Цепочка

      10 мая 2001 года       Вжж.       Вжжж.       Вжжжжж.       Гарри открыл глаза и отогнал муху, уже посидевшую, кажется, на каждой части его тела. Потом сладко зевнул и потянулся в кровати. Вот уже второй день он просыпался раньше положенного и со свежими мыслями в голове, и чувствовал себя великолепно. Откуда они берутся, герой войны не понимал, но они явно были связаны с Малфоем. С серебристыми искрами и протуберанцами, окружающими дрожащую масляную каплю зрачка. С теплом его губ и с ощущением шелковистых волос под пальцами.       Он больше не чувствовал себя виноватым из-за смерти Гойла. Сознание равнодушно скользило по воспоминаниям из допросной, вызывая лишь лёгкую неприятную дрожь. Почему этот идиот заговорил, нарушив клятву? Подумав, Гарри пришёл к выводу, что то было воздействие Веритасерума в уникальном сочетании с тупостью подозреваемого. Сыворотка правды развязала Гойлу язык, а тот и не сопротивлялся. Он сам убил себя, а Гарри только слегка помог.       Джинни не присылала писем, а спортивную сводку в утренней газете Гарри просмотрел только мельком и узнал, что её команда выиграла и прошла в полуфинал. Но ему уже было всё равно — делает она успехи или нет, где она сейчас и с кем. Может, она празднует долгожданную победу с кем-нибудь из тех мужчин, которые с ней флиртуют после матчей. Может, Гарри судит по себе, потому что уже изменил ей два раза наяву и десятки раз — в своих мыслях.       А ещё Джинни однажды запустит в него режущим проклятием, и этого никак не избежать. Наверное, Драко прав, она просто невыносимая стерва. Было бы за что держаться…       Смерть — лишь завершение определённого этапа. Его подозреваемый, его брак и что-то лишнее в душе, омерзительное, сковывающее волю, давящее грудь гранитной плитой — всё это умерло, открывая дорогу новому.       Гарри оделся, собираясь на работу, привычным жестом потянулся к обручальному кольцу на комоде, но осёкся… и передумал его надевать.

