Помогите мне

      Катя быстрыми шагами направлялась к зданию Зималетто.       На улице было слишком холодно, чтобы задерживаться дольше необходимого, но она не смогла не остановиться, увидев машину Воропаева. «Почему его машина здесь? Неужели до сих пор не уехал?», — она боролась с желанием подойти ближе и проверить предположение, но всё же смогла с собой совладать и продолжила путь.       До начала рабочего дня оставалось два часа, но она просто не могла больше сидеть дома. Хотела побыстрее вернуться в каморку, вдруг это поможет воскресить в воспоминаниях ощущения, которые вчера испытывала? Кроме того, здесь, на работе, шанс увидеть Воропаева куда выше.       Она не знала, что с ней творится и почему её так тянет к человеку, который раньше делал ей очень больно, но ничего не могла с собой поделать. Казалось, будто она нашла родственную душу. Катя не могла быть до конца уверенной в этом предположении, поскольку подобного опыта у неё раньше не было, но что-то ей подсказывало, что это действительно так. Она не знала, стоит ли что-то делать, предпринимать какие-либо попытки сблизиться, или просто попытаться «отпустить», как вчера и советовала Воропаеву, но точно знала, что не хочет сидеть сложа руки.       Поприветствовав Женсовет и договорившись о совместном обеде в «Ромашке», она наконец открыла дверь кабинета президента. Вики, как и стоило ожидать, не было. Это определённо к лучшему. От неё всё равно толку никакого.       А вот и её кабинет. Первым делом, войдя, она глубоко вдыхает. Запах его туалетной воды остался и это возродило воспоминания. Она несколько минут не включала свет, пытаясь вспомнить каждую деталь, но, увы, не хватало очень важной детали. Его. Ничего не получилось даже если бы она пропитала этим свежим, прохладным ароматом всё вокруг.       Сняв с себя верхнюю одежду, она наконец включила свет и села за рабочий стол. Атмосфера окончательно рассеялась. Хорошо хоть запах остался.       Включиться в работу оказалось не так уж и просто, но благодаря усилию воли она всё же смогла нырнуть в графики и отчёты. Хотела, чтобы к возвращению Жданова с документацией всё было идеально. Хоть он и выпал с работы на столь большой промежуток времени, компания без него на месте не стоит. Совсем скоро показ. Милко, в отличии от Жданова, во всю готовится. Удивительно как вообще успевает. Его в офисе не видели столько же, сколько и Андрея — очень долго. — Ещё девяти нет, а вы уже работаете. Жданов должен вами гордиться, — голос, который она до недавнего времени ненавидела, а теперь желала слушать беспрерывно.       Катя отрывается от экрана компьютера и окидывает Воропаева внимательным взглядом. Сегодня он совершенно другой. Спокоен, как всегда нахален и, почему-то, холоден. Этот холод ранил. — Он ценит меня, вы не ошиблись, — может Катя и не совсем понимала как общаться с ним, когда он не скрывается за маской агрессии, зато отлично знала, чего от него ждать в обычном состоянии. — Вижу, вам уже лучше… — вдруг добавила она раньше, чем успела сообразить, что делает. Вряд ли он позволит переступить эту черту ещё раз.       И вправду. — Мне кажется, вам не стоит лезть куда не надо. Вы всего лишь секретарша, ваша задача — пилить отчёты. Кстати, о них. Я ещё вчера сообщил вам, что хочу его видеть. — Я вам не робот. Зайдите завтра, — гаркнула Катя. Если бы у неё была возможность, она бы ещё и вытолкала его за дверь и захлопнула её прямо перед его носом.       Прежнее раздражение вернулось. Её словно окатили ведром ледяной воды. — Вам не кажется, что говорить в таком тоне с человеком, который выше как минимум по должности — не совсем корректно? — А вам не кажется, что приходить плакаться вечером, когда плохо, а на утро, когда полегчает, агрессировать — тоже не особо адекватно? — парировала Катя. Закончив говорить, она подняла взгляд на Воропаева, чтобы сполна насладиться реакцией.       Тот моментально побелел. Явно не ожидал такой наглости со стороны обычной секретарши и теперь ловил ртом воздух, словно рыба. — До свидания, Александр Юрьевич, — Катя говорила чётко, с нажимом, наслаждаясь каждым слогом. Ей нравилось стирать самодовольную улыбку с его лица.

