Где он тебя целовал

      В Англии климат умеренный, морской; порывистый ветер, льются дожди, и мало солнечных дней. Люди здесь такие же — прохладные, отстранённые; в них нет горячности южных кровей; бледность их кожи тщательно оберегается от касания солнца и считается признаком аристократии. Их пища — пресная, по сравнению с острой, индийской — почти безвкусная, и чай в пять часов они пьют по-особенному: без добавления в него молока.       Деви в Хартфордшире, на удивление, нравилось. Отчасти потому, что Индия прибыла вслед за ней в виде импровизированной делегации, а отчасти… из-за её жениха. Кристиан в самом деле обладал каким-то необъяснимым очарованием; всё в нём было другим, непривычным, но чуждой ей эту непохожесть Деви не смогла бы назвать.       Она расположилась в беседке, слушая Кристиана, который зачитывал одну из любимых строк. Было пасмурно и свежо; магнетизм его облика, голоса — обволакивал; изящные тонкие пальцы перевернули страницу, и небольшая белая бабочка приземлилась на буквы, но Кристиан её не согнал, а продолжил читать, словно знал эту часть наизусть. Бабочка замерла на мгновение, как если бы хотела привлечь внимание, а после — вспорхнула легко, взмахнув миниатюрными крыльями.       Деви невольно засмотрелась, заворожённая полётом маленького существа, пока белое удаляющееся пятнышко не растворилось в зелёно-синей листве. Задумчивая, Деви просидела так пару секунд, а затем, бессознательно проскользив по фасаду здания, взгляд её прекратил движение, будто споткнувшись. В окне узнавался его силуэт.       Стеклянная поверхность, отражающая серое небо, не позволяла разглядеть все детали, но Деви и так помнила, кому принадлежат те покои. За ними наблюдал Доран Басу.       Они состояли в тайной связи около двух месяцев. Доран посещал её спальню каждый день, когда Деви была без сознания, а после её пробуждения оказался слишком настойчив, и Деви сдалась под его натиском. Нечто необъяснимое бросило её в эти запретные объятия; Доран будто не видел никаких преград, и Деви, точно околдованная, противиться не смогла. Каждой клеткой она тянулась к этому воинственному, опасному мужчине, и хотя его внутренний огонь было невозможно скрыть или подавить, именно с Деви Доран был предусмотрителен и очень мил, позволяя узнать, каково это — быть возлюбленной хищного зверя.       Кристиан, воодушевлённый её возвращением, не сдавал позиции и с небывалым энтузиазмом ударился в ухаживания. Сперва Доран не придавал этому особенного значения, но, испытывая жгучую потребность всё держать под контролем, начал выслеживать, как часто Деви остаётся с Кристианом наедине — находясь в одном поместье, сделать это было несложно. Доран уже считал Деви своей собственностью, и тот факт, что он, вообще-то, женат, его не заботил.       Как и было решено ранее, свадебное торжество планировалось провести в Индии, когда они вернутся, отчего приготовления немного притормозились. Кристиан хотел, чтобы самочувствию Деви ничего не угрожало, потому и откладывал отъезд, а может, ему просто хотелось задержаться в Хартфордшире подольше… В любом случае, он не замечал ничего подозрительного в её поведении и, проникшись к Деви огромной симпатией, одним вечером поцеловал её, а она… не оттолкнула. Потому что и к нему начала испытывать чувства.       Доран не видел их поцелуй, но звериным чутьём ощущал внутреннюю перемену в Деви, не холод, но мучительный стыд, оттого изводил её и себя в подозрениях. Характер у него был тяжёлый, но Деви спрашивала себя: а кто бы в подобной ситуации сохранял спокойствие? Она совершенно запуталась в стремлениях собственного сердца.       Кристиан закончил читать и, накрыв её ладонь, ласково обратился:       — Моя невеста заскучала?       Деви моргнула, потеряв из виду силуэт Дорана, и повернулась к Кристиану:       — Не выспалась, наверное…       Кристиан сжал её пальцы:       — В таком случае, я провожу тебя до покоев. Доктор сказал, что несмотря на хорошее самочувствие, тебе по-прежнему следует бережно относиться к себе. Я бы не хотел, чтобы ты перетруждалась.       Деви волновалась, столкнутся ли они с Дораном по пути, потому поспешила убедить:       — Всё в порядке, правда. Я дойду сама. Хочу позвать к себе Сарасвати.       Кристиан кивнул и, притянув её ладонь к лицу, оставил аккуратный поцелуй.       Деви направилась к себе, надеясь, что не встретит никого по дороге, и, добравшись до своего крыла, уже было думала, что всё обошлось, как сзади неё раздался властный голос:       — Смотрю и думаю: не забыла ли ты родную Бенгалию?       Деви обернулась и увидела Дорана, прислонившегося к стене со скрещенными руками на груди. Он оттолкнулся плечом и направился к Деви вальяжной походкой, приближаясь, как хищник к жертве.       Предчувствуя тон беседы, она вздёрнула подбородок:       — С чего такие выводы?       Доран оказался прямо перед ней.       — Уж больно наслаждаешься компанией своего женишка.       — Ревнуешь?       Его глаза опасно сверкнули:       — Не люблю, когда трогают моё.       Деви вдруг смягчилась. Конечно, Дорану неприятно видеть её в объятиях Кристиана, конечно, его огненная натура не желает делиться. Кому бы подобное пришлось по душе?       Она огляделась по сторонам, проверяя, одни ли они в коридоре, и попросила, взглядом указывая на дверь в свои покои:       — Зайдём.       