***

      Старший аврор отлично выспался за два непредвиденных выходных, а вот Робардс выглядел уставшим. На его столе, заваленном бумагами, уже теснились два пустых стакана из-под кофе и один начатый.       — О, Поттер! — он жестом пригласил его сесть. — Как самочувствие?       — Намного лучше, спасибо, сэр, — бодро ответил Гарри, но седой аврор только отмахнулся.       — Я тебя просил не сэркать, прекращай.       — Хорошо, — Гарри с трудом подавил желание опять вставить вездесущее “сэр”. Он привыкнет. — Много было проблем из-за Гойла? Бумажной волокиты, наверное, выше крыши.       — Я чуть не охуел это разгребать за тобой, в следующий раз будешь разговаривать с колдологоанатомами сам, — сердито отозвался Робардс. — Весь мозг мне вынули по чайной ложке. Да, кстати… В прошлый раз не спросил, но теперь вынужден спросить. Как ты догадался, что это был Гойл?       Гарри на секунду задумался, стоит ли говорить ему. Но раз Робардс для него больше не “сэр”, значит, границы уже стёрты. Его ладони слегка вспотели.       — Я обратился к ясновидящему.       — Гм! Нихера себе, — только и сказал Робардс и приложился к своему стаканчику эспрессо.       — Да, знаю, звучит странно. Но Гойл точно отправлял эти письма, вы сами видели. Он косвенно признал вину. Я тоже раньше думал, что предсказания — это бред, но ведь сработало?       — Сработало, но не совсем так, как ты хотел.       Гарри тихо вздохнул, а начальник припечатал его на месте хмурым взглядом и принялся стучать по столу, точно чего-то ждёт. У Робардса отличная память, как и у большинства авроров. Он не забудет до конца своих дней, что здесь произошло.       — Я сделал для себя выводы, — твёрдо ответил Гарри, выдерживая его взгляд. — Это не повторится.       — Вот теперь я слышу слова настоящего мужика. Молодец, Поттер! — Робардс громко хлопнул по столу, и Гарри понял, что всё сделал правильно. — Есть что-то новенькое? Кто его заказчик?       Гарри хотел сказать, что ещё не поймал его, да и вообще больше не горит желанием это делать — но не смог. Хотел сказать о кольце из хранилища Гринграссов, и тоже не смог… Его только что похвалили, а он опять будет говорить, что обосрался? Что ничего не знает?       Все свои проблемы он решит сам. Робардс больше не подставится из-за него.       — Знаете… Робардс. Шантажист наверняка напуган смертью подельника, и я думаю, он больше ко мне не сунется. Подождём пару недель, и дело можно закрывать.       — А если будет новый инцидент и кто-то об этом пронюхает? Я не могу просто взять и закрыть твоё дело, всё проверяется на самом высоком уровне. Фух… сейчас бы холодного крюшона, а не вот это вот всё, да, Поттер?       Он устало потёр морщинистый лоб, вспотевший от духоты кабинета, и в душе Гарри шевельнулось сочувствие. Бедный Робардс — седой, мощный и маститый зверь, запертый в тесной клетке без окна. И он вдруг понял… что знает, как подарить ему желанную свободу.       — Не волнуйтесь, я разберусь, дайте буквально пару дней, — заверил его Гарри. — Где эта папка с моим делом, кстати?       — А, она где-то у меня.       Робардс вылез из кресла и принялся рыться сначала в боковом стеллаже, потом ушёл в конец кабинета. Гарри тихонько запустил в него лёгкий Конфундус, и аврор принялся по пять раз просматривать каждую папку, хмыкая и не понимая, что написано на обложке.       Гарри нервно сглотнул. Если Робардс сейчас что-то заметит, ему несдобровать. Нацелив палочку на седой затылок, он стал осторожно менять ему память, филигранно вкладывая новые воспоминания. О том, что Гойл и был шантажистом. О том, что он внезапно закашлялся кровью и издох без какой-либо причины. О том, что Робардс только слышал об этом, но сам при этом допросе не присутствовал.       Робардс резко поднял голову и повернул вбок, точно что-то почуял. Гарри быстро убрал палочку.       — А, вот же она… да…       Пожилой аврор вытащил его папку и застрял на месте на несколько секунд, глядя в шкаф. Гарри немного испугался, что повредил ему что-то в голове.       — Заполни её тогда как полагается, — наконец скомандовал Робардс, развернулся и как ни в чём не бывало вручил ему дело, и Гарри выдохнул с облегчением. — И отнеси в архив. Слава Мерлину, эти твои письма больше не моя проблема! Начну учить тебя прямо сейчас. Пойдём, у меня есть для тебя задание.       Они вышли из кабинета. На губах Робардса впервые за утро играла счастливая улыбка. Он представлял, как сидит в тени раскидистых яблонь и учит внука летать на метле. А Гарри представлял, как сегодня придёт к Драко, узнает, что ему снилось, и снова коснётся лукавого изгиба его губ.       — Аврора-а-т! Поднимаем задницы! — взревел Робардс во всю глотку и пошёл по главному коридору, сотрясая своим мощным басом каждый офис до последнего листка на письменных столах. — Марш в спортивный зал!!! Бегом, бегом, сони! Сейчас организуем вам бодрое утро! Иди за мной, Поттер, — добавил он для Гарри, уже тише.       Гарри последовал за ним в зал и уже хотел направиться в раздевалку, но Робардс схватил его за локоть и потянул за собой в центр круга, где обычно стоял, раздавая указания.       — Та-ак, сопляки! Начинаем строиться! Сегодня нашу тренировку проведёт старший аврор Поттер!       — Я? — обалдел Гарри, не веря своему счастью. Столько раз он мечтал, как отомстит Робардсу и будет гонять его до потери пульса, а глава аврората будет потеть, кряхтеть и проклинать его до седьмого колена.       — Ты старший аврор Поттер? — спросил Робардс с явным весельем. Его глаза смеялись. — Значит, ты. А я пошёл в раздевалку.       Что за чудесный день. Все мечты сбываются. Не хватало только одной детали, и Гарри успешно справился с ней тем же вечером. Он выловил Коллинса и Харрисона за три минуты до окончания рабочего дня и потребовал срочно отлевитировать пару тележек с вещдоками со склада. Он чуть не засмеялся, когда их лица уныло вытянулись, а потом прошёл в свой кабинет, натянул мантию-невидимку и стал ждать.       Авроры расходились по домам, и коридоры пустели. А Коллинс и Харрисон шагали по складу, обсуждая, что Робардс выбрал самого тупоголового, самонадеянного и наглого преемника, какой только может быть. Гарри опять еле сдержался, чтобы не заржать в голос. Он нацелил палочку сперва на одного, потом на другого аврора и потихоньку вложил в их головы те же воспоминания, что теперь были у Робардса.       Вот теперь всё отлично.