***

«Ну что, такой встряски ты хотел, а?» — думал Воропаев, выходя из здания. Кажется Пушкарёва была первым и единственным человеком, который достойно отвечал на его выпады. Это сбивало с толку. Он привык, что победа всегда достаётся ему. Привык смотреть, как люди перестают улыбаться, когда он заходит в помещение, привык сочиться ядом, словно змея, а потом наблюдать, как разбегаются те, кто ещё остался. Это происходило всегда и сразу, а сегодня… Сегодня этого не произошло. Он и раньше видел, что она сильнее других. Внешне забитая мышь, но внутри… Стальной стержень, который не сломать. На такого человека явно можно положиться, а вчера она дала понять, что не настроена враждебно.       Это покорило. «Может, она именно та…» — думал он, но вскоре отмахнулся от этих мыслей. — «Глупости. Пушкарёва в качестве закадычной подруги… Маразм».       Но он всё же решил извиниться.       На своих двоих дошёл до ближайшего магазина. Купил коньяк, цветы и несколько бутербродов для себя, отлично понимая, что пока доедет до дома — живот прилипнет к позвоночнику.       Вскоре вернулся в Зималетто.       Пушкарёва продолжала работать. Он поражался её трудолюбию. Постучав, вошёл. — Конфеты вам, коньяк Жданову, — с этими словами подошёл к её столу и выгрузил туда покупки. — Не хочу, чтобы он грешил на вас. — А конфеты зачем? — не поняла Катя. — Хочу извиниться. Моя манера общения довольно специфическая. Пожалуйста, не принимайте близко к сердцу.       Катя сидела ошарашенная. Уж чего-чего, а этого она совсем не ожидала. — Извините, не могу принять конфеты, — она отодвинула коробку, даже не взглянув на неё. — Но извинения приму. — Спасибо, — еле слышно промолвил Воропаев, мысленно улыбаясь. — Коньяк положите в нижний ящик стола Андрея Палыча, если не трудно. Я бы и сама, но нет времени. Готовлю отчёт одному очень требовательному господину. — Да ладно вам, можете забыть. Я ведь знаю, что вы работаете лучше, чем кто-либо в этой компании, — говорил Воропаев из кабинета Жданова. По сопровождающим речь звукам было понятно — он исполняет просьбу Кати — отворил ящик президентского стола и прячет бутылку.       Катя внимательно следила за каждым его движением. Вернуться к работе она и не пыталась. Знала — не получится. — Вы не против, если я у вас здесь позавтракаю? Надоело сидеть в машине, — заговорил Воропаев вернувшись. — То есть вы всю ночь провели на парковке? — переспросила Катя, не веря услышанному. — А что мне оставалось? Я был пьян… — Могли вернуться в Зималетто… Уверена, Сергей Сергеевич знает не один диван в компании, на котором можно было бы переночевать. И не хуже, чем в пятизвёздочном отеле…       Воропаев застыл. «Чёрт. Можно же было вернуться», — думал он. Но вслух сказал другое. — Впредь учту, спасибо за совет.       Катя кивнула. — Можете расположиться на диванчиках в кабинете Андрея Палыча. Обычно он трапезничает там, — она указала на бутерброды, которые Воропаев до сих пор держал в руках.       Воропаев уже было вышел из её кабинета, но вдруг остановился. — Без вас мне будет скучно, — признался он. — Давайте вместе посидим…       Катя застыла. Она не была уверена в том, что услышанное ей не послышалось. Он действительно сказал то, что сказал? — Извините, не завтракаю, — резко выпалила она, хотя хотелось сказать совсем иное. — Ну хоть кофе выпьете со мной? — Уже пила, спасибо. — А чай? — не оставлял надежду Воропаев. «Перестань ломаться, Пушкарёва! Ты же сама этого хочешь!» — думала Катя.       Воропаев думал о том же.

***

      Воропаев удобно раскинулся на одном из красных диванчиков. Он улыбался во все тридцать два и напоминал довольного кота, вылакавшего миску молока. О его вчерашнем состоянии ничто не напоминало. — Не могу понять, что вас так привлекает в Жданове… — начал вдруг он, когда Катя села напротив.       Ей, в свою очередь, явно не понравилась выбранная тема для разговора. — Неужели так сложно хотя бы изредка не портить настроение окружающим? Я всё понимаю. Воспитание такое, ну или просто с характером не повезло, но вы ведь на подкорке понимаете, что ведёте себя нетактично?.. Только из-за этого от вас все разбежались. Мало у кого хватает выдержки и терпения, чтобы ждать, когда же вы наконец откроетесь. Уверена, большинство людей убегает от вас раньше, чем вы решаете сбросить маску… — ни с того ни с сего выдала Катя. Она уже почти привыкла к перепадам настроения Воропаева, но всё же не могла не сказать то, о чём думала. Говорила она словно робот. Казалось, все эмоции, на которые она была способна, вдруг разом её покинули. Все ещё не верилось в то, что перед ней Воропаев. Как она и сказала — из-за его поведения, из–за маски, которую тот носил круглосуточно, не верилось, что за ней прячется живой, чувствующий человек.       Воропаев не спешил отвечать на тираду, но было видно, он её услышал. Катя встала и направилась к электрическому чайнику. Воропаев последовал за ней взглядом, но вскоре вернулся к бутербродам. — Мне не нужны все. Хватит и одного человека. Его то я и ищу. Но не вижу смысла открываться всем и каждому, уж извините.       Катя застыла с чайником в руке.       Но ей то он открылся? Как это понимать? Впрочем, выяснять это она сейчас не хотела. Итак слишком много потрясений за последнее время. — Хотите чаю? — Катя вдруг вспомнила о правилах этикета. — Кофе, если не сложно. — Сейчас.       Неожиданно для обоих, вместе им было хорошо. Время пролетало незаметно и вскоре они перестали чувствовать неловкое напряжение. Катя умело парировала в разговоре, давая достойный отпор выпадам. Вскоре пришлось признаться — ей интересно с этим человеком. Впервые она нашла кого-то способного поддерживать разговор на должном уровне. Впервые ей было интересно. Впервые ей было хорошо.

