнал позже, в таком положении он мог дойти лишь до соседней гостевой комнаты и санузла, а до кабинета аякса — нет.

***

— так намного интереснее, не правда ли? — спустя долгое время итэр наконец услышал знакомый, но пугающий и не желанный голос. тарталья появился в лестничном проходе и плечом оперся о стену, смотря на путешественника сверху вниз. — твое поведение в последнее время сильно разочаровывает, приходится принимать крайние меры… — парень хочет сказать что-то еще, но итэр на свой риск спешит его перебить. — это же не я… виноват… — мямлит он, поочередно поджимая пальцы на босых ногах. — какой смысл быть со мной, если я тебя даже не люблю? — и кто научил тебя таким словам… — только усмехается чайльд, сдерживая агрессию и даже не думая сдаваться. — все придет со временем, милый! итэр вздыхает и уже хочет продолжить эту напряженную тему, но неожиданно вспоминает про еще одну важную деталь, произошедшую прошлой ночью. — а! — он резко приподнимает голову выше, будто стараясь уловить скользкое воспоминание. — что с тем… человек, который был вчера, ты его не убил? — парень с обеспокоенным лицом подходит ближе к тарталье, волоча за собой длинную и слегка звенящую цепь. вместо ответа тарталья начинает подниматься пальцами по груди итэра вверх, медленно доходя до тонкой шеи, а затем обхватывая ее такими же плавными движениями. это отличалось от привычных резких и грубых действий, но посыл и причины были те же, поэтому соре в этот момент спокойнее не становилось. — не убил. — размеренным тоном сказал рыжий, опуская сине-голубые глаза на путешественника. — ты же сам это сделал, он помнишь? — я его не убивал, я н-не мог! — принялся отрицать путешественник, отчаянно стараясь сбить с себя неизменный и настойчивый взгляд. в его памяти осталось только то, что он ударил тому каким-то предметом, а дальше была пустота. — это ложь. — откуда тебе знать? ты сам понимаешь, насколько странно и нестабильно ты себя ведешь? уже даже не помнишь, что произошло совсем недавно… — а?.. — пустыми и одновременно испуганными глазами сора глядит на аякса, будто задавая вопрос: «как же так?» — но что теперь делать? — а какая, к черту, разница, какая судьба у того человека? — чайльд сжал пальцы сильнее, вдавливая итэра все больше в твердую, деревянную стену. — думай обо мне, люби меня, почему же ты никак понять не можешь… — предвестник вздыхает и одной рукой протирает свои закрытые глаза. — иди в комнату, я скоро буду. перед уходом тарталья в последний раз с долей безразличия взглянул на итэра и, медленно отпустив того, развернулся к лестнице. а сора, закончив обзор и анализ размера цепи, сдерживающей его, послушно отправился в спальню. с побаливающим животом садясь на мягкую постель, он берет в руки длинную подушку в виде серого кота и крепко прижимает ее к себе, обнимая и зажмуривая янтарные глаза. с жалким видом открывая глаза, сора отметил, что вид этой комнаты намного отличается от прошлой, как стилем, так и расстановкой мебели в целом. стиль преимущественно инадзумский, а привычных тумбочек рядом с кроватью уже нет, вместо них одна широкая ширма и пара шкафов. посередине спальни небольшой традиционный письменный стол и желтые некрупные подушки, лежавшие по своему обыкновению на кедровом полу. не проходит и десяти минут, как чайльд возвращается и присаживается рядом с итэром, сразу же притягивая его за плечи к себе. может, стоило бы попробовать начать разговор, поднять какую-нибудь простую и интересную, не триггерную тему… но найти такую тему было сложновато, учитывая то, что чайльд мог неправильно понять путешественника и разозлиться. — а… как давно ты ездил к своей семье? — аккуратно спрашивает блондин, чувствуя, что он сейчас сильно рискует. в ожидании ответа