Молоко любимой женщины

После свадьбы отец подарил им роскошный павильон в уединенной части сада, хотя у Цзинь Цзысюаня по-прежнему оставались его покои в башне Золотого карпа. Тот павильон — скорее новый дом Яньли; с более скромным внутренним убранством, запахами юньмэнских специй и небольшим лотосовым прудом сразу за дальним выходом, он все больше напоминает уголок Пристани Лотоса. Но с тех пор, как она поселилась там, каждый вечер, закончив с делами, Цзинь Цзысюань идет туда, куда по-настоящему рад возвращаться. В Ланьлин Цзинь женщины из благородных семей редко ставят колыбель младенца у своей постели и кормят своим молоком — орден богат и у них нет недостатка в няньках и кормилицах, готовых уделять ребенку все свое время днем и ночью. Но Яньли настояла на том, чтобы их сын жил в ее покоях, сказав, что так принято в Юньмэне. Цзинь Цзысюань иногда до сих пор иногда слышит краем уха, как этому удивляются служанки, но ему такая забота об их общем ребенке греет сердце. Значит, точно любит — и ребенка, и его. Ему нравится подходить к колыбели и видеть, как маленький А-Лин радуется ему. После празднования семи дней жизни, когда он безошибочно потянулся к Суйхуа, он улыбается каждый раз, как замечает его золотистую рукоять и снова тянется к ней, стоит взять его на руки. Старший лекарь говорил, что он еще никого узнавать не может, но Цзинь Цзысюаню нравится думать, что А-Лин узнает именно его. И никто в Ланьлин Цзинь не сомневается, что его сын вырастет сильным заклинателем и умелым фехтовальщиком. Сегодня Цзинь Цзысюань приходит в павильон позже, и А-Лин уже не в колыбели, а на руках Яньли, которая кормит его, сидя в постели. Она выглядит такой же тонкой и хрупкой, как до беременности, завязки светлых одежд распущены и шелк не прикрывает небольшую грудь. В свете ночников ее лицо кажется особенно красивым и задумчивым. Цзинь Цзысюань до сих пор удивляется, как она когда-то могла казаться ему невзрачной. Услышав его шаги, она поднимает голову и, улыбаясь, смотрит на него. — А-Лин уже наелся и скоро заснет, — говорит она тихо, чуть покачивает сосущего грудь младенца. И Цзинь Цзысюаня этот мирный уют возбуждает больше, чем причудливые танцы дев, которыми любит развлекать гостей отец. А-Лин сонно прижимается к матери, даже ест уже неохотно. Цзинь Цзысюань дожидается, когда он задремлет, и берет А-Лина из ее теплых рук, осторожно опускает в колыбель и задерживается ненадолго, чтобы еще немного полюбоваться на него. Теперь они делят внимание Яньли на двоих, и когда А-Лин засыпает, наступает время Цзинь Цзысюаня. Яньли уже ждет его, раскрывает руки ему навстречу, тихо зовет: — Иди ко мне. Цзинь Цзысюаня не надо долго просить, он и без того весь день этого ждал. Он снимает обувь и верхнюю одежду, садится на постель между ее ног и прижимается лицом к не прикрытой одеждой шее и груди Яньли, наконец вдыхает теплый запах молока и ее кожи. Он целует ее, спускаясь все ниже, пока не добирается до соска — и тогда касается его языком. Сердце Яньли стучит быстро и легко, Цзинь Цзысюань прислушивается к нему все время, пока вылизывает сосок, твердый и круглый, как коралловая бусина, пока медленно раздвигает шелковые одежды ладонями, открывая все больше ее тела. А-Лин еще маленький, ему не нужно так много молока — оно всегда остается в ее груди и после него. Когда он обхватывает ее сосок губами, втягивает его в рот — осторожно, чтобы не зацепить зубами, — и чувствует сладковатый вкус ее молока, Яньли тихо стонет, обхватывает его бедра обнаженными коленями. Возбуждение, кажется, нараставшее с тех пор, как он шел к ее павильону, наконец обретает свою форму. Он осторожно сосет ее молоко, ласкает ее пальцами - неглубоко, там внутри все до сих пор слишком чувствительное, и она перебирает пальцами его волосы, чуть покачивает бедрами навстречу его пальцам. Цзинь Цзысюань знает, что ей тоже нравится быть с ним — чувствует по частому пульсу и легкой дрожи, пробегающей по ее мышцам, слышит в тихих вздохах и в голосе, когда она ласково произносит его имя. Ему бы хотелось вылизать ее и там, где сейчас трут и гладят пальцы, там она горячая и влажная и совсем другая на вкус, но она чуть крепче обнимает его, останавливая. — Уже можно, — говорит она. И он перебирается выше, целует ее мягкие улыбающиеся губы. В первые дни после родов отец советовал ему не беспокоить жену и удовлетворять свои потребности в цветочном доме. Но что ему поделать, если хочет он только Яньли. Даже когда они не могут делить ложе как супруги, хотя бы просто быть рядом, чувствовать ее тепло и любовь. Но теперь она считает, что можно, и он раздвигает ее нижние одежды, пока она ласково касается узкой ладонью члена, направляет его в себя. Цзинь Цзысюань всегда берет ее бережно, но сейчас он еще осторожнее. Страшно повредить ей, сделать что-то не так — будто в первый раз. Он проникает в нее, и она окружает его, как теплые воды озера. И принимает его семя. Пока еще слишком рано, но потом, когда А-Лин немного подрастет, Цзинь Цзысюань хочет, чтобы у нее были еще дети, с которыми он так же будет делить ее вечера и ночи, ее ласку и сладкое молоко. Его старшие родственники посчитали бы, что теперь после того, как он излился в нее и немного отдохнул после соития, ему стоило бы пойти к себе: чтобы выспаться на своей просторной кровати, без того, чтобы разбудил проснувшийся ночью или слишком рано утром младенец. Но ему хочется остаться здесь, рядом с женой и ребенком. Цзинь Цзысюань засыпает в ее постели, чувствуя прикосновения осторожных пальцев, ласково убирающих волосы с лица, и ему снятся приятные сны.