***

— Ой, девочки… Кажется, мы потеряли ещё одного мужика, — Маша тяжело вздохнула, бросая вилку на стол рядом с тарелкой и откидываясь на спинку стула. Остальные из Женсовета последовали её примеру.       Одна лишь Катя не понимала, что происходит. Всё это время она думала о своём (то есть о Воропаеве), напрочь потеряв нить разговора. Но каким-то образом до неё всё же дошёл смысл сказанного.       Внутри похолодело. — Андрей… Он… — Катя запнулась. Хватило всего секунды, чтобы она оказалась в полуобморочном состоянии. — Сплюнь, — поспешила успокоить впечатлительную подругу Светлана. — Слушать нужно было, а не в облаках витать. Жив твой Жданов. — Вася… — позвала энергичную официантку Амура. — Принеси-ка водички. У нас тут Катька в обморок падать собралась… — Расскажите кто-нибудь ей всё сначала. А то, боюсь, никакая вода не поможет, — вдруг встряла Таня. И оказалась совершенно права. — Да нечего тут рассказывать. Голубой твой Жданов. Вот и всё. Променял Киру на Милко. Хотя, думаю, тут и не в Милко дело. Рано или поздно он всё равно ушёл бы от этой истерички.       Катя наконец нашла в себе силы сфокусировать взгляд. «Что за бред?» — пыталась понять она. — Тема для шуток выбрана неудачно. — А никто и не шутит, — почти сразу ответила Амура. — Да, девочки? — обратилась она к остальным.       Те незамедлительно согласились. — С чего вы вообще такое взяли?! — Катя не собиралась отступать. Она никому не позволит порочить честь шефа. — Да глаза ж открой, Кать. Вспомни, с кем он проводит круглые сутки, — не осталась в стороне Шура. Она отличалась прямолинейностью. — То, что он общается с… геем, ещё не значит, что он тоже… такой, — парировала Катя. Мысленно продолжая искать аргументы в защиту шефа. — Даже лучшие друзья не проводят столько времени вместе. И да, я слышала, что он и вовсе к Милко переехал, — продолжала Шура. — А ещё перестал общаться с Маргаритой Рудольфовной. Видимо, она обо всём узнала… Не сложно представить её реакцию… — Если тебя и это не убедит… Тогда уж простите, — подвела итог Маша, после чего затянулась и выдохнула длинную струйку дыма. «А что если всё это правда?» — проскользнула вдруг мысль, но Катя быстро от неё отмахнулась. Не может такого быть. Не может.       Чтобы Андрей — столь высокоморальный человек опустился до такого…       Но там… в больнице… Она ведь собственными глазами видела Милко. Выглядел он очень обеспокоенно. Не за Киру же он волновался, правда?

***

      Одно лишь предположение, что всё это может оказаться правдой выбило почву из-под ног. Остаток дня она ходила сама не своя. Сосредоточиться на работе и вовсе не получалось. Как быть дальше? Не то, чтобы у неё когда-нибудь был шанс вступить с ним в отношения… Просто, когда он встречался с девушками, оставалась призрачная надежда. А если всё, что она сегодня услышала, правда — теперь у неё нет даже этого эфемерного шанса.       До возвращения Жданова оставалось чуть меньше недели. По крайней мере так говорили. Теперь она не знала, что делать с этой информацией. Было понятно, ждать его, как прежде, уже не получится. Все чувства, которые у неё к нему были вдруг разом рассеялись, оставив после себя пустоту. Это чувство было сравнимо с испорченным настроением. Она будто потеряла возможность радоваться. Душа больше не пела, стоило ей вспомнить человека, которого она так долго и сильно любила.