Доран последовал за ней, и стоило провернуть ключ, Деви коснулась его ладони. Доран спокойно наблюдал за этим жестом, не отстраняясь, и она произнесла:       — Я знаю, Доран… Я понимаю твои чувства…       — Уже целовались?       Деви вскинула взгляд, смотря на его ухмыляющееся лицо, и соврала:       — Нет.       Он покачал головой:       — Не лги.       — Он мой будущий муж.       — Всё чаще думаю, что пора от него избавиться…       — От своей жены тоже избавишься?       Доран коварно усмехнулся, будто ему понравился ответ:       — Туше́.       Деви понимала, что несмотря на внешнюю сдержанность, за этим всем крылась нарастающая злоба и ревность, и она подалась вперёд, склонив голову к крепкой груди:       — Думаешь, мне нравится скрывать нас?       Доран почти не дышал. Кажется, эта сцена с Кристианом сильно его задела; она вдыхала его запах; ей было совестно от того, что она делала и собиралась сделать… Кристиан ей нравился, она ловила себя на мысли, что будущий брак кажется ей привлекательным, и у них уже случился первый поцелуй… Но именно это и подтолкнуло Деви прошептать утешительное:       — В моём сердце лишь ты…       Доран многозначительно повёл бровью, ничего не ответив.       — А ты — мой?       Он смотрел на неё внимательно и серьёзно несколько долгих секунд, как бы придавая веса будущим словам, прежде чем убеждённо кивнул:       — Целиком и полностью, моя госпожа.       Тогда Деви погладила его скулу и потянулась на носочках, притворяясь, что собирается подарить поцелуй; Доран наклонился навстречу, и Деви застыла на полпути, делая шаг назад. Дорана такое поведение заводило; он сразу расплылся в коварной улыбке, чуть прикрыв веки:       — Очень мило.       Она медленно обошла его; Доран следил за ней искоса, не меняя положения головы, но когда Деви оказалась за его спиной, он обернулся через плечо. Она знала, что Доран не любит, когда за ним наблюдают вне его поля зрения, будто следить за людьми можно ему одному. Деви приблизилась, прижимаясь к его спине и ягодицам, размещая ладони на его талии, затем скользнула к твёрдому торсу, и дальше — к бёдрам. Доран выдохнул:       — Дразнишь…       Деви провела языком по его шее и прошептала:       — Не дразню… Хочу…       Доран развернулся всем телом к ней, прикусив губу, и от того, как он смотрел, Деви стало жарко. Он без стеснения провёл взглядом по бёдрам, талии и груди, тут же касаясь ладонью, повторяя путь, и самодовольно протянул:       — На-а-адо же… и когда ты решила?..       Деви сглотнула от волнения:       — Я… давно уже думала… об этом…       Доран мягко сжал её талию, наклоняясь к шее, сжигая дыханием кожу:       — Да-а-а? Что представляла?       В поисках опоры Деви взялась за его плечи; сердце так быстро неслось.       — Как ты и я…       Он оставил мокрый, бесстыжий поцелуй на открытом плече и спросил:       — Занимаемся любовью под носом у твоего женишка?       Деви не могла шевельнуться от возбуждения, стремительно, неумолимо распространяющегося по телу, и возразила совсем тихо:       — Не в такой формулировке…       Доран оставил ещё один влажный поцелуй на изгибе шеи:       — Именно в такой, котёнок… И тебе нравится эта мысль, не отрицай…       Второй рукой он властно прижал её к себе, и Деви ощутила, насколько он возбуждён. В этот миг его внешняя привлекательность будто умножилась многократно; он был красив в самом соблазнительном смысле этого слова, и Деви, желая всего, что дальше произойдёт, совершила движение бёдрами, чтобы о него потереться. Доран обхватил ладонью её за затылок и, горячо выдохнув в губы, впился жадным, сжигающим поцелуем; он часто целовал Деви так, что у неё дрожали колени, но сейчас его натиск совершенно обескуражил. Она запустила кисть в его мягкие волосы, а он шёл вперёд, своими шагами вынуждая Деви отступить, подчиниться, сдаться, и она пятилась, не глядя, ведь Доран не позволял обернуться и вырваться из объятий.       Она упала на простыни, и он навис сверху, вытянув сильные руки по обе стороны от её головы. Он любовался, с улыбкой предвкушая свою победу, и Деви тоже смотрела, какой он широкоплечий, воинственный, мощный, сгорающий в жажде страстной любви.       Она протянула пальцы к его одеянию, начиная расстёгивать пуговицы, и Доран следил за этим с напряжённым вниманием, интересом, поглядывая то на её руки, то на лицо. Деви было сложно дышать; она стремительно заводилась от этой медленной подготовки к большему, и с каждой расстёгнутой пуговицей касалась его обнажённой кожи, чтобы погладить.       Доран не вытерпел и резко поднялся, рывком оттолкнувшись от постели, расправляясь с верхней одеждой, оставаясь в штанах, и только шагнул обратно, отшвырнув дорогое, расшитое золотом облачение, как какую-то тряпку, Деви выдавила судорожное:       — Стой!       Доран застыл, не успев сместить вес своего тела на вторую ногу, так и замер в движении, по-кошачьи. Деви лукаво улыбнулась, радуясь собственной власти, которую Доран ей позволял…       — Что-то не так?       Она довольно сказала:       — Всё так…       Деви впервые видела его тело. Обнажённое, мускулистое; внушительные мышцы на руках и груди; торс тоже был очерчен рельефом многолетних тренировок; от плеча до груди растянулся пугающий шрам, добавляющий его облику опасности, но вместе с тем — магнетической, звериной притягательности… Высокий, замечательно сложенный, и сразу видно, что очень сильный, невероятно выносливый. А посмотреть в чуть прищуренные глаза — самоуверенный, бесстрашный и смертоносный, практически непобедимый. Немного безумия, немного агрессии и коварства, и сумасшедшая страсть. Такой не отступит ни перед чем, его не сломать.       