и от нечего делать сошедший теребит пальцами красный аксельбант рыжего, рассматривая и будто изучая качественную ткань. находясь так близко с тартальей, он ясно чувствовал аромат какого-то легкого одеколона, напоминающего прогулку по берегам пепельного моря и звездные ракушки, в былое время весело позвякивающие в карманах и рюкзаке. если у кого-то это чувство и воспоминание могло вызвать приятную настольгию, то у итэра это вызывало лишь сожаления. — последний раз недели три назад, довольно давно, да. но они и без меня прекрасно справляются, к тому же пульчинелла им помогает… ты еще, наверное, хочешь про царицу спросить? итэр, только догадываясь, о ком же сейчас говорит тарталья, молча кивает головой, решая, что лучше согласиться. — сейчас я больше предан тебе, нежели ей. сам подумай, чем она лучше тебя? правильно, ничем… — тарталья зарылся носом в распущенные волосы путешественника и закрыл глаза, словно передавая четвертому сошедшему свои суждения, которые итэр принимал себе в сердце почти сразу. — а-кх! — внезапно парень выпрямляется и вскидывает голову вверх, прикладывая ладонь к теменной части. сора сразу понимает, в чем дело, и берет вторую руку рыжего в свои ладони, все так же прижимаясь к груди того. периодическое головные боли мучили фатуи и по сей день, как-то раз чжун ли во время разговора с чайльдом даже пошутил, что всему виной преждевременная эрозия… пробыв в таком положении около минуты, тарталья пришел в себя и боль успокоилась. затем, будто невзначай, он аккуратно, чтоб не надавить на новую рану слишком сильно, касается ладонью туловища путешественника, проворно и быстро залезая под коричневый топ, заставив блондина дрогнуть от резкого ощущения соприкосновения горячей кожи. — аякс, я же не могу сейчас! — заговорил он, четко помня о своем ранении, с которым итэр не мог заниматься физическими нагрузками около трех недель, если не больше. а тарталье, как обычно, хотелось его ближе, хотелось целиком чувствовать тепло небольшого тела четвертого сошедшего рядом с собой, обладать им больше и получать в ответ только сплошное подчинение и взаимность. — а, точно… — бормочет голубоглазый, неохотно принимая во внимание раны, которые он самостоятельно отработал еще прошлой ночью. потом, устало вздыхая, он продолжает: — черт, ты же еще работу метки нарушил… как мне теперь находить то тебя, дурак? сразу несколько неясных для итэра значений… «нарушил работу, находить?» юноше не было понятно, каковы функции небольшого прибора, заключенного в нем, но фраза «находить тебя» помогала собрать догадки в один общий пазл. «вероятно, метка помогала отследить мое местоположение?..» — эй, не задумывайся там сильно. — попросил, скорее приказал чайльд, несильно щелкая пальцами по лбу итэра. — я схожу сделаю нам чай, жди здесь. сказав это, тарталья аккуратно убирает с себя чужие руки и без промедления поднимается с кровати, направляясь к выходу из комнаты. «да, неприятно, что с меткой проблемы возникли… и что делать, если он сумеет уйти?» — не мог разобраться и найти ответ одиннадцатый предвестник, заливая в заварочный чайник кипяток. спустя несколько секунд кухня заполнилась легким и расслабляющим цветочным ароматом, и тарталья, взяв с собой горячий фарфоровый чайничек, пошел обратно, в спальню, где его ждал личный потухший лучик света. на низкий чайный стол рыжий ставит чайник и разливает напиток по небольшим, расписным и новым чашкам, жестом приглашая путешественника подойти и сесть рядом. он уже через минуту оказывается напротив аякса с горячей, согревающей ладони чашкой в руках. — можно вопрос? — м-м… задавай. — когда я смогу… ходить без цепи? — этот вопрос блондин задал вполголоса, чтоб не спровоцировать парня. ну, ему в принципе не нужно