The last call from you.

- Тоша! Привет, золотой мой. Как твои дела? Антон застывает, сидя на кухонной табуретке и нервно перебирая пальцами тонкие шнурки капюшона толстовки. Юноша кидает короткий взгляд на маленькие часы с будильником у электрической печи. Без четверти двенадцать. - Здравствуй, кот... Любимый, - последнее слово добавляет через пару секунд, сглатывая густой комок противной слюны. - Как там у тебя? - У меня всё хорошо, ты не переживай по этому поводу! - Арсений покатывается от радости, кидая вскользь ответы соседу по месту, - мы уже сели в самолёт. Very comfortable and very nice plain. - Голосом старается подражать и немного передразнивать сообщение пилота самолёта. - Нам тут до Москвы всего пару часов лететь. Погода чудо: на небе ни единого облачка, сплошной белый горизонт. Всё же я люблю белые питерские ночи, они окутывают город и превращают его в целую огромную сказку. Ты обязан после концерта со мной поехать в Питер, чтобы насладиться этим волшебством полноценно! Антон свободной от телефона рукой пальцами перебирается к ткани толстовки и рваными движениями надевает на себя её капюшон. За край натягивает на самые глаза и делает глубокий вдох, чтобы суметь собраться мыслями и найти силы продолжить диалог. - Да, конечно, Арсюша. Мы... - Осекается и теряется в пространстве немного. В ушах стоял гул бьющейся в сосудах крови, и противный писк разносился до самой черепной коробки. - Я приеду к тебе... Я приеду в Питер, чтобы посмотреть и прожить светлые и тёплые ночи лета. Они же будут ещё в начале июля, я надеюсь? Будут же... Арсюша? - Тоша! Я тебя плохо слышу, повтори ещё раз! - Это не так важно, Арсюша... У Вас там на борту тихо и мирно всё? - Антон дрожащей рукой тянется к зажигалке, покоящейся мирно около глиняной пепельницы. Белая, форма кривого сердца. Месяц назад они вместе ходили на лепку, где Арсений слепил её для Антона, а после нанёс их инициалы в самый центр и обрамил их в розовое сердце. Парень высыпает через край мелкий пепел, разливающийся озером на деревянный стол, покрытый липкими цветными пятнами. С замиранием сердца стирает подушечкой пальца серый налёт на дне сердечного подарка, рассматривая рисунок. - У нас всё хорошо, честно, Тошик. Детей нет, видимо, уже все разлетелись по лагерям и по бабушкам с дедушками. Тут и пассажиров то немного, рейс короткий ведь, самолёт тоже не длинный. - Арсений усмехается, и Антон точно знает, что сейчас он жмурится сильно, от чего его кончик носа вздёргивается. - Как там дома? Уже успел надраить квартиру? - С добрым сарказмом тараторит тот. Антон осматривается и нажимает на экран телефона, отчего он в ту же секунду вновь приобретает привычную яркость. Зажав технику между плечом и ухом, парень пару раз прокручивает шестерёнку, срывающую мелкие огоньки кремня, и зажимает педальку, которая даёт поток газа. Появляется слабое пламя зажигалки. Антон приближает зажатую между зубов сигарету, конец её сначала тлеет, а потом табак начинает краснеть, изрыгая танцующий дым. Затягиваясь посильнее, до помутнения рассудка и пелены перед глазами, парень швыряет зажигалку обратно на стол, поднимая тем самым стену пепла, который ранее он сам же и стряхнул на поверхность. Откидывается спиной на холодную стену и выдыхает в потолок табачный дым, попутно окидывая взглядом кухню. - Да, конечно, всё вымыл и выстирал, мистер чистюля. Вот уж наблюдаю голубой тюль, синие шторы, блестящую каменную плитку пола. - А перед глазами полосит рваный пожелтевший тюль и ламинат с дырками от сигарет и падающий утвари кухни. - Ты будешь рад, пробежавшись по квартире босиком и завалившись на излюбленный диван в гостиной. - Наклоняется вперёд, чтобы заглянуть в тёмный коридор, из которого можно было добраться только в три комнаты: совмещённый санузел, кухня и спальня тире гостиная. Антон цвыркает, усаживаясь обратно и истуканчиком втыкая взгляд в щель между духовкой и гарнитуром. Нажимает на экран телефона. - And what do you think about my work, Dear? -Oh, - тут же тишину разрезает звонкий ответ Арсения, - I don't think, because I know so, that you're the best man in my little life, my lovely Sunshine... - You're my Sunshine... My only Sunshine. You make me happy when skies are gray...  -You’ll never know dear, how much I love you. - Шёпотом подпевает Арсений, выдыхая в динамик. От этого жеста Антон ёжится, наяву ощущая поток мягкого тёплого воздуха, перемешивающего с нотками родного парфюма на коже за своим ухом. -Please don’t take my sunshine away... I love you, kot... Я очень люблю тебя, кот, и очень скучаю по тебе. - Антон давится табаком и начинает кашлять, роняя по холодным щекам капли слёз. - Я тебя, Тошик, сильно люблю. И очень скучаю, через пару часов встретимся, я позвоню, как сойду с трапа самолёта. Встретишь меня? - Раздаётся писк и экран телефона снова становится ярким. Пальцем быстро парень перематывает на пару секунд назад и снова вслушивается в слова, - Я тебя, Тошик, сильно люблю. И очень скучаю, через пару часов встретимся, я позвоню, как сойду с трапа самолёта. Встретишь меня? -Я... Я встречу тебя, Арс! Слышишь, я встречу тебя обязательно! Пожалуйста, кот, пожалуйста, позвони мне! Антон сгибается пополам, обнимая себя под коленями обеими руками. Он ломается вновь. Телефон падает на пол, экраном вверх, на котором горела запись последнего звонка Арсения, который Антон случайно поставил на запись месяц назад. Бегунок стоял вновь на самом начале разговора. Антон держался весь день, но вечером снова не смог сдержаться перед тем, чтобы не прослушать родной и теперь такой далёкий голос. Ровно тридцать дней назад самолёт, рейс которого был прост и близок к сердцу: Москва -Питер, не прилетел. Катаклизмы природы сбили сначала с радара месторасположение самолёта, привели в разлад связь пилота со станциями. Рейс задерживался на три часа, а потом по новостям красная строка и острое включение репортажа. Посадка была совершенно немягкой - единственное, что помнил Антон из того вечера. Сердце металось за грудиной, пытаясь разломать рёбра и высвободиться. В голове всё шумело, мысли метались бешеным танцем. Кончики пальцев коченели, а всё тело ужасно трясло и ломало. Глаза видели туманно от крупной влаги, слетающей вниз громкими слезами. Одна из них незатейливо падает на маленькую красную кнопку треугольничка и в пустой съёмной квартире разносится эхом: - Тоша! Привет, золотой мой. Как твои дела?