Деви покрутила пальцем в воздухе:       — Покрасуйтесь для меня, господин Басу… Хочу вас как следует рассмотреть…       Обворожительно улыбаясь, Доран слегка напряг мышцы, сжав кулаки, и плавно, нарочито лениво обернулся вокруг себя. Когда Деви, засмотревшись, поджала губы, Доран усмехнулся и провёл костяшками пальцев по прессу:       — Устраивает?       — Более чем…       — Слава богам, а то я разволновался…       По его интонации было ясно: не волновался ни капли, наверняка понимая, что неотразим, и Деви прошептала:       — Иди сюда…       Доран, покачиваясь, подкрался, укладываясь сбоку неё и сразу целуя, ладонью касаясь талии и бедра. Прохладный, влажный ветер распахнул окно; шторы, поддавшись порыву, задрожали, танцуя, и Деви выгнулась от чувственного напряжения, прикрывая глаза. Доран стянул её топ до талии, обнажая грудь, и, погладив, сразу прижался губами к соску; Деви в смущении схватила его плечо. Она не переживала, что Доран может причинить ей боль — таких мыслей не было, но волнение из-за первой в жизни близости с мужчиной целиком захватило её. Раньше они лишь целовались; Доран не склонял её к более серьёзному этапу в отношениях, но, конечно, хотел, и Деви всегда это чувствовала. Их объятия никогда не были невинными; Деви сгорала каждый раз в его мощных руках, в его нескрываемом голоде, в его желании, которое Доран сдерживал, но теперь он дорвался.       Пребывая в растерянности, Деви вздыхала, поглаживая его шею, лопатки; жар его кожи обжигал, и Доран внезапно прервался, бросая потемневший взгляд вверх. Затем поддел топ, чтобы снять окончательно, следом за ним юбку и бельё, оставляя Деви абсолютно нагой… Она непроизвольно свела ноги, стыдясь, но Доран требовательно задержал её за колено, не позволяя закрыться.       — Хочу вас как следует рассмотреть, госпожа Шарма…       Бесстыжий. Нагло вернул ей её же фразу, очевидно испытывая при этом огромное наслаждение. Тогда Деви распахнула бёдра, преодолевая смятение, и Доран, одну руку протиснув под её шею, вторую завёл вниз. Нежно провёл пальцами вдоль влажных складок, и Деви, заглушая стон, подалась навстречу, подставляясь под его ласки, но Доран неожиданно отнял ладонь. Поднёс руку к лицу и обхватил губами указательный и средний, вызывая у Деви поражённый вздох. Это смущало, будоражило одновременно, и Деви, не зная, что нужно делать в такой ситуации, ожидала, что Доран решит.       Он с возбуждённой улыбкой посмотрел на неё, мгновенно приподняв и опустив брови, издавая короткое, довольное:       — М-м…       И, не раздумывая, спустился вниз. Расставил её ноги пошире, лёг, располагая горячую ладонь внизу её живота, а второй погладил нижние губы, массируя круговыми движениями, и, наклонившись лицом, раскрыл рот. Медленно провёл языком, намеренно углубляясь настолько, насколько возможно, и Деви всё-таки едва слышно застонала. Доран посасывал, прихватывая кожу губами и надавливая языком, задерживаясь, если Деви начинала сильнее дрожать, чтобы ласкать её именно там, где приятней всего. Она вцепилась в его ладонь на своём животе, и Доран, слегка её повернув, сжал её пальцы в ответ, как бы успокаивая, но когда она впилась ногтями, он поднял голову, смотря на неё почти растроганно:       — Котёнок, эй… Тише… Чего распереживалась?       Его голос звучал изумительно мягко. Деви увидела, что его губы блестят от влаги, и прерывисто выдохнула.       — Ми-и-илая… Ты доверяешь мне?       Деви нахмурилась и кивнула, и Доран прошептал:       — Не бойся ты так… Я буду очень нежен. Постараюсь, чтобы тебе всё понравилось.       — А тебе?..       — Мне? — Он ухмыльнулся и лизнул её нижние губы, отчего Деви вновь вспыхнула. — Меня ведёт от тебя… Ты такая сладкая, что не хочу прекращать…       Он снова склонился, оставляя чувственные, неторопливые поцелуи, чередуя с вылизыванием и посасыванием, и у Деви кружилась голова от того, что Доран с ней делал, как правда старался доставить ей удовольствие. В какой-то момент она расслабилась, но глаза всё же закрыла рукой, потому что стыд никуда не делся, пока не ощутила мягкое, нежное, приятное проникновение, и замерла. Доран, не отвлекаясь, чуть согнул палец внутри, совершая рукой ритмичные, поступательные движения, и Деви переместила ладонь, скрывающую глаза, на рот. Ей очень хотелось громко стонать.       Доран надавливал языком на складки, а внутрь добавил ещё один палец, и Деви всхлипнула от восторга. Между ног немного тянуло, но боли она не испытывала, лишь неизвестное прежде яркое ощущение, и она вдруг подумала: его жена, должно быть, бестолковая, раз отвергла его. Добровольно лишила себя этого счастья — наслаждаться таким мужчиной, быть его женщиной, чувствовать его страсть.       Доран, словно уловив эти мысли, прервался; сверкнули его глаза, и он, нависнув над Деви, будоражаще произнёс в шею:       — Теперь я не смогу от тебя оторваться… Не смогу не думать, какая ты там… Не вспоминать твой запах и вкус… Я буду приходить к тебе по ночам… И пока всё поместье спит, ты будешь дрожать в моих руках.       