было никуда ходить, кроме как до душа и обратно в спальню. в спальне были книги и разные другие интересные вещи, однако выходить на улицу и прогуливаться по дому все же хотелось, да и это прямое ограничение свободы начинало не на шутку волновать итэра. — когда время придет, тогда и будешь без нее ходить… а пока даже не думай о том, что как-то отдалишься от меня. — твердым и уверенным тоном произнес аякс и сделал глоток из чашки, паралельно оценивая вкус этого недавно купленного чая, который произвели в гидро регионе — фонтейне, и привезли на рынок в инадзуме, которую рыжий посетил совсем недавно. — скучать не будешь, не волнуйся. я буду с тобой практически всегда! — радостно сообщил чайльд и со стуком опустил чашку, готовясь продолжить речь. — давай в шахматы? — внезапно предложил он. неожиданно адекватная и повседневная фраза для такого человека, как тарталья, но раз ни сражаться, ни совокупляться с путешественником нельзя, то чем же еще можно заняться? его ведь еще чем-то занять нужно, раз уж сам посадил на цепь и изолировал… — шахматы? — светловолосый хотел сначала сделать вид, что первый раз слышит это слово и играть точно не сможет, но выражение лица чайльда доказывало, что отвертеться не выйдет. — ладно… эти ненамеренные попытки тартальи сделать атмосферу непринужденной только больше вводили сору в заблуждение. пока тарталья бегал за коробкой с шахматами, итэр вертелся у напольного зеркала, разглядывая свое отражение. даже мелкие ранки не спешили заживать, и на то, чтобы полностью восстановиться, путешественнику понадобилось бы не менее двух месяцев… хотя в нынешних жизненных условиях начать восстановление не являлось возможным. а еще осознание того, что он, кажется, убил человека, оказывало такое же сильное давление на разум, как манипуляции фатуи и его неоднозначные действия. — смотри, что я нашел, пока доставал коробку! — объявил тарталья с порога, сжимая в пальцах какой-то тонкий некрупный листок. — иди сюда. итэр, не без усилий (с прорезанным животом двигаться было непросто) приподнявшись с колен, придвинулся к чайльду и выжидающе посмотрел на его ладони, что находились выше головы итэра. перевернув листочек, парень опустил руки и, легко улыбаясь, дал взглянуть на него путешественнику. — смотри, это же почти год назад, когда ты только заселил меня в чайник… — неторопливо говорил аякс, рассматривая лист, который оказался фотографией. на фотке изображены рядом стоящие тарталья с итэром, а на фоне виднеется каменная длинная лестница, ведущая к тогда еще недостроенному парящему острову. лица у людей с фотографии искренне довольные и повседневные, обыденные и беззаботные — это было то время, когда предвестник и путешественник только-только стали друзьями. на теле итэра еще нет ни одной царапинки, а еще тогда он обладал гео элементом, ведь путешествовал преимущественно в ли юэ. а глаза у аякса чистые и добрые, только слегка хитрые и загадочные, необычные. рассмотрев изображение, у соры появилось сильное желание порвать, сжечь, утопить... вообщем, избавиться от фотографии, но вместо этого он в легком испуге раскрыл глаза и заговорил: — мне нужно отойти… я скоро вернусь! сказав это, сошедший сорвался с места и поспешил к выходу. идти быстро не получалось из-за тяжелой металлической цепи, прикрепленной к лодыжке, а еще причиняла дискомфорт боль в порезанном животе, которая с утра тише не становилась. пока итэр ковылял до ванной комнаты, ему в душу накатывало всепоглощающее чувство тоски и страха, снова все ближе приближалось чувство вины за свои прошлые поступки и ошибочные действия. аякс решил его не останавливать и просто скептически посмотрел вслед, не имея предположений, зачем же путешественнику понадобилось так резко выходить.