***

      Гарри позвонил в дверь, и когда Малфой открыл, резко сбросил мантию-невидимку.       — Бу! Испугался?       — Блять! — Драко вздрогнул и тут же пихнул его в грудь с лёгким смешком. — Фух… ты такой придурок, Гарри. Я уж думал, у меня галлюцинации. Проходи.       Довольный своей выходкой, Гарри последовал за ним, облизнув взглядом широкую линию плеч, стянутые в пучок жемчужно-белые волосы, чуть обгоревшую шею с нежной красной полоской. И почему он думал, что на него набросятся с поцелуем ещё с порога? Или надеялся на это…       Асмодей сегодня не спал; радужные кольца плавно извивались, а чёрные бусинки глаз внимательно изучали аврора из-за стекла террариума. Гарри бросил мантию-невидимку на стол и поздоровался со змеем на парселтанге, а тот зашипел в ответ.       — Что он говорит? — спросил Малфой, остановившись в шаге от него. Его глаза сияли притягательным, колдовским светом, а напряжение между ними разливалось в воздухе — густое, как горячий шоколад.       — Он поздоровался и спросил, когда ты погладишь его.       — Сегодня… если успею, — на губах Драко заиграла лисья улыбка, и Гарри почувствовал лёгкое покалывание на самых кончиках пальцев.       — “Если успею”? Ты куда-то торопишься?       — Нет, просто мне кажется, что я буду занят чем-то поинтереснее…       — Да? Чем?       Драко вдруг опустил глаза и немного отодвинулся.       — Слушай, Гарри, я только что вспомнил. Нам надо поговорить.       — Что-то случилось?       — На похоронах мать Гойла сказала, что хочет пойти в Визенгамот, — объяснил Драко, явно обеспокоенный. — Я не знаю, что у вас там произошло на допросе, но мы оба можем крепко влипнуть из-за нашего расследования.       — И что ты предлагаешь?       — Было бы неплохо заключить Непреложный обет, чтобы мы оба не могли рассказать, если вдруг вызовут в суд. Но у нас тут нет третьего лишнего.       Гарри немного задумался. Гойл принёс клятву на крови… и они тоже могут. А если верить биографии Дамблдора авторства Риты Скитер, в молодости он и Грин-де-Вальд таким же способом поклялись никогда не сражаться друг с другом.       — Есть же клятва на крови. Ты знаешь, как это делается? — предложил Гарри.       — Нет, а ты?       — Ну-у… в теории. Нам нужно сделать по надрезу на ладони, потом соединить их и поклясться, что мы не станем свидетельствовать в суде друг против друга.       — Никогда?       — Никогда. Подожди, дай подумать… Что если сформулировать так: “Мы клянёмся, что никогда не станем свидетельствовать в суде против себя и друг против друга”? Как думаешь, сработает?       Малфой немного поразмышлял, и его лицо просветлело.       — Гениально. Я согласен.       Гарри вытащил палочку, и Драко повторил за ним. Они протянули друг к другу раскрытые ладони. Гарри смотрел, как заворожённый, как прорицатель делает надрез на бледной коже и слегка морщится от боли, и сделал то же самое. Его сердце отчаянно колотилось.       — Так? — тихо спросил Малфой, обхватывая его руку своей, и Гарри вздрогнул. Он чувствовал жар его ладони и распоротую кожу; чувствовал пульс и магию Драко, текущую в его крови, сливающуюся с его собственной.       — Да…       Пронизывающее чувство интимности накрыло Гарри с головой, и он закрыл глаза. Они произнесли слова клятвы и ещё долго стояли так, слушая ритм дыхания друг друга, и были не в силах разорвать связь. Было в этом ритуале что-то дикое, первобытное и древнее. Невероятно будоражащее.       Драко очнулся первым; его пальцы мягко скользнули по ладони, и Гарри открыл глаза. Сладкое волнение плескалось в его крови, и он даже не чувствовал боли от пореза. Две сверкающие капли крови парили в воздухе, а потом слились в одну, обросли флаконом из опалесцирующего стекла и серебра, и Гарри принял его дрожащей ладонью.       — О… Я видел его сегодня, — Драко наклонился к нему, любуясь тонкой вязью серебряных узоров и мерцающей багровой каплей внутри. — Этот флакон был здесь, на моей цепочке.       — Тогда возьми его себе, — Гарри потянулся к цепочке и хотел расстегнуть её, но металл обжёг ему пальцы, и он с шипением отдернул руку.       — Она зачарована. Обжигает любого, кроме меня, а я чувствую, когда её кто-то трогает.       Малфой забрал флакон и нанизал его сам, уложил себе на грудь и легонько погладил большим пальцем. Они стояли так близко друг к другу, что Гарри чувствовал ментоловый запах его шампуня и тепло дыхания, а раздевающий взгляд Драко уже занимался с ним сексом. Это произойдет сейчас…       — Я просто уверен, что сейчас здесь вырастут розы, Гарри, — томно протянул Драко, и аврор поднял глаза к волшебному потолку. Точно в ответ на его слова, плети лимонника начали изменяться, выпускать кожистые листья, тонкие шипы и крупные красные розы.       Гарри уже не хотел знать, как он угадал — предсказал, видел во сне, использовал свой острый, изворотливый ум и наблюдательность… Он понимал только одно: этот хитрый негодяй его возбуждает.       Губы Малфоя накрыли его рот, и Гарри обвил его шею руками, отдаваясь поцелую — медленному, властному и жадному. Драко притянул его к себе за талию, уложил вторую руку на затылок, вжимая в себя, заставляя раствориться без остатка. Рывок чужой магии подцепил тело Гарри и закружил в размазанном вихре, трансгрессируя его в спальню.