Доран свёл её с ума этими словами, лишил рассудка, хотя она и так уже оставалась слабо вменяемой. Он ловко, нетерпеливо стянул штаны, обнажая напряжённые, крепкие бёдра и крепкий член, и в следующую секунду Деви, от вожделения, её затопившего, уступила ему, приподняв ягодицы, позволяя легче войти. Уткнувшись лицом в её шею, Доран прижался всем телом, увеличивая давление, и Деви обнимала его, впиваясь ногтями в рельефную, мощную спину, кусая мягкую кожу на широком плече.       Она не издала ни звука, пока он входил, но ощутив его внутри полностью, расслабилась, вся взмокшая и измученная. Не та боль, чтобы плакать; Деви переживала более острые физические страдания, получив ранение, лишившее её жизни, но от собственной уязвимости и беззащитности в этот интимный момент, её глаза заслезились. Доран приподнялся на локтях, чтобы посмотреть на неё, и нахмурился:       — Ты прекрасна сейчас… Твои драгоценные слёзы…       Он мягко коснулся её век губами, затем щеки, и после — тоже губ, целуя со всей своей страстью, пылко и горячо. Он вышел наполовину и осторожно толкнулся ещё; Деви дрожала под ним, и его властная нежность говорила о том, как сильно он жаждет её впечатлить, как сильно хочет затмить собой известный до этого мир. Его член, твёрдый и большой, тесно и глубоко скользил между бёдер, и Деви тяжело вздыхала от каждого толчка, стараясь не стонать. Иногда их взгляды встречались, и Деви, разомкнув губы, смотрела в его глаза, словно в первый раз. Он ведь задумывался природой таким: несравненным, прекрасным хищником, львом в человеческом обличье, победителем, желающим новых побед.       Доран сел, закидывая её ногу себе на плечо, тут же мокро целуя лодыжку, и задвигался в ней, касаясь пальцами нижних губ. Он ласкал её уверенно и умело, и от восхитительных ощущений Деви дрожала, не зная, как можно — столько в себе уместить. Он проникал, блуждая взглядом по её изгибам, её груди, ввергая в состояние запредельного блаженства ласкающими движениями руки. Мучительное напряжение нарастало внутри и снаружи, заставляя Деви дрожать, и когда показалось, что она больше не в состоянии вытерпеть, яркая эйфория вспыхнула, поражая её. Наслаждение короткими импульсами расплескалось по телу, и Деви вдруг поймала его взгляд, такой пронзительный и откровенный, без слов подтверждающий: Доран чувствует всё, что происходит с ней. Он ощущал её первый оргазм. Он ей его подарил.       Деви обмякла, запрокинув голову, и Доран, зашипев сквозь зубы, резко и быстро вышел. Она не нашла в себе сил посмотреть на него, когда он вытирался, когда упал рядом и сгрёб в объятия, и только прильнула, пряча лицо в широкой груди. Она сдалась ему, покорилась, связав своё сердце и тело с его, а ветер шумел листвой за окном, и серое английское небо, вторя запретной любви, пролило свои слёзы спокойным летним дождём.       После случившегося Доран заметно оттаял, расслабился. Вытесненная наслаждением, ревность его подутихла; по ночам Доран приходил к Деви, чтобы заниматься любовью. Раскованный, эротичный, он доводил её до полного изнеможения и бессилия, но страсть его была аккуратной — Доран ей никогда не вредил.       А вот дни её освободились… Избавленная от пристальной слежки Дорана, Деви теперь проводила больше времени в компании жениха. В её сердце Доран находился на пьедестале, но Кристиан… Она ничего не могла поделать с этим влечением; они целовались, и её, конечно, тянуло к нему, хотелось стать ближе… Деви не представляла, как оправдать свою распутность; она окончательно растеряла представление о необходимом и избыточном, но была искренней в своём противоречии, и вожделение, страсть в ней переплетались с глубоким чувством вины. Это было неправильным, непростительным, но каждый день она заходила всё дальше и дальше, ни единым намёком не отвергая галантные ухаживания Кристиана, ночами сгорая в руках другого мужчины. Доран пробудил в ней эту страсть, показал, что значит быть желанной, и Кристиан, наверное, улавливал эти невербальные чувственные сигналы, потому что стал ощутимо решительнее.       Не встречая сопротивления, он демонстрировал напрочь отсутствующую стыдливость, когда зажимал Деви в кабинете, расположившись полулёжа на диване. Кристиан не обнажал её, но казалось, в этом и не было необходимости, потому что от одних его поцелуев в шею Деви ощущала себя абсолютно раздетой. И вот сейчас, когда он склонился перед ней, горячий, пылающий в том же огне, что и Деви, она ощутила, как его ладонь собирает ткань юбки.       Зачем она позволила всему случиться, почему не отвергла, когда ещё могла?..       Она подумала о Доране, который любит её самоотверженно и безгранично своей нечеловеческой любовью, своим неистовым сердцем… и поцеловала Кристиана, обнимая его. Он усилием воли заставил себя остановиться, слегка отстраняясь:       — Деви… Я… беру на себя всю ответственность за происходящее. Я уже долгое время позволял себе слишком много. Я не хотел влюбляться, но полюбил, и любовь к тебе терзает меня. Взаимны ли мои чувства? Хочешь ли ты того же сейчас?       И в очередной раз Деви не оттолкнула его.       Спустившись на колени, Кристиан приподнял её юбку, обнажая бёдра, и начал оставлять поцелуи прямо между ног через ткань белья, но, подумав, стянул его, и коснулся тёплых, влажных складок, углубляясь пальцами внутрь, вызывая мощный прилив стыда…       Увлечённый ласками, Кристиан вылизывал нижние губы, поглаживая пальцами изнутри, и каждое движение было таким трепетным и нежным, что Деви боялась вздохнуть. Она касалась его волос, думая, что Кристиан тоже красив, но по-другому, в нём не было чего-то буйного, необузданного, но был сильнейший эмоциональный накал, невероятная страсть, которая, несмотря на внешнюю деликатность, подчиняла себе так же властно.       