***

а светловолосый тем временем доковылял до ванной комнаты, закрыл за собой дверь, расстегнул первые несколько пуговиц на домашней светлой рубашке и упал на колени, которые итак были покрыты небольшими багровыми синяками. но не было времени на то, чтоб уберечь раны, поэтому опустившись до пола, парень быстро уперся руками в бока унитаза и наклонился, не сдерживая рвотный порыв. самочувствие после увиденной фотографии стало крайне подавленным и неприятным, а после того, как путешественник вырвал, немного ухудшилось еще и физическое состояние. парень и так был худым, так тут еще и это… «вообще не стоило никого заселять в это место, почему я так доверился ему тогда… он ведь из фатуи, о чем я думал?! лучше уж жить с хиличурлами, чем так. мне правда нужно выдерживать все это? как выпутаться, и стоит ли? зачем вообще продолжать существовать, раз я докатился до жизни такой? почему не происходит чуда и меня никто не спасает, неужели и правда никого не осталось?» снова загнав себя в угол и опустившись ниже плинтуса, он бегал глазами по помещению, выискивая, чем же можно затупить боль и все прекратить, только теперь раз и навсегда. пока путешественник открывал шкафы и заглядывал на полки, чайльду показалось, что его нет слишком долго и он пообещал себе подождать одну-две минуты, а по истечению времени пойти за сошедшим. у итэра тем временем дыхание во всю сливалось, все переходило в паническую атаку, которая не посещала блондина уже несколько дней. ни один предмет в ванной не был подходящим, а повторяющиеся слова «я хочу умереть» только усугубляли ситуацию и сбивали бедного мальчика с поисков. «если я сбегу, общество меня просто не примет… если умру, то куда я попаду? продолжая здесь оставаться, я просто буду медленно сходить с ума.» наконец он находит маленькие, но острые ножницы, типа маникюрных. с такими глазами, будто нашел клад, парень оглядывает найденную вещь, которая может вот-вот решить его судьбу… за дверью уже слышны негромкие шаги, ножницы подносятся к боковой части горла и упираются в мягкую, но упругую кожу. ничего не происходит, только дверная ручка издает характерный щелчок и дверь открывается, показывая аяксу происходящее внутри ванной комнаты. однако он, вместо того, чтобы инстинктивно потянуться к путешественнику и заставить его остановится, сам останавливается на месте и молча смотрит на итэра, стоящего с сомкнутыми ножницами в руке, что острым концом упирались в шею и были готовы проткнуть кожу, но увы. по комнате расходится тонкий металлический звук от упавших на плитку ножниц. итэр, опустив голову, всхлипывает и пододвигается к чайльду, бессильно схватывая того за воротник и утыкаясь лицом ему в грудь. — ты ужасен, чайльд. "я тебя ненавижу. наверное также, как и себя..." разок стукнув парня напротив кулаком по груди, путешественник опускает руки, желая просто раствориться в пространстве. — ты как проклятье, чертов дьявол! — сквозь накатывающие слезы перечисляет он, и, пока есть возможность, выплескивает меньшую часть эмоций на виновника, на того, из-за кого эти самые эмоции и появились. — я не дьявол. — шепчет рыжий и кладет руку на чужую талию, а после добавляет: — что-то около того… "я должен буду успеть и в следующий раз, итэр не может просто взять, и прекратить свою жизнь. он же как воздух мне... нужно просто немного подождать, и тогда все вернется в прежнее русло, он успокоится и будет спокойно принимать меня и мои условия."

***

почему-то выстроить идеальные отношения - такие, о которых мечтал тарталья, не вышло. операция "абсолютно мой" идет криво и то и дело скатывается с курса, ведь живой человек - это не какая-то глупая зверушка. да, был вариант просто связать парня и заставлять делать то, что просит чайльд (однажды он даже так и сделал, но долго в таком состоянии путешественника решил не оставлять), но так блондин теряет всю свою уникальность и становится похожим на куклу. словно заколдованный, предвестник никак не мог найти золотую середину, постоянно метаясь между жестокостью и нежностью, находя спокойствие только тогда, когда сора находился рядом с ним. и даже спустя полгода уживаться друг с другом мальчикам непросто, ведь только итэру становится свободнее дышать, как в голову аяксу приходят новые предрассудки, желания и скрытые страхи. каждое яркое событие, каждый всплеск эмоций и что-либо непривычное оставляло глубокий след на итэре, проламывая его все больше, проламывая сильнее, чем кусочки стекла от вазы. тревога, спокойствие, ожидания, страх, вина, привязанность. повторение действий, напоминающее сплошной и неизменный лейтмотив, без которого не проходил ни один день... как долго этот круг будет повторяться? есть ли шанс все прекратить, сможет ли несчастная бабочка выпутаться из паутины? ведь чайник все так же стоит на видном месте в спальне, а пропасть между ясным сознанием и забытием растет каждый раз все больше, открывая беспросветную пропасть, бездну.