Деви сама потянула его к себе. Сама расстегнула его ремень, сняла брюки… и сама коснулась его напряжённого члена, направляя в себя. Кристиан прижался к ней, заключая в объятия, целуя взволнованно, и прошептал:       — Моя дорогая… Будет немного больно, прости за это…       И мягко толкнулся, проникая без труда. Она не знала, что сказать, как объяснить, что успела отдаться другому, что уже любила, и Кристиан ошеломлённо взглянул на неё. Деви нахмурилась, невольно выдавая свои опасения, но Кристиан обнял её, как бы утешая:       — Всё хорошо, не волнуйся… Я рад, что не причинил тебе боли.       Наклонившись, подарил долгий, чувственный и глубокий поцелуй, следом выдохнув в губы, и её глаза всё-таки заслезились, но Кристиан прошептал, поглаживая её по щеке:       — Тише… Не нужно слёз. Я не злюсь, видишь? Ты молода и прекрасна, конечно, тебе хотелось… Я всё понимаю. — Он сглотнул, не скрывая своего беспокойства. — Но я не преувеличивал, когда говорил о своих чувствах… Я никогда не напомню тебе об этом, не упрекну, не буду спрашивать, с кем… Только будь верной, любовь моя. Это всё, чего я прошу.       Деви была не в состоянии вымолвить слов; ей было мучительно стыдно; она думала, что не заслужила настолько нежного отношения. Кристиан, хоть и был огорчён, оставался бережным и внимательным, и его неожиданное принятие тоже её сжигало. Уже второй мужчина отдаёт в её власть своё сердце, непростой мужчина, обладающий высоким положением в обществе; дело в Деви или всё-таки в них?       После близости Кристиан долго её обнимал, потому что Деви, вновь разбитая страшным стыдом, расплакалась, и он не хотел её отпускать в таком виде. Улыбаясь с запредельной жалостью в глазах, он гладил её и шептал:       — Вот я хорош, ничего не скажешь… Хотел доставить удовольствие, а довёл до слёз… Чувствую себя последним асуром.       Деви развеселило это словечко, специально сказанное, чтобы как-то отвлечь, переключить внимание, и она прижалась к Кристиану, не имея никакого понятия, как дальше быть.       Их сближение воодушевило Кристиана, и хотя на людях он по-прежнему не позволял себе вольностей, наедине с Деви вся эта показная дистанция испарялась. Он всё так же не заходил в её покои, остерегаясь скомпрометировать Деви, но ждал её в кабинете почти каждый день. Сегодня он уговаривал её остаться подольше, но Деви, охваченная дурным предчувствием, поспешила вернуться к себе. В коридорах никого не встретила и, немного успокоенная, вошла в спальню. Скинув одежду, легла под одеяло, смотря на луну, не надеясь, что из-за впечатлений удастся скоро заснуть, и ручка двери повернулась. Она бы не услышала в ином случае, но полнейшая тишина и обострённое восприятие заставили её обернуться.       Деви поглотил страх — Доран, прикрыв за собой, уже направлялся к ней. Она молча следила, как он раздевается, как ложится к ней в постель, как прижимается с улыбкой, вдыхая запах её волос… как замирает, ничего не сказав, а затем шумно вдыхает ещё раз и стальным голосом спрашивает:       — Где ты была?       Деви постаралась сохранить ровную интонацию:       — Мне не спалось, выходила во двор, подышать свежим воздухом…       Доран плавно обхватил пальцами её челюсть, сжал и жутко спокойно произнёс:       — От тебя. Разит. Им.       Из-за животного страха её бросило в жар; Деви вцепилась в его кисть, но Доран сдавил лишь сильнее:       — Понравилось быть в обращении? Сравнила нас?       Он говорил медленно, смакуя каждое слово; на лице играла ожесточённая улыбка.       — Может, и мне стоит найти англичаночку?       Сглотнув, Деви умоляюще попросила:       — Отпусти…       — Тебе понравилось с ним?       — Доран, прошу…       — Отвечай.       Из страха она снова солгала:       — Нет…       И в следующий миг до неё донёсся голос, который сейчас желала слышать меньше всего:       — Вот как… А мне ты говорила другое.       Деви покосилась вбок, от ужаса распахнув глаза. Кристиан смотрел на них взглядом, полным ненависти. Наверное, он пришёл, желая ещё побыть с Деви, и застал эту сцену… Он процедил:       — Как я сразу не догадался…       Доран дёрнулся, но Деви, вцепившись в него, закричала, неожиданно громко для себя самой:       — Нет!..       Кристиан раздражённо бросил:       — Если со мной что-то случится, господин Басу, вас казнят. Не совершайте глупостей, если хотите и дальше… наслаждаться моей драгоценной невестой.       На этих словах он торопливо покинул покои, нервно захлопнув дверь, и Доран, бросив взгляд на Деви, с отвращением скривился. Он поднялся, не спеша разыскал штаны и рубашку, оделся… и удалился широким, уверенным шагом. Деви от напряжения разрыдалась.       От колоссального нервного потрясения уснуть ей не удалось, и когда утром постучалась служанка, Деви подумала, что её известят об убийстве Кристиана и скорой казни Дорана. Но сообщили другое: лорд де Клер ждёт её в своём кабинете. Наспех собравшись, измотанная до бессилия, она пошла.       В кабинете Кристиан находился не один — в кресле перед столом сидел Доран; оба живые и невредимые, но плотоядный блеск в их глазах не сулил ничего хорошего.       — Что здесь происходит?       Кристиан, глубоко вздохнув, произнёс спокойно:       — Мы обсуждали тебя, Деви.       — Что это значит?       — Ни один из нас не желает тебя уступать, поэтому я счёл нужным прийти к соглашению.       — Соглашению?       — Твоя репутация в моей власти, если ты понимаешь, о чём я, но мне бы крайне не хотелось прибегать к данному методу убеждения. Брак с тобой необходим мне, помимо прочего, из политических соображений. Я могу обещать, что не буду препятствовать вашим встречам. От тебя потребуется уделять нам равное внимание, чтобы никто не чувствовал себя обделённым.       — Что?..       Кристиан повторил металлическим тоном:       — Деви, ты готова пойти нам навстречу?       Она молчала, пребывая в ступоре от негодования, обиды и стыда, но Кристиан был так холоден, так отстранён, словно они чужие:       — Вступив в тайную связь с господином Басу, ты могла отвергнуть меня, но не сделала этого. Хотя бы теперь имей совесть не усугублять ситуацию.       Он говорил ровно и твёрдо, демонстрируя непреклонность, и Деви запротестовала:       — Да как ты смеешь?!       Кристиан проигнорировал обвинение, не меняясь в выражении лица:       — Свидание с господином Басу равняется свиданию со мной. Ты можешь уходить на ночь к нему, но после этого я жду и свою ночь. Так будет честно.       Доран, который до этого угрожающе молчал, вдруг подключился:       — А лучше сразу втроём, да, Деви?       Он недобро оскалился; Кристиан метнул ледяной взгляд на него, и Доран ухмыльнулся:       — Ладно, договорённость есть договорённость.       Кристиан кивнул, не скрывая раздражения:       — Благодарю.       После унизительного разговора Деви несколько дней не желала видеть ни одного из своих любовников. Она не отрицала своей вины, но они… поделили её, как вещь, не интересуясь её мнением. Кристиан не навещал её, отдалился; Доран напротив всегда был где-то поблизости — Деви беспрестанно чувствовала на себе его хищный взор, но так же, как и Кристиан, он соблюдал дистанцию.       А потом до неё дошло: они выжидали, к кому из них она пойдёт, кто будет первым, будто это имело какое-то особенное значение. Наверняка, так и было, ведь израненная самооценка рада любому вниманию. Деви тоже не ощущала себя прежней; бесконечные переживания истощили её психику, и она навряд ли была способна на адекватный поступок.       Ноги сами её понесли. Она стояла в покоях Дорана, который самодовольно раскинулся в кресле. Он медленно оглядел Деви снизу вверх, останавливаясь на глазах, наверное, пытаясь найти в её взгляде что-нибудь, что принесло бы ему моральное удовлетворение. Затем встал. Совершил плавный шаг навстречу, следом — ещё, пока не оказался совсем близко.       Он возвышался над Деви, огромный и властный, и она смотрела ему в глаза, не моргая, хотя взгляд его, полыхающий пламенем, её испепелял. Доран обошёл её, опять остановился напротив и, простояв без движения пару мгновений, поднял ладонь. Помедлил, вновь замирая на секунду, и наконец — коснулся… Удивительно нежно провёл пальцами по её лицу и проникновенно прошептал, точно заворожённый:       — Мой блудный котёнок вернулся… Такой виноватый, почти невинный…       Деви застыла в оцепенении; сердце её не выдерживало, а Доран наклонился к её виску, говоря:       — Какой подарок…       Она сорвалась, бросилась в его объятия; большие руки сомкнулись капканом вокруг её тела, и слёзы покатились по её щекам. Доран бы не отверг её, никогда не отверг.       — Ты был груб со мной… Обещай, что больше не скажешь тех грязных вещей…       Доран нахмурился, сдавливая её крепко-крепко, обречённо соглашаясь:       — Обещаю. Больше подобного от меня не услышишь… Моя госпожа.       — Всё-таки меня любишь?       — Да, к сожалению. Любовь к тебе отравляет меня.       Деви всхлипнула, ткнувшись лицом в его грудь:       — Я ненавижу себя за то, что делаю…       — Ты особенная, Деви. Ещё никому не удавалось так меня привязать. Можешь собой гордиться. Не знаю, что вообще тебе нужно сделать, чтобы я сдался. Убить меня, наверное.       Он поддел пальцами её подбородок, привлекая наверх, глядя на неё с какой-то абсолютно непостижимой нежностью. Смахнул горячую слезу, склонившись; Деви встала на носочки, и губы их встретились. Доран нужен ей, нужен отчаянно, и он, подхватив её под ягодицами, с горячей решимостью поднял на руки, прижимая к себе.       Тем вечером он любил её с пронзающей страстью, не в состоянии успокоиться, и Деви ласкала его в ответ с жадностью, невероятным усердием, потому что хотелось ему угодить. Она двигалась соблазнительно, сидя на нём, и его обворожительный взгляд, немигающий, полный восхищения и любви, её будто превозносил. Деви после всего лежала на нём, ощущая, какой он живой и тёплый, как бьётся сердце в широкой груди, а Доран касался её волос, смотря задумчиво и серьёзно.       Утихшая страсть дала ей недолгое умиротворение, сменяясь привычной зудящей тревогой. Доран спал чутко, просыпаясь от каждого шороха, словно чувствовал, что Деви оставит его. И вот она поднялась с постели, накинув тонкий халат.       Лунный свет упал на его лицо — искажённое злобой неверия, гневом бессилия, и Деви, ощущая на плечах груз неподъёмной вины, не прощаясь, покинула его покои. Был час ночи, когда Деви вошла в спальню Кристиана. Зачем? Ей стоило остаться с Дораном и прийти к Кристиану следующей ночью, но последние события сотворили с ней нечто непоправимое, выбили почву из-под ног, и она, проверяя совесть, так и не нашла объяснения своему поступку.       Кристиан не спал, сидя у изголовья кровати полуобнажённым. Он оглядел её с ног до головы, отрешённо заметив:       — Выглядишь измождённой…       Деви опустила глаза в пол и бесшумно скользнула к столу, снимая браслеты и кольца, а Кристиан подошёл со спины, обвивая за талию, пряча лицо в её волосах. Деви знала, что на ней остался запах Дорана, остались следы поцелуев, и от чувства вины она застыла, боясь шевельнуться. Кристиан прошептал ей в затылок:       — Я, кажется, нездоров.       Деви выдавила тихое, робкое:       — Почему?..       — Мне нравится, как ты пахнешь. Я вижу места на твоей шее, где он тебя целовал, и нахожу это красивым. Я бы хотел его смерти, но ещё больше хочу увидеть, как именно он ублажает тебя. Долго он тебя мучил? У тебя такой жертвенный вид, словно совсем не спала… Сколько раз ты кончила с ним?       Деви напряжённо молчала, и Кристиан предположил:       — Три раза? Со мной ты можешь достигнуть трёх оргазмов подряд, а с ним?       — Ты правда болен.       Ладонями он скользнул от талии к бёдрам, прижимая, вдавливая в себя, и Деви ощутила ягодицами, как напрягается его член.       — Я стал таким с тобой. Ты взрастила это во мне.       Она выдохнула:       — Так накажи меня…       Кристиан усмехнулся, словно она сказала какую-то глупость:       — Наказать? — Он покачал головой. — Деви… Моя драгоценная невеста… Я не хочу наказывать тебя, с этим ты прекрасно справляешься сама…       Он завёл руку ей между бёдер, и Деви откинула голову ему на плечо, прикрывая глаза.       — Я хочу любить тебя… Ласкать… Хочу утолить твой голод… Твой любовник тебя не согрел, и поэтому ты пришла…       Каждая фраза была пропитана ядовитой страстью, звучала обманчиво ласково, но вместе с тем похотливо, и Деви почти задыхалась, слушая его соблазнительный, искушающий голос. Кристиан сместил одну ладонь на грудь, мял её, пока второй скользнул под халат, чтобы массировать нижние губы, влажные, мягкие, которые совсем недавно ласкал другой мужчина.       — Ты всегда возвращаешься, потому что я нужен тебе так же сильно, как и ты мне. Не больше него, но и не меньше, иначе ты бы осталась в его постели…       Пальцы углубились в нежные складки; Деви не держали ноги, и она прислонилась всем телом к его корпусу, почти падая, но Кристиан надёжно и крепко её сжимал. Он ввёл пальцы, плавно и аккуратно, и Деви нахмурилась, роняя измученный стон. Ладонью придавливая повыше, он пальцы сгибал внутри, и Деви дрожала, обречённо думая, что стоять больше не может. Слуха коснулся возбуждённый шёпот:       — Посмотри на нас…       Кристиан осторожно боднул её головой, призывая глянуть вбок, и Деви, покорно повернувшись, увидела их самих… в отражении зеркала. Она, беспомощно повисшая на нём, обмякшая и податливая, с широко расставленными ногами, и он, возбуждённый, высокий и стройный, ласкающий её с безумным блеском в глазах. На её шее темнел свежий багровый след, интимный, жгучий — свидетельство её неверности, и Кристиан мокро и вызывающе поцеловал Деви прямо туда.       — Ты бесподобна… Я научился с тобой смирению… Ты только что наслаждалась другим, но смотри, что я делаю… Я подставляю вторую щёку.       Он вдруг сместил ладонь с груди к её челюсти, надавливая, вынуждая обернуться, и только Деви послушалась — впился глубоким, влажным поцелуем. Она выгнулась от дрожи, практически свалившись; чтобы её удержать, Кристиан дёрнул второй рукой, пальцы которой всё ещё были в ней, и Деви, издав судорожный, взволнованный стон, содрогнулась в бурном оргазме.       Она расслабилась, уже не пытаясь стоять; Кристиан вынул пальцы и обнял её поперёк тела, лбом упираясь в затылок. Он тяжело дышал.       — Я хочу лечь, Кристиан…       Он оставил нежный, обессиленный поцелуй на её плече:       — Да, любовь моя, конечно…       И повёл её, бережно придерживая за талию, словно у неё какое-то ранение, из-за которого её нужно сопровождать.       Он уложил Деви на простыни, помогая стянуть халат, но и не думал оставлять её в покое. Взвинченный, возбуждённый, он лёг лицом между её бёдер, и Деви вся задрожала, когда он провёл языком по нижним губам, слизывая влагу. Она ослабела, но нечто в ней не желало прекращать; Доран и Кристиан были правы — ей нравилось всё, что они ей вменяли в вину.       Кристиан смотрел ей в глаза, двигая головой будто не только из желания угодить, но и из любви к искусству, с каким-то искренним вдохновением, и его поразительная, порочная красота не позволяла отвести взгляд. Он поглаживал её за бёдра, и Деви, подставляясь под его ласки, мелкими, нервными рывками насаживалась на язык, хватая воздух ртом. От напряжения, нарастающего между ног, ей хотелось двигаться, изгибаться; его языка было уже недостаточно, и она позвала:       — Иди ко мне… я не могу…       Кристиан поднялся; взгляд его был совсем невменяемым, жадным; скинув штаны, он лёг на неё, изнемогающий от возбуждения, и направил твёрдый, готовый член внутрь. Мышцы внутри мгновенно, легко растянулись, и Деви запрокинула голову, теряясь в блаженстве ненормальной любви.       Он двигался нежно, приятно; из-за недавней близости с Дораном, а затем и ласк Кристиана, она не успела остыть, оттого наслаждение ощущалось особенно острым, превращая всё тело во взвинченный нерв. Она стонала, цепляясь за его плечи, как вдруг боковым зрением заметила некоторое движение. Машинально повернулась; Кристиан сделал то же самое, и вдвоём они увидели Дорана… Он наблюдал за ними с нечитаемым выражением лица, затем бесшумно шагнул вперёд, скидывая по дороге обувь, расстёгивая и сбрасывая одеяния… Деви напряглась, не понимая, чего ожидать.       Целиком обнажённый, Доран забрался в постель, располагаясь сбоку, и опёрся на локоть. Смерив взглядом сперва Кристиана, затем Деви, он произнёс:       — Не успела вернуться и сразу легла под него… Ненасытная… Как и я. — Он наклонился к её виску, не обращая на Кристиана никакого внимания. — Мне было мало. И я пришёл забрать ещё.       Он отстранился, хищно ухмыляясь:       — Тебе хочется этого. — Бросил беглый взгляд на Кристиана и вновь посмотрел на Деви. — Два одержимых безумца, растоптавших свою гордость, валяются в твоих ногах. Звучит приятно, правда?       Деви прерывисто вздохнула от возбуждения, и Доран продолжил:       — Ты дрожишь от одной мысли об этом. И твоя испорченность так заво-о-одит меня… Ты никогда не довольствовалась малым, да? Тебе нужно сразу всё. Тебе нужно разное. Мы достаточно хороши для тебя?       Он наклонился, целуя её плечо, и прошептал:       — Я буду хорошим, если тебе захочется. Буду послушным и кротким, чтобы моя госпожа осталась довольна… Буду любым, потому что себе я больше не принадлежу. Ты совратила меня так же, как и его, и знаешь… мне нравится… наш извращённый союз.       Кристиан наклонился тоже, наконец напоминая о себе, и Доран неожиданно подвинулся, чтобы позволить Кристиану свободно целовать Деви с другой стороны… Словно они не соперники, словно не осталось между ними ни капли вражды. В них это чувствовалось изначально: суровый, пугающий господин Басу склонен любить вопреки, преодолевая душевные муки и ревность, а сдержанный, обходительный Кристиан приходит в восторг, насыщая своих внутренних мазохистских демонов. Деви подчинила себе двоих, и вкус этой победы тихим и сладким стоном растёкся у неё во рту.       Кристиан, совершив несколько мягких, глубоких толчков, вышел и лёг с другой стороны, обнимая Деви. Доран всё понял без слов: он прижался сбоку вплотную к ней и, направив член, свободно проник. Деви выгнулась, ощущая его до невозможности ярко, не пытаясь никого вразумить, оттолкнуть… При всей своей коварной власти она тоже была беспомощна перед ними. Роковая, сумасшедшая страсть, связавшая сразу троих: она сделала это с ними, а теперь Доран и Кристиан делали это с ней, но, в отличие от неё, не истязали себя стыдом.       Доран вышел и перекатился на спину, усаживая Деви сверху, заставляя лечь на себя, и, не проникая, начал двигать её за бёдра вперёд и назад, вынуждая тереться нижними губами о член. Деви спрятала лицо в его шее, обнимая, вдыхая запах его волос, и ощутила коленями, что кровать немного прогнулась от перемещения… Она догадалась, что Кристиан сел сзади неё, и когда он толкнулся, Доран сдавил её ягодицы, прижимая, поощряя даться сопернику, лёжа на нём.       Деви прерывисто застонала, когда Кристиан задвигался, поглаживая, придерживая её поясницу, и от возбуждения и смятения она дрожала, ощущая своих мужчин с обеих сторон. Кристиан её приподнял, привлекая к себе, усаживая, и покинул её тело, а Доран сразу направил член. Кристиан целовал её прямо в засос на шее, блуждая ладонями по дрожащему телу, мял её грудь, касался истекающих соком складок, трогал везде, пока Доран вгонял член из-под низа максимально глубоко. Он тоже сжимал её бёдра, насаживая на себя, смотря то на Кристиана, то на Деви, и его, кажется, дурманила эта картина, потому что темп его нарастал.       За окном вспыхнула молния, через несколько секунд прогремел оглушительный гром, и ночное небо разразилось ливнем, скрывая их общие стоны звуком дождя. Неутомимые, трое слаженно перемещались в постели без просьб и приказов, будто читали мысли друг друга; теперь Деви лежала на Кристиане, ёрзая на его члене, пока Доран старался, сидя сзади неё. Нарастающее, безжалостное возбуждение поглотило Деви, и с новой ослепительной вспышкой она выгнулась, попадая собственным стоном в грохот стихии. Кристиан тотчас стиснул её в руках, прижимая к себе, зажмурившись, содрогаясь, и в следующий миг Доран вышел, тоже достигая оргазма, падая всей своей тяжестью сверху них.       Он опомнился почти сразу и рухнул рядом, настойчиво притягивая Деви, чтобы легла между ним и Кристианом, и она безвольно подчинилась, не решаясь ничего возразить… Доран молчал, и Деви подумала, что это конец, но Кристиан вдруг мягко сказал, касаясь её талии:       — Деви… Я должен прояснить…       Доран с интересом посмотрел на него, и Деви напряглась. Кристиан похабно, но ласково улыбнулся:       — Надеюсь, ты понимаешь, что эта кровать не выдержит четверых?.. Ни одна кровать не выдержит.       Доран, запрокинув голову, тихо рассмеялся; Кристиан ухмыльнулся, и Деви виновато улыбнулась, уверяя их, что волноваться не о чем.       В Индии климат тропический, влажный или сухой; беспощадный зной, светило, сжигающее даже в тени. Люди такие же — жаркие; громкие голоса льются наперебой; на коже их отпечаток солнца в виде загара; фрукты и специи; танцы и песни, восхваляющие богов.       Деви скучала по дому, и вот, вновь ступая по горячей родной земле, облачённая в ярко-алое свадебное сари, она держала Кристиана под руку, который поглядывал на неё с многозначительной улыбкой. Они выслушивали поздравления от гостей, но самым запоминающимся останется только одно.       В толпе, позади всех, за ними с ухмылкой наблюдал Доран Басу. Деви знала, что с наступлением ночи он придёт в их покои.